Хочу вернуть тебя

– Егор Алексеевич, признаться, ваш визит для меня стал сюрпризом, – сказала Раиса Васильевна, когда мы с ней обменялись приветствиями и я устроился напротив.

– Вот как? – вскинул я бровь, делая вид, что понимаю.

Хотя, не понимал ни черта.

– Да, просто ко мне, как вы помните, приходят пары. Для того, чтобы завести ребенка.

Я кивнул. Это знал на собственной шкуре.

– Дело в том, что у меня есть несколько вопросов относительно процедуры эко, которую сделала моя жена.

Раиса Васильевна свела брови на переносице и быстро пробежала глазами документы, лежащие перед ней в папке.

– Процедура эко была удачной с первой попытки, но вы это и так знаете. На свет появилась девочка, три семьсот двадцать, пятьдесят два сантиметра. Роды прошли в срок, во время беременности паталогий не выявлено…

– Я в курсе, – оборвал врача, предвидя, что Раиса Васильевна готова зачитать все то, что было мне достоверно известно. – Не буду ходить вокруг да около, скажу так… На днях я познакомился с девочкой… Ей годик. Она – вылитая моя дочь, только помладше. Такое возможно?

Раиса Васильевна нахмурилась, было ясно, что вопрос застал ее врасплох. А потом информация, которую обнародовала врач, застала врасплох уже меня. Хотя, это слишком мягкое слово, потому что я натуральным образом охренел.

– Теоретически возможно. Вы ведь пожертвовали оставшиеся эмбрионы другим бездетным парам.

Видимо, по моим бровям, которы оказались едва ли не на макушке, Раиса Васильевна поняла, что озвученный факт стал для меня грандиозным сюрпризом.

– Вот… Ваши подписи на документах, – передала она мне несколько листов бумаги. – Криоконсервация и последующее пожертвование.

– Я ничего не подпи… – начал, просматривая документы и охренел снова.

На каждом из них красовались мои подписи. Которые, вероятно, я поставил, не особо вчитываясь в детали. А Августа тоже хороша – заимела от меня ребенка, а потом просто раздарила оставшихся карапузов кому попало.

– Кто-то уже воспользовался эмбрионами? – процедил я, вернув бумаги врачу.

– Вы же понимаете, что это конфиденциальная информация.

Началось. Бла-бла, врачебная тайна, перетекающая в тайну зачатия.

– Просто «да» или «нет», – мягко попросил, присовокупив к словам улыбку.

Я понимал – Раиса Васильевна прекрасно осознает, что я не оставлю все просто так. Раз уж встретил своего второго ребенка и теперь знаю о его существовании.

– Как вы понимаете – да, – кивнула. – Причем пациентка выкупила все оставшиеся эмбрионы в количестве трех.

И одного из них уже успела выносить. Прекрасно. Ну, с другой стороны, даже хорошо, что по городу, а то и миру не будет бегать еще парочка моих детей, о которых я никогда ничего не узнаю.

– Раиса Васильевна, это ведь точно мои дети? Ну, точнее, в создании эмбрионов точно участвовали именно мои половые клетки? – все же решился я спросить о том, что волновало меня сильнее всего.

Если бы вдруг оказалось, что Лена не моя, а Ева родила от мужика, с которым теперь распрекрасно жила Августа, я бы этого не пережил.

– Что вы имеете в виду? – не поняла врач.

– Вероятность того, что произошла ошибка, и яйцеклетки моей жены были оплодотворены чужими сперматозоидами, есть? – уточнил я в лоб.

– Исключено, – отрезала Раиса Васильевна. – У нас здесь серьезное заведение. Все проверяется и перепроверяется несколько раз.

Данный ответ меня полностью удовлетворил. И сомневаться я не собирался. И без того хватало дерьма в жизни, которое я планировал начать разгребать.

– Спасибо за сотрудничество в важных для меня вопросах, – сказал я, поднимаясь из кресла, на что врач кивнула и ответила:

– Не за что, Егор Алексеевич. Рада быть полезной.

Мы распрощались и я покинул клинику, но теперь вопросов у меня стало еще больше. Зачем Еве нужно было использовать полностью чужой биоматериал? Как так Августа умудрилась подсунуть мне бумаги, а я ни сном, ни духом о пожертвовании эмбрионов? И главное – Раиса Васильевна сказала «пациентка». А не пара. Выходит, Быстриков появился в жизни Евы после того, как она родила Марусю. Или до?

Что ж… Если моя бывшая и думала, что я от нее отстану после первого своего визита, она очень жестоко ошибалась.

***

– Ма-ма-ма-ма-ма!

Это было любимое слово Маруськи, которое я слышала, проснувшись рано утром, потом – за обедом, когда не нужно было на работу и я оставалась дома. А следом – перед сном. И еще миллион раз на дню.

Я была счастлива, когда моя дочь звала меня «мама». Потому что была ею для Маруси на миллион процентов. И совсем неважным являлся тот факт, что во время эко была использована не мой биоматериал.

По правде говоря, для меня это стало шоком. Я – и не могу иметь детей. Сразу же, как только диагноз был озвучен, в голове мелькнула дурацкая мысль – не зря Андреев тогда завалился в постель с двумя женщинами. Не зря дал мне понять, что я ему не нужна.

Я тут же мысленно себя обругала за то, что такие измышления в принципе возникли. Андреев был в прошлом. Навсегда.

Так мне казалось до тех пор, пока Егор не появился на пороге нашего с Юрой дома.

– Сейчас, моя пушиночка, я только открою дяде, а потом вернусь к тебе, – сказала Марусе, когда в дверь позвонили.

Юра часто забывал ключи, привыкнув к тому, что у них в поселке двери никто не запирал. Вот и сегодня ушел в качалку, а связка его ключей осталась дома.

– В следующий раз повешу их тебе на шею! – пообещала я, распахивая дверь.

И тут же попыталась ее захлопнуть, потому что в коридоре стоял вовсе не брат, а тот, кого я не хотела бы больше видеть никогда в жизни.

– Кого? – поинтересовался Егор Андреев, выставив руку и упершись ею в дверь.

Зашел, как ни в чем не бывало, пока я, кипя негодованием, подбирала слова.

– Не твое дело! – рявкнула и указала на выход. – Тебя здесь никто не ждет.

Я много думала о том, что Андреев обязательно продолжит копать информацию, как именно на свет появилась Маруська. Но была уверена, что у него ничего не выйдет и он успокоится. Выходило, что ошибалась.

– Ждет-не ждет, какая разница, – пожал он плечами и, стащив обувь, направился вглубь квартиры.

Я закатила глаза и, заперев замок, проследовала за ним.

– Если тебе негде жить, так поищи себе квартиру в аренду, – глупо пошутила я над тем, что Андреев, похоже, чувствовал себя в моем жилище хозяином.

– Твоего будущего мужа нет дома? – не без удовлетворения в голосе ответил Егор вопросом на вопрос. – Как жаль.

– Ма-ма-ма-ма! – выбежала навстречу Андрееву Маруся, на которую он воззрился с такой теплотой во взгляде, что мне тут же захотелось схватить дочь и увезти на северный полюс.

Потому что она принадлежала только мне. И я ни с кем не собиралась ее делить.

– Что тебе нужно? – потребовала ответа от Егора, подхватив малышку на руки, пока ему не взбрело в голову сделать это самому.

– Я приехал серьезно поговорить, – ответил Андреев и указал на Маруську: – Думаю, что ей точно не стоит слышать о том, что я тебе сейчас скажу.

Мое сердце забилось быстрее, а желание выставить Егора вон, да так, чтобы он оказался на другом континенте, стало нестерпимым. Потому что знала – ничего хорошего точно не услышу.

– У тебя будет снова не больше десяти минут. Терпеть не могу ничего не значащие беседы, ты же знаешь, – проговорила строго, на что Маруся посмотрела на меня с удивлением.

Отнеся дочь в детскую, я выдала ей игрушек и, прикрыв дверь, вернулась к Андрееву. Он уже с удобством расположился на диване и теперь смотрел на меня так, будто я одалживала у него денег в долларах, а вернула в тугриках.

– Ты ведь родила Марусю после того, как сделала эко, – тут же с места в карьер взял Егор, и я мгновенно ощетинилась.

Никто не имел права лезть в то, что его не касалось. Особенно – данный конкретный мужчина.

– Не твое дело, Андреев, – отрезала, поджав губы.

Посмотрела не на Егора, а в сторону. Чтобы он понимал – мне гораздо интереснее узор на стене, чем общение с бывшим.

– Мое, Ев… Мое. У меня копия дома Маруськина, ты же знаешь. И я был в клинике, где ты выкупила эмбрионы, которые моя жена пожертвовала анонимно.

Чего мне стоило сдержаться и не вздрогнуть, тем самым показав, что именно со мной происходит от сказанного Андреевым, знали лишь небеса. Какого черта?! Почему он вообще считал, что имеет право копаться в том вопросе, который его никак не касался? Только потому, что вселенная зло подшутила надо мной и подсунула мне такой сюрприз?

– Давай сразу расставим все точки над «i», – сказала спокойным тоном, на что ушли все мои моральные ресурсы. – Совершенно неважно, как и каким образом появилась на свет Маруся. Она – только моя. И, как я говорила, в папе моя дочь не нуждается. Совсем скоро я выхожу замуж. Наша с тобой история – в прошлом. Так что договоримся раз и навсегда – ты сейчас уходишь, потом – забываешь сюда дорогу. Растишь свою дочь, а про Марусю даже не вспоминаешь. И на этом все, Андреев.

Произнеся эту речь, я надеялась на то, что Егор проявит здравость мысли. Просто встанет и уйдет, что стало бы самым верным решением. Но бывший заявил, не переставая меня удивлять:

– Исключено. Я собираюсь воспитывать и Марусю тоже. А если ты выносишь и родишь оставшихся в криобанке детей – то стану участвовать и в их жизнях.

***

Я ожидал чего угодно. Что Ева вновь начнет меня выгонять, что разозлится и запустит в меня какой-нибудь вазой. Что попытается в очередной раз донести свои мысли относительно воспитания Маруси без моего участия, но…

Она начала хохотать. Причем так звонко, задорно и заразительно, что я не удержался от улыбки.

– Ан… Андреев… Ну ты даешь, – отсмеявшись и отерев слезы, выступившие на глазах, сказала Ева и покачала головой. – Таких шуток от тебя я не ожидала.

Пройдя к окну и оперевшись на него руками, Лебедева снова хихикнула и пробормотала:

– Ну, надо же… Участвовать он будет.

Затем, повернувшись ко мне так резко, что копна ее темных волос взметнулась за спиной, Ева проговорила:

– Вижу, ты это серьезно. Но мне прямо интересно стало, как ты себе это представляешь?

Она сделала вид, что задумалась. Я – залип на Еве взглядом. До чего же хороша чертовка. И даже прекрасно, что счет между нами в прошлом остался равным. Так будет проще начинать с чистого листа.

– Так и представляю, – пожал я плечами. – Пока Быстриков не стал тебе мужем, у тебя есть возможность выбирать. И думаю, учитывая судьбу, которая сводит нас уже во второй раз, все очевидно.

– Еще добавь – вы привлекательны, я – чертовски привлекателен, – хмыкнула Ева и сложила руки на груди. – Слушай, Андреев… Признайся, что это все же шутка? Ты же не можешь искренне предлагать мне отказаться от любимого человека, а потом начать строить отношения с тем, кого я обнаружила в постели с двумя бабами?

Она приподняла изящные брови и поджала губы, словно вновь хотела хохотать, но сдерживалась из последних сил.

– Именно так, – кивнул уверенно. – И странно, что ты о той постановке с бабами вспоминаешь, а о своих грешках – нет.

– Постановке?

Ева все же рассмеялась, но вышло не весело, как до этого, а зло.

– Хочешь сказать, что нанял актрис, которые тебя оседлали не взаправду? У меня для тебя плохие новости, Егор. Со зрением проблем не имею, потому видела все своими глазами.

Я понимал – Еве до сих пор неприятно об этом вспоминать. Эмоции прошлого еще не улеглись окончательно, но это было даже к лучшему.

Поднявшись с дивана, я подошел к ней так, чтобы оказаться сзади и, склонившись, как маньяк со стажем, втянул аромат волос Евы. Она пахла точно так же, как и годы назад. От этого запаха я всегда сходил с ума.

– Да, эта постановка была самой, что ни на есть настоящей. Но ты бы знала, как мне дерьмово было узнать, что ты легла в постель с другим. И не просто с другим, а с Копновым, которого я ненавидел тогда и терпеть не могу до сих пор.

Ева обернулась так резко, что пряди ее волос полоснули по моему лицу. А следом его же опалила вспышка боли, потому что Лебедева размахнулась и, что было сил, вмазала мне по щеке.

От души, смачно, да так, что лицо мое загорелось, а я не нашел ничего лучше, чем грубо притянуть к себе Еву и жадно поцеловать. Я сминал полные губы, вкус которых помнил так отчетливо, словно пробовал их каждый день своей жизни на завтрак, обед и ужин. Злость и ревность, что вновь вспыхнула в душе, требовали выхода. Как дорого бы я заплатил сейчас за возможность уложить Еву на диван, нависнуть сверху, и…

– Ах, ты! – выругался, когда бывшая так сильно прикусила мою губу, что почудилось, будто из нее прямо на светлый пол закапает кровь.

Мы стояли друг напротив друга, дышали тяжело и надсадно. Разговор был не закончен, а этот внезапный поцелуй, который раззадорил меня похлеще занятий любовью, похоже, сорвал крышу и мне, и Еве.

Но обсуждать и дальше прошлое времени не осталось. В замке в прихожей повернулся ключ, на что Лебедева озадаченно нахмурилась. Мы, как по команде, уставились в сторону источника звука. Раздался топот детских ножек и голосок Маруси:

– Ю-ю-ю!

А следом то, от чего на лице моем расплылась улыбка, как у Чеширского кота:

– Ну, Машенька, иди к дяде, мой сладкий пряник, – проговорил Быстриков, и я вопросительно взглянул на Еву.

– Значит, дядя? – приподнял я брови. – А вроде как до этого претендовал на звание папы.

В голосе звучала насмешка, за которой я очень старался скрыть облегчение, что испытал при понимании – Быстриков Юра – это же тот самый двоюродный брат, о котором мне Ева вскользь рассказывала, когда мы были с ней вместе.

– Маруся называет Юрика дядей, – пожала плечами Ева, но я видел, что ни равнодушием, ни уверенностью в ее голосе не пахнет. – Вот поженимся с ним и станет обращаться «папа».

– Поженитесь с братом? Прости, милая, но у нас инцесты вне закона, – хмыкнул, обозревая картину того, как Маруська, гордо восседая на руках у Быстрикова, вплывает в комнату.

Юра нахмурился, я – растянул рот в довольной улыбке. В виде дочкиного дяди этот тип нравился мне гораздо больше, чем в виде жениха Лебедевой.

– Ты же забыл ключи, – процедила Ева, подходя к брату (как же классно было называть его именно так) и забирая из его рук Марусю.

– Я сделал себе другие, – ответил Юра. – Просто понимаешь, мне все кажется, что я твои тащу из дому, вот и решил обеспечить себя своим комплектом.

Быстриков посмотрел на меня, нахмурил брови и сложил руки на груди.

– Здесь что-то творится?

До этого здесь творился поцелуй. Да еще какой. Который сказал мне очень и очень многое, а именно – между мной и Лебедевой ничего еще не закончилось. Все только заходило на второй круг.

– Евочка призналась, что ты не ее будущий муж, а настоящий брат, – сказал я, пока Лебедева подбирала слова.

И не успела она отреагировать на мою ремарку, как Быстриков выдохнул:

– Ну, слава яйцам! А то у меня уже неудобняк случился, что придется притворяться.

Я посмотрел на Еву с торжеством во взгляде. Она ответила мне таким испепеляющим взором, что будь я сделан из соломы – уже бы сгорел к чертям и развеялся по ветру.

– Может, сходим, выпьем? – предложил Быстрикову. – Тут барчик неплохой вроде неподалеку.

Юра взглянул на сестру, но мельком. Было ясно, что разрешение ему не нужно.

– А давай. Дерьмовый день какой-то, – откликнулся он. – Ев, я ненадолго, – все же уведомил Лебедеву.

Она стояла, прижав к себе Маруську, и выглядела при этом такой трогательной в этом своем желании противостоять всему миру и мне в первую очередь, что у меня кольнуло в сердце.

– Делайте, что хотите! – наконец, воскликнула она и удалилась, унося с собой нашу дочь.

– Женщины, – пожал плечами Быстриков и направился к выходу из квартиры.

А неплохой он, в общем-то, парень.

***

Все летело черт знает в какую пропасть. Возникало желание схватить Маруську и бежать, куда глаза глядят. Ну почему у меня все в жизни было так сложно? Только родила ребенка, хотела насладиться материнством, а тут на тебе – бывший собственной персоной, причем с такими заявлениями, от которых хотелось взять что потяжелее и стукнуть его так, чтобы забыл не только дорогу сюда, но и собственное имя.

Уложив Маруську спать, я со злостью взглянула на часы в который раз. Ну и где, позвольте узнать, два этих архаровца? И в каком виде они собирались вернуться обратно? Точнее, вернуться должен был только Юрик, а наличия Андреева в моей квартире и в этом вечере не предусматривалось. Но отчего-то казалось, что с Егором я сегодня еще увижусь.

Вообще, в последнее время он только и делал, что врывался ко мне, и с упорством слона, оказавшегося в посудной лавке, уничтожал то, что я выстраивала годами.

Например, свою спокойную жизнь, где все было продумано и отлажено. Где мой брат не задерживался до полуночи, зная, что тем самым он нарушит мой покой и покой Маруськи.

С этим нужно было что-то делать. Я взяла телефон и принялась вновь и вновь набирать номер Юры. Бесполезно – мне ответом были равнодушные гудки.

– Да возьми же ты уже трубку! – процедила я, моля брата ответить.

И когда раздался скрежет ключа о дверной замок, встрепенулась и помчалась в прихожую.

– Сестренкаааа, – улыбаясь во все тридцать два, протянул Юра, которого едва ли не вносил в нашу квартиру Андреев. – Я так наклюкался.

– Вижу, – буркнула, подставляя плечи под левую руку брата.

Вдвоем с Егором мы буквально втащили его в квартиру и усадили на обувницу. Та жалобно скрипнула под внушительным весом Юрика.

– Но у меня есть ососна… обососна… обсосна…

– Обоснование, – подсказал Андреев.

Брат поднял вверх указательный палец и заявил:

– Точно! Обоссснаааа… короче, Егорка пояснит.

Неловко поднявшись, он зигзагами направился в свою спальню. Я подошла к приоткрытой двери и стояла, наблюдая за братом до тех пор, пока он не повалился на постель и не начал храпеть.

– Ну и что там за ососна-обоссна? – спросила, повернувшись к Андрееву.

Тот пожал плечами и ответил, при этом вид у него был весьма себе кровожадный:

– Девчонка ему изменила. Все как всегда, Лебедева.

Я нахмурилась вновь посмотрев на спящего брата. О том, что у Юрика имеется пассия, не знала. А тут оказалось, что она не только есть, но уже успела перейти в статус «была».

– Не знаю, что там всегда, – ответила с вызовом, закрывая дверь в спальню брата, – но спасибо за то, что доставил этого оболтуса. Хотя, благодарить, наверно, тебя не стоит. Раз уж ты сам был инициатором этой попойки.

На эту сентенцию Андреев не ответил. Зато вспомнил о другом, когда я уже собралась было выставить его прочь из квартиры:

– А что там с Копновым? Ты так бурно отреагировала на упоминание его имени, – спросил он, красноречиво потирая щеку.

– Ты действительно хочешь говорить о прошлом? – искренне удивилась я, сложив руки на груди и воззрившись на Егора.

– Об этой стороне – точно не хочу. Но придется, Ева. Потому что я уже сказал, что не отступлю и желаю принимать участие в воспитании того ребенка, которого ты уже мне родила. Ну и последующих, если ты решишь выносить остальные эмбрионы.

– Об этом забудь. Я вынашивала этот ребенка только для себя. И никакого твоего участия и тем более участия твоей жены я не потерплю.

– Я одинок, Ева. Жена ушла от меня к другому, оставив мне Ленку. Может, это знак? Может, нам стоит зарыть топор войны прошлого и объединиться ради наших девочек?

Я бы рассмеялась, будь у меня на это силы. Но все, на что меня хватило – обнять себя руками и отойти от Андреева, который сейчас казался мне как минимум змеем-искусителем.

Ведь так просто было сказать – да, давай зароем и топор, и лопату, и что там еще есть в арсенале орудий прошлого. И так просто было вновь сойтись ради тех, кто действительно был нам дорог.

Я даже могла представить, как вожусь с Леной, старшей дочерью Андреева. Как рассматриваю ее и составляю впечатление о том, какой будет Маруська через пару лет. Но вместо того, чтобы согласиться на это «предложение века», я вновь вернула разговор в русло прошлого:

– И правда – так что же все таки с Копновым? Не пояснишь?

– Тебе об этом лучше знать, – с насмешкой, явственно звучащей в голосе, ответил Егор. – Но, так и быть, поясню. Помнишь ту вечеринку у Свиридова, когда собирались на Хэллоуин?

Конечно же, я помнила. Даже свой наряд, который подбирала до мелочей, чтобы только он понравился Андрееву. Мы с Егором тогда были молодыми, бесшабашными и готовыми на любые безумства. Влюбленными друг в друга до чертиков, до пятен, пляшущих перед глазами.

Андреев в тот вечер вознамерился залезть на самую макушку огромного дерева, что росло возле коттеджа, чтобы «еще раз покорить сердце любимой дамы». А я, жутко испугавшаяся за него, устроила ему небольшой скандал. И когда под утро мы уезжали с вечеринки, я была полностью уверена в том, что Андреев дуется на меня именно из-за этого. Выходило, нет?

– Помню. После нее ты со мной неделю не разговаривал. А потом я обнаружила тебя в постели с двумя бабами.

– Я оказался с ними не просто так, Лебедева. На этом сраном Хэллоуине я видел тебя с Копновым. Не припоминаешь? Тот балкон, те стоны?

Я отшатнулась от Андреева, как будто он меня ударил. Что за чушь он нес? Да, мы с Сашкой действительно выходили на тот злосчастный балкон, но лишь для того, чтобы обсудить, как он может мне помочь отговорить Егора от его выходки. Потому что Копнов среди всех парней, собравшихся тогда в коттедже, был самым разумным.

– Подробнее, – велела я, но голос мой дрогнул.

– Да никаких подробностей, Лебедева. Ты была с Сашкой на балконе. Я не стал вам мешать. Когда поднялся, чтобы тебя все же забрать и идти к бассейну, услышал, как вы там… в общем, вовсю развлекаетесь.

– Я не развлекалась с Копновым! Наш разговор длился от силы пару минут. Потом я пошла к себе, потому что Саша посоветовал собрать вещи и сделать вид, что я готова свалить с вечеринки.

– Зачем?

Андреев хмурился, но я видела – он мне не верит. Видимо, даже допустить мысль, что он тогда ошибся, для него было равносильно тому, чтобы признать себя идиотом. Которым, судя по всему, он и являлся.

– Затем, чтобы ты не лез на этот чертов дуб!

– Это был клен.

– Да какая разница?

Я начала закипать. Растерянность исчезла, а ей на смену пришла злость. Да такая, что меня сейчас объяло желание поколотить Егора.

– С кем же тогда там был Сашка? – задумчиво протянул Андреев, что буквально подожгло фитиль моих эмоций.

– Иди ты к черту, Егор, со своими вопросами и домыслами. Проваливай!

Я шагнула к нему и стала пихать его в сторону выхода из квартиры.

– Ты сволочь, Андреев! Не поговорил тогда, заставил меня мучиться, а потом наказал ни за что!

Свои слова я сопровождала тем, что лупила Егора обеими руками, на что он не реагировал – стоял, не шелохнувшись, молча снося все, что я делала.

– Убирайся прочь от нас с Маруськой! Из нашей квартиры и из наших жизней! Убирайся!

Я почти выдохлась, не сдвинув при этом Андреева ни на шаг. Гнев поутих, вместо него на душе появилась просто безумная усталость. Не физическая, нет. Моральная. Егор умудрился за несколько встреч вымотать меня настолько, что я хотела только одного – покоя.

– Мне очень жаль, если все так, как ты говоришь, Ева, – наконец, сказал Егор.

– А мне не жаль, – упрямо вздернув подбородок откликнулась я. – Не жаль ни капли. Хорошо, что твоя мстительная натура обнажилась тогда, а не после, когда бы мы с тобой поженились, как планировали. И когда бы родили детей…

Я запнулась и прикусила губу. О том, что я бесплодна, Андреев наверняка уже знал. Но продолжать эту тему ни я, ни он не стали.

– С тех пор очень многое изменилось. Я – изменился, – проговорил он, а я кривовато улыбнулась.

– И я изменилась, Андреев. Теперь уже перед тобой не та наивная дурочка, которая готова смотреть тебе в рот.

– Мне это не нужно… Я предлагаю просто попытаться выстроить отношения заново.

– А лоботомию мне сделать когда? Сегодня? Завтра? Или как предлагаешь развидеть тот спектакль, который ты для меня блестяще отыграл? Ах, да. Это же была не совсем постановка. Девицы ползали по тебе весьма реальные.

Андреев вдруг обхватил меня за плечи и легонько встряхнул. Я не знала, что творилось в его голове и о чем он думал, но могла составить примерное представление, так как неплохо его изучила. Наверняка он злился, в первую очередь на себя. Но признаваться в этом не стал бы даже под дулом пистолета.

– Это все в прошлом, Ева… Прошло… А мы и наши девочки сейчас в настоящем.

– Именно так, – кивнула я, высвобождаясь. – И в настоящем мы станем жить так, как и жили до нашей новой встречи – порознь. А сейчас уходи. Я дико устала и хочу попытаться хоть немного поспать.

Разумеется, Андреев не послушался. По крайней мере, не отступил сразу, как я того требовала, и не ушел. Стоял и смотрел на меня таким взглядом, которого я еще никогда у него не видела. А потом бросил короткое:

– Я еще вернусь.

Комментировать это не стала. Дождалась, когда Егор покинет мой дом, заперла за ним дверь. Прислонилась к ней, выдохнув с облегчением.

Правда чувствовала, что к нему примешивается еще одно ощущение.

Горечь.

***

– Мы должны поехать к Евочке втроем! – в который раз заявила мама, на что я лишь упрямо покачал головой и в сотый, должно быть, раз, ответил:

– Никаких втроем. Мне сейчас нужно с ней наладить отношения самому. А дальше уже будем думать, как знакомить Еву с Леной. Ну и Лену с Маруськой.

Мама поджала губы и отвернулась. В этой ее потребности немедленно нестись к Лебедевой и хоть трава не расти, я не видел ничего хорошего. Да и наш последний разговор с Евой явно говорил о том, что мне придется очень постараться, чтобы восстановить доверие. Если, конечно, это сделать все еще возможно.

– Ладно, – наконец выдохнула мама, когда я уже собрался популярно объяснить ей, чтобы перестала лезть туда, куда не следует. – Я пойду к внучке. А ты – в душ. От тебя несет за километр.

Я удивленно приподнял брови – обычно мама не была так категорична в вопросах моей гигиены. Однако покорно поднял руки вверх, мол, сдаюсь, и, чтобы больше наш разговор не имел продолжения, отправился в ванную.

Когда вышел, Ленка увлеченно смотрела мультики на моем телефоне. А мама, накрыв на стол, дожидалась, когда я присоединюсь к ней и поужинаю. При этом светилась, как начищенный самовар, что вызвало у меня подозрения, природу которых понять я не мог.

– Что-то стряслось? Донна Роза вышла замуж за Хуана Альберто в твоих сериалах? – спросил, усаживаясь за стол.

Она пожала плечами и сделала вид, что не понимает, о чем речь. Неспешно положила мне свежего салата и своих фирменных котлет, поставила тарелку передо мной.

– Ничего не стряслось, просто настроение хорошее, – ответила после паузы и, наполнив свою тарелку, устроилась напротив.

Я прищурился, глядя на маму с сомнением. Впрочем, никаких причин для того, чтобы и дальше расспрашивать ее на тему, почему в ней за полчаса произошли такие перемены, не имелось. Вздохнув, я принялся за котлеты и салат, еще не зная, что завтра меня ждет сюрприз от родительницы.

Во время обеденного перерыва я обычно звонил Лене и мы болтали с дочерью несколько минут по видеосвязи. Мама, разумеется, не только знала об этом ритуале, но и если я вдруг задерживался, сама подключала видеозвонок на планшете и вручала внучке.

Сегодня же произошло нечто из ряда вон выходящее. На мой звонок мама вовремя не ответила, а когда я, начавший беспокоиться так, что у меня сердце оказалось не на месте, понял, что обед подходит к концу, мне в голову начали лезть самые ужасающие мысли.

– Егорушка, ты только на меня не ругайся! – первое, что сказала мать, когда все же ответила мне на сто пятидесятую попытку дозвониться.

В этот момент я одной ногой был уже за порогом офиса, но сказанное мамой заставило меня замереть на месте. Теперь мысли были не только ужасающие, я считал, что случилась самая настоящая катастрофа. И, кстати, оказался прав!

– Мы сейчас у дома Евочки. Гуляем на площадке, – протараторила мама.

– Чтоооо?

Я округлил глаза и вцепился в телефон с такой силой, что мне показалось, будто пластик может треснуть в любой момент.

– Мы решили так – если получится встретиться с Евой и Марусей, значит, так тому и быть. А если нет – вернемся домой.

Сорвав пиджак со спинки кресла, я сжал челюсти и, досчитав до трех, поинтересовался вкрадчивым тоном:

– Вы – это ты и Лена? Ты что, рассказала ей про Еву и сестру?

Клянусь, если бы не лишние уши в офисе, которые могли торчать отовсюду, я бы рвал и метал и выкрикивал эти слова так, что задрожали бы окна. Но сейчас приходилось буквально цедить каждую фразу.

– Нет! Нет, не рассказала. И она вряд ли поймет, что они с Машенькой похожи.

– Как ты узнала адрес Евы? – потребовал ответа, пулей вылетая из кабинета.

На этот вопрос мама отвечать не спешила. Молчание, которое установилось с той стороны телефонной связи, было красноречивее всяких слов.

– Мама… – начал я, на что она мгновенно отреагировала:

– Я ничего такого не сделала! У тебя в заметках увидела. В телефоне.

Мысленно взвыв, я выбежал из офиса и прыгнул за руль. Убеждать маму в том, что она просто обязана уехать, а не дежурить под окнами Евы, было бесполезно. Я, конечно, мог пригрозить, но эффект стал бы непредсказуемым.

– Ждите, я буду через полчаса, – рявкнул в трубку и, выключив телефон, помчался к Еве.

Что и говорить – я и сам подспудно был рад, что мама поступила так. Потому что увидеть свою несносную Лебедеву хотел до чертиков.

А дальше и впрямь – хоть трава не расти.

Приехал я вовремя. Хотя, это как сказать. Но стоило только мне припарковаться возле уже знакомого подъезда, как передо мной предстала картина маслом. Растерянная Ева, что смотрела во все глаза на Ленку и держала при этом Маруську за руку так крепко, что мне даже с приличного расстояния было видно, как побелела ее рука. Напротив нее сияла, как золотой, моя мама, а возле нее крутилась волчком моя старшая дочь.

Господи, помоги…

– А я, как посмотрю, очень удачно проезжал мимо! – объявил, выходя из машины.

На меня сначала уставились четыре пары глаз, затем Ленка возопила:

– Папа!

И бросилась ко мне. Я подхватил дочь на руки под пристальным взглядом Евы, в котором мелькнуло удивление. Возникало ощущение, что Лебедева до этого момента подозревала, что я могу и не любить собственного ребенка.

– Папа, посмотли! – указала Лена на Марусю. – На меня как похожа!

В голосе ребенка сквозили нотки восхищения и восторга. Она у меня была очень даже не прочь порассматривать фотографии себя мелкой, потому сходства со своей младшей сестрой не заметить не могла.

Я кивнул, не торопясь соглашаться с выводами. Мне нужно было время, чтобы понять – отвлекать Лену от темы схожести с Машей, или не нужно.

– Егорушка, представляешь, я встретила нашу Евочку! – проговорила мама, когда я поравнялся с ней и Лебедевой.

Ага, встретила она. Часа два сидела в засаде, вот и встретила.