Прага. Инструкция по соблазнению

Глава 3. Любовь с первого взгляда

– А общежитие далеко от центра? – спросила Лара, когда они садились в машину.

– Полчаса примерно, – подумав, ответил Лукаш. – Но без машины не очень удобно добираться. Тебе надо будет дойти до автобусной остановки, на автобусе доехать до станции метро Дэйвицка, и на метро уже доедешь до центра.

– Долго, – вздохнула она.

– Зато до работы близко, – рассудительно заметил Лукаш. – А ты, кстати, хочешь по Праге быструю прогулку или подольше?

– Я хочу так долго, как ты можешь! – торопливо выпалила Лара и тут же покраснела, поправившись. – Гулять, я имела в виду.

Лукаш негромко рассмеялся и украдкой глянул на сидящую рядом девушку. Зря она так расстраивалась: в шортах и футболке она смотрится ничуть не хуже, чем в том платье. Тонкая трикотажная ткань красиво обтягивает пышную грудь, куда нет-нет да и притягивается взгляд. Попа тоже отличная. Ноги и живот, правда, на его вкус полноваты, ему нравились более худенькие, зато лицо у этой русской симпатичное. Щечки, губки, реснички. И кожа свежая, юная – больше на студентку похожа, чем на преподавателя. Он слышал, что русских девушек несложно развести на секс и что им в целом нравятся европейские мужчины. Интересно, это правда?

– Я покажу тебе вечернюю Прагу, – самодовольно пообещал Лукаш, паркуясь недалеко от Малостранской. – Тебе понравится!

Лара никогда в жизни не влюблялась с первого взгляда, это всегда казалось ей каким-то романтическим бредом: ну как можно один раз увидеть и пропасть?! Оказывается, можно. Сегодня она раз и навсегда влюбилась в Прагу, которая повернулась к ней своим золотым налитым боком, спрятав до поры до времени все темные стороны. Рано их тебе видеть, девочка, рано. Да и незачем пока.

Лара и Лукаш сели на красный трамвайчик с номером 22, который повернул круто вверх и, пыхтя и надрываясь, будто лошадка-тяжеловоз, втащил их в горку. Перейти узкую дорогу – и вот уже за кованой решеткой открывается Королевский сад. Краловски Летоградек. Лара шла по дорожкам, жадно впитывая в себя каждое гигантское дерево, каждую пышно цветущую клумбу, каждый изящный домик с лепниной. Как много красоты! Боже, как много красоты!

А когда слева вдруг выросли острые шпили собора Святого Вита, у Лары просто захватило дух от восторга.

– Пламенеющая готика, – прошептала она на русском, а когда Лукаш переспросил её, отрицательно покачала головой. Вряд ли это можно было перевести.

Когда они поднялись к самому Пражскому граду, Лара очень долго стояла, опершись о стену и смотрела вниз – на панораму Праги, расстилающуюся перед ней. Красные крыши, шпили, зелень деревьев. Этот город ничего не скрывал, просто протягивал всего себя на вытянутой ладони, и от этого сладко тянуло в груди и влюбленно кружило голову.

Если бы не Лукаш, Лара могла бы, наверное, простоять тут до самой ночи, но он торопил, тянул дальше – еще столько надо посмотреть, еще столько успеть…По широким истертым каменным ступеням они спустились обратно на Малу Страну, прошлись по узким улочкам с домами, каждый из которых хотелось рассматривать и фотографировать, постояли на мостике через узенькую речку Чертовку, а потом поднялись на Карлов мост. Он был такой же впечатляющий, как на сотнях фотографий, которые Лара просматривала перед поездкой, и в то же время другой. Мощный, старый, сильный. Внешняя позолота и нарядность не могли скрыть его средневековой мощи, которая и пугала, и завораживала одновременно. Уже садилось солнце, и пылающее небо над рекой Влтавой, в которой отражались россыпи городских огней, было так прекрасно, что хотелось плакать.

Лукаш что-то пытался по дороге рассказывать, но ему периодически не хватало словарного запаса, и он в конце концов махнул на это рукой, видя, что Лару исторические подробности интересуют мало. Она знакомилась с городом, город знакомился с ней, и в этом общении двух сторон, явно заинтересованных друг другом, Лукаш, хоть и был проводником, чувствовал себя лишним.

А когда они, перейдя Карлов мост и пройдя несколько улиц, вдруг вышли на невероятную площадь с Орлоем – знаменитыми пражскими часами, у Лары вдруг защипало глаза от подступивших слез. Она здесь первый раз, так почему же внутри такое чувство, будто она вернулась домой?

– Старомак – самое туристическое место, – небрежно бросил Лукаш, со скучающим видом оглядывая площадь.

– Старомак? – недоуменно захлопала глазами Лара.

Было что-то грубое и некрасивое в этом названии, не могло это волшебное место носить такое быдловатое имя.

– Ну мы так называем, – ухмыльнулся Лукаш. – Вообще это Staroměstské náměstí.

– Старомнестскеее наамнестии, – попыталась повторить Лара, с трудом копируя то, как чех тянул гласные. Странный язык, необычный, какой-то раздражающий.

Когда они обходили площадь по периметру, нос защекотало от острого вкусного запаха еды. Ела Лара последний раз в самолете, почти полдня назад, и желудок буквально скрутило от голода.

– Хочу вот это! – она подбежала к ларьку, где жарились ароматные сосиски.

– С ума сошла! Есть на Старомаке? – страдальчески протянул Лукаш. – Тут же всё дорого, это для туристов.

– Неважно, – мотнула головой она. – Вот моя карточка, купи мне, пожалуйста! И стакан пива. Любого – на твой вкус.

– Шо вы хотите? – вдруг низким грудным голосом спросила продавщица, – Парэк в рохлику?

– Сосиску хочу, в булке, – растерялась немного Лара. И от внезапного звучания родной речи, пусть и с украинским акцентом, и от непонятного названия.

– Это и есть парэк в рохлику, – засмеялась продавщица, быстро хватая румяную сосиску и вкладывая её в длинную теплую булочку. Финальным штрихом стала щедрая порция горчицы сверху.

Боже, как же это было вкусно! И идеально сочеталось с ледяным пивом.

Лукаш, поворчав на цену, тоже взял себе сосиску с безалкогольным пивом, и они молча ели, наблюдая за тем, как сгущаются сумерки и темнота теплой августовской ночи мягко окутывает их со всех сторон.

Лара думала о двух вещах. Первое – это то, что если Лукаш сейчас рискнет её поцеловать, она не будет против. И неважно, что он ей не слишком нравится, потому что такая волшебная прогулка должна закончиться каким-то красивым романтическим жестом. Например, поцелуем.

А второе – сколько бы ни стоила та комната в общежитии, она того стоила, потому что это, черт возьми, комната в ПРАГЕ! И даже если ей придется сидеть на хлебе и воде, чтобы на все хватило денег, она ни капли не расстроится. Ради любви можно многим пожертвовать, а в том, что между ней и Прагой случилась любовь, Лара не сомневалась.

Лукаш так и не поцеловал её, хотя, когда шли к машине, робко взял за руку. Она позволила. В конце концов он очень много для неё сделал и, судя по всему, не собирался на этом останавливаться. Обещал завтра сходить с ней в банк, чтобы завести счет, и в салон сотовой связи за чешской сим-картой. Золотой мужик! А то, что при виде него бабочки в животе не порхают, так это даже хорошо. Значит, отличается от всех тех придурков, что обычно нравились Ларе. Дважды в жизни она пошла у своих инстинктов на поводу, и оба раза дико пожалела. Первый был байкером, и она до сих пор не понимала, что заставило её сесть к нему на мотоцикл и позволить увезти себя к нему домой. 2 курс – мозгов не было совсем. Мама бы от сердечного приступа умерла, если бы узнала.

Но до чего классно было мчаться на бешеной скорости по городу и слышать, как ветер свистит в ушах! Здорово было обхватывать руками широкую спину в кожаной куртке и яростно целоваться, чувствуя соленый вкус жестких обветренных губ. А вот все остальное было совсем не здорово: грубо, больно, неловко. Она была девственницей, и у него с первого раза не вышло (или, если быть точнее, не вошло). Постаравшись, байкер все же прорвался к цели, заслужив тем самым статус Лариного «первого мужчины», но номер его она удалила сразу же, как только вышла из подъезда. Впрочем, он и не старался её найти. Видимо, этот секс у него тоже не вошел в копилку золотых воспоминаний.

Второй раз Лару накрыло, уже когда работать начала. Она зачем-то пошла на день рожденья одноклассницы, которая была замужем за таким конкретным мужиком с завода. И вот там её весь вечер прожигал бандитским прищуром друг мужа. Все с того же завода. Наглый, короткостриженый, мускулистый. Смотрел. Молчал. Пошел провожать. Притиснул к стене подъезда и поцеловал так, что номер телефона Лара ему дала, практически не приходя в сознание. Затем пара странных неловких свиданий, когда вроде бы надо о чем-то говорить, а говорить не о чем, и секс – яростный и короткий, оставивший после себя чувство глубокого недоумения и синяки по всему телу от пальцев и губ. На этом Лара сказала себе «Хватит!», перестала доверять своему телу, предательски ведущемуся на брутальных мудаков, и твердо решила завести нормальные отношения с нормальным мужчиной. Так что Лукаш, которого к плохим мальчикам нельзя было отнести даже с натяжкой, имел все шансы!

За пару дней Лариса более-менее освоилась в новом пространстве. Территория университета напоминала город в городе! Тут были и ресторанчики, и банкоматы, и магазины, и спортивные площадки, был даже красивый ботанический сад, где она всё планировала погулять, но времени никак не находилось – надо было готовиться к занятиям, которые вот-вот начнутся.

А когда Лара первый раз зашла в сам университет, то просто не поверила своим глазам: как будто в будущее попала! Никаких серых грязных стен и унылых законопаченных окон. Много света, воздуха, зелени, всюду удобные диванчики и столы с зарядками для ноутбуков – не универ, а просто офис Гугла какой-то! А вот знакомство с кафедрой, где ей предстояло работать, было коротким и невыразительным. Заведующая пани Ярковска сухо представилась, показала Ларе её стол, выдала рабочие программы и расписание и тут же потеряла к ней интерес.

Часов, кстати, оказалось не так много, как она ожидала: четыре группы абсолютных новичков – уровень А1, по два занятия в неделю, одна группа высокого уровня с тремя занятиями в неделю, и деловой русский для студентов экономического факультета. С них завтра и начнется её первый рабочий день.

Конечно, Лара волновалась! На десять раз просмотрела старательно продуманный план урока, выпросила у соседки утюг и тщательно отгладила юбку и рубашку, а потом, чтоб отвлечься, решила заняться хозяйственными делами и отнести вещи в стирку.

А стирка в общежитии – это был тот еще квест! Сначала надо было сказать на ресепшен, что хочешь постирать, и тогда тебе выдадут ключ от прачечной и от сушильной комнаты. Фразу «Хтела бых выпрат прадло» Лара прочитала по бумажке, которую ей написал Лукаш, и её даже поняли! Дальше путь лежал в прачечную, которую надо было открыть полученным ключом и найти там по номеру свою стиральную машину. В неё быстренько все загружаешь, возвращаешься на ресепшен и говоришь, сколько будут стираться твои вещи. Эту фразу ей Лукаш не писал, поэтому Лара просто показала на пальцах 2 часа и изобразила пантомимой стирку, чем изрядно повеселила вахтершу.

К нужному времени Лара бегом вернулась в прачечную, потому что стирка оплачивалась по времени. Прохлопаешь ушами, не успеешь вовремя сдать ключи – будешь платить за еще один час. Так что Лара стояла в наклоне попой кверху и энергично выгребала из барабана стиральной машины свои вещи, кидая их в тазик. И тут дверь распахнулась, и в прачечную вошел кто-то еще. Ничего удивительного в этом не было – в комнате стояло несколько стиралок, так что Лара даже ухом не повела до тех пор, пока не услышала ленивый мужской голос, который протянул на чешском:

– Parádní spoďáry (Клевые труселя).

Лара резко обернулась и потеряла дар речи. Рядом с ней нагло ухмылялся высокий парень в черной кепке с прямым козырьком. Широкие штаны, белая футболка, загорелые руки, полностью забитые татуировками. Конечно же, студент. Студент, который стоит и пялится на её ярко-желтые трусы с Губкой Бобом, увенчивающие собой гору чистого белья. Кошмар! Лара вспыхнула, схватила тазик с вещами и рванулась к выходу, но он ловко перегородил дорогу и снова что-то сказал ей на чешском, слегка понизив тон. Хрипловатые нотки в голосе в сочетании с откровенным взглядом, которым студент нагло обшарил её с ног до головы, не оставляли простора для фантазии. Было очевидно, что мальчик на полном серьезе пытается её склеить. Лара чуть истерически не расхохоталась. Да уж! Такого с ней еще не было!

– I don’t understand, – процедила она своим фирменным учительским тоном, которым обычно осаживала резвых старшекурсников, и вдобавок строго посмотрела на парня. Но то ли без соответствующего антуража этот прием не работал, то ли студент оказался устойчивым, но он нисколько не смутился, а мгновенно перешел на довольно неплохой английский.

– Новенькая? А ты откуда? Я тебя тут раньше не видел. Я Мирек.

И неожиданно протянул ей широкую ладонь.

– Я не знакомлюсь, – отрезала Лара, проигнорировав поданную руку, – пропусти, пожалуйста, я спешу.

– Почему? – глаза у него опасно прищурились, – Не нравлюсь?

– No! – огрызнулась она, уже даже не пытаясь быть вежливой. Ей было ужасно некомфортно в этой маленькой комнатке, с этим непонятным наглым студентом, а больше всего бесило то, что её женский интерес, крепко спящий во время общения с Лукашем, вдруг поднял голову и явно начал прицениваться к парню. И судя по его внешности и развязным манерам, тот имел все шансы на высокие баллы. Господи, да когда она уже поумнеет-то?!

– Отойди, – рявкнула она, студент с ухмылкой сделал шаг в сторону, оставив ей так мало места, что пришлось в буквальном смысле протискиваться между дверным косяком и его телом. Он при этом вообще ей не помогал, а стоял, сунув руки в карманы и откровенно наслаждался ситуацией и смущением, от которого щеки Лары уже буквально полыхали.

А когда Лара наконец оказалась в коридоре, ей в спину прилетел оскорбительный свист и громкая фраза на чешском:

– Sakra! Máš fakt peknej zadek! (Черт! У тебя реально классная попа)

Да, Лара, конечно, не понимала по-чешски, но она же не совсем идиотка! Этот придурок что, думает, у их языков нет ничего общего и слово «задэк» не вызовет у неё никаких ассоциаций?!

– Рот закрой! – психанула она и резко обернулась. Как раз в этот момент Мирек шагнул вперед, и произошло небольшое столкновение между ним и тазиком с бельем, который Лара держала впереди себя, как щит.

Доли секунды – и выстиранные вещи полетели сначала на Мирека, а потом на пол.

– Do prdele! – выругался тот при виде мокрого пятна, расплывающегося на его футболке.

– Блядь, – прошипела Лара, потому что ни одно слово в мире не отражало так точно и случившуюся ситуацию, и её отношение к этому.

– Ты русская? – вытаращился на неё Мирек.

– Да! – рявкнула Лара на родном языке, совершенно не заботясь о том, понимает ли он её. – Я русская, а ты гребаный дебил.

С этими словами она сгребла свои вещи с пола и выскочила за дверь, задыхаясь от злости.

Глава 4. Один наглый студент

В свой первый рабочий день Лара пришла в университет заранее. Аудитория была свободна, и она долго и тщательно раскладывала на столе материалы к уроку, периодически одергивая на себе юбку и поправляя рубашку. Ладошки предательски потели, и она уговаривала себя не волноваться. «Я опытный педагог! – строго внушала себе она. – Я справлюсь!»

И вот появились первые студенты. Совсем не страшные! Практически такие же, как и её – оставленные в далеком Екатеринбурге. Джинсы, футболки, наушники, веселый смех и брызжущая во все стороны энергия молодости. В группе было больше девочек, чем мальчиков, и видно было, что далеко не все знакомы друг с другом. Лукаш объяснял, что здесь каждый студент сам выбирает себе предметы из числа обязательных и факультативных, поэтому как таковых групп практически нет, а на занятия приходят те, кто туда заранее записался.

Лара глянула на часы: пора было начинать. И только она набрала воздуха в грудь, чтобы еще раз громко поздороваться с аудиторией, как двери распахнулись и в кабинет ввалились два парня.

– У нас есть опоздание! – с ужасным акцентом провозгласил один из них, и его карие глаза весело сверкнули. – Извинять нас!

Девчонки тут же захихикали, а Лара, никак не отреагировав на его слова, уставилась на второго студента, который стоял за своим другом и молча на неё смотрел. Черная бейсболка и татуировки. Удивленный взгляд, который тут же сменился торжествующим. Черт… Черт! Ну почему именно он?! Еще и на первом занятии?!

– Проходите, – сухо сказала Лара, стараясь унять бешеное сердцебиение. – Мы как раз начинаем.

Парни лениво прошествовали к столам, один хотел было сесть на дальнюю парту, но Мирек удержал друга за руку и указал на свободный стол в первом ряду. Тот пожал плечами и уселся туда. Теперь оба парня сидели в паре шагов от Лары, а вчерашний знакомый еще и с откровенным интересом её рассматривал.

– Здравствуйте! – громко сказала Лара, пытаясь сделать вид, что она ничего не замечает, – Меня зовут Лариса Ольшанская, я магистр (её предупредили, что она обязательно должна назвать студентам свою ученую степень) и буду преподавать у вас русский язык для делового общения. Можете называть меня, как это принято в России, Лариса Дмитриевна.

По аудитории прокатился сдержанный смешок, кто-то из девчонок прыснул, кто-то громко зашептался, и только Мирек рассмеялся в голос и громко переспросил, мешая в кучу чешские и русские слова:

– Лариса? То йе ваше имя?

– Да, – стараясь казаться невозмутимой, ответила Лара, хотя щекам уже было жарко, тонкая рубашка прилипла к спине и шея под тяжелым узлом волос начала мокнуть. – Со мной вы познакомились, а теперь я познакомлюсь с вами.

Взяв список, она называла каждого студента и задавала ему пару вопросов, заодно пытаясь запомнить, кто есть кто. Читала на чешском Лара плохо, поэтому делала ошибки в именах и фамилиях, за что тут же извинялась, но ребята все равно каждый раз веселились, теперь уже смеясь друг над другом. Черт, почему она не спросила у Лукаша, что не так с её именем? А ведь с ним явно что-то не так.

– Антонин Рэймонт, – прочитала Лара.

– Я! – поднял руку парень, сидевший рядом с Миреком, и обаятельно улыбнулся.

– Ты давно учишь русский?

– Три годы. На гимназиу.

Ох, как отвратительно он говорил… Из всех, кого Лара уже успела услышать, этот был хуже всех. Что он делал эти «три годы» на занятиях, спрашивается?! И как с таким уровнем он будет осваивать деловую переписку, которая явно не для начинающих?

– Мирослав Свобода, – уже когда Лара дочитывала фамилию, в мозгу вдруг схлопнулись имена «Мирек» и «Мирослав», и она уже знала, кто сейчас поднимет руку.

– To jsem já (Это я).

Твою мать, как же бесила эта ленивая интонация! И невысказанный вызов, прячущийся в прищуренных глазах.

– Говори на русском, – отчеканила Лара, понимая, что начинает злиться. – И сними головной убор, неприлично так сидеть.

– Já vám fakt nerozumím (Я вас реально не понимаю), – покачал головой Мирек, и она увидела дьявольские искры, пляшущие в его прозрачных зеленых глазах. Как морская вода. Красивые глаза ведь. Жалко, что такому мудаку достались.

Кто-то из студенток тут же перевел ему на чешский слова Лары, и аудитория возбужденно затаилась, ожидая продолжения представления.

Мирослав неожиданно встал. Двигался он лениво и в то же время грациозно – как хищный зверь. Уставившись на Лару, он с усмешкой стянул с себя бейсболку и швырнул её на парту.

– Mám si sundat ještě něco? (Я должен снять еще что-то)? – невинно осведомился он и картинно потянул с себя футболку. Мелькнул смуглый плоский живот, девчонки восторженно ахнули, а у Лары от ярости все перед глазами заволокло красной пеленой. Ах ты гаденыш! Будь она дома, она бы выгнала наглеца из аудитории и пошла бы в деканат – разбираться с неподобающим поведением. А что делают тут? И надо ли начинать свой первый день со скандала, пусть и не по её вине?

– Я вижу, что Мирослав очень плохо понимает по-русски, – сжав зубы, процедила Лара. – Объясните ему кто-нибудь, что я просила снять только кепку. Здесь университет, а не стриптиз-бар.

Студенты хохотнули, отдавая должное самообладанию преподавательницы, и рабочая атмосфера мало-помалу восстановилась. Когда время занятия завершилось, Лара сдержанно попрощалась, а Мирек ухмыльнулся и пожелал ей хорошего дня. На чешском. И глянул так, что у нее мороз по коже пошел.

Как только последний студент покинул аудиторию, Лара упала на стул и уткнулась лицом в руки. К глазам подступили слезы. Ну за что ей это?! У неё никогда не было таких серьезных проблем со студентами, и надо же так, чтобы в чужой стране, в первый день, на первом же уроке ей попался вот такой придурок, который считает, что если видел её трусы, то может вести себя как ему вздумается. Жаловаться не хочется, но и как самой эту ситуацию решать – непонятно.

– Простить, пани магистро, – в дверях снова возник Антонин, нещадно коверкая звуки русского языка. – Я ручка теряю.

– Ищи, – равнодушно сказала Лара, надеясь, что он не заметил её покрасневших глаз. Антонин тщательно осмотрел парту и всё вокруг, а потом вдруг быстро подошел к её столу и тихо, на чистейшем русском сказал:

– Вы не расстраивайтесь, они не над вами смеялись. Просто «лариса» – это на чешском плед. Вернее, такой вид пледа, он обычно синтетический и очень теплый.

– Плед?! – ошарашенно переспросила Лара.

– Ну да, – извиняюще развел руками он.

Прекрасно. Я ваш преподаватель Плед. Зовите меня Плед. Еще бы они не смеялись!

– А зачем ты так плохо говорил? Ты же русский, верно?

– Мама русская, – признался Антонин, – я билингв. Но наши особо не знают, в универе тоже не в курсе, так что я могу записываться на занятия русским как иностранным, – он хитро улыбнулся: – И сдавать его без особого труда! Знали бы, что это мой родной язык, не разрешили бы.

– То есть ты скрываешься? – вдруг рассмеялась Лара.

– Типа того, – хмыкнул он. – Я вам письменные работы буду нормальные сдавать, а говорить буду плохо, чтобы в итоге средняя оценка вышла. Не сдадите меня?

– Нет, Антонин, – Лара заговорщицки усмехнулась, чувствуя симпатию к этому парню. И почему он дружит с таким дебилом, как Мирек?

– Спасибо, – улыбнулся в ответ тот, – и зовите меня лучше Тонда.

А уже у самой двери, обернувшись, вдруг сказал:

– Кстати, не верьте Миреку, он нормально понимает русский, хоть и не очень на нем говорит.

И скрылся в коридоре.

***

Мирек раздраженно пинал ножку скамейки. Что так долго? Зайти в аудиторию и забрать ручку – это полминуты максимум. Какого хрена Тонда там трется? Тоже заценил новую преподшу?

Он-то еще в прачечной всё увидел: и красивую круглую задницу, и грудь, и невинное личико с глазами, в которых плясали черти. Но когда это богатство оказалось упаковано в обтягивающую юбку и рубашку, где пуговицы едва не трещали под напором пышной груди, стало совсем тяжко. Еще волосы эти, гладко зачесанные, яркая помада, каблуки… Готовая картинка из порно. Там тоже некоторые ролики начинались вот с такой секс-училки, которая сначала стояла у доски, а потом…

Мирек раздраженно чертыхнулся, ощущая, как начинает возбуждаться. И кадрам, разворачивающимся сейчас в его голове, порнхаб позавидовал бы лютой завистью.

– Нашел! – Тонда махнул ему рукой с того конца коридора. – Идем!

– А что искал? – мрачно осведомился Мирек, – Сиськи у этой русской?

Вместо нейтрального «Ruska» для обозначения национальности, он использовал грубовато-фривольное «Rusanda», и друг ожидаемо взбесился.

– Слышь, я так-то тоже русский наполовину, – заиграл он желваками. – За базаром следи.

– Да какой из тебя нахрен русский, – отмахнулся Мирек. – Гражданство у тебя какое? А у матери твоей? Ну вот и всё. Так чё ты поперся-то к этой? Знакомиться? Предложить потрахаться по причине общей национальности?

Тонда закатил глаза. Гребаный пошляк, везде ему только секс и мерещится. Вот у Тонды и близко таких мыслей не было, жалко просто стало девушку. Ничего не понимает, явно первый раз за границей, и так старалась хорошо провести занятие… Еще и с именем ей, прямо скажем, не повезло. А этот дебил прям целенаправленно её доводил.

– Кстати, про потрахаться, – уточнил он, внимательно глядя на друга. – Мирку, а какого фига ты устроил это на уроке?

– Что «это»? – изобразил непонимание тот.

– Дебилом не притворяйся, а то поверю! Прессом своим светил перед училкой и изображал, что нифига её не понимаешь.

– Да так, просто, по приколу! – отмахнулся Мирек, – В столовку идем?

– Идем, – хмыкнул Тонда, который ни на секунду ему не поверил.

– Лара! – заглянул на кафедру Лукаш. – Пойдешь обедать?

– Пойду, – кивнула она. У неё как раз было окно, можно было не торопясь поесть и заодно обсудить сегодняшнее происшествие.

Университетская столовая находилась в отдельно стоящем здании и называлась странным словом «мэнза». В обеденном меню традиционно предлагался суп (Лара уже успела понять, что супы у чехов были не слишком сытными и считались чем-то вроде разминки к основной еде) и четыре варианта второго: пара стандартных, одно вегетарианское и одно специальное – подороже. Вчера Лара с удовольствием съела фасолевый суп, рис с курицей и ничего специфического в чешском меню не заметила. А вот сегодня для понимания блюд потребовалась помощь Лукаша.

– Что это за суп? – спросила она. – Dršťková polévka?

– Хм, – явно задумался чех, – ну это варится из… как это будет на английском…Да, точно! Из желудка коровы! Вкусно!

Лара с трудом подавила рвотный рефлекс.

– Нет, – замотала она яростно головой. – Я не буду!

– Обед без супа? – удивился Лукаш, – Ну как хочешь, конечно.

Он взял себе суп и галушки с кислой капустой и копченым мясом, а Лара, которая терпеть не могла капусту, в итоге решила попробовать hovězí svíčkovou – говядину в соусе, которая подавалась с кнедликами.

Лара столько слышала про эти кнедлики, что ожидала от них какого-то гастрономического оргазма, а оказалось, что это просто что-то типа хлеба, чтобы макать в соус. Соус, кстати, был очень вкусный – она так и не поняла, из каких овощей он сделан, но съела весь.

– Как первый урок? – Лукаш с аппетитом хлебал странный суп, а Лара старалась лишний раз не смотреть и даже не дышать в сторону его тарелки.

– Честно говоря, не очень, – призналась она. – Один студент очень вызывающе вел себя. Может, надо об этом куда-то сообщить?

– Этот? – вдруг спросил Лукаш и слегка кивнул в сторону дальнего угла столовой. Лара искоса глянула туда, и сердце в пятки ушло: там сидел хмурый Мирек и протирал на ней дырку глазами.

– Да, это он, – тихо сказала Лара. – А что, у тебя с ним тоже проблемы?

– Я в первый раз его вижу, – хмыкнул Лукаш, отодвинул пустую тарелку из-под супа и принялся за второе. – Просто он так смотрит на тебя… Видимо, понравилась. Думаю, поэтому он и вел себя так на занятии. И знаешь – ты только не обижайся! – но ты сама в этом виновата.

– Я?!

– Ты слишком…гм, вызывающе одета. Ребята молодые, понятно, что у них будут возникать определенные…гм, желания. У нас принято одеваться скромнее.

Лара боялась поднять глаза, лицо жгло от стыда. Да, она обратила внимание, что коллеги по кафедре проводили её слишком внимательными взглядами, но подумала, что это просто от любопытства. Она попыталась вспомнить, как были одеты другие женщины-преподаватели: что-то нейтральное, не привлекающее взгляда и…не отвлекающее от учебы. В отличие от наряда Лары. Обтягивающих юбок точно ни у кого не было. И каблуков. Похоже, Лукаш прав, хоть это и ужасно неприятно признавать.

– Не расстраивайся, – попытался подбодрить её он. – Зато ты можешь красиво одеться завтра!

– Почему завтра? – недоуменно подняла брови Лара.

– Потому что я приглашаю тебя на свидание!

Все-таки есть определенные плюсы в ситуации, когда два человека говорят между собой на иностранном языке, который чужой для них обоих. Никаких полутонов типа «а может прогуляемся и посмотрим на закат». Все четко, ясно и недвусмысленно. И, кстати, почему бы и нет?!

– Спасибо, – Лара постаралась ласково улыбнуться, – я согласна.

И машинально бросила взгляд в сторону своего студента, который, уже не обращая на неё внимания, переговаривался о чем-то с другом. Симпатичный этот Мирек, конечно, что тут скажешь. Высокий, крепкий. С этими встрепанными черными волосами, наглыми зелеными глазами и чувственным изгибом губ – просто погибель девичьих сердец.

Вот пусть и покоряет молодых глупых девчонок. А взрослая ответственная женщина пойдет завтра на свидание со взрослым ответственным мужчиной. И очень постарается испытать от этого радость и счастье.