Вторые сутки без сна и отдыха Джон и Беназир карабкаются по уступам скал. Когда над горами проносится вертолет, прячутся в кустах, чтобы оставаться незамеченными. Усталость валит с ног, мучает жажда. Но, сверяя маршрут по карте, они продолжают переход. Мало того, наигрывают на инструментах, поют.
ДЖОН. Аккордеон и скрипка –
Две половинки слитка …
БЕНАЗИР. Что золотом зовется,
Что музыкой зовется.
ДЖОН. Нас любит море.
Нас любят горы.
БЕНАЗИР. Чего же люди –
Аккорды губят ?
ВДВОЕМ. Аккордеон и скрипка –
Две половинки слитка,
Что золотом зовется,
Что музыкой зовется.
* * *
Под вечер у Беназир, которая шла впереди, ноги подкосились. Джон не дал ей упасть, усадил себе на плечо и понес. Прошел более километра, потом заметил, что она спит. Возле большого дуплистого дерева бережно положил девушку на траву. Обследовав дупло, приспособил под ночлег. Попутно обнаружил, что с ближней скалы капает вода. Вынул из рюкзака кружку, установил так, чтобы в нее попадали капли.
ДЖОН (осматривается). Горы быстро заслонили солнце. Но мое солнце закрыть невозможно. Ты, моя ясная и светлая Беназир, освещаешь путь негасимыми лучами. Я готов по капле собирать воду, чтобы напоить тебя. Отдам тебе сон и силу, чтобы сияла в моей душе. Чтобы преодолела этот последний перевал.
С полной кружкой подходит к девушке. Мягким движением приподнимает ее, и, не нарушая ее сна, дает возможность утолить жажду. После переносит спутницу в дупло, укладывает на ночь. Сам садится возле дерева, спиной перекрывая проход.
ДЖОН. Я сильнее. Поэтому обязан сторожить ее сон. Это не в тягость. Наоборот, душа полна радости. Соединяясь чувством с любимой, становлюсь частицей вечного разумного космоса, прикасаюсь к тайне бессмертия. А тот вертолет, что перед закатом солнца пролетел над горами, выискивая нас, воспринимаю как надоедливую муху, которая кружит, норовя укусить. Мои руки, мое тело сейчас как бы без кожи. Я слился со всеми болями мира, со страданием всего человечества… А мухе на это наплевать? Она жаждет напиться моей крови?.
Вдруг невдалеке шелохнулись кусты. Послышались голоса Райса и Бируни.
РОНАЛЬД. Мы ведем поиски на этой тропе напрасно. Буонарроти наверняка затаился где-то возле шоссе.
САДДАМ. По моим данным, мы вскоре их схватим. Ваш солдат и моя жена следуют этой дорогой, так как намерены перейти границу и спастись в соседней стране.
РОНАЛЬД. На это у них кишка тонка.
САДДАМ. Они, видимо, рассудили иначе. Мол, попытка – не пытка. Им невдомек, что именно пытка их и ожидает.
РОНАЛЬД. Мои десантники измотались, прыгая со скалы на скалу! Нам нужен отдых.
САДДАМ. Что ж, уступаю. Пусть поспят до рассвета. А на зорьке необходимо возобновить погоню.
РОНАЛЬД. Десантники! Привал! Отдых до пяти утра!..
От хриплого, переходящего в рявканье голоса Райса, Беназир пробудилась. В испуге обхватила руками плечи Джона, прижалась щекой к его щеке.
БЕНАЗИР. Никому тебя не отдам…
Джон закрывает ей рот рукой, давая понять, что из-за ее неосторожности их могут обнаружить… Затем кормит девушку из рук заранее приготовленным бутербродом. Вместе они выпивают остаток воды. После Джон упаковывает кружку в свой рюкзак. Туда же засовывает и рюкзак спутницы (продукты почти все съедены, рюкзаки уменьшились в объеме). Помогает Беназир ремнем закрепить на спине скрипку. Аккордеон изловчается взгромоздить себе сверх рюкзака. Берет девушку за руку – и они осторожно, чтоб не всполошились за кустами десантники, ступают на тропу. Удалившись на приличное расстояние, Буонарроти включает фонарик, подсвечивая дорогу. Слава Богу, она ровная, без ухабов.
* * *
Над горами загорается заря. Постовой смотрит на часы.
ПОСТОВОЙ. Ровно пять. Пора давать сигнал на подъем. Но ребята так сладко спят, такая красота кругом. И такая жестокая задача, что голова кругом идет.
Из палатки возникает взъерошенная голова Райса.
ПОСТОВОЙ (улыбаясь сам себе). Моя голова идет кругом, а у майора голова живет, наверное, кошмарами, которые сам себе создал.
Через минуту Райс, одетый в походную форму, выскакивает из палатки.
РОНАЛЬД. Взвод, подъем! (постовому). А тебе, Шелли, выговор за нарушение Устава. Почему своевременно не поднял взвод?..
Пока солдаты одеваются, Райс осматривает местность. Идет за кусты, чтобы справить нужду. После этого видит целлофановый пакет, в котором муравей катает сюда – туда крошки хлеба. Майор отстраняет муравья, пробует скатать пальцами крошку.
РОНАЛЬД. Свежая. Не успела засохнуть. Беглецы где-то недалеко.
Райс из-за кустов выскакивает в расположение десантников.
РОНАЛЬД. Взвод! Объявляю тревогу! На сборы семь минут! Завтракать будем всухомятку! На ходу!
Десантники хмуро и с неприязнью посматривают на майора, но подчиняются. Вскоре взвод во главе с Райсом продвигается по той же тропе, где ночью прошли Буонарроти и Беназир.
* * *
Джамал и Билл на расстоянии более километра следуют за десантниками.
ДЖАМАЛ. Этот майор – волк в офицерской форме. Если черт не виден у него в глазах – он у него в рукаве. Я представляла Америку самой просвещенной в мире страной. И вот в этом оазисе демократии вдруг такой изверг? Приказал бить солдата палками.
БИЛЛ. Я принял это наказание ради Джона и Беназир. Райс вознаградил за рабскую покорность двумя сутками увольнения. Я остался рядом с тобой. Имею возможность защищать тебя. Свободно, вне строя, передвигаться. Вдвоем при случае выручим наших друзей.
ДЖАМАЛ. Не вижу такой возможности. Наоборот, мы вроде приманки для изверга Райса.
БИЛЛ. Обстановка может поменяться. Разве не видишь: десантники душой противятся приказам майора? Кого-то из них, а может, и всех, я смогу подговорить действовать так, чтобы беглецы могли пересечь границу,
ДЖАМАЛ. Оглянись! Наш разговор подслушивает какая-то женщина – за кустом затаилась.
Рузвельт резко раздвигает ветки кустарника. Хватает «шпионку», это Саджида, за горло.
БИЛЛ. Кем подослана? Говори! Иначе задушу!
САДЖИДА. Я работаю в службе охраны Саддама Бируни. Он велел следить за вами и обо всем, что увижу и услышу, докладывать ему или майору Райсу.
ДЖАМАЛ. Что же тебе удалось «вышпионить»?
САЖИДА. Неделю назад благодаря моим наблюдениям Бируни выявил палатку, в которой жили Беназир и солдат.
БИЛЛ. Выходит, это твоя холуйская верноподданость позволила Бируни и Райсу организовать «охоту» на людей? Неужели не понимаешь, что своими действиями губишь любовь? Поощряешь ненависть?
САДЖИДА. Аллах создал людей равными, а кошельки им дал разные. Я живу на заработную плату. Не подчинюсь – уволят.
ДЖАМАЛ. А теперь какую задачу поставил перед тобой хозяин?
САИДА. Уточнить: в самом деле Беназир с солдатом пробираются к границе?
БИЛЛ. Ну и удалось это выяснить?
САДЖИДА. «Чтобы беглецы смогли пересечь границу» – это твои слова, солдат. Но учитывая то, что в твоем сердце тоже клокочет ненависть – ненависть ко мне – я забуду эти слова. Клянусь: чем смогу, буду помогать Беназир. Только не сдавливай шею.
Рузвельт разжимает пальцы, отпускает «шпионку». Та услужливо улыбается.
САДЖИДА. Отныне не буду шпионить за вами, а только сделаю видимость слежки.
Джамал протягивает Саджиде стодолларовую купюру.
ДЖАМАЛ. Если заведешь в заблуждение Бируни и Райса и направишь их по ложному пути – заплачу в десять раз больше.
САДЖИДА (принимая деньги). Постараюсь. Мне как раз необходима тысяча долларов, чтобы заплатить за учебу сына. У кого нет в доме достатка – тот живет в аду. Аллах помогает таким, как я, только в одном: избавляет голого от необходимости стирать белье.
* * *
По скользким уступам Джону и Беназир удается подняться на небольшой пригорок. Но погоня недалеко, за ближним поворотом. Надо где-то спрятаться?
БЕНАЗИР. Вижу углубление в скале. Прыгнем туда?..
ДЖОН. А в лапы зверью не угодим?.
Предостережение Буонарроти оправдывается. Из-за деревьев выходят два тигра: самка и самец. Нюхают воздух, прислушиваются к далеким людским голосам. Беназир, которая шла впереди, сделав полшага, замирает. Джон, не придумав ничего иного, снимает с плеч аккордеон и пробегает пальцами по клавишам. Музыка, как когда-то на львов, умиротворительно действует и на этих хищников. Уже в следующую минуту Беназир подходит к самке, поглаживает по спине. Прежде не раз, работая в зоопарке цветочницей, наблюдала, как обращается с тиграми Джамал. Теперь повторяет ее приемы. И звери, как ни странно, пропускают беглецов в свое логово. Парень и девушка приседают на устеленном шерстью месте. Тигры тоже заходят в грот. Обнюхивают людей и, по–своему «уяснив ситуацию», ложатся у входа.
Когда за скалой раздаются выстрелы, первым настораживается самец, затем – самка. А едва в поле их зрения попадают десантники, хищники вскакивают на ноги и грозно рычат. Солдаты, видя разъяренных зверей, откатываются назад. Но возникший за их спинами Райс останавливает солдат.
РОНАЛЬД. Ни шагу назад! Я уверен, Буонарроти снюхался со зверьем!
КЛАРК. Но как проникнуть в грот, если там живут тигры?
РОНАЛЬД. Убивайте их!
КЛАРК. А может, Джон по–доброму выйдет к нам?
РОНАЛЬД. Буонарроти, ты ведь слышишь нас! Выползай из логова!
КЛАРК. Выходи, Джон! У нас приказ доставить в часть живым или мертвым. Разрешено стрелять на поражение.
ДЖОН. Мне смерть не страшна! Пули не сразят любовь! Она бессмертна!
В это мгновение тигры с ревом прыгают на десантников. Тех, что впереди, сбивают с ног. Только Райс, отскочив в сторону, остается невредимым. Прижав к плечу автомат, он выпускает в животных огненную очередь.
Звери убиты. Солдаты в панике. Замешательство в лагере десантников позволяет беглецам выскользнуть из грота и скрыться за следующей скалой.
* * *
Райс трогает рукой убитого тигра, затем хватает за холку лежащую рядом тигрицу, силится поднять ее.
РОНАЛЬД (хохочет). Эти звери кинулись защищать беглецов. Джон породнился с тигром? (Обращается к Кларку). Не забывайте, я один не растерялся. Как настоящий витязь, выиграл схватку. Значит, шкура этих тварей принадлежит мне одному!
КЛАРК. А штраф кто заплатит за то, что мы вторглись в заповедник?
РОНАЛЬД (самодовольно). Правительство Соединенных Штатов! Казна не оскудеет из-за какого-то миллиона долларов! А я приоденусь и стану первым американцем, которого поэты нарекут «витязем в тигровой шкуре»! Учтите, я стрелял, когда хищники набросились на солдат. Если бы не моя отвага, мы бы все погибли. Я спас лицо Америки и защитил наших людей!
Из-за кустов появляется Бируни. Он растерян, подавлен.
САДДАМ. Звери помогли беглецам уйти. Рядом граница. Ваш солдат и моя жена теперь для десантников практически недосягаемы!
РОНАЛЬД. Соединенные Штаты Америки – самая могучая в мире империя, именно так я называю мою страну – и горжусь этим. Наши люди есть во всех уголках земного шара. К тому же, в воинской части, которая охраняет посольство в соседней стране, служит мой друг лейтенант Гарри Спок. Еще десять тысяч долларов из твоего кармана – и Буонарроти будет уничтожен… Беназир у тебя первая жена?
САДДАМ. Нет, третья.
РОНАЛЬД. Извини, запамятовал. Ты уже рассказывал о своих женах…
САДДАМ. Еще раз готов рассказать. Среди троих – Беназир – самая молодая и самая красивая. А главное – любимая. За нее согласен выложить и двадцать тысяч.
* * *
Бируни выписывает чек, передает Райсу.
РОНАЛЬД. Считай, что твой соперник мертв. Спок уже вышел к границе со взводом десантников.
САДДАМ. Круто! Американцы настоящие профессионалы! Я рад, что все предусмотрели. Вы – христианин, я – мусульманин. Но если Вам выгодно и мне выгодно – мы не должны упускать этой выгоды.
За всеми собеседниками давно наблюдает Саджида. Она затаилась в ближней неглубокой яме, прикрыв себя зелеными ветками.
САДЖИДА (про себя). И майор, и мой Бируни – мерзавцы. Правильно сказано: «Чем стремиться в рай на небе, не устраивай ада на земле». Мне жаль Беназир и ее парня (плачет). Это я их погубила, указав Саддаму место нахождения их палатки. А как красива Беназир! Лицо ее своим светом, как гласит поговорка, смущает сияющее солнце.
Саджида выбирается из своего укрытия, приближается к Бируни, отводит его в сторонку.
САДЖИДА. Я подслушала разговор между Джамал и ее другом, американским солдатом. Они уверены, что беглецы возвращаются назад – к шоссе.
САДДАМ. Врешь! Мы только что их видели! Они побежали к границе. А ты где целые сутки пропадала?
САДЖИДА. Следила, выполняла приказ. О господин мой, твой приказ, как гласит пословица, на голове моей и на глазах.
САДДАМ. Опять методом Шахразады заговариваешь зубы? Лишу зарплаты! Ты плохо шпионишь! Сообщаешь какие-то выдумки! Ты уволена!
Саджида опускается перед хозяином на колени, рыдает.
САДЖИДА. У меня четверо детей. За учебу сына пора платить. Сделаю все, что прикажите.
САДДАМ. Опереди десантников. Пообщайся с Беназир. Когда убьют ее солдата…
САДЖИДА (вскрикивая). Это уже решено?..
САДДАМ. Не твоего ума дело! Твоя задача разъединить эту пару. А главное: если Беназир вздумает покончить с собой – останови ее! Сохрани для меня живой и невредимой!
* * *
Джон кусачками делает проход в колючей проволоке, пропускает Беназир. Потом сам пролазит через этот узкий проход. Кусачки прячет в рюкзак, взамен вынимает оттуда планшет.
ДЖОН. Смотри на карту! Нам удалось преодолеть самое опасное пограничное заграждение.
БЕНАЗИР. Это горы помогли пройти незамеченными вблизи поста.
ДЖОН. И кусачки, что передали Билл и Джамал.
БЕНАЗИР. Что, мы уже перешли границу и находимся в соседней стране?
ДЖОН. Всего лишь достигли ничейной зоны. Надо замереть, осмотреться. Ложись – отдохнем.
Девушка мягко опускается на землю. Буонарроти сбрасывает с плеч рюкзак. Садится рядом, заглядывая Беназир в глаза.
ДЖОН. Смотрю на тебя – и не могу насмотреться. В твоих глазах так много счастья и так много страданий. Неужели в них скрестились все радости и все муки Вселенной?..
Девушка закрывает глаза и шепчет на ухо Джону.
БЕНАЗИР. Во сне и наяву, с открытыми и закрытыми глазами передо мной неотступно стоит твой образ. Он роднее всех самых родных лиц. В нем черпаю силу и надежду… Когда мы шли мимо кустарника, я увидела яркую фурму, сорвала плод и сохранила… Закрой глаза, а я открою свои и очищенный плод положу тебе в рот.
Закрыв глаза, парень смакует плодом.
ДЖОН. Такой вкусной фурмы никогда не ел.
А когда Буонарроти открывает глаза, девушка уже стоит с поднятой головой и к чему-то прислушивается.
БЕНАЗИР. Небо чистое, а я оттуда слышу голоса.
ДЖОН. Какие?
БЕНАЗИР. Очень нежные. А ты не слышишь?
Буонарроти заканчивает есть фурму, напрягает слух.
ДЖОН. Слышу… «Любовь сильнее смерти. Но остерегайтесь людей с оружием…»
БЕНАЗИР. Это ангелы переживают за нас.
ДЖОН. Давай их успокоим – сыграем и споем.
БЕНАЗИР. Потихоньку. Чтобы не накликать беду.
Девушка вынимает из футляра скрипку, парень – аккордеон.
ДЖОН И БЕНАЗИР (дуэтом).
Среди морей и рек,
Среди долин и гор,
В заснеженных лесах
И в джунглях жарких
Так много див,
Так много красоты.
Но все ничто в сравнении
С сиянием твоего лица.
Все ничто в сравнении
С таинственным блеском твоих очей.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Бируни и его охранник Хусейн не последовали за десантниками, идут параллельной тропой. И вдруг натыкаются на Беназир и Джона. Чтобы не спугнуть их, прячутся в кустах, наблюдают за беглецами.
Те остановились возле узкой тропы. Девушка так устала, что валится с ног. Парень опускается на колени, целует ей руки.
ДЖОН. Ты отдохни, любимая, здесь. Можешь даже поспать. А я взберусь на скалу, узнаю, есть ли проход дальше. После того, как все разведаю, вернусь и вместе продолжим путь…
БЕНАЗИР. Хорошо, я подремаю.
Оставив возле девушки рюкзак, Буонарроти, наигрывая на аккордеоне, пробирается к скале. Но только он скрывается за деревьями, Бируни и Хусейн подкрадываются к Беназир, закрывают рот кляпом и связывают.
САДДАМ (Хусейну). Ищи десантников! У них есть носилки, понесем ее к трассе. И мигом! Одна нога там – другая здесь!
Охранник вихрем несется по тропе вниз. Бируни похотливо вышагивает вокруг связанной девушки.
САДДАМ (игриво). Взгляну на тебя – и мысли, как в том анекдоте, все внизу. Страстью охвачено мое тело! Поэтому, извини, сейчас я удовлетворю свое мужское желание!
Ножом Бируни срезает с ног Беназир веревки, оголяет бедра, припадает к ним губами. Однако резким разворотом коленки девушка отбрасывает легковесного сладострастца.
САДДАМ (с обидой). Не груби! Я твой законный муж! Имею право! С чужаком, дрянь такая, спишь, а мной брезгуешь?!
Поднявшись с земли, Бируни обхватывает ноги Беназир, прижимает к камню.
САДДАМ. Ты впала мне в око еще ребенком. Помнишь, ветром заголило твой зад – и я похлопал по голой попе?.. В тот, помню, день я нашел твоего отца, и мы заключили соглашение, что едва тебе исполнится восемнадцать – возьму в жены…
Девушка сопротивляется. В процессе борьбы ей удается выбросить изо рта кляп.
БЕНАЗИР. С отцом все решили? Отчего же ни разу не подошел ко мне, не спросил о моих чувствах?
САДДАМ. Сантименты – это не для меня. За истекшие пять лет моя фирма перечислила твоему отцу шестьдесят тысяч долларов. По тысяче в месяц!
БЕНАЗИР. За деньги покупаешь жену? Средневековый обычай перенес в XXI век? Ныне между молодыми мусульманами вначале возникает любовь, а уже потом ведут переговоры родители. Воля влюбленных не ущемляется!
САДДАМ. Так поступают бедные. А я богатый! Твой отец заверил, что ты кроткая, послушная – и сделаешь все, что прикажет.
БЕНАЗИР. Но теперь-то знаешь, что ты мне неприятен?.. Любовь – это святое! Не только мужчины, но и женщины имеют право свободного выбора! Коран отвергает принуждение!
Девушка хлестким размахом ноги снова отшвыривает Бируни. Но тот дает волю кулакам. Несколько раз бьет ее по лицу. С жестокостью маньяка разрывает на ней одежду.
Связанная Беназир в этой схватке поначалу проигрывает. Но вот ей удается перегрызть веревку. Руки свободные. Подчиняясь инстинкту самосохранения, тянется к горлу Саддама, сжимает его. Насильник слабеет, сваливается на бок.
Увидев, что Бируни лежит без признаков жизни, девушка в испуге подхватывается.
БЕНАЗИР. Я задушила его?.. Неужели моей душой может завладеть такая злоба? Любовь к одному и ненависть к другому – это неизбежно? Нельзя быть великодушной одновременно и к желанному и к постылому?..
Бируни приходит в себя. Прислушивается к словам растерянной девушки. Затем, улучив момент, когда она повернула голову в сторону тропы, по которой ушел Джон, снизу хватает Беназир за пятки и заваливает на траву.
САДДАМ (с издевкой). Испугалась, что я мертвый? Но, видишь? – Я живой! Живой!
С еще большим остервенением, чем до этого, Бируни набрасывается на девушку. Из-за пояса выхватывает нож.
САДДАМ. Не отдашься – зарежу!
Приставляет нож к сердцу. Беназир плачет, ее душа раздавлена… Насильник раздвигает ноги, обнажает свой член. Но тут у девушки вновь вспыхивает злость. Прицельным ударом кулака она выбивает нож. С неизвестно откуда взявшейся отчаянной силой подминает Бируни под себя, садится на него верхом. Хватает веревку, которой ее связывали, скручивает ему за спиной руки. После связывает ноги.
БЕНАЗИР. Это твоя подлость пробудила во мне отчаяние! А отчаяние пробудило силу!
САДДАМ. Если бы не выбила нож…
БЕНАЗИР. С ножом герой – без ножа смешной?.. Трудно поверить, что этот мужчина обслуживает двух жен… Зачем я тебе – третья?
САДДАМ. Влечение, похоть – как хочешь назови! Я слабый, но страсть моя сильная! Развяжи, поддайся – и тогда убедишься!
БЕНАЗИР. Жаждешь делить ложе с тремя.
САДДАМ. Коран не запрещает!
БЕНАЗИР. Но я полюбила другого – того, у кого я одна единственная, и он у меня единственный.
САДДАМ. А я буду поить тебя гранатовым соком, кормить яйцами перепелки.
БЕНАЗИР. А остальных двух жен превратишь в рабынь?
САДДАМ. Заставлю прислуживать тебе.
БЕНАЗИР. Это разве не деспотия? Прикрываешься Кораном, а живешь обманом?
Девушка наклоняется, чтобы поднять выбитый из рук Бируни нож.
САДДАМ (растерянно). Неужели я тебе так ненавистен, что?..
БЕНАЗИР (снисходительно). Не трусь! Я не совершала, как ты, хадж в Мекку. Но в отличие от тебя живу по заповедям пророка Мухаммеда. Поэтому считаю, что место холодному оружию не в твоей руке, а вон там!
Девушка швыряет нож подальше в ущелье.
САДДАМ (осмелел). Развяжи веревки!
БЕНАЗИР (с презрением). А кого же носильщики понесут к трассе?..
Закрепив на спине рюкзак и взяв в руки скрипку, девушка поспешно убегает вверх по тропе. За островком деревьев натыкается на Джона.
ДЖОН (обнимает девушку). Ты вся дрожишь. Кто тебя напугал? Зверь?
БЕНАЗИР (сквозь слезы). Саддам.
ДЖОН. Где он? Как? Что?
БЕНАЗИР. Некогда сводить счеты. Надо спешно убегать!
ДЖОН. Сзади погоня?
БЕНАЗИР. Пока нет.
ДЖОН. Саддам тебя избил?
Девушка, волнуясь, рассказала обо всем.
ДЖОН. Развязалась и скрутила его?
БЕНАЗИР. Посмотри! За кустами лежит!
ДЖОН. Связанного оставила?
БЕНАЗИР. А как от него избавиться?
ДЖОН. Но связанного человека в горах звери растерзают…
Буонарроти, оставив Беназир с вещами, спешит к пленнику. Но за несколько метров от него застывает от неожиданности. К связанному, извиваясь, подползает горная ядовитая змея. Тот не видит ее. Еще мгновение – и жало воткнется в затылок. Какую-то долю секунды Джон колеблется, на лице вспыхивает злорадство. Но все же он пересиливает горящую в душе жажду мести. Хватает змею чуть ниже головы, сжимает, как обучали инструкторы, и, мертвую, отбрасывает в сторону.
САДДАМ (осознав событие). Враг спас меня? Схитрил, чтоб расположить к себе?
ДЖОН. Чистая совесть смеется с ложного наговора. Разве соперничая, мы не можем оставаться людьми?
САДДАМ. Я бы тебя не пощадил!
ДЖОН. Почему?
САДДАМ. Ты украл мою жену!
ДЖОН. Наша с Беназир любовь – это молния: поразила и унесла в небеса. Нас не сможет разлучить даже смерть. Прости, если тебя это огорчило.
Буонарроти развязывает веревки вначале на ногах, затем на руках Бируни.
САДДАМ. Жизнь спас, от веревок освобождаешь – но все равно ненавижу!
ДЖОН. За что?
САДДАМ. Коран так велит!
ДЖОН. Я читал эту книгу. Она – мудрая, учит добру и любви. Твоя злость не из Корана почерпнута.
САДДАМ. Значит, из души! Гадкая она? Да, гадкая, жадная, ничтожная… Клокочет гневом так, что испепелить тебя готова! Ее не унять! Разве я могу отдать на потеху какому-то белому донжуану свою супругу?
ДЖОН. Беназир не твоя, а моя жена. Мы с ней приняли решение стать супругами раньше, чем родители, одурманив наркотиками, затянули дочь в мечеть – и имам благословил вас. Благословение незаконно! На тот момент Беназир уже была моей женой! По своей воле стала ею! А в мечети о ее согласии стать твоей супругой имам не спросил? Почему не спросил? Что, она раба своих родителей? Или твоя раба? Не свободный человек – а раба?
САДДАМ. Но она, как и я, шиитка. А ты вырвал ее из мусульманской среды – и у себя в Америке заставишь принять христианство!
ДЖОН. Ошибаешься! Мы с Беназир давно решили: ее настольной книгой останется Коран, а моей – Библия. Вера не помеха в любви!
САДДАМ. Но своих детей ты уж точно сделаешь христианами!
ДЖОН. Мы с Беназир до совершеннолетия ознакомим своих детей со всеми религиями планеты. А в 18–20 лет пусть делают выбор или остаются атеистами. Надеюсь также, что не за горами то время, когда религии Земли, взаимно обогащая друг друга, сольются в одну – в религию Любви, Братства и Справедливости!
САДДАМ. Ислам ни с какой религией не сольется! Мы, правоверные, этого не допустим! И женщин своих никому не отдадим! Будь я сильнее – разорвал бы тебя на части! Согласен – у меня гадкая душа! Но другой не имею!
Буонарроти, окинув соперника очень печальным взглядом, удаляется. Во след ему Бируни выкрикивает что-то невнятное, злое.
САДДАМ. Смерть! Смерть! Смерть!
* * *
На противоположной стороне границы в маскировочных костюмах затаились американские десантники – солдаты из воинской части, которая охраняет посольство США в соседней стране. Их командир лейтенант Гарри Спок докладывает по мобильному Райсу.
СПОК. Мой взвод занял позицию в квадрате 9/01. В пятистах метрах от нас на поляне вижу девушку и парня. Они играют на музыкальных инструментах. Рассматривая их в бинокль, убедился, что это и есть те самые беглецы, которых вы преследуете.
РОНАЛЬД. Не упускайте их из поля зрения!
СПОК. А потом что от нас потребуется?
РОНАЛЬД. Задержать девушку, а парня при попытке к бегству застрелить!
СПОК. Насколько мне известно, это солдат американской армии Буонарроти. Не лучше ли ранить его в ногу, после чего он не сможет сбежать?
РОНАЛЬД. Это отступник от нашей веры христианской. Вспомни! Вспомни, ты же из рода потомственных католиков. Не щади предателя! Тебя ожидает вознаграждение в двадцать тысяч долларов!