– Твое дело. Но эту ночь, прошу тебя, обязательно проведи у меня.
Парень пожал плечами, но согласился.
Василий без конца подкладывал и подливал Ивану. От обилия еды у того разбегались глаза, от вина он захмелел и, осмелев, спросил Змея:
– Слушай, Горыныч, откуда у тебя вся эта роскошь?
– Все добыто честно, – поспешно ответил тот и, подозвав кота, что-то тихо сказал ему.
Василий куда-то убежал и вскоре вернулся в сундуком, поставил его на пол и открыл крышку.
– Что, новый хозяин, надо? – выскочили из ларца два дюжих молодца.
– Когда вы запомните, что не «новый» хозяин, а постоянный! – в сердцах стукнул Горыныч лапой по столу, но тут же смягчился. – Вылезайте и садитесь, поешьте.
Молодцы переглянулись, несмело вышагнули из сундука и подошли к столу.
– Садитесь же!
Молодцы осторожно пристроились за стол и сидели, словно проглотив кол, спрятали под скатерть руки и испуганно взирали на Змея. Василий, не скрывая презрения, шлепнул им на тарелки по ложке салата, а наливая вино, закапал рубашку одному из молодцов. Горыныч строго глянул на кота, тот вытер свои погрешности и отошел.
– Вот эти ребятки на меня и работают, – самодовольно оглаживая набитое едой брюхо, сказал Змей. – Что ни попросишь – все сделают. Красоту эту, – он обвел рукой пространство, – за три дня смастерили. Ты, например, Ваня, чего бы хотел?
Парень немного подумал и попросил себе какой-нибудь драндулет, чтобы по лесу пешком не ходить, ноги не ломать.
Молодцы залезли в свой ларец, извлекли оттуда чудное многоколесное и скрылатое сооружение и сказали в один голос:
– Землеход-мореход-небоход!
– Это значит, что он и по земле, где угодно пройдет, и по морю проплывет, и по небу пролетит, – пояснил Змей Горыныч. – Он теперь твой, – улыбнулся он Ивану и велел молодцам поставить драндулет во дворе.
Сооружение исчезло, молодцы залезли обратно в сундук, и кот унес его.
– Змей, ты живешь богато, а твой народ? – спросил парень, когда Василий ушел.
– Каждый живет так, как ему нравится, – жестко ответил тот, своим тоном давая понять, что разговаривать на эту тему он не желает.
Ивану не понравился ответ, снова какие-то сомнения зашевелились в его душе, вспомнился Серый Волк, но парень промолчал и поднялся из-за стола:
– Завтра я должен приступить к работе, если что-то будет непонятно, свяжусь с вами по рации.
– Постой, тебе делать ничего не надо, – снова сладким голосом заговорил Змей, заулыбался, – ты отдыхай, представь, что у тебя каникулы.
Иван недоуменно посмотрел на наставника:
– Я приехал на практику. Я должен привезти отчет о проделанной работе. Я, наконец, должен привыкнуть к своей профессии!
– Ты скучный, Ваня, – перестал улыбаться Горыныч, – в этом лесу нечего делать простому парню-леснику. Понимаешь? Здесь может справиться только посвященный, в дано случае – я. Ты же смотри, запоминай и… не мешай мне.
С минуту они смотрели друг другу в глаза – Змей своими холодными и властными в живые смелые глаза Ивана.
Парень быстро вышел из столовой.
В коридоре его встретил кот, проводил в спальню на втором этаже, отчего-то запер дверь, якобы «для спокойствия дорогого гостя», но у Ивана не было сил возмущаться, он рухнул на постель и мгновенно уснул.
Утром кот разбудил его и пригласил в столовую к завтраку. Как только Иван спустился туда, Змей пошел ему на встречу, дружески обнял за плечи, приторным голосом спросил, как спалось на новом месте и, увидев, что Василий суетится со скатертью-самобранкой, махнул лапой:
– К черту завтрак! Сначала нужно нагулять аппетит.
Во дворе их ждал вчерашний вездеход. Змей поторопил Ивана сесть и торжественно сообщил, что они едут разоблачать преступника.
– Кого же?! – воскликнул парень.
– Конечно Серого Волка.
Змей Горыныч повернул какой-то рычаг, машина громко затарахтела и двинулась вперед. Довольно живо она бежала по земле, не взирая на ямы и ухабы, кочки, бревна и прочие препятствия.
– За ним следили мои агенты, – кричал Горыныч сквозь шум мотора, – и сегодня утром передали, что ночью Волк снова наведывался на ферму. Представляешь? После вчерашнего предупреждения, внаглую!
У Ивана кошки скребли на душе, он подумал, что совершенно не имеет чутья к людям, хоть малейшей интуиции, что Змей все-таки был прав, говоря о том, что в этом лесу разберется только посвященный. Парню захотелось бросить все сию секунду, словно неудачно складывающуюся игру, но драндулет уже остановился около хижины Серого Волка и отступать было поздно.
Волк сидел в избушке, понурив голову, со связанными лапами. Двое зайчат, обняв старика, осторожно гладили его. Кроме них в тесной хижине были три молодых подтянутых волка в военной форме песочного цвета. Один охранял двери, второй – окно, третий явно был старшим, сидел за столом и что-то писал.
Как только в лачужку вошел Горыныч, волки-солдаты вытянулись по швам, третий вскочил из-за стола, а Серый Волк лишь поднял голову и устало взглянул на него.
Волк-начальник схватил со стола лист бумаги и, подскочив к господину, быстро проговорил:
– При осмотре помещения обнаружены улики, которые используются для доказательства вины обвиняемого. Это – шкура, рока и копыта животного породы коза, – волк вытащил оные нелицеприятные предметы в корзине. – Они были спрятаны в погребе. Состав преступления налицо, обвинение вынесено, протокол осмотра места происшествия составлен при двух понятых – зайцах. Все!
Волк протянул бумаги Змею:
– Каков будет приговор?
Горыныч быстро пробежал глазами документ и как-то лениво объявил:
– Пятнадцать лет заключения в темнице.
Зайчата охнули и прижались к Серому Волку. Тот был не в силах реагировать.
Третий волк скомандовал двум солдатам увести преступника. Те грубо подтолкнули старика. Он тяжело поднялся, а проходя мимо Ивана, взял его за руку и заглянул ему в лицо полными печали глазами:
– Ты-то веришь, что я не вор?
Парень молча потупил взор. Серый Волк отпустил его руку и вышел из избушки.
Зайчата, обнявшись, тихонько всхлипывали в уголке.
– Что печалишься, Ваня? – с ехидцей спросил Горыныч, когда они вышли из лачуги. – Теперь можно жить спокойно, преступник наказан.
Иван тоскливо посмотрел вслед Серому Волку, которого уводили под конвоем, и вдруг спросил Горыныча:
– А сколько всего было коз на ферме?
– Девять. А что? – насторожился Змей.
– Где же тогда остальные рожки да ножки?
– Ты неисправим, Иван! – обозлился Горыныч. – Слишком доброе сердце… – прошипел Змей и быстро пошел прочь.
Из избушки тихо вышли два заплаканных зайчонка. Иван погладил их по головам и усадил в драндулет.
– Играйте, ребятки, – сказал он тихо и добавил, не обращаясь ни к кому, – я совсем запутался…
Иван шел обратно в свою лесную сторожку, напряженно размышляя: «Свяжусь сейчас с председателем сельсовета по рации. Пусть присылает комиссию, во всем разбирается. А я, похоже, схожу с ума…»
Парень вошел в свой домишко и даже не понял сперва, что произошло. По всей избушке были разбросаны его вещи: белье, консервы, сухари, учебники, тетради, посуда. Постель на нарах стояла колом. Выпотрошенный рюкзак валялся в углу.
Иван напряженно осмотрел все вещи, потом еще раз, заглянул под нары, на печку, под стол, в шкафчик и обессилено опустился на табуретку. Рации нигде не было…
* * *
После тяжелой бессонной ночи, едва забрезжил рассвет, Иван пошел в Буреломиху. Шагал быстро, уверенно. Но неожиданно для себя оказался у своей лесной сторожки.
– Что это я? Круг сделал… – вслух удивился он.
Иван опять пошел в сторону Буреломихи и через полчаса снова уперся в свою собственную избушку. Холодный пот выступил у него на лбу.
– Что за чертовщина?
Парень в ужасе бросился бежать к деревне. Спотыкался, падал, вставал, опять бежал дальше. Но скоро вновь увидел черные стены сторожки, застонал и рухнул на землю.
Очнулся он от холода и сырости. Шел дождь. Иван еле поднялся с земли и, дрожа всем телом, стуча зубами, добрел до дверей избушки.
Внутри было сумрачно, как поздним вечером. Парень быстро переоделся в сухое, но не согрелся. Хотел растопить печку, но дрова отсырели, дымили, никак не желая разгораться. Тогда он распахнул дверь и шагнул в дождь, который лил сплошной стеной.
Минут через пятнадцать Иван стучался в избушку на курьих ножках. Баба Яга открыла дверь и, ахнув, пустила его в дом.
– Снимай скорее мокрое. Случилось что? – спрашивала она, помогая Ивану. – Батюшки! Да ты весь горишь! А ну, марш на печку!
Скоро парень отогрелся в теплой избушке на горячей печи. Яга Ягишна копошилась внизу, шептала что-то, а потом подала ему питье в чашке. Он приподнялся на локте, отхлебнул и поморщился.
– Что? Горько? – засмеялась Яга. – Пей, пей, к утру как огурчик будешь… Эк тебя Горыныч уделал! – воскликнула она. – Боится, что ты ему его черные дела творить помешаешь. Ух, червяк трехголовый!
– Яга, что ты так на него накинулась? – удивился Иван. – Он, вроде и умный, и справедливый. Погорячился, бывает…
– Да ты, никак, Горыныча за товарища принял?! – всплеснула Яга Ягишна руками. – Да знаешь ли ты, наивная твоя башка, что Змей – первейшая вражина для всех, а уж для тебя и подавно?!
– Я три дня в лесу живу! – возмутился парень. – Откуда я что-то знать могу!
Он даже уселся на печи от избытка чувств. Баба Яга уложила Ивана обратно, заботливо подоткнув под него одеяло, и рассказала следующее.
Совсем недавно не было никакого Змея Горыныча в этом лесу и в помине. Правила им Василиса Премудрая. Жили все при ней сыто, богато и весело. Но весной из тридевятого леса, из тридесятых земель принесла нелегкая этого Змея. Прослышал он о красоте да уме Василисы и решил во что бы то ни стало жениться на ней. Василиса же над ним только посмеялась да и выпроводила на все четыре стороны. Тут-то Горыныч и взбеленился, стал он всюду Василису преследовать, силой да угрозами ее домогаться. А в один ужасный день исчезла девица-красавица не весть куда. С того-то времени и живет Змей в ее дворце, кое-как лесом правит, над зверьем издевается, разнюхивает, не знает ли кто, куда Василиса подевалась. Все жители его боятся, молча повинуются, терпят…
– А я не могу! – вскричала разволновавшаяся Баба Яга. – У меня все нутро за Василису изболелось! Она мне как дочь была!.. – Яга всхлипнула. –Я давно думаю, как Змея извести, да что я одна смогу?
– Теперь-то мы вдвоем! – воскликнул парень, вновь вскакивая на печи.
– Лежи уж, помощничек, – махнула рукой Яга Ягишна, – до утра тебя нет. На улице вон дождина какой поливает, темнотища…
* * *
Дождь лил как из ведра. Все жители леса затаились по домам, норам и дуплам, пережидая непогоду. Только какая-то темная фигура, крадучись, приближалась к ферме трех медведей, на веревке она тащила меркающую белую козочку. Фигура остановилась у закрытых ворот фермы и, оглянувшись на светящиеся окна в доме медвежьего семейства, забрякала ключами.
* * *
А Иван с Бабой Ягой уже составляли план действий. За Змеем необходимо было следить, чтобы добыть неоспоримые доказательства его злодеяний, а то и узнать о судьбе несчастной Василисы. Но сделать это модно было только волшебным путем, обхитрить Горыныча не смог и сам черт.
Иван, сидя на печи, следил за тем, как Яга что-то упорно искала по всей избушке. Она подняла страшную пыль, выволокла из углов клоки паутины, а из-за печки – старую облезлую метлу, под конец принесла из сеней сундучок и, выставив посреди избы, раскрыла его. Сперва из сундука вылетела пара красных остроносых сапог.
– Сапоги-скороходы, – прокомментировала Яга и выкинула следом потертый коврик. – Ковер-самолет. Совсем моль доедает… Шапка-невидимка… вторая…
Затем из сундука на пол перекочевало еще много старинных и волшебных вещей, но, наконец, Баба Яга извлекла оттуда расписную тарелку, на которой лежало старое сморщенное яблоко.
– Вот! – воскликнула она, осторожно поставив тарелку на стол. – Спускайся, будем за всеми подглядывать.
Иван спрыгнул с печи и, взяв яблоко в руку, спросил:
– Это что такое?
– Это расписное блюдечко и наливное яблочко, – ответила Яга, забирая у парня высохший фрукт. Она положила яблоко на середину тарелки и тихонечко подтолкнула его… но оно не тронулось с места. – Ай-ай-ай! Яблочко-то совсем состарилось!
– Омолодить этот фрукт никак нельзя? – поинтересовался Иван.
Яга Ягишна отыскала в куче волшебных вещей, сваленных на полу, позолоченное зеркальце, вернулась к столу и навела его на фрукт. Тут же яблоко стало расправлять свои сморщенные бока, порозовело, заблестело и само покатилось по тарелке.
– Катись, яблочко, по расписному блюдечку, укажи нам, яблочко, путь-дорожку ко Змею Горынычу… – шептала Баба Яга.
Яблоко катилось все быстрее, а на дне тарелки стало появляться изображение, и заговорщики увидели Змея, который сидел нога на ногу в гостиной в кресле-качалке. Средняя голова его курила длинную трубку и выражала беспредельное удовольствие. Боковые крепко спали, посапывая и всхрапывая. Средняя голова взглянула в окно, загадочно улыбнулась…
Тут изображение исказилось, пошли помехи.
– Погода, вишь, плохая, – сказала Яга, стуча согнутым пальцем по краю тарелки.
Изображение исправилось.
В гостиную вошел кот Василий, совершенно мокрый, водка стекала с него ручьем, капала с усов, с кончика хвоста.