Не буди девочку! До утра…

– Её труд «Познание глубин Иисуса Христа» преподнесли Людовику Четырнадцатому как доказательство: автора следует изолировать от общества.Хотя на родине её книги сжигались, спустя век они достигли Российской империи. В 1821 году в Москве были напечатаны три работы Жанны Гийон.

Поскольку на этот раз никто не посмел перебивать, гость пошёл в наступление:

– Светлана, мне известно, что у вас хранится Жанна Гийон.

– Вы утверждаете с такой уверенностью, точно видели собственными глазами.

– В прошлом году ваш батюшка оказал мне эту честь.

– Вот с ним и толкуйте!

– Этот труд называется « Познание глубин Иисуса Христа». Я прошу вас снова удостоить меня этой чести – позволить взглянуть на ваше достояние ещё раз.

Витиеватый стиль просьбы произвёл впечатление лишь на Алю и Васька:

– Я не имею право распоряжаться.Знаете, как у нас говорят?– « Мой дед берёг, мой отец хранил – и мне наказывал. Приходите после моей смерти».

– А вам не говорили, что микроклимат этого помещения не способствует сохранности библиотеки?– не сдаётся «МЧ».

– Это пустой разговор.

– Понимаю. И всё-таки подумайте! Я мог бы предложить реальные деньги.

При слове «деньги» девичье лицо омрачается. Светлана-Соломия резко снимается со своего места, давая понять: молодой человек злоупотребляет гостеприимством. А он извлекает блокнот:

– Повторите, пожалуйста ! «Мой дед берёг, мой отец хранил…»

– Зачем вам?

– Собираю местные словечки.

– «Коллекция Э. Э.»– читает Васёк на блокноте. -Круто! Я себе тоже…

– Пора за дело браться!– осадила мальчика сестра. По её тону посетитель понял: его атака захлебнулась. И попрощался.

Когда шаги незваного гостя стихли, Светлана-Соломия окатила брата и жиличку насмешливым взглядом:– А вы поверили в эту сказочку?

– Мне показалось, что он говорил правду,– встала на защиту Эрика «московка».

– Он коллекционер. И этим всё сказано! – подвела черту Беспоповцева. В её устах это прозвучало обвинением.

Алька же испытала то, что в старых романах звалось « смешанные чувства». С одной стороны, приход мужчины взбудоражил начавшее затухать влечение, с другой, пришлось пережить укол ревности: у Эрика во время рассказа об этой Жанне были такие зрачки, будто он только что вернулся со свидания! У неё что, соперница?

В последующие дни в доме отмечается затишье. По крыше надсадно стучат дождевые капли. С еловых лап за окном зябко сочится вода. Аля предаётся излюбленному занятию –дрёме.Светлана –Соломия хлопочет по хозяйству. Васёк осваивает список заданной на лето литературы. Время от времени брат и сестра уходят по своим делам . Жиличка не спрашивает – куда. Она не терпит этого «закудыкивания», как выражается Васёк.

Как-то раз брат и сестра вернулись с какой-то неведомой рыбёшкой.

– Ой, она съедобная? -поинтересовалась квартирантка, а осознав всю нелепость вопроса, заметила:-Непросто, наверное, такую готовить…

– У нас никогда не говорят «чистить рыбу», – с важностью заявляет рыбак.-Её у нас «порют».

– Ну что из этого?

Алино равнодушие к местной «говоре» задевает Васька:

– А вот Эрик это слово в блокнот записал!

Девичий рот раздвигается в ухмылке. Что ж, в этом медвежьем углу каждый развлекается на свой лад. А мальчишка опять за своё:– А ещё у нас говорят «сейгод», а не в этом году.

– Аля!-прерывает лингвистические изыскания брата Светлана-Соломия:-Я навела кое-какие справки. О той могиле.

– И..?

– Никто из старожилов её не помнит.-Светлана-Соломия делает паузу, давая собеседнице переварить услышанное, а затем, предвидя неловкость своего вопроса, кладёт руку на Алино плечо:-Всяко бывает. Может… привиделась тебе?

Алька вскакивает, как бы ненароком стряхивая хозяйскую ладонь.

– По-твоему, я -ку-ку?

– Я не говорила ничего подобного.-Большуха устремляется в кухонный закуток, где Васёк занимается разделкой улова, и уже оттуда доносится:– Но в любом случае, свежий воздух и…

– Досталименяуже!

Брат и сестра переглядываются. Обоим жаль квартирантку.

ЖИЛ-БЫЛ ЦВЕТОЧЕК АЛЕНЬКИЙ

Ежедневный маршрут пролегает вдоль монастырской территории, где полным ходом идёт восстановление главных ворот. Столичная отпускница отыскивает глазами знакомую футболку и принимается махать. В ответ- взмах мастерка. Окрылённая, девушка продолжает путь к реке. Под солнечными лучами почва щельи багровеет. Этот эффект любят переносить на холсты заезжие живописцы. У Али он вызывает скребущую по нервам тревогу.

Мысли несутся потоком, как волны Северной Двины. Взгляд фокусируется на островной части, напоминающем клюв. Поток сознания замедляется. «Я» исчезает. Песчинка, потерявшаяся в пустыне. Листок, затерявшийся в джунглях. Она -это жук-невидимка, играющий в траве на крохотной виолончели.

Девушка встаёт у обрыва, раскинув руки. Воздушная волна ударяет в ладони. Одно усилие – и она преодолеет земное притяжение. И будет парить над Северной Двиной, как эти чайки. «Сквозь мрак и наваждение придёт радостное пробуждение!» Откуда это? Ну да, написано там… на кладбище.

– Аленький цветочек, не упорхни!– слышится за спиной.

Он наблюдает за ней с улыбкой… Нет, не Чеширского кота. На этот раз Будды – лёгкое и волнистое смещение уголков рта. Она проводит ладонью по непривычно голой макушке.

Мужина встаёт вровень с ней – на ту же опасную точку щельи. От него пахнет свежеоструганным деревом и, кажется, известью.

Ни крика чаек, ни плеска волн, ни стука сердца. Умолкла и виолончель жука.

«… Эти двое были очерчены магическим кругом, границы которого не смели нарушить никто и ничто». Аля прочитала это в каком-то любовном романе. Теперь ей кажется: это про них с Эриком.

.…Она стоит над обрывом и больше всего на свете хотела бы остаться здесь навсегда. Вместе с этим человеком… С улыбкой то ли Чеширского кота, то ли Будды. Но он уходит. Его ждут дела. Вместе с ним Алю покидает и блаженное безмовие. Красная панама вырастает перед ней. Накручивая на палец стружки белёсых кудрей – подтверждение принадлежности к семейству Кудреватых-Марина- Хэппи осведомляется:

– Правда, там хорошо?

– Где?

– В «Другом Месте».

«Эх, послать бы дурочку в даль дальнюю!» Но вместо этого Алька уходит в аут. А «мухомор», одарив москвичку блаженной улыбкой, отправляется восвояси.

…Ночью Але слышится голос МЧ:

– Рос цветочек аленький! Маленький-маленький…

АЛЬКА ИДЁТ ЛЕШАКАТЬСЯ

Беспоповцевы позвали квартирантку «полешакаться», что на местной говоре означает охотиться, ягодничать или просто шататься по лесу. И теперь в облаке пыли троица шествовала по просёлочной дороге. Вскоре они достигли луга, вышитого желтизной лютиков, молочностью таволги, клеверным бордо и ещё какими-то неведомыми цветами. Анфискина пожня!-объявляет Васёк, точно на экскурсии, а потом ждёт, что «московка» поинтересуется происхождением названия. Но та молчит: ей лень.

Что-то чиркнуло в воздухе -длинноногая птаха резво зашагала впереди. Она и довела их до места под названием – «журчеёк». Когда Васёк был маленький, он называл так ручеёк- звонкий и светлоструйный. Здесь сделали привал. Но путь их лежал дальше. Туда, где переливались в ажурной паутине драгоценные лучи северного лета, где из травы-муравы выглядывали забрызганные «белилами» мухоморы, а со стволов свисала бахрома лишайников.

« Поганца». Ходить сюда в одиночку старожилы избегали: места считались языческими, нехорошими. Но именно здесь возвышалась приносившая удачу сосна: нужно только поклониться и повязать лоскуток.

– Разукрашена, как ёлка новогодняя,-усмехается Васёк.

– Одно слово – язычники!– Перекрестившись, сестрица спешит прочь. Брат следует её примеру. Аля вытаскивает носовой платок и цепляет на сучок «волшебного дерева» рядом с другими тряпицами.

Солнце, добравшись до зенита, отметило полдень.

– Уж солнышко на ели, а мы ещё не ели!– провозглашает большуха местную присказку.

Аля с предвкушением наблюдает за процессом извлечения термоса и бутербродов.

Слышится шум ломаемых сучьев. Кто-то грузный подминает бурелом. Троица замирает. Раздвинулись ветки кустарника -выглянула голова в капюшоне.

– Какая встреча! – приветствует она компанию.– Приятного аппетита!

– Это вы!– вырывается у Светланы-Соломии.

– А вы ожидали кого-то другого?– насмешливо отзывается Эрик и, вертя в руках букет пахучей таволги, поясняет:-Люблю по лесу бродить.

– А мы подумали, что вы нас преследуете, -бормочет Светлана-Соломия.

«А не водят ли эти двое всех за нос, разыгрывая неприязнь?»– мысль одновременно посещает и Алю, и Василия.

– Здесь проходил конвойный тракт, – продолжал тем временем Эрик.-В царское время по нему гнали этапы ссыльных, а в советское время репрессированных. Где-то здесь лежал путь и протопопа Аввакума.

– У нас в деревне Протопоповы живут!– объявляет Васёк.– Надежда Степановна говорит, что фамилия связана с Аввакумом. Она ведёт у нас кружок «Юный краевед».

– А как идут реставрационные работы?-Але,наконец, удаётся вклиниться в разговор.

– Приходите в монастырь – увидите. Богослужение в храме посещаете?

– Не приучены!– за всех отвечает Светлана-Соломия.

– «Бог не в брёвнах, а в рёбрах». Так считали ваши деды и прадеды?

– Они скрывались,– опередил сестру Васёк.

– Это понятно,– соглашается Эрик.– Только время сейчас другое. Толерантность на дворе. Слышали?

– Конечно!– уверила Аля, которая не оставляла попыток завладеть вниманием МЧ, взгляд которого адресовался лишь одной особе – хозяйке большого дома.

– Все люди – братья и сёстры! –продолжил он.-Об этом имя Соломия, или Саломея в другом написании, свидетельствует. Вам известно, что оно еврейское?

– Библейское,– поправляет Беспоповцева.

– А это одно и то же. Так вот имя Соломия образовано от еврейского слова «шолом», что означает «мир».

– Приятно слышать,-выдавливает из себя улыбку носительница симитского имени.

– А с вашей фамилией ещё занятнее. –Похоже, Эрик оседлал своего любимого конька.-В одном из течений раскола укоренилось мнение: общины могут обходиться без попов. «Беспоповцы» – так стали называть приверженцев этого направления.

Похоже, брата и сестру эта осведомлённость не оставила безучастными.

– Каждый человек создан по образу Божьему, но не всякому это известно!– заметно волнуясь заговорила Светлана-Соломия.– Наши предки знали об этом. В самые тяжёлые времена они стремились познать истину!

– Каким же образом?

– Через чтение духовной литературы… – на этой фразе аргументы Светлана-Соломии иссякли. А всё потому, что Васёк, спохватившись, со значением глянул на сестру. Перехвативший его взгляд Эрик продекламировал:

–  Иноверцы и единоверцы…

–  Кто кого в бесконечной борьбе?

–  Но молчи, одинокое сердце,

– Бог откроется только тебе.

Повисшее молчание прервала Светлана-Соломия:

– Человек должен следовать тому учению, что было преподано в семье!– продекларировала она, желая положить конец дискуссии. Но это лишь подливает масла в огонь.

– Важно найти свой поток знаний!-Голос Эрика звучит тихо, но проникновенно:– Тот, который соответствует твоему личному этапу земной эволюции. Мы способны ощутить родство с энергиями того или иного направления мысли. Поэтому нужно знакомиться с различными духовными школами.

Аля подавляет зевоту. Она погружается в «аут» и уже не слышит:

– Не было и нет такого Учителя и такого учения, которое вобрало бы все аспекты знания. Беспоповцевы внимают речам, оглушённые напором оратора. А того понесло:-Сознание следует рассматривать как функцию энергии времени. Она циркулирует в космосе независимо от того, имеются ли в этой части пространства существа, способные воспринимать её.-Здесь он остановился и, заметив Алину отключку, поспешил закруглиться: -А вообще хотел бы заметить, что нет ничего, что не было бы энергией…

Последовала пауза. Она и привела москвичку в чувство. Молодой философ приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, но раздумал и, оборвав самого себя, выдал:

– Но главное – помнить, ради чего вы воплотились на Земном плане.

Снова стали слышны птичьи трели.

– Эрик, а в свободное время вы чем занимаетесь?– сказала Аля, чтобы что-то сказать.

– Как и ты, Аленький цветочек, гуляю по горам, по долам. Брусеница,Зарученье, Шардомень! Даже языку вкусно выговаривать эти названия.

– Извините, надо костром заняться,– заметила Светлана-Соломия, и сестра с братом удадились собирать сушняк. А москвичка осталась.

– Эрик, вы говорите, что хорошо знаете местность. А вы встречали в лесу могилу ребёнка?

В глазах МЧ вспыхивают искорки интереса:

– Нет, не приходилось. А что, такой объект имеется?

Аля проводит ладонью по макушке, на которой уже заметна тёмная поросль.

– Да вроде бы,– нарочито равнодушно бросает девушка, а затем меняет тему:– А вот Хэппи, то есть Маринка, всё «Другое Место» ищет.

– Возможно, это связано с местным диалектом. Здесь вместо указательного местоимения «это» говорили: «это место».

– А я думала, что она просто «чудило».

Молодой человек глянул на букет нарядной, как невеста, таволги.

– Заболтался я с вами. Время трапезы приближается.Опаздывать нельзя,– рассеянно обронил он. И добавил: – А эти цветы тебе… и Светлане.

Альку накрыла волна благоухания. Прощальная улыбка Чеширского кота сделала поляну ещё светлее.

Вернулись с дровами Беспоповцевы.

– Где наш «любомудр»? – Светлана-Соломия бросила хворост на место предполагаемого кострища.

– Ему надо в монастырь.

– А букет откуда?

– Подарили!

Лёгкая тень набежала на личико большухи.

Они пообедали сваренной в котелке похлёбкой. После чаепития запаслись родниковой водой и тронулись в путь.

– А ты можешь описать то место, где находится детская могилка?-неожиданно для всех обратилась Светлана-Соломия к жиличке.

По Алиному лбу побежали лёгкие волны.

– Как ты туда попала? Расскажи!– пришёл ей на помощь Васёк.

– Сначала я шла через овраг. Потом встретила кусты малины.

– Там болото было?

– Кажется, да. Я ноги промочила.

Брат и сестра переглянулись. Похоже, они узнали описываемую местность, и данный факт их не порадовал. Между тем столичная барышня трещала без умолку, отчего и не заметила: маршрут изменён. Лишь когда зачавкали под ногами болотные кочки, насторожилась:

– Куда мы направляемся?

– К твоей могиле!– ответила наследница староверов, да так холодно, что по Алькиному позвоночнику словно большущий таракан пробежал.

Взяв курс на восток, путники болотину обогнули, так что ничьи ноги от коричневой жижи не пострадали. Вскоре они оказались в подлеске.

– Узнаёшь?-осведомилась Светлана-Соломия.

– Лес как лес…

Они двинулись дальше, и через сотню метров оказались на месте, покрытом хилыми сосёнками.

– Похоже…-выдавила из себя москвичка, едва поспевавшая за Беспоповцевыми. Васёк начал терять терпение:

– Ну какая-то примета там была?

– Послушай,если бы ты увидел собственную могилу, в штаны бы наложил, а не то что…

– Не надо «агриться»!-ответил пацан, копируя московское произношение.

– Пошли домой!– повелела Светлана-Соломия.

– Ты что, не веришь?-в Алькином голосе зазвучали слёзы.

– Верю-верю каждому зверю, а тебе, ежу, погожу!-попыталась отшутиться большуха. Жиличка замкнулась и весь обратный путь не обронила ни слова.

У магазина «Триада» маячит красная панама в белый горох.

– «Другое Место искали»?-осведомляется она.

– Меня и это устраивает!– бросает Алька.

– А я вот ищу…

ЖЕСТЬ!

Её будит свист.

«Подзывают собаку?»

«Пёс» ответил завыванием.

Алька приблизилась к окну. Старый Рекс мирно спал в конуре. Она вернулась в постель и завернулась в одеяло, как в броню. Послышались женские рыдания.

«Неужто большуха истерит?»

Задремать удалось к полуночи, которая мало чем отличалась от полудня.

Мёртвый Анфисин дружок гонялся с ведром за Алей и обливал водой:

– Почему он здесь? -задалась вопросом сновидица, – он должен тихо лежать в могиле, а ветер раскачивать над ним сосны.

Аля бежит от мальчишки к реке. Её поверхность покрыта льдом, хотя праздник Ивана Купалы отмечают летом. Она ступает на шершавую кромку. Лёд трещит и уходит из под ног. Холодная вода обдаёт кипятком. Чернота полыньи так контрастирует со снежной белизной, что глазам больно. Зазубрины кромки лезвием проходятся по коже. Аля разжимает пальцы – река смыкается над ней. Боже, как тяжелы воды Северной Двины!

…Девушка очнулась от забытья. «Где она?» …За окном разливается бледная муть. Как камень «опал» на кольце Эллы. Когда же наступит нормальное чередование света и темноты? Полуночница распахивает окно, рискуя быть покусанной комарами. Земля внизу – близко. И она перемахивает через подоконник.

« Посмотри страху в лицо!» Ноги сами несут в тайгу! Могила находится быстро. Точно вырастает из-под земли.

Аля вглядывается в пожелтевший портрет, но не может сфокусировать взгляд. Покойница ускользает. Вдобавок слепит поднявшееся над горизонтом солнце. Чтобы избавиться от рези в глазах, она опускает голову. Но огненный диск продолжает буравить веки.

– Мама!– раздаётся зов всех страдающих детей Земли.– Мама!

В перламутровом мареве – женская фигура. В волосах-рассветные лучи.

– Девочка моя!– ( « Мамин голос!»)– Когда ты болела, то просила меня не выключать лампу.

– Я боялась темноты.

– Но на другой день ты пробуждалась без страха. Наступало светлое утро.

– Где ты, мамочка?

Вопрос остаётся без ответа. А в висках стучит: «Не буди девочку! До светлого утра!»

Часть 2. Красный маррокен

ЛАВ-СТОРИ ПО-ТАРАКАНОВСКИ

Как-то вечером, когда дождь заштриховал окна, раздался стук по воротам. Одно сердечко так и рванулось ему навстречу. Но вместо ставшей родной футболки ( “ Never complain and never explain!”) нарисовалась клетчатая шаль.

– Мир – вам. А я к вам!

– С миром и принимаем. Как поживаете, Анфиса Павловна?

– Да слава Богу: живём – хлеб жуём. А я гляжу – московка ваша всё здесь. – И огладив Алю жалостливым взглядом, присовокупила: -Худа-то ! Бёдрышки – что ручки от тазика…

Под привычный бабушкин речитатив «московку» заклонило в сон.

– Садитесь с нами чай пить!

– Дело благое. С чаю горя не бывает. А я с утрення селёдочкой осолонилась.

– Как здоровье ваше, Анфиса Павловна?

– Давно уж пень, да не хочется в тень.

Старица, держа блюдце на растопыренных пальцах, принялась вкушать излюбленный северянами напиток.

– А мы тайну разгадываем,– встрял Васёк,-про девочку. Ну ту, что будить не надо.

– Вижу-вижу, как вы Таракановку шагами меряете.Да только зряшное дело. Битого, пролитого да прожитого не вернуть…

– А если постараться?– стряхнула оцепенение Аля.

– Следочки те уж остыли…

– Какие?

– Тех человеков, кто видел да слышал.

Здесь московская гостья снова едва не унеслась на крыльях Морфея. Но любопытство пересилило:

– Но ниточка всегда остаётся. Нужно только потянуть!

– Да и тянуть-то не всяк охоч,– не сдавалась бабушка.-Только я вам, лапушки, вот что скажу. В бывалошно время я и вовсе к оконцу не подходила. Занято было местечко.

– Ох, скрытничаете, Анфиса Павловна! -Но бабушке от провокативного тона молодой хозяйки ни тепло, ни холодно. Она бесстрастно плетёт словесное кружево. И оно – похлеще снотворного:– Хозяин мой обезножил…

– А что это значит?– Аля задала вопрос, чтобы дать работу обмякшему языку.

– Аль не русская?– бабушка воззрилась на «московку», квашнёй растёкшуюся на стуле.-Обезножил –это когда ноги не ходют. – Анфиса Павловна переводит взгляд в «никуда» и продолжает: -Любил, сердечный, в окно глядеть. И много чего видал.

– Например?– пошевелилась осоловевшая Аля.

– Как-то заикнулся о Гришке Кудреватом.

– Маринкина родня,– счёл необходимым пояснить Васёк.

Про него на деревне говорили : «Родился – мал, вырос – пьян, помер – стар, а свету не видал».

На этот раз Алька уходит в аут окончательно. А Светлана-Соломия силится направить беседу в определённое русло:– А чем он привлёк внимание вашего мужа?

– Вёз на тачке гробик.

– Для кого?

– А кто ж ёго знат? На заказ, вестимо.

В реал Алька вернулась от Васиного дисканта:

– Ещё один вопросик, Анфиса Павловна! Известно, что во время монастырского погрома произошло ЧП. Человек с часовни упал.

– Не человек, а Ванька Кудреватый- сродник Гришки Кудреватого. Тогда присказка была: «С чёрным в лес не ходи, рыжему пальца в рот не клади, лысому не верь, а с Кудреватым не вяжись!» – Концы шали крестом опоясали старушечью грудь:– Пошла я до дому.

– До свидания, Анфиса Павловна!

У самого порога старушка обернулась и, грозно сверкнув утонувшими в веках глазками, провозгласила:

– Во всём были властны богохульники! Но в одном не было им воли. – В смерти!

Когда за гостьей закрылись ворота, и Светлана-Соломия принялась убирать со стола, к Але пришла охота поболтать:

– А чего бабуля такой кипеж подняла?

– Прошлое вспомнила.

– Это в каком веке было!

– Для тебя –давно, а для неё – вчерашний день.-И молодая домоправительница скрылась за занавеской, разделявшую хозяйственную зону и столовую.

– А она красивая была?

– Как будто с картинки сошла.

– И бойфренд имелся?

– Никакой не бойфренд, а настоящая любовь!– Звон посуды за занавеской усилился.

– Лав-стори? В Таракановке?

– Представь себе!

– Прикалываешься, «большуха»?

– С посудой управлюсь – расскажу!

Когда вымытые и протёртые стареньким полотенцем чашки и блюдца заняли своё законное место в буфете, Светлана -Соломия приступила к повествованию.

– Давно это было. В нашу деревню привезли раскулаченных. Среди них была и семья по фамилии Доля. Тяжёлая им доля у нас выпала. Хватили горя под завязку.Трое детей в одну зиму умерло. Вся работа легла на плечи старшего – Марка. Видный парень был: жгучий брюнет, а глаза – васильковые.У любой девки в груди ёкнет. Но и наша Анфиса-девушка видная. Волосы каштановые с золотой искрой. Тело полное, белое, сдобное. Тогда ведь худышки да на солнце копчённые вниманием не пользовались.

Как их дорожки пересеклись – неизвестно. Но полюбились друг дружке. Долго таили свои чувства. Оно и понятно. Парень не только бывший кулак, «мироед», но вдобавок из баптистов, из «сектаторов».

– Из кого?

– Это прежде так сектантов звали.

Когда родители узнали про их взаимную любовь– сильно осерчали. Тяжелее всего Анфисе досталось. К ней сваты не переводились.

– А что она?

С материнским молоком впитала девушка поморскую упрямку:– На корню засохну! Старой девой помру! Но замуж только за Марка пойду!

А потом пришла большая беда: война. Перед долгой разлукой успели повидаться Марк и Анфиса. И даже обменялись подарками.

– Кольцами?

– Оставил Марк любимой собственные… валенки. А та в ответ подарила рукавицы, которые хвалёнкой связала. В приданое.

– А кто это – «хвалёнка»?

– Так девочек-подростков называли. Их в семьях частенько хвалили.

– Для чего?

– Для девичьего достоинства.

– А что потом?

– Анфисины рукавицы оказались Марку по руке. Да и узор был с талисманом – поморской звездой. Пригодился подарок. Зима 1941 года лютой выдалась. А Марковы валенки Анфисе жизнь спасли. А было так. Отправили её в тайгу – на лесозаготовки. А в бараке, где одежду сушили, пожар случился. Там и сгорели собственные Анфисины катанки. Вот когда добрую службу сослужил Марков подарок ! Она в них сено набивала, чтобы с ног не падали.

Всю войну Анфиса слёзно молила Бога: «Спаси, сохрани Марка!»

– И они встретились?

– А как же? Во время сенокоса. На той самой пожне, что Анфискиной ныне зовётся.

– А дальше что?

– Молодые тайком в сельсовете расписались. А потом уж домашних в известность поставили.

– Скандал случился?

– Материнский гнев, что весенний снег: и много его выпадает, да скоро растает. Анфисины родители благословили дочь с иконой, а Марковы старинную Библию приподнесли.

– А свадьба? Белая фата…

– Наивная ты! – усмехнулась Светлана-Соломия.– Для невесты ситцевое платье с натугой справили, а ты : « фата, кольца». Им эти самые кольца внуки на золотую свадьбу подарили.

Как бы то ни было, но жили Марк и Анфиса долго и счастливо. Деток шестерых народили. Избу поставили. Уважение народа заимели. Дедушка Марк два года как помер.

– А я вчера Анфису Павловну видел, – сообщил Васёк.-Опять на встречу к своему Марику шла.

– Кстати, про «вчера»!-на смену интонации сказительницы пришёл тон «большухи».– Ты выполнил свою норму?

– Голова болела…-С видом камикадзе пацан направляется к этажерке, где хранится его личная Библия.

– Прикольная история,– замечает Аля.– А сейчас такая любовь бывает?

– Смотря у кого,– уклончиво отвечает Светлана -Соломия, взявшаяся зачистку картошки.

– «Если я пойду и долиной смертной тени,не убоюсь зла, потому что Ты со мной»!- слышится мальчишеский шёпот. От него клонит в сон. Но одна мысль не даёт уйти в полный аут.

– Свет, я вот хочу спросить…А может, эта девочка…моя тёзка… жертва преступления? Вот её и похоронили не там, где полагается.

– При таких делах её бы просто закопали. И с концами,– слышится из-за занавески.

Аля подходит к окну и рисует кружочки на запотевшем стекле.

– Это что у тебя за художества?-спрашивает Васёк, оторвавшись от чтения Псалтири.

– Не отвлекайся!– доносится из-за занавески грозный голос.

–  «Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога…»

Алька продолжает чертить по влажному стеклу.

Но как Эрик смотрел на неё…Разве так глядят, когда…ну совсем ничего? И это его обращение к ней-Аленький цветочек. На стёб не похоже.

– Раз кружочек. Два кружочек. Три…– ведёт она счёт.

Как Светка назвала его? Безумный коллекционер. Любопытно, где они хранят свою знаменитую библиотеку?-Но на этот вопрос сил уже не хватало. Она отправилась к себе и только прильнула щекой к подушке, как в слуховые проходы снова проникли странные звуки:

– Шу-ша-ши-и-и-и! У-у-у-у!

Что за трындец такой! Спросить у хозяев?– И услышишь: «Это твоё больное воображение…» Ну уж тутушки-нетушки! Выраженьице из местного сельпо. Продавщица Катря сегодня выдала. Но сосредоточиться на особенностях местного наречия Але не удаётся. Сон- это подобие смерти- заключает девушку в свои объятия. И нет сил увернуться…

ДЕВОЧКА-БЕДА

Всё-таки опасное дело он задумал. Соломка узнает -несдобровать. А с другой стороны: кто в доме хозяин? – Он, Василий Беспоповцев. Ему должно быть известно всё, что происходит в этих стенах. Особенно если брать во внимание, что их постоялица –ку-ку. Чего один её шлем стоит! А тут ещё могилка в лесу! Да у них девчонок с именем «Аля» отродясь не бывало! И по деревне толкуют: «московка» умом перекинулась.

Молодой хозяин опасливо потянул носом. Табачищем, кажись, не разит. На брошенных джинсах дрыхнет Мурёнка. Один тапочек – у кровати, другой валяется у порога. Приоткрытая дверца шкафа бесстыдно выставляет напоказ бельё. Оценив степень Алькиной безалаберности, Васёк приблизился к столу. Кажется, это единственный предмет, о котором здесь заботятся. На выщербленной поверхности –ни пылинки. По центру – блокнот. Полукругом разложены какие-то прутики. Гербарий, что-ли? Правда, состоит он из единственного растения –таволги. Та самая, что подарил этот…! Но сейчас, распластанный по столу, букет являет собой жалкое зрелище. И для чего она хранит этот мусор? Но ломать голову над особенностями женской природы мальчику некогда. Следует изучить блокнот. Но он почти пуст. Вот только рисунок. Кусты, трава. А между ними… Памятник что ли? «Не буди девочку. До светлого утра».

Об этом стоит поразмыслить … И вдруг засвербило-защекотало в носу. Судорожная задержка дыхания – и неудержимо-ликующее :« Апчхи !!!» Под его напором гербарий взметнулся, будто настигнутый смерчем. На белобрысую макушку посыпались пестики, тычинки, пыльца. И тут же донеслось звяканье собачьей цепи. За ним последовали восторженные поскуливание и лай.– Вернулась сестра! Васёк заметался по горнице, собирая бренные остатки букета. Едва управился, как в сенях задребезжали вёдра, зашуршала куртка.

– Чего это тебя так охмарило? – Сканирующий сестринский взгляд.

– В словесную копилку Э.Э.: охмарить- повергнуть в уныние.

– Ничего! Это так.

Колыхнулась занавеска – недра кухни поглотили «большуху». Через несколько минут оттуда раздалось:

– Сидишь смурной, как филин на суку. Прокатился бы на велосипеде. Всё лучше, чем дома…

И пацан пулей вылетает из дома. Он катит по Рябиновому переулку. Вот на брёвнах – как на жёрдочках- пристроилась девчачья стайка. В кулачках – семечки, а из ртов-клювиков стартует шелуха.

– Здорово, Васёк!– подаёт голос девочка с волосами, выкрашенными в цвет апельсинового сока.

Но вместо ответа велосипедист жмёт на педали. И на это имеются веские причины. Анка! Девочка-беда!

В деревне к домашним животным относятся заботливо, но несколько отстранённо- как к будущему пропитанию. Эта уроженка Таракановки обожала живность. Удушающей любовью. Первой жертвой пал хомячок, которого воспитатели после Анкиных игр обнаружили бездыханным. За ним последовала декоративная мышка. Когда мёртвой нашли любимицу детворы аквариумную лягушку, перед родителями был поставлен ультиматум: или они забирают девочку-беду из детсада, или… Анку стали водить к бабушке. Там был котёнок, который вскоре зачах. Девочка оплакала его и собственноручно похоронила.

В школе Анку настигла первая любовь, звавшаяся «Василий Беспоповцев». Каждую перемену она угощала его жвачкой и семечками. Девочка-беда грызла семечки и жевала жвачку одновременно, на что даже пацаны не решались. Внимание такой особы польстило мальчишечьему самолюбию, и они стали, выражаясь по-местному, «ходить вместе», чему воспротивилась матушка Василия. Поликсея Ивановна начала встречать сына после уроков и уводить домой. Шаг, по мнению сельчан, беспрецедентный. Но однажды явившись в школу, женщина парочку не застала.

Тот, кто встретил в тот день Поликсею Ивановну на Монастырке, ни за что бы не догадался о снедавшей её тревоге: женщина не утратила размеренности в движениях. И это понятно, ибо унаследованная от предков собранность вырабатывалась годами тяжёлого труда, когда нужно рассчитывать силы, чтобы хватило на длинный рабочий день.

Но вот выплыла из-за поворота их изба… И тут что-то прокололо кожу правого предплечья. Угнездившись в локтевом сгибе, боль начала методично вгрызаться в хрящ. Женщина, прижав руку к груди, попыталась её утихомирить. Но та не сдавалась, и страдалица едва дотянула до ели в палисаднике. Это под нею Васёк появился на свет – памятным летом, когда на Севере стояли тридцатиградусная жара и сушь. Схватки застали в огороде, но она смогла добраться до спасительной тени. Хорошо, Соломка дома в ту пору оказалась. Чуть позже подоспела местная фельдшерица Эмилия, сразу взявшаяся за шприц. « Это против столбняка». Но примчавшийся Михей не позволил сделать укол. Он взял жену на руки и вместе с новорождённым, присосавшимся к материнской груди, бережно отнёс в избу.

И вот она снова прижата болью к стволу- единственной опоре ослабевшего тела.

А тем временем ритуал принесения клятвы верности завершился.Их узы скрепились кровью. Пущенная в ход иголка не причинила девочке-беде вреда: из указательного пальца выкатилась лишь алая бусинка. До сих пор не ясно, почему у Василия она вонзилась в вену на локтевом сгибе. Да, именно там, куда невидимый зверь поразил его мать. Произошло это синхронно или с временным интервалом – никто этим вопросом не задавался. Но то, что Поликсея почувствовала беду собственной плотью, было признано общественным мнением и вошло в таракановские предания.