Автоскайп с американским дальнобойщиком. Репортажи, рассказы

охайо. 16 января

Огайо летом.

Сельский пейзаж – всё припорошено снегом, пасмурные цвета: чёрные, белые, серые преобладают (перелески и посадки вдоль дороги). Огромные поля, редкие лесочки. Вся земля частная – даже вдоль хайвэя проходят загородочки. Время от времени одноэтажные домики фермеров. Одноэтажные посёлки, гордо именуемые городами. Вот возникает очередной, именуемый «Варшавой». Основали, видимо, поляки, а потом «понаехали» всякие англосаксы. Ныне почти все посёлки на среднем Западе на одно лицо, не то, что в 70-ые. В 70-ые сельские американцы раз в месяц выезжали в город, затоваривались на месяц, забивали холодильники, пока не появился мистер Х. (без всякого образования, докомпьютерной эры). Он скупал по дешёвке складские одноэтажные здания на перекрёстках дорог или строил их. В этих одноэтажных бунгало мелкие магазинчики сменились огромными супермаркетами, что разорило местного традиционного купца, и эта всеамериканская сеть называется WAL-MART. Это была целая эпопея. Парень даже с самолётов отмечал выгодные для магазинов перекрёстки, затем заполнял их более дешёвой, чем американская, китайской продукцией. Как только китайцы стали гнать брак, парень пригрозил расторгнуть с ними контракт, и качество продукции стало хорошим! С тех пор все поселения на среднем Западе стали походить друг на дружку.

Посёлки небольшие, одноэтажные, как и эта «Варшава»: вот мелькнула одноэтажная больница с широкими окнами, протестантская церковь – просторный одноэтажный дом с крестом на коньке, домики американских фермеров, или простые каменные кубики с коньком под 45 градусов, или вагончики со всеми удобствами (в крайнем случае, их можно перевозить, что вопреки нашему мнению нечасто). Встретили всего одно пустующее бунгало с пустыми окнами: очевидно, хозяин или разорился или выставил на продажу.

Проблема мусора решена экологично: вырывают яму, сбрасывают мусор, послойно отделяя его мусоронейтрализующей спецплёнкой.

Но вот что удивительно: за всё время нашего пути ни в сельских, ни в поселковых районах мы не видели ни одного пешехода! Возможно, это связано с тем, что мы выходим на связь с Дитом около 11 часов по американскому времени, то есть когда все люди заняты на работе. А возможно, всё объясняется проще: для американца также привычно при выходе из дома сесть в машину – так же, как для россиянина, выходя на улицу, снять тапочки и надеть ботинки.

Купы деревьев серые, поля белые, дорога безупречная, машин мало.

– Вообще, – говорит Митька, – в Америке огромные свободные пространства – население в основном сосредоточено на побережьях. Зато отсюда из американской глубинки молодёжь с охотой идёт в армию. Солдаты живут в отдельных квартирах по одному, бывает по два, если договариваются… Приезжают на плац на своих авто, но тут уж без скидок – бег 9 км для военнослужащих, 5 км – для военной обслуги.

Средний Запад – житница Америки. Ни заводов, ни куч бытового и строительного мусора за все наши вылазки я ни разу не видел. Да и справлять нужду на обочине не принято. На пути достаточно бензоколонок и всяких других бизнесов. В них везде полагаются туалеты не только для посетителей, но и для проезжих. Отказать – и под суд можно попасть.

Конечно, молодёжь поначалу рвётся в города, но, потолкавшись там, возвращается. Безработицы практически нет: те, кто не занимается фермерством, работают в тех же магазинах на перекрёстках. Есть немалые заводы и посреди деревень. Едешь по лесам, и вдруг выплывает большой корпус какой-нибудь Мицубиси. Фирмачи исследуют районы и втыкают свои предприятия там, где достаточно местного населения и есть ЖД ветка. Очень даже умно. Зарплаты там чуть повыше, и местные подобными местами дорожат, не безобразят.

Вся его без сомнения чудесная операция с удалением части желудка и пищевода вышла в 250 тысяч долларов, страховка у здорового, цветущего поначалу Дита была минимальная и сразу отказалась платить. Дит оказался банкротом. Но банкротство в США совсем не то, что мы себе представляем: никого без крыши не оставляют и права на работу не лишают. Основой её является запрет в течение семи лет брать кредиты. Но Диту и своей зарплаты теперь хватает. «И главное, что тут помереть не дадут, – добавляет Дит. – Если опасность и вправду есть, прооперируют без разговоров».

охайо. 23 января

То же Охайо, но уже ближе к Озёрам и океану. Дворник работает непрерывно, сметая мокрый снег и струйки воды. Здесь больше серых лесных массивов, в которых зелёные пятна (хвойные), обширные поля, запорошённые снегом, сквозь который щетинкой пробиваются сухие травы. Наше путешествие по одноэтажной Америке продолжается. Иногда кажется, что едешь по какому-нибудь подмосковному шоссе. Но это лишь кажется: за всё время путешествия вдоль дорог не наблюдалось ни одной кучи строительного или бытового мусора, ни одного пешехода и ни одной роскошной виллы.

Живут здесь побогаче (или земля дороже?), ибо всё чаще появляются двухэтажные дома (примерно наполовину с одноэтажными). Если одноэтажный дом, то почти всегда с флигелем…

И так же, как и прежде, не видно пешеходов и тротуаров, и между соседями нет заборов. Дома всё чаще, расстояние между ними сокращается, и мы въезжаем в посёлок. Здесь уж все дома двухэтажные с высокими коньками, крутыми крышами, мелькает белая сельская церковь. Посёлок длится долго, дом к дому. Вот перекрёсток трасс, одновременно и центральная площадь, ждём, пропуская машины. Мелькают как легковушки, так и подобные митиному траки. Митя сообщает, что перед выездом на площадь через улицу висели фотографии местных парней, служащих в армии ныне (ими здесь гордятся). Сейчас их нету – видимо, из-за дождя сняты. На площади есть даже «многоэтажное» (трёхэтажное – первый встретившийся нам «небоскрёб»! ), здания из красного кирпича – здание суда римского пошиба: ступени ввысь, колонны, портик с арочными обводами, что здесь редкость, в стране преобладающих прямых углов и простых форм.

Мы сворачиваем вправо. Посёлок длится, дома, хоть и однотипные, двухэтажные, но не копируют друг друга, подобно хрущовкам в России. Сказал, что за поездки с Дмитрием мы не видели ни одного пешехода и соврал – одного бородатого мужика, выезжавшего на велосипеде навстречу при нашем подъезде к отелю для дальнобойщиков, всё-таки видели где-то в Огайо.

То там, то здесь на частных домах на флагштоках обвисшие от влаги звёздно-полосатые флаги – в США американцы большие патриоты. Дальше у нас небольшая религиозная дискуссия.

– Слушай, – провокационно начинаю я, – вот ты говоришь «любить Бога», и все везде повторяют: «Любить Бога!», «Люби Бога!», а что это такое я не слыхал, чтобы объяснили – есть сто любовей от самой низкой до самой высокой… И главное, я верю в Бога, знаю, что он есть в каждой точке нашей вселенной, но как любить то, образа чего ты даже отдалённо не представляешь, объясни. Любить можно женщину, мать, сестру, отца, друга, кошечку домашнюю, дерево под окном, но как любить то, образа чего нет? Может, только для этого Сын Человеческий послан?

– Ну, эта способность самим Богом даётся, – обрезает меня Дит, и я бы не сказал, что его ответ сильно меня ободрил.

– А вообще, мне Господь основательно вправил мозги этой болячкой, – продолжает Дит, – даже заходил ко мне вполне реальный бес. История такова. После операции дали мне этакую зелёную кнопку. Нажмёшь, вливается морфий. У меня вообще-то ничего не болело, так, одуревание было какое-то, но халявный морфий я пользовал. Сказали, через каждые десять минут можешь. Ну, я и давай. Через день начались слышаться какие-то вздохи, словно кто-то рядом кончал или балдел. Мало-помалу это оформилось во вполне понятную английскую речь. Где-то по правую руку, на расстоянии метра слышался откровенный шопот, мол, хорошо, ништяк и т. п. Я, как понял, кто этот нежелательный визитёр, и словно отрезвел. Смотрю на эту кнопку, а оно увещевает: Do it, just do it! Открытым, падла, текстом. Я ему вслух, по-русски: «Чего? а ну пошёл вон! Именем Иисуса изыди, шпанёнок!» И правда ведь, шпанёнок. Какой-то наркоман, пробудился там и приклеился на мой морфий. Помнишь, были такие у пивных ларьков, что за рубль помогали гражданам затариться без очереди, а потом лезли напролом к окошку. Так вот, вылитый из тех. Как понял, что ему больше не отлепится, и я его откровенно гоню, стал обзывать меня Sissy. То есть тот, кто набожно в церковь ходит, и весь в молитвах, по нашему, вроде бы как ханжа. Повторял это с интервалом секунд в пятнадцать, как бы выбирая момент, что я понадеюсь, что он уж отстал. Я отвечал тем же: Пошёл ты! Потом, зараза, надо ж, что придумал! Стал повторять Paine, боль на меня призывать, чтобы я опять за морфий взялся. Я позвал врача и сказал, чтобы всякий наркотик от меня убрали, а дали бы просто болеутоляющее. Бес тогда стал потихоньку подыхать. Когда кто-то заходил ко мне, он вопрошал: Who is in? Who is here? Словно зрения лишился. Стал он откровенно слабеть. Когда я спал, он меня не дёргал, но стоило проснуться, просыпался и он. В конце концов, он попросту как бы подох и пропал. Вся эта история явилась яркой иллюстрацией духов воздуха, о которых писал Павел. Они, сволочи, бестелесны, и рады попользоваться людской плотью. Лишняя рюмочка до поросячего визга, драки и скандалы, игорная страсть, порнуха, бляди и онанизм – всё их подлые происки. Так что я теперь, как тот исцелённый, которому Христос сказал: «Вот ты выздоровел, иди и не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже». Теперь, как только чувствую около себя нездоровый интерес: начнут по телевизору бабы раздеваться или драка какая, понимаю, кто через меня на то глазеет, и сразу весь соблазн выключаю, а этих говнюков гоню. И уж не выпивки им, и ничего подобного им через меня не видать. Так что было в моей жизни ещё одно чудо. В январе я просто помирал – рак полностью закрыл пищевод, а дурочки медсёстры забыли, что через трубку в животе моём должна поступать ещё и вода. Был я 284 паунда, стал 153. Я и не знал про то, думал, втекает какая-то жижа питательная и ладно, лежал дома и помирал. Позвонил какой-то финансовый парень, стал меня спрашивать, как меня зовут, когда родился, где живу, я почти ничего не мог ответить. Всё путал. Тогда он вызвал ко мне скорую, меня в тяжёлом состоянии дегидратации отвезли в госпиталь и насилу откачали. Теперь всё позади. Только что меня опять сканировали, никакого рака, Слава Богу, больше нет. Операция длилась 18 часов, делал её какой-то австриец, а американский хирург занимался артериями. Всё сделали по высшему уровню, несмотря на то, что страховка была хреновая и операцию оплачивать отказалась. Вот такие дела.

миссури. 26 января

Мы едем на Северо-Запад, и нам предстоит пересечь Миссисипи. Через Сент-Луис не получится – по данным спутникового навигатора, там пробка, и придётся пересекать её ниже по течению. Местность холмистая, лесистая, снежная пороша вдоль дороги. И как же перед свиданием с Миссисипи не упомянуть о Марке Твене. Дмитрий как истинный христианин Марка Твена недолюбливает за издевательскую иронию над историями Ветхого и Нового Заветов. У Дмитрия христианство своё, непосредственно связанное с этими книгами, которые он изучает серьёзно, связывая с событиями собственной жизни. Не нравится ему ни православие, ни католицизм, вследствие их иерархии человеческой, которая всегда побеждает основной дух христианства – бескорыстие и любовь. С этим не поспоришь: Иосифляне растоптали Нестяжателей, Доминиканцы – Францисканцев, Константинополь уничтожал павликанцев…

– Ну а протестанты? – спрашиваю я.

– Ты понимаешь, американцы как-то так исхитрились вывернуть христианство, что считают тех ближе к Богу, кто Богаче! Но мы же все знаем строки писания, что легче пройти верблюду через игольное ушко, чем богатому войти в царство Божие. Я верю в священные тексты, а не пасторам. И опять же, там, где собираются люди, сразу начинает формироваться иерархия… собирать какую-то десятину… Где об этом в Библии?

Марк Твен как человек ему не симпатичен, но как писателя, он, безусловно, его признаёт.

– Вообще-то Марк Твен по характеру разрушитель устоев той пуританской Америки. Вот Гек у него спасает негра Джима, дружит с ним, а в то время, ещё до гражданской войны, вообще исключался любой контакт между белыми и чёрными. К сожалению для тебя, поедем из-за пробки не через Сент-Луис, а мостом ниже. Если помнишь, Гек убегает от отца, что тоже – разрушение семейных устоев, плывут в Мемфис? Где якобы нет рабства – на самом деле далеко не так. Ну, а за издевательством над Библией и Евангелием он ещё ответит на том свете, – говорит Дмитрий спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся.

Впереди показываются железные решётчатые фермы моста. В пару секунд мы пролетаем над величайшей из американских рек, и я только успеваю бросить взгляд направо и налево. Ничего себе, вполне приличная речка, не уже Волги в среднем течении, вода мутно-голубая, посреди течения взгляд выхватывает белый теплоход, стоящий поперёк течения с длинным, как комариное жало, бушпритом, низенький и, кажется, если это не моё воображение, с закрытыми колёсами!

– Вот, – продолжил Дит, – а по берегам много металлургических предприятий.

– Сточная канава? – спросил я.

– Не скажи, они даже в ней научились выращивать осетровых с чёрной икрой.

– Ну, вот главное в «Томе Сойере», – возвратился к Марку Твену Дит, – это же Марк Твен создал американский миф! Помнишь эпизод, когда детей завалило в пещере, и все, растерявшись, опустили руки и пассивно ждали гибели, один лишь Том Сойер бегал и бегал с каким-то бумажным змеем по проходам и, наконец, уловил шевеление ветерка, пошёл за ним и обнаружил щель, через которую увидел Миссури! Вот и миф тебе: американец никогда до конца не сдаётся и побеждает зло в одиночку!

– Да, – усмехнулся я, – вот откуда весь Голливуд свихнулся!

оклахома. февраль

– Ну вот, – говорит Дит, – ещё пару часов, и мы дома, в Талсе!

Вдоль дороги жёлтая сухая трава, не ведавшая за всю зиму ни единой снежинки. Здесь юг! Хотя ветви деревьев ещё голые – пора цветения здесь наступит в апреле-мае.

– Дит, – напоминаю я, – а ведь Оклахома была последней независимой индейской территорией на карте США.

– Да, здесь даже есть «Дорога слёз»…

– ?

– Ну, когда вожди подписали предательские бумажки с правительством, индейцы должны были переселиться на тысячи километров на запад. В пути многие дети и старики умирали, но у индейцев правило – никогда не показывать свои эмоции, и воины шли с каменными лицами. И покойников несли с собой. Плакали солдаты, которые вели эти колонны!

Но индейцы здесь ещё есть и как частные лица купили себе участки и живут неплохо, есть смешанные браки. Кстати, и поныне правительство США не имеет права разрабатывать здесь недра. Нефть и всё прочее неприкосновенны. Строиться можете, пахать, дороги проводить, но недра остаются индейскими.

– Ну, будь здоров!

– Будь здоров! – и я оказываюсь вновь в своём кресле напротив монитора, а за окном сыплет густой московский снег.

6 апреля. По штату миссури в сторону оклахомы

– У нас весна! – говорит Дитрих. За лобовым стеклом кабины трака огромное сине-голубое небо, по сторонам хайвэя равнины, начинающие зеленеть молодой травой, группы деревьев – одни вполне одетые в листву, другие (их меньше) не спешат на бал природы и ещё стоят с голыми ветвями. Вдоль шоссе то и дело коробочки одноэтажных зданий – жилые, коммерческие, магазины. Суббота. По газону между двумя полосами шоссе вдали скачет ковбой – каждый отдыхает, как может. Дит видит его лучше, для меня же он слишком далеко и представляет собой точку из нескольких пикселей-квадратиков (кубизм Пабло Пикассо торжествует над природой!), из которой прорастают вниз четыре штриха – ноги кобылы. Температура за бортом 22 градуса цельсия. На дороге много машин, на сей раз кроме траков очень много легковушек: суббота, американцы, как комментирует Дитрих, едут в рестораны или магазины (шопинг), тратить то, что заработали. Америке привит культ консьюмеризма (потребительства). Вот как это случилось по версии Дитриха.

По окончании войны (Второй Мировой) мощно разогревшей экономику страны, огромное количество продукции стало оставаться невостребованным (люди, в основном, были вполне обеспечены всем необходимым для жизни). Тогда появился некто Эдвард Барнейс, племянник Зигмунда Фрейда, который придумал путь, как стимулировать у населения желание приобретать. Это была утончённая психологически рассчитанная реклама! Ему вначале не очень поверили. Первыми решили использовать методы его рекламы табачные кампании. Начали с женщин. Стали приглашать на телешоу известных артисток, общественных деятельниц и т. д. В процессе общения они красиво и демонстративно курили. Результат превзошёл ожидания: доходы от продажи сигарет выросли вдвое!

А мы можем ещё помнить то время в Москве, когда в метро над переходами возникли красочные баннеры, на которых ковбой с мужественной, вызывающей доверие красотой немолодого познавшего жизнь человека, с красноватым загаром на фоне пейзажей Дальнего Запада закуривает сигареты марки «Мальборо» (Штаты к тому времени уже стали практически страной некурящих, и табачные кампании перенесли свою деятельность за рубеж). И дело тут совсем не в особом человеколюбии к собственным гражданам. Просто умеющие всё исследовать и подсчитывать американцы провели массовые медицинские исследования, неопровержимо установившие, что курение ведёт к жуткому повышению ранней смертности от рака лёгких и грудной железы и других раковых болячек и, как следствие, приводит к уменьшению количества работников и потребителей, к убыткам в масштабе страны, перекрывающим выгоды табачных кампаний. Но новую рекламную методу, не идущую вслед за потребностями, а формирующей новые потребности, перехватили другие развивающиеся кампании в сфере машиностроения, электроники, пищевой промышленности и т. д.

Реклама назойлива и вездесуща, совсем как плакаты агитпропа в СССР. Вот впереди замедлил ход трак с белым контейнером, загорелись красные предупредительные огни. Расстояние между им и нами сократилось, и на белых дверцах контейнера можно прочитать чёрным по белому: «Наслаждайтесь кока-колой!..» и далее текст, воспевающий продукт. Кто это будет читать? – Наверное, такие же как и мы водилы и пассажиры в подобных ситуациях будут читать чисто механически, от нечего делать и расчёт на то, что призыв проникнет в подсознание!

Давно ли появились мобильные телефоны? – лет двадцать как, а мы уже не представляем жизни без них! «Представляешь, – делится с некоторой тревогой Дитрих, – я раньше помнил все номера телефонов друзей, а теперь не помню: все в мобильном телефоне, то есть человеческие функции часть за частью передаются электронике!» А мне вспомнились продавщица в московском продуктовом магазине, не знавшая таблицы умножения, которое вполне заменил калькулятор! И какая была беда, когда он вышел из строя посреди рабочего дня! Очередь в кассу почти на целый час остановилась! Конечно с электроникой, с этими айфонами, смартфонами и прочими гаджетами порой беда! « Поработают три года и вырубаются, будто в них какой-то механизм специальный встроен! – ворчит Дит. – Приходится покупать новые версии, не всегда лучшие и удобные… А был у меня электрочайник и сгорел. Пришёл друг, в электрике разбирающийся, стал смотреть электросхему чайника и обнаружил не указанный в ней лишний диод, из-за которого чайник перестал работать: что хочешь, то и думай!»

А трак впереди ползёт всё медленнее и медленнее, блокируя скоростную полосу, и мы можем многократно перечитывать призыв, как девиз: «Наслаждайтесь!…» Очевидно, впереди что-то случилось. Что – нам узнать так и не удалось: путь впереди перекрывается, все три полосы (очевидно, что-то серьёзное), а разметки и семафоры посылают нас в объезд.

И впервые за наши поездки я увидел полицейского. В шлеме, рядом с мотоциклом, он стоял напротив остановленного на обочине трака и что-то выяснял с его водителем. Сценка мелькнула и пропала навсегда, я даже не успел рассмотреть характер одежды блюстителя законов. Вообще в США полицейских не видно, но они чудесным образом появляются тут же, случись что. Однажды Дит что-то не совсем вежливое буркнул на стоянке траков подъехавшему чернокожему водителю и тот сразу куда-то побежал. Через пару минут Дит с удивлением увидел возвращающегося афроамериканского водителя с полицейским – жалобщику вдруг показалось, что Дит ему угрожал! Закончилось всё мирно, но это показатель, что простое грубое слово здесь вполне достаточное основание для вызова полицейского! Любой конфликт и полиция тут же, и никаких выяснений отношений непосредственно между сторонами не требуется, полиция сама быстро разберётся, кто виноват. Последнее время в СМИ России то одна, то другая медийная персона говорит о пресловутом российском хамстве. А я думаю, это от ощущения полной незащищённости, от понимания, что никакая милиция тебе не поможет, вот и два мужика, по пустяшному поводу (кто-то, например, машину поставил не на то место), которые в другой ситуации могли бы пива или водчонки принять и подружиться, обкладывают друг друга матюгами, а то и в драку лезут! Это как бы уже защитный российский рефлекс, увы… Каждый демонстрирует свою агрессивность! Традиция давняя, если вспомнить народную сказку про Шемякин суд.

И вновь о корысти. Всё же, наверное, будет преувеличением абсолютизировать её, как единственный принцип жизни в Америке. Полному разгулу рынка здесь противостоят разумные законы и поправки: обанкротившийся человек не попадает в долговую яму и не лишается права на кров, личную машину и работу. И с платным образованием не так примитивно, как у нас думают. В той же Оклахоме, если доход семьи менее 50-ти тысяч долларов в год, дети имеют право на бесплатное образование в университетах, которых только в этом штате целых четыре! Так получили высшее образование сын и дочь Дитриха ещё до того, как он стал дальнобойщиком и когда зарабатывал меньше указанной планки.

За разговором пролетает мимо какой-то одно-двухэтажный городок и рынок траков, выстроенных вдоль шоссе. «Одно я понял, – смеётся Дитрих, – умереть мне здесь не дадут!».

Уже выключив скайп, я перечитал одно из его писем:

– Западный мир выжил на идеях протестантизма, где» Возлюби ближнего как Я возлюбил вас» реально сработало. Всего-то и надо было – вчитаться в библейские тексты… Срабатывает только Любовь. Именно она обеспечивает динамику западного мира. Я ощущаю на себе. В моем положении полного банкрота я бы гнил в китайской долговой яме или на дальней русской помойке. Здесь же, со мною носятся, лечат, вытаскивают, это при полном осознании моей неплатежеспособности. Звонок: «Ваша страховка не хочет оплачивать операцию, но не волнуйтесь, операция пройдет как намечено.» Дрянная была страховка, а отношение как к вип персоне. Все сделали на высшем уровне и до сих пор носятся со мной. Бог даст, и банкротство мое утвердят, а через семь лет (библейский срок!) я опять выйду чист со способностью брать любые кредиты. Здесь, правда, очень набожная страна. Для очень и очень многих заповедь «Ищите прежде всего Царства Небесного и правды Его, а остальное приложится» – основное понимание жизни.