Крыса солнце жрёт. Книга 1

– Вы слишком быстро делаете выводы, Мейнхард, сын Вука. Я такой же человек, как и все.

– Для всех вы такой же человек, но я не все. Для меня вы исключительны, леди Эдон.

– Отчего же?

– Я не знаю, клянусь вам. Сам не понимаю, что происходит, но вы интересны мне, вы притягиваете меня. И я готов разорваться от мысли, что я – раб.

– Не называйте себя так!

– Уходить от правды, лишь тешить себя иллюзиями. Кто это делает, тот никогда не найдет выход во тьме. Я признаю открыто, я – раб. Но поверьте, леди Эдон, будет время и я перестану им быть. Настанет этот момент уже вскорости. И тогда я буду говорить с вами по-другому.

Бедная девушка засмущалась еще больше. Зачем она подошла к нему? Марта не смогла ответить себе. Видно ее тоже толкала какая-то высшая сила к этому человеку с такой своеобразной судьбой. А ведь она всего лишь хотела спросить, как его дела, узнать его получше. А теперь слушает столь неожиданные признания, и, что ужасно, они нравятся ей.

– Вы пугаете меня, – дрожащим голосом сказала она. Мейнхарду стало жаль ее, как будто он прикоснулся к хрупкому, но прекрасному существу, а потом случайно причинил ему боль своими грубыми пальцами.

– Не бойтесь. Простите меня, милая леди, прошу, простите. Я не смел, не должен был говорить вам этого. Еще действительно, слишком рано.

В холле нарастал шум. Они оглянулись. Оруженосец де ла Крю стоял в другом конце зала и громко болтал о чем-то с Фердинандом Ланге. К ним шли Мигель Росс и Ян Гейсек. Скоро придет Стивен Бейкер, да и сам граф Астур. На улице уже слышны крики солдат. Отряд собирается в дорогу. Не все конечно поедут. Многие остались в городах и селах помочь контролировать пленных и работы перед приходом армии. Но человек тридцать наберется. С ними и намеревался отправиться майор в столицу.

Мейнхард принял официальный вид, потом спокойно и сухо произнес:

– Леди Эдон, я вынужден распрощаться с вами. Я вас не забуду. Хотите вы того или нет, но я обещаю, что я вернусь. Я найду вас везде, где бы вы ни были. И буду верить в то, что вы ответите мне взаимностью. Если вдруг я вам хоть немного оказался не безразличен, прошу, дождитесь меня. Впрочем, я приму любое ваше решение. Но поверьте, я добьюсь всего, чего хочу. Ради вас я готов на все. А теперь прошу меня извинить. Прощайте. Точнее, до свидания.

Мейнхард почтительно поклонился. Взгляд его выражал лишь учтивость, не больше. Он резко развернулся и оставил леди Эдон одну, потерявшуюся и не знавшую, что и думать. Юноша шел в сторону выхода, когда увидел, что майор Казимир уже находился какое-то время здесь. Старый вояка с недоверием глядел на своего раба, но потом заметил ошарашенное личико дочери графа Эдона и несколько успокоился.

Вук-младший подошел к графу, холодно посмотрел на него.

– О чем говорили? Ты не напортачил? – спросил Казимир.

– Мастер-офицер, будьте покойны. Я объяснился с девушкой. Я не опозорю ни себя, ни вас. Я помню свои клятвы.

Мейнхард хотел идти, но майор схватил его за руку.

– Подожди, парень! Ты – молодец. Правильно поступил. Будут еще на твоем веку птички и покрасивше, – посмотрев на юношу, граф Астур понял, что говорить так не стоило. – Ладно, забудь. Я сказал не то, что надо. Вот, возьми. Я забыл тебе отдать. Это вообще-то надо было сразу сделать, но я не видел тебя пьяным до этого. А ты знаешь, что твоей смерти я не жажду.

Майор протягивал Мейнхарду кинжал, на котором тот принес Казимиру свою клятву.

– Это же ваш?

– Теперь твой. На нем была твоя кровь, когда ты говорил то, что мы оба хорошенько запомнили. Так что теперь он принадлежит тебе по праву. Повесь на пояс и носи все время.

– Как скажете, мастер-офицер, – Мейнхард взял клинок, но глаза его не излучали радости. – Я могу идти?

– Иди. Скоро двигаемся.

Когда третий сын барона Вука ушел, майор подошел к своим подопечным. Они поприветствовали его.

– А где капитан Бейкер? – спросил Питер де ла Крю.

– Да он на улице, – ответил Казимир. – Готовит солдат.

– Мастер-офицер, – вкрадчиво произнес барон Ланге. – Вы дали молокососу кинжал. Я так понял, он теперь все время его будет носить?

– Любишь подглядывать, капитан?

– Нет, – смутился знаменосец Астура. – Просто безопасно ли это? Я понимаю, что парень способный, у вас чуйка на таких. Но все же он – раб. Вряд ли он питает любовь ко всем нам.

– Мне на хрен не нужна его любовь, Ланге! Мне нужны его способности. Не суй свой нос, куда не просят. А если боишься за мою безопасность, так на кой черт тебе твое ружье? Следи за рабом, чтобы не выкинул фортеля. Усек?

– Так точно, мастер-офицер!

– И помни, если ты пристрелишь его из-за своего больного воображения, я тебе нос отрежу. И будешь ты Фердинанд Безносый.

– Все будет хорошо. Я же не дурак.

– Тогда не задавай больше бестолковых вопросов.

Серые глаза графа Астура сверкнули, брови сдвинулись.

– Пора. Думаю, Бейкер всех согнал уже. Да и раб готов. Он – парень расторопный. Выдвигаемся к нашему обожаемому монарху. Долгих лет Готфриду, милостивые государи! – крикнул Казимир.

– Долгих лет его величеству! – откликнулись его подчиненные. Вся компания, гремя оружием, двинулась к выходу.

2

В углу большого и роскошного помещения стоял дубовый резной стол. На нем в беспорядке валялись пергаменты, книги и карты. На высоком дорогом стуле с изящными подлокотниками сидел мужчина лет сорока пяти. Спина его была прямой, плечи широки, темная борода и усы аккуратно выстрижены. Волосы спускались к плечам, за ними тоже тщательно ухаживали. Небольшая седина тронула их, но это лишь придавало сидящему более мудрый вид. В прямом носе, волевом рте, твердом взгляде, словом, во всех чертах лица, читалось, что личность этого человека была весьма незаурядна. Он медленно перебирал листы, руки его были крепки, движения плавны и спокойны.

В большой и великолепной кровати, которая занимала треть комнаты, вдруг что-то зашевелилось. Из-под одеяла вылезла головка с белокурыми, вьющимися волосами, и ее обладательница широко зевнула. Потом посмотрела своими голубыми глазами на мужчину и заулыбалась:

– Доброе утро! Я думаю, что теперь я смогу даровать тебе еще одного наследника, мой милый.

Мужчина неспешно повернул голову. Окинул девушку проницательным и обжигающим взором. Потом молвил приятным, басистым голосом:

– Когда нас сосватали, ты была ребенком, радость моя. Под столом ползала, я помню это. Словно вчера все было. Я не хотел жениться на ребенке, но такова была воля короля. Теперь не жалею. Ты выросла. Ты – прекрасная и добрая женщина. Мать моего единственного наследника. Могу ли я мечтать о большем? Не разгневает ли это Всемогущего?

– А почему это должно разгневать его? Мечты сбываются, если думать о них постоянно. И мне кажется, что это как раз его воля. Ты был мне как старший брат, но, когда мне пришло время уже по-настоящему, а не для виду перед всеми, стать женщиной, твоей женщиной, мне не хотелось никого, кроме тебя. Ты стал моей половиной уже не по обязательству, а по любви. Я не была разочарована этим.

– Да, то что случилось с нами, это редкость. Династические браки далеко не всегда бывают счастливыми.

– Печально, что мир так устроен. Но не нам жаловаться, милый мой.

– Я и не жалуюсь. Наоборот, я благодарю Всемогущего. Каждый день. Каждую ночь. Благодарю и боюсь просить чего-то еще. Он и без того, похоже, слишком оберегает меня.

Мужчина встал, заложил руки за спину и подошел к окну. Девушка, звали ее Эрмелинда, легко спрыгнула с постели и в два счета, прямо голой, оказалась за спиной мужа и обняла его. Он изучал какое-то время горизонт вдалеке, потом вздохнул, повернулся и поцеловал Эрмелинду в губы. Она вся напряглась, внутри нее зашевелилось что-то приятное. Мужчина тоже начал чувствовать возбуждение, но долг был превыше всего. Он вернул себе выдержку, нежно отстранил жену и прошептал:

– Не сейчас. Государственные дела не могут ждать, родная.

– Но милый, даже десять минут потерпеть не смогут?

Глаза его были красноречивее слов. Эрмелинда знала своего супруга, прекрасно понимала его душу, несмотря на то, что была младше его почти на два десятка лет. Она понурила свою прелестную головку и сказала:

– Я все понимаю, ты – король. Король никогда не свободен, король лишь наполовину человек.

– Да, это так. Ты хорошо усвоила этот урок. И это очень важно для меня и для тебя. Оденься, Эрмелинда, солнце мое. Иначе мне будет еще труднее, чем сейчас. А я этого совсем не хочу.

Эрмелинда надела свою шелковую ночную сорочку. Готфрид Висболд, а это был именно он, вновь склонился над своим столом и внимательно читал какое-то письмо. Королева еще раз утвердилась в мысли, что, все-таки, ее повелитель очень красивый мужчина. Несмотря на свои сорок пять он был достаточно высок, статен, физически силен. Умное лицо излучало благородство, губы были тонкими, но ничего не было для Эрмелинды слаще этих губ. В синих, глубоких и вдумчивых глазах короля можно было утонуть. Девушка постоянно окуналась в этот водоворот с головой, душой и телом отдаваясь своему избраннику.

Готфрид любил жену. Он не врал, когда говорил, что первоначально не хотел жениться на ней. Ему был двадцать один, а ей всего три, когда его отец Ульрих Висболд решил, что она выйдет за принца, наследника короны Великой Унии. Более того, это был отличный политический союз с династией Элвов, которая правила и до сих пор правит королевством Аскония. Пускай союзник Великой Унии был достаточно мал в территориальном плане (некоторые, лицезря географическую карту, злорадно называли Асконию чирьем на заднице государства Висболдов), зато только на этих землях водились и даже специально разводились асконийские лисицы, мех которых был настолько ценен, мягок и великолепен, что благодаря торговле пушниной и правильному перераспределению капиталов, в конечном счете, Элвы превратились в одну из самых богатых династий мира. Брак между Готфридом и Эрмелиндой был устроен с обоюдной выгодой. Элвы получали весьма грозного заступника, находящегося рядом с границами государства. Висболды же обретали отличную «золотую жилу», способную поддерживать Великую Унию в экономическом и военном плане, что также дало некоторый толчок к новому развитию науки и культуры в Правии и Виртленде.

Впрочем, у Элвов не было особо большого выбора. Ведь потенциальный друг в случае отказа, мог превратиться в лютого врага, который забрал бы все богатство силой. Конечно, правители Асконии могли бы найти себе других защитников, но только Великая Уния была под боком, а, скажем, Велийсская империя или Эмират Хашимов находились достаточно далеко. И к тому времени, как Ярополк рода Громова или эмир Аббас Хашим пригнали бы свои полчища, чтобы спасти бедное королевство от агрессора, от асконийских городов остались бы одни руины. Более того, Висболды даже успели бы уже пустить сокровища Элвов в оборот. Нет, такой расклад короля Бьорка III Элва совсем не устраивал, и он принял дальновидное и верное решение породниться с Висболдами. Да и вера у них была общая. Велийцы хоть и верят во Всемогущего, но неправильно верят. А народ Хашимов, вообще, завзятые еретики. Их место в пекле!

На том и порешали. Девочка росла, приближаясь к моменту, когда сможет достичь брачного возраста. Ей сразу начали активно прививать мысли о том, что она – будущая королева великой страны, суженая принца очень уважаемого государства. Эрмелинда росла, крепла, набиралась сил и соков, и многие воочию могли убедиться, как из маленького кустика, вырастает благородное, стройное и прекрасное деревце.

Готфрид же совершенно старался не замечать ее. Они жили при разных дворах, и принца только радовало это обстоятельство. С детства отец Ульрих приучал своего наследника к осознанию того, что такое власть и правление. И Готфрид усваивал все это с удивительной легкостью. В юношеском возрасте, он без малейших пререканий согласился на брак, зная, что того требуют интересы королевства, но в душе, конечно, как простого человека, данная ситуация его тяготила. Короли ведь тоже люди. Пускай и наполовину, как говаривали Висболды.

В тридцать два года Готфрид был уже известным и почитаемым человеком, истинным преемником отца. Пора было играть свадьбу. Принцессе Элвов стукнуло четырнадцать, самое время для брака. Но сын Ульриха был весь поглощен делами государства, и никакая любовь взрослого уже мужчину не интересовала. Конечно, он удовлетворял свою похоть, когда возникала в том необходимость. Более того, в постели он был умел и искусен. Но его настоящей женой было его будущее королевство. Видел он Эрмелинду раз в несколько лет. И так получилось, что ко времени торжества они не встречались уже очень долго.

Увидев ее по прошествии этого времени Готфрид был несколько поражен. Он всегда сохранял спокойствие, но в душе у него начал постепенно подниматься вихрь неясных ему чувств. Когда церемония состоялась, принц Великой Унии еще раз обратил свое пристальное внимание на девочку. Поразмышляв немного и оценив ее внешность, он вдруг понял, что через несколько лет она будет женщиной такой красоты, о которой ему, черствому правителю, и мечтать не положено. Не дарует Всемогущий королям счастья в личной жизни, не их это удел! Но Готфрид не мог справиться с собой. А что, если ему в этом повезет? Ведь не каждые так готовятся стать королем, как готовился Готфрид. А он делал это успешно, с отличием даже. Разве не заслужил он награды за свой труд? Он решил выждать какое-то время, а потом уже сделать окончательные выводы о дорогах, которыми ведет его Всемогущий.

Эрмелинда должна была лишиться девственности в первую ночь. Готфрид сделал это очень аккуратно и по-особенному нежно. Боли практически не было, и девушка в конце даже почувствовала определенное наслаждение. Страх ее куда-то улетучился. Причем изначально причиной этого страха был сам Готфрид. Теперь наоборот, он стал ее щитом, оберегающим от всех ужасов, порожденных расшатанными нервами молодой принцессы. Если бы он ушел, кошмары вернулись бы к ней. Но принц Великой Унии не ушел. Он завел серьезный разговор:

– Эрмелинда, ты – хорошая девочка. У тебя будет все, что нужно, но в ближайшие два-три года больше не повторится того, что произошло сегодня ночью.

– Почему? – Эрмелинда с одной стороны не хотела, чтобы этот взрослый мужчина вновь сделал с ее телом то, что было сделано им сегодня. С другой стороны, девушке было и приятно. Она не решалась признаться себе, что сладость, которую она испытывала в конце процесса, обладала каким-то волшебным качеством, заставлявшем тело томиться в предвкушении новых ощущений подобного рода.

– Слишком рано тебе развлекаться в постели с мужем. Многие так не считают, но я в этом уверен. Мы подтвердили брак официально, на простынях доказательства. Но пока хватит. Твой организм должен окрепнуть. Ты должна стать старше и мудрее. Ты должна стать королевой в душе, ведь именно эта участь тебя ждет. Быть королевой. И поверь, это совсем непросто. Мне нужна женщина со здоровым умом и хорошими нервами. А также крепким телом. Смотри, живи, учись. Помни о своем долге. И если ты со всем справишься, то поверь, у тебя не будет недостатка ни в чем. В том числе в мужней любви и уважении.

На самом деле Готфрид уже полюбил ее. Просто он сделал вывод, что сей бутон еще не до конца раскрылся. Он выполнил свой долг перед королевством, а дальше решил не трогать эту милую девчушку до тех пор, пока она не расцветет во всей своей красе. Он уже тогда понимал, что если будет бережно и аккуратно с ней обращаться, то не будет у него жены вернее и моральной опоры крепче, чем Эрмелинда. А Готфрид Висболд прекрасно научился разбираться как в жизни, так и в людях.

Все вышло так, как и предвидел будущий король. Эрмелинда превратилась в прекраснейшую женщину королевства. О ее красоте ходили легенды, и многие, увидев ее вживую, превращались в сопливых мальчишек, с тоской вздыхающих по ее неземной красоте и рыдающих ночами в своих постелях от осознания того, что никогда эта богиня не будет принадлежать им. Когда принцесса стала королевой, народ полюбил ее еще сильнее, за ее мягкий характер, за ее доброту, за ее тонкий ум. Готфрид и Эрмелинда великолепно смотрелись вместе. И мало кто в Великой Унии смог бы возразить, что эти два существа словно были вылеплены Всемогущим друг для друга. Мудрый, сильный правитель и его обворожительная и добрая жена.

Чтобы до конца понять, насколько король и королева были связаны духовно, следует отметить также, что каждая ночь выполнения супружеского долга между ними была полна страсти и огня. И Готфрид, и Эрмелинда любили друг друга так, словно это был их первый и последний раз на сей грешной земле. Они забывали обо всем, что происходит вокруг, не чувствовали ничего, что выходило за грани их слияния, и, наверное, лишь это помогало им потом брать себя в руки и твердо помнить о своих обязанностях по отношению к Великой Унии.

– У тебя запланировано на сегодня что-то важное, милый? – спросила королева.

Готфрид оторвался от письма, которое читал, и задумчиво прошептал:

– Каждый день важен, родная, – потом король тряхнул слегка головой, будто отгоняя какие-то мысли. И сказал уже во весь голос:

– Хочу пообщаться с Великим князем в неофициальной обстановке. Интересно, что нужно его отцу? Вряд ли он бы так поспешно пригнал сюда своего сына только за тем, чтобы выразить свое восхищение и уважение за победу в войне. Ярополк рода Громова – хитрый политик. Его второй сын – известный воин. Я впервые увидел Кирилла. Он оставил интересное впечатление о себе. Что ты о нем думаешь?

Готфрид всегда интересовался мнением жены. Король был очень самостоятелен в принятии решений, но старался слушать всех. Суждение каждого было для него ценным. К словам же Эрмелинды он относился особенно чутко. Многие вещи женщины замечают лучше мужчин. Пускай они могут истолковать их неправильно, но для Готфрида это не было проблемой. Истолкует он все и сам, а вот подметить может не все. Все люди, и все способны пропустить что-то важное, даже если они особенно наблюдательны от природы.

– Я думаю, что он – человек весьма уважаемый и обходительный, – ответила Эрмелинда. – Но он только играет эту роль. Кирилл далеко не такой простой, каким кажется. Его ум гибок. Он не прямолинейный, обыкновенный вояка. Тем не менее, он прикладывает все усилия, чтобы окружающие о нем думали именно так. Зачем? Я не знаю. Но я чувствую, что он опасен.

Король молчал, обдумывая слова жены.

– Будь с ним осторожен, муж. Он не внушает мне доверия, – продолжала королева. – Великий князь чем-то напоминает мне Ференца Сепрентоса. Они, конечно, совершенно не похожи, но от них обоих идет эта аура холода и какого-то необъяснимого зла. Я знаю, ты не любишь, когда я говорю о герцоге Правском в таком тоне, но ты сам спросил моего мнения.

– Все нормально. Мне важно знать, что ты на самом деле думаешь, а не то, что я хочу услышать. Про герцога Правского мы говорили ни один раз, он – верный слуга. И это не обсуждается. Однако, это совершенно не значит, что ты не можешь сравнивать с ним кого-то, – Готфрид улыбнулся на миг, но потом вновь стал серьезен. – В целом, Кирилл рода Громова и у меня вызывает подобные чувства. Я согласен с тобой. С ним стоит быть поаккуратнее.

– Надеюсь, я смогла тебе помочь.

– Смогла. Ты часто помогаешь мне, моя королева. Но пора идти. Дела ждать не будут.

Готфрид поцеловал на прощание жену, накинул легкий плащ, сцепив его на груди золотой застежкой в виде весов, на которых чаша со свитками перевешивала горсть золотых монет, и покинул свою опочивальню.

– Я рад, что император так внимательно следит за успехами Великой Унии, великий князь. Это приятно, когда сильные мира сего смотрят на тебя, как на равного. Ярополк ведь именно это хотел показать, отправляя вас ко мне? – Готфрид посмотрел Кириллу рода Громова прямо в лицо. «Чего только не бывает в нашей жизни? – подумал король. – У него глаза такого же цвета, как и у моей жены. Но у нее они теплые и добрые. А у него ледяные и колючие».

Великий князь не смог долго терпеть взгляда короля. Он был человеком сильной воли, но бездонного взора Готфрида не выдерживал никто и никогда. «Демоны меня разорви! – начал ругать себя Кирилл. – А он и вправду не так прост. Похоже у отца теперь действительно есть достойный соперник». Однако спустя секунду великий князь улыбнулся и ответил:

– Так и есть, ваше величество. Могущественные державы должны дружить, а не воевать. Это поможет им привнести мир на земле. А в мире так нуждаются наши народы.

– Любопытно, – тихо произнес Готфрид. Они с великим князем прогуливались по одной из аллей королевского сада. Здесь росло очень много кустовых роз. Многие бутоны уже распустились. Их вид и аромат наполнял короля бодростью. Висболд любил розы. Хотя мало кто об этом слышал лично от короля. Ему не нужны были сплетни об изнеженном монархе. Хотя, как раз многие выдающиеся и твердые духом люди в душе крайне склонны к прекрасному.

– Так значит император печется о мире? – продолжил правитель Великой Унии.

– Только о нем, ваше величество, – с поклоном ответствовал Кирилл рода Громова.

– Согласитесь, – улыбнулся король, – ведь это странно. Человек, который покорил столько земель. Который сталью и кровью проложил себе путь к могуществу. Вернее сказать, продолжил дело своего отца и его предков. И теперь говорит о мире? Что-то здесь не вяжется. Мне больше следовало бы опасаться вашего отца, чем кинуться в его распростертые объятия. Разве не так? Кто знает, может он и на мое королевство положил глаз?

Готфрид вновь пронзительно посмотрел на Кирилла, и снова тот почувствовал себя не в своей тарелке. Очень не нравились великому князю эти недобрые и хмурые вихри, что кружились в глазах Висболда. Но второй сын императора тоже был личностью неординарной и опять смог взять себя в руки. Деликатно и учтиво он ответил королю:

– Справедливое замечание. Но наша политика, ваше величество, направлена именно на мир. На мир внутри государства. А чтобы мир внутри был крепок, государство должно постоянно следить за своими границами, следить за своей экономикой, следить за исполнением своих законов. За законами мы следим. Экономику мы обеспечиваем за счет своих природных ресурсов и ресурсов завоеванных нами земель. Границы мы расширяем постоянно, руководствуясь принципом: «Лучшая оборона – это нападение!». И, конечно, со стороны мы кажемся агрессорами, но на самом деле мы – обычные патриоты, которые любят свою страну. Не больше и не меньше. Император прекрасно понимает, что рано или поздно, завоеваниям придет конец. Мы не можем захватить весь мир. Во всяком случае, опыт истории показывает, что это невозможно. Но мы являемся ярыми сторонниками того, что чем меньше мы имеем партнеров для сотрудничества, тем проще нам в конечном счете будет обеспечивать порядок и развитие внутри страны, а также спокойствие и правильные взаимоотношения на международной арене. Скажите, ваше величество, если вы задумываете великое дело, то лучше, чтобы в детали плана было посвящено лишь несколько человек, которые непосредственно будут участвовать в его выполнении? Или лучше разболтать всем и обо всем, чтобы потом в случае неудачи весь честной люд тыкал в тебя пальцем?

– Конечно, чем серьезнее задуманное, тем меньшее количество людей в него нужно посвящать.

– Так же и здесь. Лучше, когда всем миром правят несколько государств. А все остальные им подчиняются. Во-первых, тут же отпадают мелочные распри ничтожных княжеств, баронств, земель и прочих дураков, что мнят себя великими правителями. Потому что их судьба зависит от их протекторов. А их протекторы всегда смогут договориться, не обращая внимания на этих недомерков, кои только пыль с их подошв. Во-вторых, двум-трем соседям проще найти общий язык, чем если бы их было скажем десять, пятнадцать, полсотни и так далее. Ведь у каждого свое мнение, каждый тянет одеяло на себя, и каждый будет стремиться поставить палки в колеса другому. Когда же общаются и решают серьезные вопросы только трое, а лучше двое, то всегда можно найти выход. Большой и кровопролитной войны с опасным соперником не захочет никто. Ведь неизвестно, чем все кончится. Мир всегда в таком случае будет предпочтительнее. Вы думаете, почему отец ведет столь агрессивную политику? Да ведь из всех этих его остолопов-врагов ему и в подметки никто не годится! Потому все эти горе-правители и оказываются под каблуком у Велийсской империи, а то и в ее составе. Тигр не будет щадить свою жертву. Но тигр никогда не нападет на хищника, столь же крупного, что и он сам. Потому что даже победив, он может получить такую рану, что уже не выживет в дикой природе. Также и здесь. Начни войну с мощным противником, возможно ты его и одолеешь, но потом у тебя уже не достанет сил удержать свое собственное государство в целости. Потому, ваше величество, я и говорю с вами о мире, а никак не о войне.

– Что ж, отбросим в сторону пустые разговоры, – король резко повернулся к посланцу императора. – Знаки уважения Ярополка рода Громова я принял. Что конкретно хочет предложить ваш отец для обеспечения мира, как он говорит?

– Тайный союз. Ведь Великая Уния не закончит свою экспансионистскую политику, захватив королевство Тюльпанов?

– Возможно да, возможно нет. Уния Правии и Виртленда будет исходить из конкретных интересов в конкретный промежуток времени, великий князь.

– Как и Велийсская империя, ваше величество.

– Так что за тайный союз?

– О невмешательстве в дела друг друга, ваше величество.

– И все?

– А также о взаимопомощи в случае агрессии третьих держав. Я подразумеваю серьезные угрозы, а не мелочные локальные войны.

– Вы имеете ввиду Эмират Хашимов?

– Например, его. Еще я слышал, что в землях соленых воителей какой-то ярл провозгласил себя конунгом, и теперь с бешеной скоростью подчиняет всех остальных ярлов своей власти. Если молодчик разрастется до внушительных размеров, то соленые воители могут стать очень опасной угрозой. Они от рождения только и заняты войной.

– Какую помощь вы имеете ввиду? Финансовую или военную?

– В идеале и ту, и ту.

– Скажите, а почему Ярополк обращается именно ко мне? Аббас Хашим, например, не ведет сейчас с первым наследником императора переговоры о том же, о чем мы с вами здесь мило беседуем?

– Сейчас не ведет, ваше величество.

– Почему я вам должен верить?

– Не должны. Но я не буду врать, скажу прямо, – голос великого князя был очень спокойным. Ни мускула не дрогнуло на его лице. – Ярополк выбрал вас, потому что наши вера и культура хоть и не одинаковы, но родственны друг другу. Ему показалось, что ему будет проще и интереснее найти точки соприкосновения с Великой Унией, а не с Эмиратом. Тем не менее, если вы откажетесь, император будет искать других союзников. В том числе менее приятных, но более дальновидных. Надеюсь, я не оскорбляю вас, ваше величество?

– Нет. Рад, что вы заговорили прямо. Ну а теперь, позвольте мне задать вопрос?

– Вы – король этих земель. Вам не стоит спрашивать у меня разрешения.

– Вы вскользь сказали, что идеальный вариант для поддержания мира – это два государства, которые мир поделят, так?

– Это самый идеальный вариант, о котором император и не помышляет мечтать, ваше величество.

– Таким образом, если я правильно понимаю, коль мы заключим с Ярополком этот тайный союз, эмиру Хашиму придется рано или поздно оказаться под нами?

Кирилл рода Громова слегка кашлянул и произнес тихо-тихо, что Готфрид едва услышал его:

– Ему самому не будет места в этом мире. А вот его государство мы справедливо поделим. И если будут появляться новые угрозы, как например вышеописанный ярл-конунг, то мы будем пресекать их в зародыше. На то и нужны могучие союзники друг для друга.

Внезапно к ним подбежал запыхавшийся слуга. С низким поклоном он, еле отдуваясь, сказал:

– Ваше величество, можно ли мне говорить?

– Говори, – ответил король, но мысли его витали где-то далеко.

– Во дворец прибыл граф Астур со своей свитой. Он просит чести засвидетельствовать свое почтение перед вами.

Готфрид словно очнулся ото сна.

– Граф Астур? Великолепно. Немедленно зови его в тронный зал и распорядись подготовить хороший обед для гостей. Все явившиеся будут есть сегодня с королем. Если кому-то будет необходимо подготовиться, предоставь им помещения и все, что потребуется. Шевелись.

Слуга убежал, а Висболд уже хотел было обратиться к великому князю, но тот заговорил первым:

– Ваше величество, позвольте отобедать с вами? Я знаю графа Астура и его людей. Я с удовольствием бы поговорил с ним и справился о его делах.

Брови Готфрида поползли вверх.

– А вы откуда его знаете, великий князь?

– Дело в том, что мы встретились в Ривилье. И даже провели вместе некоторое время. В том числе и развлеклись маленько. Но я спешил к вам, а у графа Астура было еще много дел по дороге в столицу. Он ведь распределял рабов и готовил встречу для вашей блистательной армии. Естественно, я и мой небольшой отряд двигались быстрее и сильно опередили его на пути сюда. Мы быстро расстались, но я с удовольствием пообщаюсь снова с этим человеком. Если, конечно, ваше величество позволит мне, – Кирилл рода Громова слегка наклонил голову.

– Позволю. А по дороге обратно расскажете мне поподробнее, как вы там с Казимиром маленько развлеклись? Так вы, кажется, изволили выразиться? – Готфрид крепко схватил великого князя за его огромный локоть и с уверенностью двинулся к выходу из королевского сада.