Они оба вышли через заднюю дверь на улицу. Их тут же обдало холодным ночным ветром. Фрэнк прикурил сам и отдал спички Абрахаму. На мгновение вспыхнул огонёк и через две секунды погас. Уиллсон и Абрахам затянулись и одновременно выпустили струю дыма.
–Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил Абрахам, затянувшись.
–Какой? – не понял Фрэнк и недоумённо взглянул на него.
В свете тусклого фонаря ему показалось, что лицо его собеседника слишком вытянутое и даже в какой-то степени костлявое. Скулы слишком высокие, щёки впалые, а под глазами тёмные пятна. Фрэнк поспешно отвернулся.
–Я спрашивал, нравится ли вам эта работа.
–Нравится или нет, но пока она меня устраивает, – протараторил Уиллсон. – Лучшего мне всё равно не найти.
–Может, вы и правы, – пожал плечами Абрахам, слегка стукнув кончик сигареты пальцем.
Пепел отвалился, и его тут же подхватил ветер.
–Но всё равно недовольны своей работой. Признайтесь, Фрэнк Уиллсон, вы её проклинаете.
Он вновь взглянул на ночного посетителя. Его лицо было обычным, как и при свете дня. Фрэнк вновь сделал затяжку, немного подержал в себе дым, а затем выдохнул его.
–Вам-то какое дело?
–Знаете, я прожил достаточно, чтобы понять одну элементарную до тошноты вещь, – медленно начал Абрахам. – Некоторые люди слишком ленивы, чтобы что-то менять. Они не задумываются о том, что несчастны. А если даже и понимают это, ничего не делают для того, чтобы изменить свою жизнь. Вырулить её на светлую полосу, так сказать.
Абрахам впился взглядом в лицо Фрэнка. Губы ночного посетителя сомкнулись в плотную полоску, глаза загорелись злобой, а брови нахмурились.
–Они слишком тупы, чтобы понять, что дело в них самих, а не в окружении. Но есть в их жизни один единственный момент, который открывает им правду.
Он на мгновение помолчал, не отрывая взгляда от Уиллсона. Ему хотелось отвести взгляд, закрыть глаза, сделать хоть что-нибудь, чтобы не видеть лицо Абрахама. Но он не отворачивался. Потому что не мог. Знал, что хочет повернуть голову, но по какой-то причине, её будто заклинило, как старый ржавый вентиль.
–В момент страха за свою жизнь. Страха перед лицом смерти.
Неожиданно лицо Абрахама расплылось в улыбке. Но улыбка выглядела зловеще. Свет уличного фонаря странно игрался с лицом Абрахама, так что Фрэнку показалось, будто его зубы похожи на крокодильи – такие же острые и тонкие. Мужчина отвел взгляд.
–Вот когда люди действительно понимают, что, возможно, прожили свою жизнь зря. Когда близится их смерть. Они умоляют Бога оставить им их жалкую жизнь, чтобы попытаться сделать то, чего бы никогда не сделали. Поверь мне. Но не к Богу должны обращаться эти молитвы. Бог не слышит. Он посылает своих псов, чтобы отбирать душу и жизнь тех, кто вот-вот с ней расстанется. А вот Дьявол может даровать жизнь, в обмен на услугу. Как ыы понимаете, не задаром.
Фрэнку стало не по себе от таких разговоров. Он хотел, чтобы этот человек ушёл и никогда больше не возвращался.
Уличный фонарь замигал, словно передавал какую-то информацию с помощью азбуки Морзе. Послышался негромкий треск лампочки. Лицо Абрахама на долю секунды, с мерцанием фонаря вновь приняло неестественный облик. Худой и обезображенный. Костлявый и ужасный. Лишь на секунду. Когда фонарь перестал мерцать, исчезла и иллюзия. На лбу Фрэнка выступил пот, несмотря на холодный ветер. Он чувствовал, что его бросило в жар. Он внезапно ощутил, что его руки слегка дрожат. Пепел на забытой сигарете продолжал медленно сыпаться на асфальт.
Абрахам криво усмехнулся и, сделав последнюю затяжку, не глядя затушил сигарету о кирпичную стену.
Мужчина хлопнул Фрэнка по плечу. Тот вздрогнул, и сигарета выпала из его рук. Уиллсон почувствовал странную слабость от его прикосновения.
Ветер покатил докуренную сигарету всё дальше от магазинчика.
–Я ехал сюда не так долго, успел остановиться пару раз, перекусить и тому подобное, но ваша автозаправка – самая ненужная и бесполезная остановка из всех мной сделанных во время поездки. Мне должно было хватить бензина до пункта назначения, но я всё же решил остановиться, – произнёс Абрахам. – Не знаю, зачем я это сделал. И проколол колесо.
Фрэнк уже начал замерзать. Мурашки от холода волнами проносились по его телу, заставляя слегка содрогаться от пронизывающего ветра. Или это не от ветра?
Точно от ветра.
Но Абрахам, казалось, не замечал холода, продолжая говорить.
–Наверно, мне просто стало скучно ехать, – рассказывал он. – Захотелось немного развлечься, понимаете? Однообразие убивает. Вы знаете это, как никто другой.
–Мне пора работать, а вам отправляться в Хармонт, – резко сказал Фрэнк и зашёл обратно в зал.
–Да бросьте, у вас ночью почти никого нет, – Абрахам нагнал его, когда Уиллсон сел на своё кресло за кассой. Абрахам обошёл стол и встал в середине торгового зала, сверля взглядом Фрэнка. Продавцу становилось жутко всё больше с каждой минутой, пока посетитель смотрел на него пустым взглядом.
–Послушайте, – Уиллсон вновь резко встал.
На лице засела какая-то тревога, руки продолжали слегка дрожать.
–Уходите, поймайте машину и уходите из этого магазина и с этой автозаправки, заберёте машину завтра, но сейчас, прошу, проваливайте!
Пот продолжал выступать на лбу, сердце по какой-то причине колотилось, словно обезумевшая птица в клетке. Неожиданно лампочки в люстрах загудели. Звук становился всё громче. Абрахам стоял на месте, не шевелился и смотрел на Фрэнка холодным взглядом. Не просто смотрел, а будто гипнотизировал. На его лице не было никаких эмоций. Оно застыло, словно это была маска или лицо манекена. Даже его глаза не моргали.
Как только гул стал невыносимым, несколько лампочек с громким треском, лопнули. Искры разлетелись в разные стороны, словно фейерверк, и свет погас.
Фрэнк в панике начал водить руками по столу, сшибая все предметы, и пытался найти хоть что-то, чем можно защититься. Он чувствовал страх, не понимая, что происходит. Нащупав шариковую ручку, он дрожащей рукой выставил её перед собой, словно пытался напугать неведомую силу, стоящую перед ним.
–Кто ты такой? – голос Фрэнка срывался и казался хриплым.
Послышался стук ботинок. Абрахам сделал шаг вперёд. Непроглядная темнота давила со всех сторон, с каждой секундой становясь более удушающей. Свет вновь хаотично заморгал в торговом зале.
В ярких и внезапных вспышках ламп Фрэнк вновь заметил изменения в лице Абрахама. Человеческие черты испарились. Он вообще больше не был похож на человека, даже его одежда стала другой.
Из классического костюма она превратилась в чёрные рваные лохмотья, словно старая и дряхлая мантия, капюшон которой скрывал устрашающее костлявое лицо. Кожа на лице, если его можно так назвать, стала серо-зелёного нездорового оттенка и была испещрена морщинами и шрамами. Она плотно обтягивала кости, которые будто выпирали изнутри. Казалось, они хотят прорваться через тонкий слой прогнившей кожи. Глазницы были пусты, на месте глазного яблока зияли чёрные круги. Того, кто стоял перед Фрэнком нельзя было назвать человеком. Он был похож на мертвеца.
С громким треском лопнула ещё одна лампочка, и свет вновь погас. Воздух вдруг наполнился запахом серы и разложения. Настолько омерзительный, что к горлу Фрэнка подкатила тошнота.
Неожиданно мертвец рассмеялся металлическим смехом, от которого у Фрэнка подкосились ноги. Он бы рухнул на пол, но успел опереться на стол, всё ещё сжимая бесполезную ручку в кулаке. Голова ходила кругом, разум упорно пытался протестовать против того, что секунду назад увидели глаза. Фрэнк хотел закричать, но в горле будто что-то застряло, и оттуда вырвался сдавленный хрип.
Единственная оставшаяся лампочка загорелась тусклым светом в конце зала. Фрэнк больше не хотел смотреть на это существо, но его голова медленно поднималась вверх, словно кто-то заставлял его смотреть на всё происходящее.
–Нет-нет, – голос больше не был похож на голос обычного человека, однако в нем послышалась усмешка, – я не хочу, чтобы ты пропускал мое представление. Такое не каждый день увидишь, верно?
Голос, который Фрэнк услышал, принадлежал не тридцатилетнему мужчине, а какому-то существу. Низкий тембр, в нем будто слышалось эхо посторонних голосов.
Не в силах противиться поднимающейся голове, Фрэнк попытался зажмурить глаза, но не смог. Они будто жили своей жизнью и не подчинялись больше своему хозяину. Мужчину еще сильнее сжали тонкие пальцы ужаса от осознания того, что его тело больше ему не подчинялось.
–Ты что, боишься меня? – усмехнулось существо.
Его голос был спокойный, шипящий, словно у змеи и одновременно скрипучий, словно старая половица.
Существо вновь загоготало, и Фрэнк увидел чернеющие и сгнившие зубы мертвеца, которые можно было сосчитать по пальцам.
Фрэнк не выдержал и закричал. Ручка выпала из его рук и покатилась по полу. Ноги подкосились, и Уиллсон рухнул в кресло. В глазах потемнело, голова кружилась. Он больше не понимал, где находится, всё плыло перед ним, будто он смотрел на окружение вокруг себя сквозь какую-то пелену.
–Конечно, ты боишься, – продолжало упиваться смехом существо. – Только посмотри на себя!
Свет непрерывно мерцающей лампочки стал вдруг невыносимо ярким и бил по глазам, вызывая головную боль. Кровь пульсировала в висках. С каждой вспышкой света Фрэнк видел, что существо приближалось.
–Кт… Кто ты? – спросил Фрэнк.
Слова давались ему с трудом.
– Кто я? – переспросило Существо.
Казалось, что вся эта ситуация его забавляла.
– Я тот, кто много столетий честно исполняет свой долг, – спокойно произнесло Существо. – Я тот, чей приход всегда неизбежен.
Фрэнк смотрел на него словно загипнотизированный, не мог оторвать глаз от его обезображенного лица.
– Но знаешь, что самое ужасное в моей работе?
Существо на секунду замолчало, а потом с яростью прыснуло:
–Я НЕ ПОЛУЧАЮ НИЧЕГО ВЗАМЕН!
Холодильники с напитками у дальней стены затряслись так, что казалось, будто началось землетрясение. Бутылки оглушительно звенели, ударяясь друг о друга.
–В этот раз все будет по-другому! – Существо развело руки в стороны и снова загоготало.
Оно хлопнуло костлявыми руками, и все звуки стихли. Холодильники остановились неподвижно, мерцание лампочки замедлилось, будто та намеревалась немного отдохнуть.
Фрэнк затаил дыхание, не замечая, что по его щекам стекают холодные слезы.
Сам того не замечая, Фрэнк начал молить Бога, чтобы всё происходящее было всего лишь сном. Тонкие полоски губ еле шевелились и повторяли одни и те же слова.
Пожалуйста, Господи, я не хочу умирать, не хочу, не хочу, Господи, пожалуйста.
Фрэнку хотелось бежать отсюда. Бежать со всех ног, пока не закончится воздух в лёгких, пока не начнёт задыхаться, и пока ноги не перестанут его слушаться. Но его собственное тело уже не подчинялось ему. Он не мог подняться. Его будто вдавило в это кресло, даже не позволяя повернуть голову в другую сторону. У него не было сил даже закричать. Всё, что он мог – это тихо молиться.