Quotes from the book «Петр Первый»
вернется из Крыма, я не поставлю за царя и десяти пфеннигов… – Напрасно вы так рассуждаете, Людвиг Пфефер, – ответил ему Монс, – не раз
К тому же малоповоротливы были русские люди. Жили по-медвежьи за крепкими воротами, за неперелазным тыном в усадьбах на Москве. В день отстаивали три службы. Четыре раза плотно ели, да спали еще днем для приличия и здоровья. Свободного времени оставалось немного: боярину – ехать во дворец, дожидаться, когда царю угодно потребовать от него службы, купцу – сидеть у лавки, зазывать прохожих, приказному дьяку – сопеть над грамотами.
греться, – сказал он. – А не пойдешь, гляди, я тебя… Драться хочешь? – Не. – Алешка живо прилег. И опять они смотрели друг на друга. – Пусти, – протянул голосом Алешка, – не надо… Я тебе ничего не сделал… Я пойду… – А куда пойдешь-то? – Сам не знаю куда… Меня обещались в землю
Ты, поп, Писание читал, ты знать должен, – загудел он, – сын у меня от рук отбился… Заворовался вконец, сучий выкидыш. Убить мне, что ли, его? Как по Писанию-то? А? Поп, Филька, ответил степенно: – По Писанию будет так: казни сына от юности его, и покоит тя на старость твою. И не ослабляй, бия младенца, аще бо жезлом биеши его, не умрет, но здоровее будет; учащай ему раны – бо душу избавлявши от смерти…
Осенью пришлось, с голоду, за недоимку отдать его боярину в вечную кабалу.
