УИЛЬЯМ. Неожиданно. Ну что ж, давайте попробуем, раз вы пришли. Я в молодости любил танцевать и как-то танцевал даже три часа подряд.
МАНУЭЛЬ (возбужденно). Для танго характерен быстрый ритм, разнообразные движения, при которых работают все части тела, резкие повороты, и их много, тесный контакт между партнерами. В танго важно встать в правильную позицию. (Показывает.) И, конечно, важен сам шаг. Мы называем это прогулкой. Вот смотрите. (Показывает прогулку.) В танго важен шаг и, конечно, связки. По-испански «пасо» или, как говорят англичане, степ. Попробуйте пройти в стиле прогулки.
Уильям пробует, и у него выходит очень смешно.
МАНУЭЛЬ. Зачем вы двигаете плечи вверх-вниз? Держите спину прямо. Попробуйте еще раз.
Уильям пробует еще раз, получается лучше, но все равно смешно.
МАНУЭЛЬ. Давайте я покажу вам несколько связок. (Берет Уильяма в пару.) Мы как будем танцевать? В ближней (прижимает Уильяма к себе) или дальней позиции?
УИЛЬЯМ. В дальней. (Отодвигается от Мануэля.)
Музыка играет громче. Они пробуют танцевать. Мануэль комментирует каждую связку.
МАНУЭЛЬ (манерно). Это очо, это американа, хиро, валькада, кунита, калесита. А у вас неплохо получается. И вот посложнее. Ганчо.
Они танцуют ганчо.
УИЛЬЯМ (отстраняется от Мануэля). Ну всё, хватит на сегодня. Я устал.
У меня сумасшедший день с утра.
МАНУЭЛЬ (эмоционально). Помните, что сказал Ницше? «День прошел зря, если не танцевал». Существует несколько стилей танго: старики танцевали каженге, сейчас танцуют салон, милонгеро, сценическое танго. А по виду музыки танго делят на классическое танго, вальс, милонгу, кандомбе, правда, последняя больше для Уругвая.
УИЛЬЯМ. Ну ладно, ладно. Довольно на сегодня, очень много информации. Я не против взять у вас несколько уроков. Но при условии, что вы будете приезжать ко мне на виллу. Сам я никуда не поеду.
МАНУЭЛЬ. Конечно, мистер Моэм, я согласен.
УИЛЬЯМ (дружелюбно). Мануэль, вы, кажется, хороший малый. Что вы сегодня делаете?
МАНУЭЛЬ. Да, в общем, ничего. Сегодня занятий у меня нет.
УИЛЬЯМ. Вот и прекрасно. Погостите у меня на вилле сегодня. Погуляйте, поиграйте в теннис, поплавайте в бассейне. Мои гости будут рады с вами познакомиться. А через час мой секретарь Джеральд организует для всех прогулку на яхте. Вечером у меня ужин. Возможно, и танцы будут, и вы будете весьма полезны. Оставайтесь.
МАНУЭЛЬ. С удовольствием, мистер Моэм.
Неожиданно входит Джеральд. Он одет для прогулки на яхте.
ДЖЕРАЛЬД (Уильяму). Я хотел спросить по поводу ужина. Вы насчет напитков распорядились?
УИЛЬЯМ. Да, конечно, Джеральд, ты очень кстати. Познакомься. Это Мануэль. Он танцор танго.
ДЖЕРАЛЬД (с интересом глядя на Мануэля). Привет, Мануэль. И что, хорошо танцуете?
МАНУЭЛЬ. Стараюсь, сэр. Это мое призвание.
УИЛЬЯМ (Джеральду). У меня к тебе просьба. Мануэль погостит у нас сегодня. Возьми его на прогулку на яхте, поиграйте вместе в теннис. На ужине он тоже будет.
ДЖЕРАЛЬД. С удовольствием, сэр. (Мануэлю.) В теннис прилично играете?
МАНУЭЛЬ. Я был чемпионом своего города.
ДЖЕРАЛЬД. Ладно, проверим сегодня.
Джеральд кладет Мануэлю руку на правое плечо, и они уходят. Уильям недовольно провожает их глазами, еще раз ставит пластинку и пробует один танцевать танго. Играет красивая музыка. Получается у него с трудом и смешно.
Занавес. Конец 1-го действия.
Действие второе
Сцена 1
Часть парка виллы Уильяма. Красивая аллея, ведущая по направлению от зрителей в глубину парка к морю. Налево и направо от аллеи апельсиновые и лимонные деревья. Вдалеке виден бассейн и теннисный корт. Стоят несколько плетеных кресел, столик и скамейка. Рядом с ними висит большой гонг. Голубое небо и солнце дополняют картинку отличного июльского дня. Играет мелодия быстрого танго («Либертанго»). Вбегают Оливия, Сесил и Мануэль. Они в теннисных костюмах. В руках у них ракетки. Видно, что они разгорячены только что закончившейся игрой. Они продолжают перекидывать мяч друг другу. Весело смеются. Потом садятся в кресла и на скамейку, вытянув ноги.
ОЛИВИЯ (Мануэлю). А вы неплохо играете, Мануэль.
МАНУЭЛЬ. Все аргентинцы хорошо играют в теннис.
СЕСИЛ (недоверчиво). Ну так уж все.
ОЛИВИЯ (оглядываясь по сторонам). А куда это Джеральд делся? Он же только что был с нами.
СЕСИЛ. Он, кажется, пошел переодеться. Думаю, сейчас придет.
ОЛИВИЯ. А вы заметили, что у него как-то голова наклонена вправо. Как будто дефект какой-то.
СЕСИЛ. Я слышал несколько версий на этот счет. Первая от Уильяма, что Джеральд неудачно нырнул в море, ударился под водой о скалу и как следствие повредил шею.
ОЛИВИЯ. А вторая версия?
СЕСИЛ. Он, как всегда, напился и нырнул в бассейн, где не было воды. Сломал себе несколько шейных позвонков и долго ходил в корсете. После этого его голова кажется чуть наклонённой вправо. Последствия травмы. Я, честно говоря, больше склоняюсь ко второй версии.
МАНУЭЛЬ. Почему же?
СЕСИЛ. Я слышал еще одну историю о Джеральде. Что однажды в казино в Монте Карло он выиграл очень много денег. Напился до чертиков. Его начали искать и нашли на полу, в туалете казино, полураздетым, пьяным, обсыпанным 1000 франковыми купюрами и крепко спящим. Поэтому вторая версия его травмы мне кажется предпочтительней.
ОЛИВИЯ. Это ужасно. Но согласитесь, что Джеральд очень компанейский, прямо душа любой компании.
СЕСИЛ. Да, это так. Он очень обаятельный.
МАНУЭЛЬ. И мне он нравится. Как он здорово управляет яхтой.
ОЛИВИЯ. А согласитесь, господа, какой восхитительный отдых на вилле «Мавританка». Жаркое солнце, море, чудесный сад, шезлонги, бассейн, яхта, прохладный лайм, роскошные закаты, приятная компания. А как нас встречали на вилле!
МАНУЭЛЬ (Оливии). И как, расскажите.
ОЛИВИЯ. Мы приехали в Больё. Джеральд и шофер Жан встретили нас и на роллс-ройсе привезли на виллу, где нас встретил дворецкий Эрнест и только потом, в гостиной, сам хозяин дома. Он был сама любезность.
СЕСИЛ. Да, будешь таким добрым, если тебе платят доллар за слово.
МАНУЭЛЬ. Так много?
СЕСИЛ. Правда, я читал, что Диккенсу платили тысячу фунтов за рассказ.
ОЛИВИЯ (усмехаясь). В таком случае он был заинтересован писать маленькие рассказы.
СЕСИЛ. А вы знаете, Мануэль, для нас в комнатах есть рабочие столики, а на книжных полках расставлены только что изданные книги. В каждой комнате есть свой холодильник, где всегда есть фрукты и минеральная вода.
ОЛИВИЯ. Меня больше всего поразило то, что вчера я выложила из чемодана свою одежду на полки в шкафу. Вечером она куда-то исчезла. А с утра одежда появилась на этих полках и вешалках выстиранная, накрахмаленная и выглаженная.
МАНУЭЛЬ. Чудеса.
ОЛИВИЯ (оглядываясь по сторонам). И где-же все-таки Джеральд? Я слышала, что он готовит лучшие в мире коктейли.
МАНУЭЛЬ. А давайте позвоним в этот гонг.
Он встает и звонит несколько раз в гонг. Сразу входит Джеральд. Он несет в руках бокалы с коктейлями.
ДЖЕРАЛЬД (улыбаясь). Иду-иду. Просите, и дано вам будет.
ОЛИВИЯ и СЕСИЛ (одновременно). Просим! Просим!
Джеральд раздает бокалы с коктейлями всем гостям. Мануэль отказывается.
МАНУЭЛЬ (Джеральду). Я пью только шампанское и коньяк.
ДЖЕРАЛЬД. Смешиваете?
МАНУЭЛЬ. Вовсе нет.
ДЖЕРАЛЬД. Ну, я думаю, мой коктейль вам тоже понравится.
Джеральд передает коктейль Мануэлю, и тот берет его в руки. Все с удовольствием пьют коктейли.
ОЛИВИЯ (с восторгом). Боже мой, как вкусно.
ДЖЕРАЛЬД. Мужчины делают коктейли гораздо лучше женщин.
ОЛИВИЯ. Не буду с вами спорить, Джеральд. Мы вот тут разговаривали про господина Моэма и нашли его чрезвычайно доброжелательным человеком и радушным хозяином.
ДЖЕРАЛЬД (ходит по площадке). Не идеализируйте старикана. Он бывает резок и груб. Пару дней назад мы играли в карты в казино в Монте-Карло. Так одна дама была слишком разговорчива, и он ей прямо в лицо сказал: «Хотите играть в карты – заткните свою пасть».
ОЛИВИЯ. В это невозможно поверить. Хотя я знаю, что Моэм великолепно играет в карты.
ДЖЕРАЛЬД. А вчера на рынке он торговался за рыбу минут двадцать. Старикан обожает порядок и точность, как Иммануил Кант.
МАНУЭЛЬ. А что Кант, я не знаю эту историю.
ДЖЕРАЛЬД. Кант выходил ежедневно на прогулку в одно и то же время и с такой точностью, что жители Кёнигсберга привыкли проверять по этому событию свои часы. И, когда однажды он вышел из дома на час раньше обычного, они пришли в ужас, полагая, что случилось что-то страшное. И они не ошиблись: Кант получил известие о падении Бастилии.
СЕСИЛ. Но к своим гостям мистер Моэм относится очень внимательно. Он просто воплощение гостеприимства.
ДЖЕРАЛЬД. Однажды я подслушал, как он отзывался о гостях в разговоре с Гербертом Уэллсом. Он говорил, что гостей на вилле слишком много, каждый по отдельности хорош, а вот вместе взятые… Бывают гости, которые никогда не закрывают за собой дверь и не выключают свет. Некоторые любят вздремнуть после обеда и ложатся на кровать в грязных ботинках, и после их отъезда приходится отмывать спинку кровати. Есть гости, которые курят в постели и прожигают простыни. Бывают гости, которые сидят на диете и им надо готовить отдельную еду. Кто-то из гостей может запросто позвонить в Лондон или Нью-Йорк, не задумываясь о том, какие счета придется за них оплачивать. Но самые плохие гости, которые берут у вас перед отъездом деньги в долг и не собираются их отдавать. Главный недостаток гостей – они мешают Моэму работать. Они же приезжают отдыхать со всеми атрибутами отдыха: бездельем, бесцеремонностью, пьянством.
ОЛИВИЯ. Ну пусть тогда не приглашает гостей.
ДЖЕРАЛЬД. Без гостей он не может обойтись. Они приносят с собой на Лазурный берег частичку лондонской жизни, с которой он утратил связь. Кроме того, он наблюдает за гостями, слушает их истории, многие из которых потом становятся сюжетами его рассказов. К тому же Моэм не лишен снобизма. Ему льстит общение с титулованными знаменитостями. Вокруг него всегда много людей. Это всегда бывает вокруг человека, когда он в силе и славе.
СЕСИЛ. А как он выбирает, кого приглашать?
ДЖЕРАЛЬД. Попасть на виллу совсем не сложно. При условии, что вы титулованная особа, состоятельный человек, знаменитость или (внимательно посмотрел на Сесила) привлекательный молодой человек. Правда, члены царствующих фамилий скучнейший народ. Они принимают от вас бесчисленные услуги, но сами и не подумают вам чем-то услужить. У Моэма всегда кто-то гостит. Порой новые гости тут же сменяют старых. Но Моэм не только любит встречать гостей, но и провожать их. Вы вот внимательно прочитали свои приглашения?
МАНУЭЛЬ. А у меня приглашения нет.
ОЛИВИЯ. А что в них такого особенного?
ДЖЕРАЛЬД. А то, что там четко указано время прибытия на виллу и время убытия с нее.
СЕСИЛ. У меня с собой нет приглашения. Осталось в комнате.
ОЛИВИЯ. У меня тоже.
ДЖЕРАЛЬД. К счастью, у меня есть копии ваших приглашений. Так сказать, для контроля выбытия гостей. (Достает из пиджака приглашения и начинает читать вслух.) Так, мистер Сесил Битон. «Уважаемый такой-то. Вы приглашаетесь на виллу «Мавританка» с одиннадцати часов утра пятнадцатого июля до двадцати трех часов вечера двадцать второго июля». «Мисс Оливия Уилсон. Вы приглашаетесь на виллу «Мавританка» с одиннадцати часов утра пятнадцатого июля до двадцати трех часов вечера двадцать второго июля».
МАНУЭЛЬ. Очень похоже на туристический ваучер.
Сесил и Оливия выглядят растерянными.
СЕСИЛ. Я и не обращал внимания на день отъезда. А как же мы доберемся на поезд вечером?
ДЖЕРАЛЬД. Не волнуйтесь, шофер Жан вас отвезет в Больё. Старикан очень щепетилен в таких вещях. Гостей много, поэтому важно организовать их смену. Отсутствие пунктуальности вызывает у него раздражение. Как-то один из гостей опоздал к обеду и всем пришлось его ждать, так старик мне сразу шепнул на ухо: «Он всегда был глуп». Он не прощает опозданий даже своим родственникам. Кто-то из его родни с детьми застрял в автомобильной пробке и не успевал к обеду. Когда они с большим опозданием подъехали к вилле, дети просто выскочили из машины и, даже не захлопнув двери, бегом побежали к столу, дабы не навлечь на себя гнев Моэма. Он сам очень дисциплинированный и требует этого и от гостей.
СЕСИЛ. Будем иметь в виду. Да, дорогая? А что это за символ повсюду на вилле. На книгах, бумаге, портсигарах, авто? Везде.
ДЖЕРАЛЬД. Это мавританский символ. Моэм считает, что он оберегает его от сглаза.
ОЛИВИЯ. А скажите, Джеральд. Я давно хотела спросить. А правда, что бутылки шампанского большого объема имеют свои имена?
ДЖЕРАЛЬД. Да, французы их называют флаконами. Конечно, наиболее распространенными в обиходе остаются традиционные бутылки объемом ноль семьдесят пять литра. Но на праздничном столе иногда можно встретить магнумы – флаконы по полтора литра, жеробоамы по три литра. Но есть и совсем экзотические – матусалемы по шесть литров и бальтазары по двенадцать литров. Я однажды видел даже соломона, который содержит эквивалент двадцати четырем стандартным бутылкам шампанского, весит сорок три килограмма и имеет в высоту восемьдесят пять сантиметров. Но, думаю, сегодня за ужином будет шампанское в обычных бутылках.
ОЛИВИЯ. И какое будет шампанское?
ДЖЕРАЛЬД. «Пол Роже». Моэм его больше всего любит. Кстати, это любимое шампанское Черчилля. И еще, хотя жаркая погода сегодня оправдывает некоторую вольность в одежде, Моэм очень любит, чтобы на ужин все одевались торжественно. Он считает, что переодевание к ужину – это один из способов сохранить чувство собственного достоинства. Вот вы, Оливия, как-то всегда легкомысленно одеты.
ОЛИВИЯ (игриво и вставая в позу, держа руки на поясе.) Жаль, всегда мечтала выглядеть как шлюха.
Сесил смотрит на нее с укоризной.
Шучу, шучу. Я буду прекрасной великосветской дамой.
Они все уходят.
Сцена 2
Та же часть парка виллы. Слева на сцене стоит кресло-качалка. Входит Уильям. На нем белые брюки и светлый пиджак. Те же бархатные ботинки. Он садится в кресло и начинает читать книгу, слегка раскачиваясь в кресле. Входит Эрнест.
ЭРНЕСТ. К вам приехала Мари Лоренсен, сэр.
УИЛЬЯМ. Пригласите ее в сад, Эрнест.
ЭРНЕСТ. Она хотела бы предварительно взглянуть на свои картины в доме.
УИЛЬЯМ. Хорошо. Передайте, что я жду ее здесь.
Слышен голос Мари Лоренсен. Она говорит о своих картинах.
МАРИ ЛОРЕНСЕН. Какая хорошенькая! Прелесть! Это восхитительно! Не может быть никаких сомнений, это просто шедевр!
Уильям с ухмылкой смотрит в зрительный зал. Входит Мари Лоренсен. Она выглядит гораздо моложе своих лет. Одета в черное платье от Шанель. Уильям встает ей навстречу, протягивает обе руки, но в последний момент опускает их.
УИЛЬЯМ. Здравствуйте, моя дорогая, прошу вас, садитесь.
Оба садятся в кресла.
В этом платье вы чудо как хороши.
МАРИ. Спасибо, в моем возрасте лишним комплиментом не брезгуют.
УИЛЬЯМ. Полноте, какой у вас возраст, сейчас живут долго. Хотите кофе?
МАРИ. С удовольствием. Я нашла свои картины в отличном состоянии.
УИЛЬЯМ. Я очень рад.
Звонит в колокольчик. Приходит Эрнест.
Эрнест, будьте любезны два кофе.
ЭРНЕСТ. Сию минуту, сэр.
Он уходит.
МАРИ (возвышенно.) Нет, только художник может понять настоящее искусство и быть его истинным ценителем!
УИЛЬЯМ. Не согласен с вами. Это заблуждение – почитать искусство за ремесло, до конца понятное только ремесленникам. Искусство – это выражение чувств, а чувства понятны всем людям.
МАРИ. У большинства людей все мысли направлены в первую очередь на удовлетворение своих потребностей и сохранение своей жизни. Людям надо питаться и одеваться, а потом уже понимать искусство.
УИЛЬЯМ. Искусство должно захватить массы. Художник творит не для других, для себя. Но искусство должно нести духовную пользу. Эстетическое переживание имеет ценность лишь в том случае, если оно воздействует на природу человека и взывает к его активному отношению к жизни.
Эрнест приносит кофе.
Спасибо, Эрнест.
МАРИ. Так что важнее, искусство или жизнь?
УИЛЬЯМ. Конечно, жизнь важнее искусства. Но смысл жизни в ее нравственном содержании. Особенность художника состоит в том, что он отличается от других людей и видит жизнь совершенно по-другому.
МАРИ. Да, я согласна с вами, что художник не копирует жизнь. Он изображает ее согласно своему замыслу. Он мыслит кистью и красками.
УИЛЬЯМ. Как и писатель мыслит сюжетом.
МАРИ. Матисс как-то показал одной даме свое полотно, на котором была изображена обнаженная женщина. «Но женщина совсем не такая!» – воскликнула дама. На что Матисс ответил: «Мадам, это не женщина, это картина». Художник создал произведение искусства и свою задачу выполнил.
УИЛЬЯМ. Мне кажется, что на мир, в котором мы живем, можно смотреть без отвращения только потому, что есть красота, которую создает человек. Картины, музыка, книги. И больше всего красоты заключено в прекрасно прожитой жизни. Это самое высокое произведение искусства.
МАРИ. Культура должна служить жизни, но цель ее не красота, а добро.
Пауза. Пьют кофе.
МАРИ. Коллекция картин у вас просто замечательная. Клод Моне, Ренуар, Гоген, Тулуз-Лотрек, Матисс, Пикассо…
УИЛЬЯМ. Мари Лоренсен.
МАРИ (смеясь.) Я выпадаю из этого ряда великих.
УИЛЬЯМ. У меня всегда покойно на душе, когда меня окружают картины.
Я собираю картины для собственного удовольствия. Они соответствуют моим вкусам. Я никогда не покупаю картин, которые мне не нравятся. Картины – это друзья, и, если уж живешь с ними, они должны быть к тебе расположены. Коллекция должна отражать личность коллекционера. Коллекция живописи – это мои чувства.
МАРИ. Но ваши картины стоят и приличных денег.
УИЛЬЯМ (улыбаясь). Это очень хорошо, когда вкусы и рыночная стоимость картин совпадают. Через годы эти картины будут стоить состояние. Акции нефтяных компаний могут рухнуть, а картины будут всегда в цене. Без денег жить некомфортно. Без денег можно быть счастливым только в молодости, а в зрелом возрасте жить без них неудобно. Деньги дают возможность обменивать их на удовольствия. Деньги дают власть, влияние, общественный вес.
МАРИ. Да, иногда за деньги приходится писать портреты на заказ. И что здесь циничного?
УИЛЬЯМ. Писатель, как и художник, предпочитает писать то, на что имеется спрос. Это нормально. Большая часть знаменитых портретов была написана потому, что за них платили. А вы обращали внимание, что есть два типа портретистов? Для первого важнее всего, кого он рисует, а потом уже сам художник. Другие ставят на первое место себя, художника. В результате на портрете отражается не столько личность того, кого рисовали, а индивидуальность художника.
МАРИ. И к какому же типу портретистов отношусь я?
УИЛЬЯМ. Явно ко второму. Почему у вас все картины в голубоватом и сероватом тоне?
МАРИ. У каждого художника свой цвет, как и у писателя – свой стиль и своя интонация.
УИЛЬЯМ. Верно. Но у вас в картинах нет никакой идеи. Ну что это – сплошные женщины, дети, циркачи.