История одной творческой личности

У колонны, держась рукой за сердце, страдал Вовчик. Я сунул ему несколько купюр.

– Это за ужин и доставленное удовольствие. Не дрейфь, Вовчик! Резервирую этот столик за собой!

А Алина упорно тащила меня прочь от зала – по каким-то коридорам, через кухню, мимо ящиков и мешков. Похоже, она прекрасно здесь ориентировалась. Наконец мы оказались в тесном дворике. Опять какие-то ящики, затем калитка и – боковая улочка, темная и пустынная.

Мне наскучила эта беготня. Я остановился и привлек Алину к себе.

– Погоди, хочу тебя поцеловать…

Красотка дрожала как осиновый листок.

– Это ужасный человек, – выдохнула она, пряча губы. – Напрасно ты так с ним. Ой, напрасно! «Козла» он тебе не простит. Никогда. Лучше бы тебе уехать на время.

– Ух, как страшно! – усмехнулся я.

– Ты не понимаешь… Это же Китель! Да и Макс – еще тот подонок! – Она принялась заламывать свои пальцы с ярким маникюром: – Господи! Как мне не повезло! Надо же было оказаться с тобой именно сегодня! Теперь они и меня начнут доставать.

Кажется, она была близка к истерике.

Я взял ее за плечи и резко встряхнул: – Ну, хватит! Мне плевать на этого типа, поняла?! Скручу его, как тряпку, и вытру ноги.

Она посмотрела на меня с каким-то новым выражением:

– Ты по правде не боишься?

– А ты разве не чувствуешь?

– Она доверчиво прильнула ко мне:

– Чувствую… Ты такой сильный… – Затем вздохнула, будто преодолевая что-то в себе, и добавила совсем другим – беспечным – тоном: – Ну и пусть! Обратно

– уже не воротишь, зачем тогда переживать?

– Вот это разумная мысль. За нее стоит поцеловаться.

Еще через пару минут все ее страхи улетучились окончательно.

– А вообще, здорово ты его! Ну и рожа у него была, обхохочешься…

От «Волны» до моей новой квартиры было метров триста. С проспекта доносились голоса, звон трамваев. Но здесь, в узеньком проулке, обрамленном высокими тополями и кустами сирени, было тихо, темно и безлюдно. Мы то и дело останавливались, чтобы поцеловаться. Алина распаляла мое воображение все сильнее.

Наконец мы пришли.

Опускаю описание дома и квартиры.

Замечу только, что, хотя в тот вечер я вошел в доставшуюся мне квартиру тоже впервые, как и Алина, у меня было ощущение, что я все в ней знаю: то есть я знал, где находятся выключатели, куда выходят окна, чем наполнен холодильник и так далее.

Пока я собирал легкую закуску, Алина успела заглянуть во все углы. С интервалом в три секунды до меня доносились ее восхищенные возгласы:

– Ой, какой у тебя хрусталь! Вот это ковер! А это что? Видик! А кассеты есть? Это родителей квартира?

– Моя собственная.

– Врешь!

– Ну, зачем мне врать?

– А жена у тебя есть?

– Нет.

– А любовница? – Она нежданно смутилась: – Я просто хотела узнать, кто же у тебя убирает. Везде так чисто.

– Старуха приходит. С клюкой.

– А вот сейчас точно врешь! Небось, меняешь любовниц как перчатки…

Не дождавшись ответа, она снова учинила визг: на сей раз по поводу шкуры бурого медведя, что возлежала в спальне перед широкой кроватью. Из оскаленной пасти торчали мощные клыки.

– Миленький, а это у тебя откуда?

– Подстрелил однажды в Забайкалье, – на ходу сочинил я, входя в комнату.

Я собирался пригласить Алину на кухню – выпить еще немного и, наконец, заняться любовью.

Но когда я увидел, как она, склонившись, оглаживает эти клыки, мне безумно захотелось овладеть ею немедленно, прямо на этой шкуре.

– Ой, какой ты у меня храбренький! – пропела она. – А я, когда увидела тебя там, в «Волнушке», не знала, что и подумать. Делаешь шикарный заказ, а одет хуже задрипанного инженера.

Я присел рядом и принялся расстегивать ее пуговицы.

Она продолжала еще что-то шептать, но я уже не различал смысла слов.

Это была одна из самых чудесных ночей в моей жизни. Может быть, самая чудесная…

ДАЧА С БАШЕНКОЙ

Разбудил меня неясный шорох:

Я разлепил веки.

За окном занимался бледный рассвет. Накрапывал мелкий дождик.

Нагая Алина стояла возле кресла, куда вчера сама же зашвырнула мою одежду, и воровато шарила по моим карманам.

– Алина!

Она вздрогнула и как-то жалко, заискивающе улыбнулась:

– Я… я просто хотела посмотреть… то есть это упало, а я хотела поднять…

Мое романтическое настроение как ветром сдуло. Все очарование минувшей ночи рассеялось бесповоротно.

Я нехотя поднялся и подошел к ней, имея огромное желание влепить ей оплеуху. Она виновато сжалась, даже ее яблочные груди сморщились. Я достал несколько кредиток и налепил ей на плечи, как погоны.

– Держи! Пять минут на сборы, и чтобы духу твоего здесь не было!

Она принялась опять что-то лепетать в свое оправдание, но я взял ее за руку, выволок в прихожую и подтолкнул к двери:

– Мотай, с попутным ветерком!

Она усмехнулась. В дерзких глазах был вызов.

– Знаешь что, миленький? А пошел ты… – И она загнула фразу, от которой поперхнулся бы и завзятый матерщинник.

Ее каблучки звонко зацокали по узорчатой плитке, которой была выложена лестничная площадка.

Вот дурища! Я намеревался провести с ней несколько дней, щедро одарить… Она сама все испортила, шлюха! Ну и пусть катится!

Я прошел в комнату и раскрыл створки шкафа. Ого! Гардеробчик-то у меня завидный! Я насчитал четыре костюма: классическую черную тройку, темно-коричневый, светлый летний и джинсовый. Кроме того, я обнаружил три новые куртки, двенадцать сорочек, шесть пар обуви и груду всевозможного белья – все прекрасного качества,

А вообще-то надо поближе познакомиться с доставшимся мне «наследством». Кажется, у меня есть машина, которую я умею водить, и дача где-то в престижном курортном пригороде.

Вот и ключи от машины – висят на бронзовом гвоздике возле зеркала, как и говорил Мамалыгин.

Через полчаса я спустился во внутренний двор нашего дома – тихий, зеленый, чистый, без помоек и мусора. В песочнице возилось несколько малышей. В глубине тянулись капитальные кирпичные гаражи. На одном из них я заприметил табличку с номером моей квартиры – «32».

Открыв ворота, я едва сдержал возглас восхищения. Не гараж, а мечта автолюбителя! На полках вдоль стен аккуратно разложены инструменты, запчасти, метизы… Сбоку – канистры, в углу – штабель запасной резины, огненно-красный огнетушитель. А над ремонтной ямой стоит она, нежно-кремовая красавица «Волга» – новенькая, сверкающая лаком.

Ни разу в жизни не доводилось мне держать в руках руль, но сейчас возникло стойкое ощущение, что я довольно уверенно владею навыками вождения и люблю промчаться с ветерком.

Усевшись на водительское место, я включил зажигание. Мотор работал как часы.

Я вывел «Волгу» во двор, запер двери гаража, после чего помчался в Жердяевку на поиски своей дачи.

Рука плавно поворачивала руль, нога в меру нажимала на газ, а глаза автоматически улавливали, каким цветом горит светофор. Я уверенно держал дистанцию, а когда надо, решительно шел на обгон.

Я наслаждался скоростью, самим процессом перемещения по утреннему шоссе, хохотал от счастья, вторя пению мотора.

Но вот город остался позади. Последние его кварталы укрылись за березовой рощей, перешедшей вскоре в густой хвойный лес.

После несильного утреннего дождя воздух был напоен ароматами распускающихся почек, живицы, молодой травы, подземных соков, которые жадно пила вся растительность. Промелькнул мостик через крохотную речушку, чьи берега заросли орешником. К дороге опять подступили березки, а вот и она – Жердяевка!

После городской суматохи и копоти поселок выглядел поистине райским уголком. На зеленых улочках царила патриархальная тишина. Лишь бодрый стук дятла временами прерывал ее. За высокими крашеными заборами в окружении зелени расположились особняки и коттеджи.

Ведомый то ли наитием, то ли информацией на уровне подсознания, я без особых хлопот разыскал нужный тупичок, а в нем – «унаследованную» дачу.

Это был просторный бревенчатый теремок в два этажа с пристроенной верандой. На макушке небольшой башенки, поднимавшейся над правым крылом, подрагивал на ветру флюгер в виде задиристого петуха. В глубине двора тянулись хозяйственные постройки, а перед крыльцом пестрели цветочные клумбы.

Поставив машину перед запертыми на висячий замок воротами, я с удовольствием размялся, открыл калитку и двинулся к дому.

Большая комната гостиного типа на первом этаже была обставлена весьма прилично. Кожаные кресла и диван, коллекция хрусталя за стеклом, картины и оленьи рога на стене… Особенно восхитил меня камин, отделанный розоватыми с серым плитками мрамора. Узорная литая решетка носила печать благородной старины. В комнате было несколько дверей. Открыв одну из них, я оказался в… крытом бассейне!

Да-да, в таком домашнем крытом бассейне с застекленным фонарем наверху. Вот сюрприз так сюрприз!

Вернувшись в гостиную, я поднялся на антресоли по лестнице, которая слегка поскрипывала под ногами, то ли приветствуя нового хозяина, то ли желая о чем-то поведать.

Наверху я насчитал три спальни и два чулана.

В углу площадки виднелась узенькая винтовая лесенка, ведущая куда-то наверх. Я вспомнил о башенке с флюгером. Со двора она показалась мне декоративным архитектурным украшением. Но так ли это? А ну-ка, проверим!

Преодолев еще полтора десятка ступенек, я оказался перед низкой дверцей, закрытой на английский замок. Странно. Ведь ни одна другая дверь в доме не была заперта.

Я достал из кармана связку ключей и принялся подбирать подходящий.

Замок щелкнул, дверь распахнулась.

Внутри была комната – более просторная, чем можно было ожидать, глядя на башенку снизу.

Посередине стоял стол старинной ручной работы с выгнутыми дубовыми ножками и наборной столешницей, а на нем – раритетная пишущая машинка. Рядом высилась стопка чистой бумаги, имелась и папка с копиркой. Впритык к столу был придвинут массивный стул с высокой резной спинкой. На стене – так, что со стула можно было дотянуться рукой, – висело несколько пустых книжных полок.

В башне имелось два окна: одно – обычное – выходило на дорогу, за которой тянулся лесной массив; второе – круглое, похожее на иллюминатор, – смотрело во двор.

Сколько раз, лежа на студенческой койке и тихо страдая оттого, что в окружающей кутерьме нельзя сосредоточиться и засесть за рассказ, просящийся на бумагу, я мечтал о такой вот уединенной башне с окном, выходящим в потаенный сад, о башне, где нет ничего лишнего, но есть всё необходимое для творческой работы! Где никто не врубит шлягер, от которого тебя тошнит, не заведет банальной истории об очередной девице, не пристанет с просьбой растолковать пропущенную лекцию по сопромату…

И вот передо мной – точное воплощение моей мечты. Ну, теперь я докажу всему миру! Только держись!

Во дворе промелькнула легкая тень.

Что еще за гость пожаловал?

Я быстро спустился вниз и вышел на крыльцо.

На дорожке, вымощенной кирпичом, стоял сухонький подтянутый старичок в выцветшей офицерской рубашке и в поношенных дешевых брюках.

– Здравия желаИм! – с веселой почтительностью приветствовал он меня.

– Добрый день, – я ждал продолжения.

– Выходит, вы и есть молодой наследник? – плутовато сощурился старичок.

– Допустим. А вы кем будете?

Он прокашлялся и бодро отрапортовал:

– Разрешите представиться: Иван Васильевич Пономарец, собственной персоной! Сторожил дом в отсутствие вашего дядюшки. А супруга моя, Фекла Матвеевна, стряпала, когда он отдыхал от своих важных занятий. Ваш дядюшка, царствие ему небесное, привечал нас как родных. Вот я и решил разузнать, захотите ли вы, чтобы все оставалось по-старому, или будете искать замену? – Он махнул рукой через улицу: – Мы живем неподалеку, у нас свой дом еще с тех времен, когда здесь деревня была. Нас тут все знают, можете поинтересоваться, ежели желаете.

– Что ж, пусть все остается как при дяде.

– Он почтительно вытянулся:

– Премного благодарны!

– Кстати, почему вы решили, что я – дядюшкин наследник? Может – обыкновенный жулик?

Он хихикнул:

– Как можно! По машине сразу и признал. Да и по повадке видно. Разве жулик станет открыто ходить по чужому дому? Притом дядюшка говорил о вас.

– Говорил обо мне?

– Ну да! Был-то он вдов, своих детей не имел. И часто говорил: если вдруг случится беда, то завещаю все свое имущество любимому племяннику – Вадиму Федоровичу Ромоданову. Мы вас уже который день поджидаем…

– Вы хорошо знали дядю?

– Да как сказать… Лет с полтора десятка будет. Бывало, наедет он, крикнет с порога: «Васильич, рюмку выпьешь?» Как не выпить? Ну, расспросит о том о сем, а

– после скажет: «Ладно, Васильич, иди, мне работать пора». Душевный был человек!

– И часто он… наезжал?

– Да не сказать, чтобы очень. Все больше летом. А зимой дом, считайте, пустовал.

– Отчего он умер и как?

– Одному Богу известно, – вздохнул сторож.

– Постойте, разве вы не присутствовали на похоронах?

– Выходит, так, – смутился Пономарец. – Помер-то он, значит, не в Жердяевке и даже не в городе, а где-то за границей, в командировке. Даже не знаю, в какой стране. Ведь ваш дядюшка был, значит, из секретного института и лишнего ничего не говорил. Но однажды признался: если умру, говорит, то завещаю свое тело для научных опытов. Так что хоронить нам его не довелось. – Он вздохнул еще печальнее.

Было о чем призадуматься. Я-то после беседы с Мамалыгиным полагал, что «дядя» – некое вымышленное лицо, необходимое для правдоподобия моей легенды. Но вот оказывается, что этот человек существовал на самом деле и исчез в тот самый момент, когда мне предложили стать агентом планеты Би-Ара. Странная смерть где-то «за бугром»… Странное завещание относительно своего тела… Мне подумалось, что ни в квартире, ни здесь, на даче, на мои глаза так и не попалось ни одной бумажки, проливающей свет на «дядюшкину» жизнь. А ведь как ученый он должен был оставить горы рукописей, архив…

– Гости у него бывали?

– Вот чего не было – того не было. Очень он личный покой уважал.

– А женщины?

Пономарец хихикнул:

– Никогда! Однажды я говорю ему: «Хозяин, не пора ли тебе жениться, как всем нормальным людям?» А он отвечает: «Я, Васильич, сызмальства к этому племени интереса не имею. Одна суета!»

Ужимки старика мне не очень понравились.

– Дядя был прекрасным человеком, – строго сказал я. – Память о нем должна оставаться светлой.

– Само собой, – понятливо кивнул он. – Это я только вам, как молодому наследнику… А так – ни гу-гу, даже соседям.

Плутоватость старика была для меня очевидна. Может, стоило от него избавиться? Но я прикинул, что со временем смогу вытянуть из него еще кое-какую информацию.

Вслух сказал:

– У меня другие привычки. Теперь в этом доме часто будут появляться гости. Работы у вас прибавится. Я согласен доплачивать, если у нас будет полное взаимопонимание.

– Не сумлевайтесь! – заверил Пономарец, и я мог бы поклясться, что он умышленно коверкает язык. – Будете очинно довольны!

– Рюмочку выпьете?

– С превеликим удовольствием! – крякнул он. – Вот ваш дядюшка, бывалоча, наедет да как крикнет с порога…

– Это вы уже рассказывали.

Я провел его к машине, достал из «бардачка» бутылку коньяка и налил почти полный стакан.

– Ну, за ваше здравие, молодой наследник!

Он выпил со сноровкой, доказывавшей многолетнюю практику.

– Ох, хороша! Забориста!

– А что за башенка наверху?

– А-а, с хлюгером… В ней ваш дядюшка любил заниматься своими учеными трудами. И все больше по ночам. Бывалоча, вся Жердяевка спит, одно только круглое окно у него и светится. Я однажды говорю: «И охота тебе, хозяин, на эту верхотуру лазить?» А он отвечает: «У меня, Васильич, вдохновение там появляется»… – Язык у Пономарца начал заплетаться.

– Бассейн в доме работает? – прервал я его излияния.

– В лучшем виде! – ухарски воскликнул он. – Насос, подогрев, все как в аптеке. Если желаИте поплескаться, я мигом включу.

– Мигом не надо. А попозже включите. Возможно, я сегодня еще вернусь. С гостями.

– Хозяи-ин! – Он покачнулся. – Встретим в лучшем виде!

Поручив деду навести в доме и вокруг идеальный порядок, я сел в машину и направился на лекции.

ПОСРАМЛЕНИЕ ДОНЖУАНА

Мой родной институт располагался тоже за городом, только с противоположной – северной – стороны. Шесть корпусов – из них три общежития – выстроились елочкой в довольно-таки унылой местности.

Я припарковал свою «Волгу» на общей стоянке. Обычно здесь съезжались дюжины две-три «Москвичей» и «Запорожцев», принадлежавших преподавателям и студентам из имущих семей. На нашем курсе машиной не владел никто.

Я уже выбрался наружу, когда со стороны города показался переполненный «Икарус». Допыхтев до остановки, он распахнул двери, выпустив из своих спрессованных недр едва не полфакультета.

А вот и наши корифеи – Виталий и Олег. Оба долговязые, спортивные. Виталий темный, Олег светлый. Идут, отчаянно о чем-то споря. Должно быть, спорили и в автобусе, не обращая внимания на давку. Интересно, если их высадить на необитаемый остров, они и там будут спорить?

– Привет, старики!

Оба остановились, удрученно глядя на меня.

– Вадик, мы тебе сочувствуем. От всей души, – сказал Виталий.

Олег солидарно кивнул.

– Сочувствуете? – сощурился я. – А что за беда стряслась? Меня сняли со стипендии за прогулы? Или влепили выговор по комсомольской линии?

Они удивленно переглянулись.

– Ну, как же… – осторожно проговорил Виталий. – Умер твой близкий родственник… Или мы что-то напутали?

Вот те раз! Надо же было сунуться к ним с сияющей рожей! Но я и понятия не имел, что слух о кончине моего дорогого дядюшки успел так широко распространиться. Ай, да Мамалыгин! Но как же выкрутиться? Я выдал первое, что пришло в голову:

– Все так, к сожалению… Мой славный дядя… Понимаете, он был большим оригиналом, верил в переселение душ и перед смертью завещал вспоминать его только

с улыбкой…

Они опять переглянулись, синхронно похлопали меня с двух сторон по плечам и двинулись дальше.

Конечно, мне ничего не стоило воздействовать на этих гордецов биополем, вызвав у них прилив дружеского чувства ко мне. Но я не хотел легкой победы. Ребята, я сделаю так, что вы сами попроситесь в мою компанию!

И тут я увидел нашего красавчика Лорена.

Вот на ком я отыграюсь сегодня! Коварный план сложился сам собой.

– Привет, старина! – крикнул я ему.

– А-а, ты… – Он кивнул и тут же забыл о моем существовании.

Биополе я пока держал в резерве. Для начала пустим в ход оружие попроще.

– Как насчет того, чтобы малость погудеть? – бросил я ему в спину. – Есть тачка, свободная хата и холодильник, набитый жратвой и выпивкой. Но решать надо быстро.

Купить его оказалось легче, чем я думал.

– Дело! – Наконец-то в нем зажегся интерес к моей персоне.– Я смотрю, ты малый не промах. Но не кажется ли тебе, братан, что свободная хата и классная выпивка лучше

всего сочетаются с аппетитными телками?

Он даже не поинтересовался, откуда у меня такие возможности. Привык, сволочь, все получать готовым.

– Я потому к тебе и обратился, старина. Думаю, в твоей коллекции найдется что-нибудь подходящее?

Он самодовольно улыбнулся:

– Я погляжу, ты мудр.

– Так что предложишь?

– Хм! Есть Томочка из «Интуриста». Подруг у нее – море. На любой вкус. Мы это дельце живо обтяпаем. – Приятная перспектива наэлектризовала его.

Когда мы прошли к моей «Волге» и я по-хозяйски открыл дверцу, глаза у Лорена полезли на лоб.

– У тебя тачка? Вот эта самая?

– А ты думал, мы поедем на велосипеде? Садись!

– Послушай-ка… А она точно твоя? Понимаешь, я не люблю сомнительных приключений.

– Не дрейфь! Богатый дядька дал дуба и оставил мне наследство. Вот права.

– Эх, мне бы такого дядьку! – искренне позавидовал Лорен, разваливаясь на сиденье и закуривая.

Ближайшая телефонная будка находилась возле дома аспирантов.

Переговоры продолжались недолго.

– Будет тебе телка экстра-класса! – сообщил Лорен, вновь разваливаясь в салоне. – Жми к «Интуристу»!

* * *

От парадного входа по широким ступеням легкой походкой спускались к нам две женщины самой волнующей породы: ухоженные, элегантные, сытые.

Черненькая мне понравилась больше: капризно вздернутая верхняя губа придавала ей живость и сходство с модной в то время кинозвездой. Однако же я сразу понял, что это подруга Лорена. Но и шатенка была хороша, несмотря на некоторую холодность во взоре.

Обе были старше нас лет на семь, но это и к лучшему – не будет «детского крика на лужайке».

Последовал ритуал знакомства.

– Тамара! Валя! А это – мой лучший друг Вадим!

Хм! Быстро же я стал его лучшим другом!

Красавицы сняли с себя легкие плащи, оставшись в облегающих коротких платьях. В тот год в моду входили глубокие декольте. Обе наши спутницы отдали надлежащую дань этому течению, так что сомнений по поводу зрелости их форм не возникало.

Лорен и Тамара устроились на заднем сиденье, Валя села рядом со мной. Возможно, я ошибся насчет её холодности, ибо она уже дважды ободряюще улыбнулась мне. Ободряюще и вместе с тем снисходительно. Затем демонстративно поправила платье, край которого все равно на добрую ладонь не доставал до ее круглых загорелых коленей. Не могу сказать, что Валя околдовала меня. Возможно, это оттого, что половину моих мыслей занимал Лорен. Но смотреть на ее прелести, зная, что она доступна в той же мере, что и Алина, было приятно.

– Вадим! Вперед! – кинул клич Лорен.

Не успели мы проехать и сотни метров, как на заднем сиденье началась кутерьма. В зеркальце я видел, как сладкая парочка принялась обниматься и целоваться взасос, рука Лорена скользнула под юбку любовницы. Послышался томительный стон.

Внезапно Лорен резко отпрянул от нее.

– Нет! – воскликнул он. – Надо потерпеть. Иначе, боюсь, наш друг Вадик перевозбудится и сгоряча опрокинет тачку. А я пока не собираюсь на тот свет, крошка. Даже в твоих объятиях.

Признаться, эти речи поначалу меня смутили. Но тут я смекнул, что меня попросту испытывают. Попадусь на удочку – стану предметом язвительных насмешек.

– Да? – удивилась Тамара, явно продолжая игру. – Он что, такой возбудимый?

– Он вообще-то скромняга, – в той же манере ответил Лорен. – Краснеет при виде красивых женщин и теряет дар речи. Ему нравится одна девчонка из нашей группы, Жанночка, но он никак не решится пригласить ее на рюмку крюшона.

– Вы и вправду краснеете при виде красивых женщин? – томно спросила Валя, щуря зеленоватые глаза.

Она сидела вполоборота, опершись правой рукой на подлокотник, а левую вытянув вдоль спинки моего сиденья. Край платья сполз – как бы сам по себе – чуть ли не до трусиков. Картина была впечатляющей.

– Разве вы не знаете Лорена? Известное трепло!

– Обижаешь, парень, – отозвался Лорен не без досады. Кажется, он не ожидал от меня столь независимого тона.

– По-моему, Лорен сегодня шутит не очень удачно, – поддержала меня Валя. – Правда? – и, будто невзначай, слегка коснулась ноготками моего колена. – Кстати, куда

мы движемся?

– В Жердяевку, на мою дачу.

– В Жердяевку?! Ты слышишь, Тома?! – Она повернулась к подруге.

– Дай мне сигарету, – отозвалась наконец та.

Я молча открыл «бардачок». Внутри лежало несколько пачек американских сигарет. В ту пору их можно было купить только в «Березке».

– О! – Валя удостоила меня еще одним откровенным взглядом.

– Может, музыку? – Я включил магнитофон. Полилась мелодия модного французского оркестра под управлением Поля Мориа.

Мои пассажиры притихли.

Глянув в зеркальце, я увидел трогательную картину: Лорен и Тамара прижались друг к дружке, закрыв глаза, тихие, как голубки.

Ну, посмотрим…

* * * * *

Промелькнул мостик перед въездом в Жердяевку.

Еще немного, и мы – на даче.

Опять начались восторги, ахи, охи; Валечка поглядывала на меня все призывнее.

Я провел гостей по дому и двору, показав им все, кроме башенки. Особое восхищение вызвал бассейн, до краев наполненый прозрачной голубой водой.

Наши прелестницы тут же заявили, что хотели бы поплавать перед застольем.

Я предупредил, что накрывать будем на веранде, и пожелал им поплескаться от души.

Мы с Лореном остались вдвоем.

Некоторое время он наблюдал, как я выставляю на стол деликатесы и бутылки, затем спросил, не скрывая удивления:

– Парень, кем же был твой дядя?

– Шпионом, – хмыкнул я.

– Я в шпионы бы пошел, пусть меня научат! – продекламировал Лорен. – А ты?

– А я уже пошел.

– Слушай, похлопочи за меня, а? – взмолился он.

– Могу, если откровенно ответишь на один вопрос…

– Насчет Жанны, что ли? – заулыбался он.

– Ты лично платил когда-нибудь женщинам?

– Я?! – он чуть не задохнулся от возмущения, как если бы я обвинил его в импотенции. Затем вскинул голову, словно предоставляя мне возможность оценить классическую соразмерность черт его лица: – Зачем МНЕ им платить?!

То ли разговор в машине его чем-то уколол, то ли свалившееся на меня богатство раззадорило, но он вдруг разоткровенничался, заговорив назидательно-менторским тоном:

– Есть ведь, парень, и другая сторона медали. Существуют в этом мире женщины, у которых водятся деньжата. И не только всякие там богатые старухи. Уверяю тебя. И им тоже хочется вкусить земных радостей. И они не скупятся на расходы. А ведь красивых мужчин мало. – Он снова вскинул голову. – А меня, как видишь, природа не обделила, за что я весьма ей благодарен. Знаешь, как они кидаются на меня? Знаешь, что позволяют? Как будто последний день живут на свете! Состарюсь – обязательно напишу мемуары, вот тогда мир узнает, кто такой Лорен! – Он выдержал паузу. – Если бы я захотел, у меня уже давно было бы все. Куда там твоему дяде! Но я не тороплюсь. Еще годика три – до окончания института – попасусь в свое удовольствие, а там займусь обеспечением будущего…

– Тамара тоже делает тебе подарки?

– Нет, парень. Это тот редкий случай, когда сошлись крайности. Мы наслаждаемся друг другом и пока что взаимно счастливы. – Он оглянулся на дверь: – Уговор! О моих похождениях на стороне – ни слова, ни намека. – Затем снова принял расслабленную позу» – А вот тебе, парень, стоило бы сделать Валечке достойный подарок. Не обижайся, но разница в классе все же чувствуется. Только без грубостей. Очень тактично. Мы ведь цивилизованные люди и должны все делать красиво… Кстати, в какой келье приземлиться нам с царицей Тамарой?

Я указал на дверь рядом с лестницей.

– А вот и мы, – послышался мелодичный голосок Тамары. – Не соскучились?

Обе женщины появились на веранде – разрумянившиеся и посвежевшие, повязавшись простынями на манер древнеримских туник. Надо полагать, никаких одежд под простынями не было.

– Ого, как нас встречают!

– Ну-с! С легким паром! – Лорен вскочил с кресла и занялся бутылкой.

– Мы же не из бани, – рассмеялась Тамара.

– Кстати, – вмешался я, – тут у меня на довольствие взята одна старушенция. Стряпает божественно. Может, закажем шашлыки?

– Прекрасная идея. – Улыбка Вали обещала все!

– На вечер, – решительно заявила Тамара. – Надо же немного отдохнуть с дороги… – Она призывно посмотрела на Лорена.

Тот чувствовал себя как рыба в воде.

– Коньячок? Водочка? Ром? С чего начнем, милые дамы? Тебе, Томочка, сухонького, как всегда?

– Коньяк! – капризно потребовала красавица.

– — Мне тоже, – вторя подруге, сказала Валя.

– Чего хочет женщина, того хочет Бог, – напыщенно изрек Лорен, легко и непринужденно входя в роль тамады.

– Первый тост – за любовь! – воскликнула Тамара.

– Нет, царица моей души! – мягко возразил Лорен. – Первый бокал, дорогие друзья, мы поднимаем за святого человека, благодаря которому оказалась возможной сегодняшняя встреча. Я имею в виду благороднейшего дядюшку нашего общего друга Вадима. Подумайте сами, насколько счастливо сложились обстоятельства, что Вадику выпала честь быть единственным его наследником! А если бы дядюшка был женат?! Расхаживала бы сейчас по этим чудесным коврам какая-нибудь старая карга, нудно ворча и ругая молодежь за безнравственность. Бр-р-р! Я уверен, – патетически воскликнул он, – что дядина душа взирает в этот момент на нас с небес и радуется нашему трогательному согласию. Так отдадим же должное его светлой памяти! Пусть и ему нальют ангелы и он выпьет вместе с нами. За дядю!

Второй тост, не заставивший себя ждать, был, разумеется, за любовь. Третий – за благополучие этого дома.

Вскоре мои гости захорошели, чему я был только рад. Сам я пил глоточками.

Постепенно общий разговор за столом становился все более откровенным, окончательно перейдя на сексуальные рельсы.

– Танцуют все! – возвестил Лорен и, включив магнитофон, выдернул Тамару из-за стола.

Я, естественно, пригласил Валю.

«Туники» наших красавиц оказались с секретом. Они так ловко повязали простынки, что при резких движениях края расходились, обнажая соблазнительную полоску тела от самого плеча.

Лорен и Тамара вновь принялись целоваться.

Валя на миг, будто случайно, прижалась ко мне, так что сквозь тонкую ткань я ощутил ее твердые соски, и тут же легко отстранилась. Но я не торопился воспылать. Вовсе не из-за ее прелестей я организовал это мероприятие. Впрочем, и радости любви никуда от меня не денутся.

Лорен, не отрываясь от губ Тамары, уводил ее вглубь комнаты. Наконец они оказались у заветной двери и скрылись за ней.

Ну, пора!

Я послал в нужном направлении мощный импульс биополя. Не скупясь. От всей души.

– Вадим, что с тобой? – недоуменно спросила Валя.

– Всё в норме.

– Но ты какой-то… вялый… что не так?

– Извини. Задумался на минуту.

– О чем?

– Никак не решу, что именно тебе подарить.

– Тебе помочь? – на ее губы вернулась улыбка.

Я подвел ее к серванту. В одном из отделений хранилась шкатулка с «дядиными» драгоценностями. Не знаю уж, как они у него оказались, коли он не интересовался женщинами. Выбрав изящные сережки с бриллиантами, я протянул их Вале:

– Тебе нравится? Они твои.

Зеленые глаза красавицы вспыхнули огнем, ухоженные пальчики сами потянулись за подарком.

– Милый! – теперь в ее голосе было столько искренней нежности! – Ты меня хочешь?

– Конечно!

– Куда идти?

Я молча кивнул на лестницу.

Поднимаясь, она небрежно, с грациозной бесстыдностью, сбросила с себя простыню.

Нет слов, ей удалось бы вскружить мне голову, если бы часть моего сознания не была направлена на Лорена. Я так неистово ненавидел этого херувимчика, этого самовлюбленного павлина, что не смог в полной мере отдать должное изощренным ласкам Валентины. Наверное, поэтому мне вдруг подумалось, что вчера с Алиной, этой ресторанной шлюшкой, я испытал куда более острые ощущения.

Я поднялся.

– Ты куда? – удивилась Валентина.

– Пойду распоряжусь насчет шашлыка.

– А после мы повторим, да? Ты хочешь?

– Еще как!

Натянув брюки, я, насвистывая, спустился в гостиную.

Лорен сидел в кресле, кутаясь в простыню, и нервно курил. Вид у него был растерянный. Я бы даже сказал – пришибленный.

– Старичок, я иду заказывать шашлычок, – невольно срифмовал я, садясь напротив. – Информируй свою царицу Тамару.

Он провел ладонью по лицу, не слыша меня.

– Ч-черт, кажется, я перебрал. Ну и забористый у тебя коньяк!