Начало января и мы с Пашей снова пьем чай у меня на кухне. Правда кухня уже другая, я сделала ремонт и купила новую мебель, да и я уже другая. Больше не куплюсь на его красивые зеленые глаза.

Мы снова пьем чай, и Паша рассказывает о том, что ремонт в новой квартире закончил, но никак не может переехать, потому никак не найдет директора для основного подразделения фирмы, из-за этого он и не забирал картины. Но вроде бы нашелся подходящий кандидат, и через неделю другую он сможет переехать и начнет новую жизнь в новой квартире, недалеко от меня.

– А еще я понял, что мне давным-давно пора завести семью. – вдруг признает он. – Или хотя бы нормальные отношения.

Удивление написано на моем лице, но я стараюсь его скрыть.

А Паша снова признается:

– Но я понимаю, что походу так и не готов.

Вот эта новость помогает вернуть лицу прошлое, якобы безразличное состояние. Тем более, напоминаю я себе, это наша последняя встреча, пора закрывать гештальт. Дует.

Мы допиваем чай, и я приглашаю его в мастерскую и показываю, как жуткая комната превратилась в комнату вдохновения и по совместительству спортзал. Пока он изучает картины и выбирает еще и ту, которые я ему подарю (а я очень хочу подарить ему что-то на прощание), я рассказываю, как променяла сумку мечты, на которую давно копила, на домашний тренажерный зал и как полюбила спорт и что больше года не пропускаю занятия, если только по болезни.

Паша уточняет:

– У тебя все есть для занятий?

– Никак не могу купить зажимы, а еще хочу два блинчика по пятерке, но как ни поеду за ними в Спортмастер, так их вечно нет. И никак не закажешь доставку. Аж бесит. Вот они минусы жизни в станице.

– Давай я съезжу? Может мне повезет больше.

– Не надо, два зажима у меня есть, справлюсь. И вместо пятерок, я навешиваю по две двойки и по килограммчику. А через пару недель я поеду красками затариваться, снова заеду за ними.

– Мне всего сорок минут проехать. И совсем не сложно за ними съездить.

Я не хочу, чтобы он мне что-то покупал. Я отлично справляюсь со всем сама. Да и сама зарабатываю на все, что хочу. Ну, почти на все. Но я работаю и над этим. Я не привыкла, но я соглашаюсь принять помощь:

– Хорошо. Спасибо.

Вторник

Я смотрю на то, как Паша обновляет мой спортивный инвентарь и вслух замечаю:

– Это очень приятно, когда о тебе заботится мужчина и не надо все делать самой. А-то собирать самой кухонный гарнитур, еще и рулеткой мне как-то не понравилось, а ведь раньше сборка доставляла мне удовольствие.

Что я вообще несу?! И почему я собирала кухню не отверткой, а рулеткой? Эта странная болтовня никак не укладывает в мою концепцию закрытия гештальта, как и домашнее печенье, которое я испекла к чаю. Мое самое прекрасное, о чем я ему сообщила, конечно же. И вот эта дурацкая улыбочка тоже не входит. Походу я так и не выбросила грабли! Но хотя бы совести хватило не наряжаться ради него, а остаться в спортивных легинсах и футболке.

Два дня назад я была уверена, что у нас с Пашей последняя встреча, а вот он у моих ног. Да, только лишь потому, что я сижу, а он возится у тренажера, но суть не сильно меняет. Вот я, вот он, а вот подарки для моего любимого спортзала, которые он мне подарил.

Я искренне благодарю Пашу и говорю, что теперь мои тренировки станут еще лучше. Заодно рассказываю о том, что занятия в спортзале, на которые я решилась ради здоровой спины, подарили мне кубики пресса и еще и классную попу.

– Она у тебя классной была всегда. Но сейчас стала еще аппетитнее. – признается Паша.

А дальше идет очередное признание, коих в последнее время прямо много стало:

– И мне бы хотелось ее потрогать. Давно не трогал и не только.

Я соглашаюсь без задней мысли, потому что это не первая просьба пощупать попу, поступающая частенько в спортзале, как и просьба «покажи фотки до спортзала» и «покажи пресс». Последний я обожаю показывать больше всего. Иногда и когда не просят, потому что очень собой горжусь, и он у меня впервые в жизни появился.

Но Пашины прикосновения не из разряда «Ух ты! А пойду-ка вместе с тобой в спортзал, такую же жопу качать». Совсем нет. Он нежно гладит меня, а потом притягивает к себе.

Я таким поворотом ошарашена, потому спрашиваю:

– Ну и что мне с тобой делать? Вот сейчас я дам слабину, пущу тебя в постель и в душу, а ты потом снова пропадешь.

Он смотрит мне в глаза и предлагает:

– Делай то, что тебе хочется.

Я делаю шаг ближе, но и крошечного шага достаточно. Паша молниеносно притягивает меня к себе и целует, а я уже не думаю про умный план и про закрытие гештальта, который дует. Про чёртовы грабли, по которым я хожу с ним уже пятнадцатый год, тоже не думаю. Я вообще думаю не головой. Только целую его в ответ, позволяя изучать свое тело.

Мозг пытается включиться и спасти меня:

– Через двадцать минут ко мне должна зайти Маша, с которой мы поедем по магазинам… – шепчу я.

– Уложимся. – обещает мне Паша, стягивая с меня футболку.

Я готова в очередной сдаться, но уставший от его фокусов мозг и измучанная нервная система совсем нет. Они напоминают мне о том, как сильно я буду сожалеть, что поддалась минутной слабости и страсти. Напоминают про гештальт. Про грабли. Про то, что Паша ничего не сказал о том, что хочет быть со мной и что любит меня. Зато не упустил возможности полопать меня, потому что давненько никого не лапал, а потом еще и сможет отыметь под шумок. Ну и конечно же, по классике, после этого свалить в закат, бросив меня в одиночестве и слезах.

Прислушавшись к голосу разума и приложив неимоверные усилия, я оттягиваю от Паши себя и свои руки, скользящие у него под футболкой и спускающиеся все ниже, и сцепив зубы произношу с нажимом:

– Тебе пора.

– Вот ты злодейка! Забираешь у ребенка вкусную конфетку. – жалуется он, когда я почти выталкиваю его ко входной двери. – Я ведь ее хочу. Очень.

– Наши желания совпадают, Паша. И поверь, мне в разы сложнее, чем тебе. Это я потом буду в слезах сидеть из-за того, что придумала любовь, которой нет, а ты переспал со мной и снова свалил. Так что тебе лучше уйти.

Я вручаю ему куртку и выдворяю за дверь. Но он оборачивается и целует меня на прощание. Совсем не целомудренно. И я отвечаю ему. Совсем не целомудренно. Поцелуй наш получается таким страстным, что он снова стоит у меня в гостиной, куртка его валяется в прихожей, а я готова завалиться с ним прямо на ковер, на котором мы и стоим. Но мозг не дремлет. Он дает рукам команду перестать его обнимать и снова вытолкать в прихожую, а затем вернуть ему куртку и выставить за дверь вежливо попрощавшись.

Но ночью, лежа в своей кровати в одиночестве и без сна, я сожалею о том, что минутной слабости не поддалась, а так хотелось. Хоть это совсем и не входит в мои понятия закрытия гештальта. А еще думаю о том, что хочется мне не только страсти и секса, столько отношений. И о том, что хочу увидеть его снова. Вот только не понятно, какая именно часть моего тела так хочет его увидеть и зачем…

Пятница

Третий день мечтаю только об одном – утонуть в его объятиях.

Вот он зайдет в дом, весь такой морозный, снимет куртку, повесит ее на крючок, развернётся – а тут я. Уже жду его. Прижмусь к нему покрепче, он укроет меня ото всех своими сильными руками и почувствует себя счастливым. Руки у него будут ещё холодные, но мне все равно будет тепло и уютно. Я буду тонуть в его объятиях и вдыхать такой родной запах, смешанный с мандариновыми нотами его любимого парфюма. И не будет никого вокруг и на этой планете. Только мы. Вдвоём. Я и Паша. Вспомнив о том, что мир вокруг все-таки существует, я отстраняюсь.

Загляну ему в глаза и признаюсь:

– Я соскучилась.

А он скажет:

– Значит ты больше никогда не расстанемся.

Пока только мечтаю. Но сегодня физиология и наивные мечты берут верх, потому беру телефон и пишу:

«Если ты еще не уехал обратно, директоров своих проверять, давай вместе попьем кофе»

Он отвечает:

«Нет, не уехал. И мы обязательно увидимся снова, но сегодня точно не получится, дел море. Но скоро я к тебе заеду, и мы с тобой от души насладимся горячим кофе»

«Хорошо. Я подожду» – обещаю я не только ему.

Но кофе, и не только он, остывает, ведь проходит полторы недели, а его все нет.

Четверг

Вдруг четко осознаю, что должна Паше все рассказать. Не о своих чувствах, тут самой бы разобраться, то ли я в постель его затянуть хочу, памятуя былые ночи, то ли семью с ним хочу создать. Мне вообще кажется, что происходящее в наших с ним душах одному лишь Богу известно и понятно. Но смотря на нас он думает, что такими тупыми я их не создавал.

Нет, я хочу рассказать ему три истории. О том, почему избегала его на первом курсе, удрала на четвёртом и о том важном сообщении, которое ему так и не дошло. Я не уверена, что они важны, но психолог, к котором я решила обратиться за помощью, настаивает. Он говорит, что пора уже разобраться с Пашей. На том же настаивает и Даша, потому что пятнадцать лет канитель эта тянется и никак не закончится, а пора или под венец, или все этому дерьму конец. Так что, продолжая говорить с лучшей подругой, после встречи с психологом, я пишу Паше сообщение, что хочу с ним поговорить.

Тут же получаю ответ, что вечером он меня наберет.

Я пишу, что имела ввиду личное общение, но он отвечает, что уже уехал. И наконец я понимаю две вещи. Первая: он просто уехал, в очередной раз меня бросив. Вот поэтому мы и не можем уже две недели попить кофе, как он обещал. Вторая: я все та же дура, которая продолжает его ждать и ходить по граблям. Как будто в этот раз они ударят как-то по-новому.

Но нет, они бьют все также.

И вечером он не перезванивает.

Пятница

Понимаю, что как бы я не обижалась на его, все равно должна все рассказать, раз решила, потому пишу ему снова. Сегодня. Спустя полторы недели после того, как он пообещал мне позвонить для важной беседы, но так и не сдержал обещания. Я пишу, что хочу поговорить с ним не об отношениях и чем-то подобном, просто хочу рассказать три истории с ним связанные и мне кажется, что ему надо их услышать.

Паша звонит через десять минут. Мне страшно, потому я расхаживаю по кухне взад-вперед как загнанный в клетку зверь, но все равно говорю с ним. И для начала предупреждаю, что буду рассказывать вещи личные, потому прошу не перебивать, пока не доведу историю до конца.

Он обещает, и я начинаю исповедь, но тут обрывается звонок. Паша тут же перезванивает и шутит про технику, не дающую ему узнать правду.

А я делаю вдох-выход и решаюсь. Рассказываю первую историю и когда дохожу до рассказа о том, как Кирилл ударил меня в плечо, слышу, как Паша ругается. Говорю, что все в прошлом, и признаюсь, что не общалась с ним после первого курса, потому что Кирилл грозился навредить и ему сделать. А решилась я возобновить с ним общение только по окончании преследования уже на втором курсе.

Выдыхаю. Первая история готова. Самая легкая.

Паша хвалит меня за искренностью, подбадривает и я начинаю вторую, но звонок снова звонок обрывается. Он тут же перезванивает и уже не шутит про технику, просто слушает про четвертый курс. Про то, как я ушла из парка и ревела неделю, потому что он так и не пошел за мной и не забрал к себе, как и предлагал. А я так мечтала об этом. Мечтала создать с ним семью. Родить ему детей. Но обида взяла верх, и я сбежала после того, как услышала слова, о которых так давно мечтала «Больше не уходи». А потом кучу лет наказывала себя за то, что причинила ему боль.

Выдыхаю. Вторая история готова. Не такая легкая и более важная.

Паша снова хвалит за то, что открыла сердце и рассказала такие личные истории.

– Ты очень храбрая и уже осилила две из трех.

– Я та еще трусиха и впереди самая тяжелая история, но я готова выложить и ее.

Хочу признаться еще в одном, но в очередной раз обрывается звонок. Паша снова перезванивает, а я делаю очередной вдох-выдох и признаюсь, что разрывала свою свадьбу. Слышу удивление, тихое, чтобы не мешать мне исповедаться. А потом я рассказываю, что отправила ему сообщение и пересказываю текст. Услышав про отмену свадьбы из-за любви к нему, он, как мне кажется, перестает дышать.

– Я не по… – пытается он оправдаться.

– Я знаю, что ты не получил мое сообщение и знаю почему. – перебиваю я и продолжаю исповедь.

Я рассказываю, как узнала о том, что он не получил мое сообщение и рассказывают почему. А закончив признание, я благодарю его за то, что он меня выслушал и предупреждаю, что от него слова мне не нужны, мне просто надо было все рассказать, но он говорит, что ему есть что сказать. Я замираю, потому что не знаю какой будет реакция, но он меня не мучает. Лишь благодарит за то, что я решилась рассказать ему такие вещи, ведь не каждый был смог. Он рассуждает о том, как удивительна жизнь и как порой неверно мы трактуем то или иное поведение человека, сами за него додумываем, а в итоге все оказывается совсем не так, как мы нафантазировали. Мы и представить не можем, какой была правда.

Я соглашаюсь.

А потом Паша осторожно уточняет:

– Я случайно не тот мудак, который испортил тебе всю жизнь?

– Ты совершенно не такой человек. А если такой и есть, то только я сама, потому что сама ответственна за все то, что произошло в моей жизни. Но я бы ни одного дня своей жизни не поменяла. В жизни нет плохих или хороших событий, или людей, все это – опыт и он был для чего-то нужен.

– Ты права. Всему свое время и видимо для нас с тобой все должно было сложиться именно так.

– Наверное, в то время нужно было, чтобы с нами произошли именно те события. И спасибо тебе за эту беседу. Мне так легко стало на душе. Я снова широко улыбаюсь и свечусь так, что мною можно весь квартал осветить. Или даже два. Давно надо было рассказать тебе о том, что я к тебе чувствовала и продолжаю чувствовать.

– Оказывается, очень важно рассказывать друг другу о своих чувствах, чтобы не было вот так, как было у нас…

– Да, это очень облегчает жизнь. Оказывается, «словами через рот» – самый простой и понятный способ коммуникации.

Мы еще долго говорим о превратностях жизни, и Паша подмечает, что мы уже ушли в философию и я предупреждаю, что мне туда нельзя, я слишком много думаю и загоняюсь. Даже пару дней думаю, прежде чем написать банальное сообщение, потому что оно может быть не уместно. А про звонки вообще молчу, тут я могу неделю сомневаться и так и не позвонить.

Думаю, Паша быстро догадывается о звонках и сообщениях кому именно идет речь, потому говорит, что, если мне чего-то хочется, пусть мне и кажется это глупым, надо писать и звонить. Особенно ему. Ведь он всегда мне рад. Я обещаю, что буду. А про себя думаю, что вот бы он обещания держал.

Мы заканчиваем беседу, и я выдыхаю. Мне было страшно признаваться ему во всем, а сейчас так легко и свободно. Я думаю, что эти истории освободили не только меня, но и его. Они освободили тех влюбленных подростков Нику и Пашу, которые не понимали, почему же у них ничего не получается. Я не знаю, как будут развиваться отношения у взрослых Ники и Паши и даже не уверена, что они вообще будут, как и дальнейшее общение. Четко я знаю одно: я поступила правильно. И если вдруг у Паши есть ко были и есть мне чувства, то теперь он точно знает, что они были и есть взаимные.

Суббота

Фотография бургера.

Именно ее я получаю на следующий день после нашего важного разговора. Пишу в ответ, что он меня соблазняет не спортивным питанием и весь вечер у нас продолжается бургерно-совратительная переписка, которая прекращается только после того, как я уточняю нельзя ли подать заявление за гастрономическое растление. Но так просто Паша не отступает и продолжать соблазнять меня фотографиями шикарных японских машин, историями о которых я забалтывала его часами в студенческие времена.

Я закидываю его в ответ фотографиями брутальных немецких красавчиков, которые нравятся мне теперь. Больше я не впадаю в эйфорию от японский гонщиков, мне нравится серьезные мужчины, особенно Гелендваген. Можно сказать, что я нашла свою точку G. И это G-класс от Мерседес.

Шуточки эти я, естественно, оставляю при себе, потому что на дворе ночь и меня не так могут понять. Хватит уже того, что мы обсуждали парфюм я пошутила про один из его любимых пошловатой шуточкой.

А ночью мне снится не интим с Пашей, что было бы вполне ожидаемо, а то, как я на мерседесе езжу за бургерами, а мне не продает их мужчина с лицом моего тренера.

Совесть моя не спит, в отличие от разума и мозга.

Воскресенье

Фотографию божественного макового рулета из моего любимого кафе получает уже он. Месть сладка. Моя еще и нежна, и тает во рту. Мы с Пашей снова переписываемся ни о чем, но для меня это не важно. Важным мне кажется другое, что после моего признания мы с ним переписываемся. Вот это важно.

Ночью Паша пишет:

«Спишь?»

Но я и правда сплю.

Понедельник

Сообщение от Паши я вижу утром, потому желаю ему хорошей недели. Понедельник, как никак. В ответ приходит ответное приятное пожелание и смайлик поцелуйчика. В груди у меня теплеет и весь день я летаю на крыльях, выплескивая счастье в картины.

Вторник

Сегодня вечером я пишу первая:

«Как прошел твой день?»

Причем долго размышляю прежде, чем это написать. Мы вроде уже, итак, общались несколько дней, по нашим меркам это уже передоз, но мне так отчаянно хочется закрепить результат, что я все-таки отправляю сообщение.

Ответа я не получаю.

Вторник

Уже неделю мое банально-идиотское сообщение светиться как доставленное. Паша постоянно бывает в сети, но мое сообщение почему-то не читает. Хотя зачем читать то, что уже видел на панели уведомлений? Хотя зачем отвечать той, кто снова как Хатико, когда ты снова как Гудини?

Я устала ждать и не только ответа на сообщение, потому прячу переписку в архив, чтобы не травить себе душу тем, что он снова ушел в подполье. А потом и вовсе ее удаляю.

Четверг

Я не знаю, как правильно вести себя с ним. Видит Бог, я перепробовала все варианты, от игнорирования до любви, но все равно что-то делаю не так. Как же сложно с этим Пашей. Хочется уже попросить у него инструкцию, разъясняющую действия, типа:

– если он переписывается с тобой три дня, а потом пропадает на три недели – это нормально.

– если ты ему нравится – он ведет себя так-то, если нет – так-то.

– если он не отвечает на твои сообщения, потому что …, а не потому что ему не нравится, что именно ты написала или потому, что с тобой что-то не так. Просто он мужчина с причудами.

– если он ведет себя вот так, то воспринимает тебя как потенциальную девушку, а если вот так, то ты ему всего лишь старая знакомая.

Кому-то нужно срочно написать инструкцию к Паше и начинаться она должна со слов: «Поздравляем! Вас угораздило влюбиться в самого неподходящего мужчину». А на последней 19467 странице должны быть слова «Терпения вам на вашем тернистом и нелегком пути». Но пока инструкции нет и мне приходится в очередной раз ломать голову.

Суббота

Все думаю о том, как легко сказать себе попробуй построить с ним отношения и как не просто сделать это, когда он за тысячи километров от тебя и не отвечает на сообщение, я ты трусиха и постоянно мечешься между «мы с ним созданы друг для друга» и «я ему не нужна». Но сегодня день всех влюбленных и чем не повод попробовать сделать шаг навстречу. Попробовать хотя бы.

Весь день жду от него хотя бы открытку и, конечно же, не получаю. В итоге вечером отправляю сама. В получасовом конкурсе одерживает победу картинка с игрой крестики-нолики, в которой одержали победу три красных сердечка.

Отправляю ее с подписью «С праздником!». Никаких сердечек или поцелуйчиков в смайликах, лишь звездочки, которые для меня очень значимы, хотя он об этом все равно не знает.

Но ответа я снова не получаю.

Воскресенье

Я решаю, что это уже перебор. Не отвечать ни на то мое сообщение полторы недели, ни на это. Тем более на это! Все понятно мне. Вот теперь-то все понятно. Победил вариант номер два: я ему не нужна. Если ты человеку дорога, если он видит вашу дальнейшую жизнь вместе – он найдет время на ответ или хотя бы на сообщение «Слишком занят, позже отвечу». Не отвечают тем, кого видят лишь запасным аэродромом, куда можно залетать, чтобы поразвлечься. А я не запасной аэродром, мне эта роль не подходит. Я хочу быть любимой и хочу сама любить. Хочу быть женой и мамой, а не той, кому даже не перезванивают. Я хочу бысть счастливой, но сама вечно возвращаюсь к Паше, с которым и отношений-то у меня нет. Не особо мне помог психолог с его советами. Слава Богу, что помогает Даша, которая постепенно мне открывает глаза на реальности и аккуратненько так снимает с меня розовые очки.

Да, когда-то я хотела видеть своим мужем именно Пашу, но ничего не получилось. А потом, испугавшись того, чтоб новые отношения могу принести мне боль, я решила снова попробовать с Пашей. Знала же, что ничего хорошо может и не получиться, но привычные качели с Пашей пугали не так, как неизведанное что-то с любимым другим мужчиной. Ну после того, как я все-таки решилась на покорение неизведанных земель в компании Никиты и все это накрылось медным тазом, я испугала еще больше. А тут снова Паша, такой знакомый и родной, такой Гудини, к роли Хатико которого я так привыкла.

Да, когда я хотела видеть своим мужем именно Пашу. Да, сейсая я бы хотела попробовать с ним создать семью, потому что мне показалось, что мы это сможем. Но это было лишь мои фантазии, Паша-то не в курсе моих желаний и надежд. У него они свои и я с ними должна считаться. Ну не любит меня человек. Да, больно. Особенно потому, что это он, мояя первая и такая болезненная любовь. Но ведь не смертельно же, правда?! То, что не убивает, делает сильнее. Просто женщина-Халк сделает еще один апгрейд.

Пришло время перестать себе врать, что мы любим друг друга, просто нам нужно больше времени, чем другим. Времени у нас было предостаточно. Пятнадцать лет. Целых пятнадцать! Пришло время перестать жить в мире грез, где Паша самый идеальный идеал. Пора снимать розовые очки, которые я снова надела после развода.

Пора вспоминать о давних словах Эда о капучинке и о том, что на памятнике Паше трещины пошли еще в студенческие времена. Но я все упорно стараюсь не замечать, что и памятник-то в трещинах, и Паша – вовсе не тот идеал с постамента, что живет у меня в голове, а совсем другой человек, которого я по-настоящему и не знаю, а все прекрасное о нем я «додумала» сама. И прав был Паланик, который говорил, что ничто не возбуждает так сильно как собственное воображение. Так что я влюблена не в реального Пашу, а в тот романтический образ, который родился еще в студенческие времена. И я снова возвела его на постамент, трещины в котором наспех скотчем залепила, только потому, что мне страшно пробовать новый кофе, особенно после того, как напиток Ник, которому я вдруг решила довериться после стольких лет воздержания от кофе, жестко меня кипятком ошпарил. Но мне все равно нужно оставить Пашу и идти вперед.

В мире много мужчин и один из них точно будет любить меня. В мире полно кофе и не обязательно снова зацикливаться на капучино, который и не такой вкусный и горячий как раньше, просто мне страшно пробовать новые вкусы. С капучино-то как-то привычнее, все те же знакомые качели, которые я все мечтаю превратить в семью. А еще в мире много женщин и одну из них точно когда-то полюбит он. Полюбит, возьмет в жены и заведет с ней детей, которых со мной у него никогда не будет. Со мной его род никогда не продолжить.

Так что мы с Пашей обязательно будет счастливы.

Просто по отдельности.

Понедельник

Сегодня он все же присылает «Спасибо и тебя!» в ответ на мое поздравление с днем всех влюбленных

Но я все уже решила.

Воскресенье

На календаре первое марта. Первый день весны. Наступает пора изменений и я к ним наконец готова. Готова отпустить его. Я наконец-то осознала, что всю жизнь хочу, чтобы Паша принадлежал мне. Хочу знать, что он мой и всегда будет только моим. Но он не вещь, он не может быть моим. Он свободен. Мне одновременно тяжело и легко, но я отпускаю его. Мне не нужна его свобода и не нужна его любовь. Раньше я думала, что любовь – это когда ты ставишь любимого человека на первое место, когда он ставит на первое место тебя и вы принадлежите другу. Сейчас же знаю, что любовь – это когда ты ставишь на первое место себя, он ставит на первое место себя и вы оба свободны, но при этом рядом. Не ограничивая друг друга, но помогая раскрыться. Раньше я думала, что любовь – то, что возникнет сразу. Сейчас знаю, что сразу возникает только страсть. Любви нужны годы, а истинную Любовь познают единицы.

Я много лет была уверена, что мы с Пашей создадим семью, но он не был готов к этому ни в студенческие годы, ни сейчас. Я много лет была уверена, что мы предназначены друг другу свыше, но, если бы так и правда было, наши отношения развивались бы легко. Я много лет была уверена, что он меня любит, но, если это и правда было так, он бы не оставлял меня ни тогда, ни сейчас.

Я много лет потратила на отношения, которые существовали лишь в моей голове, и пришла пора это прекращать. Пора выносить мусор из своей головы и жизни, и освобождать место для нового, потому что тот самый, мой мужчина, который где-то точно существует, уже заждался, когда ему освободят место. И потому я беру телефон и пишу Паше:

«Пожалуйста, освободи меня. Много лет я жду, что ты будешь со мной, но у тебя явно другие мечты и они, видимо, не связаны со мной общим будущим. А я хочу семью и хочу быть счастливой, потому отпусти меня»

Он отвечает молниеносно:

«Хорошо, Ника. Я тоже хочу, чтобы ты была счастлива»

Я утираю слезы, потому что история нашей странной привязанности и болезненной любви наконец-то закончена, спустя пятнадцать с половиной лет, и звоню Даше.

– Вот теперь точно все. А грабли я выкинула. И запасные тоже. И даже те, что лежали на черный день. – уверяю я.

– Значит твой принц уже седлает коня и скажет! – приободряет подруга, понимая, какой серьезный шаг я сделала и осознавая, какой еще более серьезный шаг предстоит сделать и ей.

– Аминь! – только и могу выдавить я сквозь вновь подступившие слезы.