После того как красотка закончила. Она медленно и обессилено поднялась с колен и чуть ли не ползком забралась на диван рядом с Молчановым и уткнулась ему головой в плечо.
Алистер нервно оглядел парочку и протянул еще одну плотную затяжку. Выпуская кольцо дыма одним за другим. Потушив сигарету, он слегка приподнялся и протянул корпус ближе к Молчанову.
«Ты знаешь мир вертеться во круг доверия, люди либо слепо доверяют кому-то, либо же не доверяют совсем таких людей почти не осталось, но есть индивиды, которые пытаются скрыть свою доверчивость и становиться полными дураками. А доверять всё-таки стоит друг мой как бы кто не говорил, но в той или иной степени нам приходится какому-то довериться. Мы доверяем свою жизнь водителю, мы доверяем словам о качестве продуктов продовольствия, в конце концов полагаясь на себя мы доверяем свою судьбу в свои же руки. Человек который утратил доверие теряет свою сущность, он попросту перестает существовать от чего впадает в глубочайший омут и погибает от собственных рук. Так вот друг мой говоря о доверии я хочу чтобы ты доверился моим словам и выполнил для меня некую просьбу, но как ты знаешь доверяемся мы обычно безвозмездно, а на этот раз ты извлечешь свою собственную выгоду. Тебе всего лишь стоит достать для меня некоторые бумажки…»
–«Это подсудное дело я отказываюсь, нарушение цццелостных границ высокостоящщего человека небопустимммо»– прервал Молчанов Алистера.
«Вот он оно что, я предлагаю тебе лучшую жизнь, а ты вот как. Ну хорошо, хорошо. Помниться я недавно говорил тебе про властвующих женщин о их методах власти и о их силе, о силе власти денег, и черт его подери о доверии, так вот друг мой нет более безграничной власти чем Страх.»
Алистер вскочил со своего места, отбросил в сторону правую боковину своего пиджака и выхватил чательно припрятанный пистолет из кобуры. Отведя резким движением затвор, он наставил ствол в сторону Молчанова. Молчанов ошеломлено и видно совсем перепугано смотрел на Алистера щенячьим жалобным взглядом. Алистер невозмутимо смотрел на него несколько секунд, а после с не объяснимо демоническим гневом закричал, будто бы не своим голосом:
–«Ты думаешь я шучу парень? Cо мной эти фокусы не пройдут! »
Вдруг прозвучал оглушающий выстрел, красотка завизжала как резаная и кинулась прочь к выходу. Стоявшая на столе бутылка с виски разлетелась вдребезги вместе со стоявшей рядом пепельницей с окурками. На всю комнату поднялся резкий запах алкоголя вперемешку с никотиновой серой пылью которая невероятно резала глаза. От страха Молчанов вжался в спинку кожаного дивана выставив ладони перед собой и зажмурив глаза. От испытанного им испуга не разу не заикнувшись он стал молить о пощаде:
–«Не убиваете, прошу вас пожалуйста, я согласен, согласен! Только прошу не убивайте меня.»
Алистер смотрел на Молчанова пустым пронзающим взглядом не на секунду не отводя от него глаз. Из пистолета посыпались искры пламени, грянул второй выстрел.
Тело Молчанова рухнуло на пол с невозможным треском сопровождаясь жалобными стонами.
Молчанов ворочился на левом боку от боли держась за правое плечо. Сквозь его зажатые пальцы просачивалась кровь. Алистер оттолкнул его ногой перевернув беднягу на спину и присев над ним на корточки сказал:
–«Все могло быть иначе друг мой, не будь ты таким трусом. От Третьякова не на шаг, понял?»
Молчанов корчась от боли и захлебываясь в слезах кивнул Алистеру в ответ.
«То то же» Алистер встал с корточек и потянулся к спинке дивана. Выковыряв из черной кожи пулю, он бросил ее Молчанову в руки. «Тебе повезло, что я не промазал сынок.» – сказал он.
Алистер перешагнул Молчанова и распахнул плотную ширму. На входе стояли двое здоровенных негра. В широких брюках и белых майках по верх мускулистого торса.
– «Уберите это дерьмо» – прокричал Алистер.
Негры как один одновременно кивнули головой и вошли в комнату.
Глава 6
Утро третьего декабря.
Погода выдалась мерзкой и чрезвычайно холодной, наша ветхая хибарка еле стоит, из щелей так и норовит задуть ледяной воздух, кажется Лейтенант Вурский подхватил какую-то заразу, такой я еще не видывал за всю свою сознательную жизнь. Его тело полностью осыпало налитыми кровью волдырями, внеквотных местах прослеживаются глубокие нагноения, язык зачерствело побелел и как будто разлагается прямо во рту, зрение значительно упало, ухудшился слух.
Это произошло после полугода от боев под Каменской крепостью, нам удалось отбросить врага, ценой почти всего личного состава батальона. В живых осталось всего семнадцать, семнадцать молодых парней из прибавивших двухсот, двухсот таких же молодых двадцатилетних юношей, не успевших поведать жизни на вольном воздухе. С трудом вспоминаю тот день. Была поставлена задача взять крепость любой ценой. Было ранее утро ровно четыре часа от полночи.
Под занавесой черной тьмы мы пробирались сквозь дебри колючей проволоки и разбросанных мин. Я шел в первых рядах вместе с Лейтенантом с авоськой динамита за пазухой. У нас не было права на ошибку от наших действий зависел исход. Мы ползли, надеясь не напороться на спрятанную в траве мину и того хуже не быть замеченными смотровыми. Каждые десять минут по периметру во круг крепости проходил ослепляюще яркий прожектор. Крепость являлась не преступной для штурма, не авиация, не пехота, и даже артиллерия не могли достать до нее. Эта крепость с самого начала войны отошла на другую сторону, и имела важнейшие стратегическое расположение.
Ползя к монолитной стене в моих мыслях было лишь одно «только бы, доползти, только бы доползти» в этот момент меня не волновали разбросанные перегнившие и совсем свежие трупы наших товарищей, по которым приходилось переползать, используя их в качестве безопасной подушки от мин и что удивительно не было не мысли о доме не единой секунды я не задумывался о родных, как это обычно бывает во время у новобранцев. В ежесекундие я отрекся от бога, я не верил в то что он спасет мою жизнь, я лишь только верил своему телу, сердцу и мертвым солдатам проложивших нам безопасный путь.
В метрах тридцати до стены, трупы стали ластиться так часто, что желтоватая трава еле проглядывалась из-за обилия тел, кишков и перессохшейся крови. Пару раз прожектор чуть было не застал врасплох.
Минуты три прожектор зависал ярким ослепляющим светом на моем силуэте. В эти три минуты я сорок три раза попрощался с жизнью, мне хотелось просто встать и бежать. Назад или вперед это не имело для меня в тот момент никого значения и тем более смысла я просто хотел вставить и побежать, что есть мочи… Но я будто бы умер в эти три злосчастные минуты. Уткнувшись лицом в чей-то разорванный от осколка живот, я старался как можно реже дышать, я пытался слиться с этой грудой трупаков лежавших буквально на каждом шагу. Если бы не те парни, которые когда-то положили здесь жизни. Я и все остальные мои выжившие товарищи были бы поголовно мертвы.
Лежа тогда в массе трупов я отрывками мог разобрать диалог с верху. Я давно служу и за это время службы пришлось подтянуть свое знание и тягу к языкам. С смотровой вышки доносились грубые зарубежные акценты мол «Смотрите в оба» говорит, а «иначе тебя, тебя и все ваши семьи я лично перережу».
Вспоминая это искренне жаль тех парней, они хоть и воют против нас, но они такие же мальчишки, которых призвали воевать под стращавым предлогом смерти им и их близким.
После того как прожектор отступил, я оставался не подвижным еще около минуты, за эту минуту прожектор вновь промелькнул, надо мной и скрылся также внезапно, как и появился. После чего я понял, что медлить больше нельзя и приподнял свое лицо вдохнув влажного воздуха в легкие. Мне безумно щипало глаза, безумно было противно, тянуло блевать и хотелось отмыть все это месиво со своего лица. Один раз смахнув кровь и останки каких-то органов ладонью с лица, я стал ползти дальше. Я давно уже потерял из поля зрения лейтенанта и верил, что он уже где-то в метрах от стены и ждет там меня. Так и оказалось, пока я ловил на себе все взоры вышек и патрульных лейтенант двигался к цели, не собирая лицом все эти ошметки. Подползя к стене он притаился рядом с лежащим трупом и ждал меня с динамитом. Даже не так скорее он ждал динамит вместе со мной.
Через минут десять я добрался до своего товарища. Не говоря не слова мы обождали минуту и подползи к стене. Лейтенант общупал голую литую плиту. И протянул мне руку намекая на динамит. Я аккуратно и почти бесшумно снял тканевый мешок с плеча и достал тридцати килограммовую связку тратила. Лейтенант нащупал какой-то скол в стене от которого шла достаточно внушительная трещина в низ.
«Как бы эта крепость не была хороша, но эту плиту не уберегли еще наши»– прошептал он. Лейтенант разъединил связку взрывателя на две части. Одну из частей он закрепил при помощи изоленты к самому сколу, а другую прикопал в землю под трещиной. Честно признаться я волновался, что этого не хватит. Но смотря на уверенное лицо Лейтенанта, который с профессионализмом прилаживал фитиль к бомбе мгновенно все сомнения отходили на второй план.
Когда он закончил, мы поползи вдоль стены протягивая за собой провод. С большим везением и счастьем нам удалось укрыться за углом самой крепости. На мое удивление не один прожектор даже не посветил в нашу сторону. Укрывшись за углом Лейтенант подал ток по проводу и через некоторое время стены крепости содрогнулись и прогремел громогласный взрыв. Завыла серена прожектора в панике заметались по земле. Зазвучали водопады пулемётных очередей, взрывы мин, крики.
Мы ринулись к точке прорыва. Неожиданная вспышка. Очнулся уже на земле, звон в ушах, в глазах все плывет будто в океане и невероятная боль по всему телу. В панике стал оглядываться по сторонам, во круг свистят пули, гремят взрывы, от выстрелов замертво падают солдаты. Я оглядел свои руки, все руки полностью в крови кое где проглядываются жилки мяса и кости. После я повернул голову к стене. Оперившись на обугленную плиту головой сидел, лейтенант полностью залитый кровью в его руках была штатная рация отечественного образца. Сквозь все эти крики и взрывы я отчетливо слышал будто бы через сон «Ястреб, Ястреб говорит земля, лейтенант Вурский, срочно воздушное подкрепление. Крепость. Ястреб, ястреб…» После чего совсем обессилив, он склонил голову на грудь и отпустил руку с рацей на землю. Стали слышны помехи радио волн, сквозь которые еле что-то доносилось с другого конца.
Через силу я стал подползать к стене. После перегнувшись от боли достал из бокового кармана связку бинтов, и стал судорожно перематывать свою левую руку от куда медленно сочилась кровь, на мое счастье осколки не достигли артерии и кровь не хлестала фонтаном. Но даже через контузию я понимал, что одними бинтами здесь не отделаешься, руку нужно перетягивать. Наверное, только с божьей помощью мне удалось стянуть с себя ремень и перетянуть рану. Уже немного оклемавшись я взглянул на лейтенанта его руки и лицо полностью покрывали рваные раны от куда хлестала кровь. Не понимая ситуации, я будто на автомате стал судорожно перематывать его бинтом пытаясь хоть как-то остановить кровь. Он еле дышал, но я продолжал верить в этот окровавленный бинт. Но срочно нужен был медик. Другого выхода не оставалось я пополз в гущу месива в поисках фельдшера или хотя бы его трупа в надеже заполучить аптечку. И мне удалось его отыскать.
Средь бездвижных тел, спрятавшись за бугорком лежал солдат с ранением в живот. Фельдшер плотно держал его рану ладонью, одной рукой подготавливая шприц с морфием.
–Я не хочу, я не хочу умирать, спаси меня, я не хочу умирать- кричал истекающий кровью солдат.
–Ты не умрешь, не умрешь слышишь – проговорил фельдшер и заколол морфин ему в руку.
–НЕТ, НЕТ, где моя мама? Где моя мама? Я хочу домой, МАМА, МААМА.
Фельдшер заколол еще один укол. И стал пытаться остановить рану.
–Ты не умрешь, не умрешь, послушай же Севка не умрешь – через боль кричал фельдшер.
– Где она, где? – кричал раненый навзрыд сквозь слезы солдат.
Фельдшер судорожно достал еще один шприц и вколол третью дозу морфина.
Солдат стал затихать и медленно отпускать ворот Фельдшера все больше закатывая глаза назад.
– Где она? – еле всхлипывая прошептал он.
Солдат полностью разжал ладонь, его рука упала на сырую окровавленную землю, а голова медленно запрокинулась назад.
– Вы встретись на небесах. В добрый путь Севка, пусть земля тебе пухом – сквозь слезы прошептал фельдшер, отводя взгляд в сторону.
Я медленно провел пальцами, по глазам солдата прикрыв их навсегда.
–Покойся с миром Севка – проговорил я и тоже заплакал.
Чуть всхлипывая я стал просить медика пойти со мной к стене на помощь к лейтенанту. Фельдшер приподнял на меня заплаканные глаза потянулся за пазуху и достал резервную аптечку протягивая ее мне дрожащей рукой.
– Я нужен там – и он резко кинул взгляд на крепость.
Ничего не сказав я кивнул в ответ и забрал аптечку. Сунул ее в свою авоську из-под динамита и запрокинул за спину. Пытаясь как можно скорее понять какой дорогой, я полз сюда, я стал оглядываться по сторонам. Но из-за дымовых завес почти ничего не было видно кроме стального пламени из стволов винтовок и автоматов.
Слегка припомня безопасную дорогу я стал ползти. Погода явно была не на чьей стороне, сентябрьские облака извергли леденящий ливень на и без того сырую и рыхлую землю превратив ее в одну сплошную красновато черную грязь. Вся эта грязюка так и наровилась угодить то в рот, то в глаза. Ползя ты буквально погружался в нее будто плывешь с аквалангом. Не на секунду, не останавливаясь я продолжал ползти, пока не почувствовал удар по бочине с права. Через меня перелетел какой-то силуэт и грохнулся в метре от меня воткнувшись лицом в низ. Силуэт стал приподыматься, рыща что-то по грязи руками. Я увидел на нем вражеский мундир в рядовых погонах. Бесшумно вытащив нож, я стал красться к нему со спины. Вдруг он вскричал что-то вроде «Нашелл» и поднял руки вверх от радости. В одной из которых болтались очки в круглой оправе. Я был уж совсем близко. Пока он протирал и надевал свои очки, я уже занял позицию направив на него нож. Рядовой резко обернулся и увидел меня. Он с разу же поднял руки вверх говоря на своем, что сдается. Передомной был совсем юный парнишка, с лицом такого милого хлюпкого поросёнка в очках. Его губы дрожали от страха, а глаза не знали куда себя деть. Я и представить себе не мог, что таких божиих одуванчиков берут на фронт. К тому же он был не самого крепкого телосложения. Паренек без какой-либо защиты и оружия за исключением пистолета в его кобуре и каски, которая явно была ему велика и так и норовилась налезть на глаза. Он стоял на коленях передо мной с поднятыми руками вверх то и дело поправляя свою несчастную каску. Сблизившись с ним я достал из его кобуры пистолет, взвел затвор и направил на него.
– Прошу не убиваете, я сдаюсь, я не хочу, не убивайте не убивайте, прошу – взмолился он на нашем радоном языке.
Я обомлел от изумления.
–Ты шпион сука? – прокричал я, угрожая ему пистолетом
–Нет, нет, прошу у меня бабуля с Зоринска и сам я там все детство прожил, не убивайте умоляю. – по его щекам закатились слезы он стал биться в истерии дергаясь на коленях и все крича. -«Не убивайте, умоляю, пожалуйста, нет не надо, прошу.»
Я наставил пистолет более убедительно и ничего не говоря просто уставил на него пустой и стеклянный взгляд. В какой-то момент он стал молиться и просить маму забрать его от сюда. В моей голове промелькнул Севка и его последние минуты жизни.
Совсем не прицеливаясь я спустил курок. Пронзительный вздох. Пуля с треском проткнула живот парнишки. Он согнулся от боли, и поднял на меня свои заплаканные глаза.
Я смотрел на него совсем не понимая, что я делаю и что я творю, в тот момент мой разум полностью затмила месть и ненависть. Я вновь наставил на него пистолет и выстрелил во второй раз. На этот раз я пуля прошла в голову. Рядовой тяжело плюхнулся в лужу лицом вперед. Я сделал еще несколько выстрелов в его бездыханное тело. Наблюдая как, оно медленно окрашивает лужу в красный цвет.
Дальше все было как в бреду. Помню только как уже добрался до почти живого лейтенанта. Как перематывал его бинтами, как закол морфием. Потом лежа оперившись головой обо что-то твердое, я смотрел в небо. В нем мне казались наши самолеты сбрасывающие мины и окатывающие сплошным пулеметным огнем. В ушах стоял невероятный грохот. А потом резкий хлопок и все, темнота.
Открыв глаза передо мной был серый потолок какого-то помещения. Я приподнял голову. Я лежал на полу, средь таких же раненых наших которых было от силы штук двадцать. Я поднялся на задницу. Все невозможно болело. Я стал оглядывать себя. Руки были перебинтованы, ноги были к счастью целы. Ко мне сразу же подскочил какой-то паренек с красным крестом и стал меня укладывать обратно на спину. Я не узнал его видно он был из другого подразделения. Я отпихнул его здоровой рукой.
– Где Лейтенант Вурский? – озадачено спросил я.
– Ах лейтенант. – Фельдшер протянул мне руку.
Поднявшись он поволок меня к углу комнаты.
–Вот он, состояние конечно тяжелое, но мы делаем все, что в наших силах.
Лейтенант был полностью перемотан и очень тяжело дышал.
–Выведи меня от сюда. – резко сказал я юному медику.
Преодолев не особо длинный коридор, мы вышли наружу. Погодка была пасмурной, но явно лучше, чем в тот день. Я дал понять юнцу, что дальше смогу сам. И отмахнул его от себя. Долго шататься мне не пришлось пройдя по узким полу разрушенным улочкам я завидел знакомое лицо. Я начал махать и прикрикивать радостным голосом.
Младший сержант Больтман смирно. Завидя меня он кинулся ко мне с распростёртыми объятьями. Мы жарко и трепетно обнялись с ним. Санька – это мой товарищ, дружище мой мы с ним с начала войны, да что там с войны, давно мы уже дружим с ним. Он повел меня к командному пункту. По дороге он мне рассказал, что во время штурма они прорвались через разрушенную мной с лейтенантом стену, но слишком дорого им это обошлось слишком много погибших. Но дотянули до подмоги оказалось не только авиация, но и пятая рота оперативно подключилась к наступлению. Он привел меня к командному пункту. Это была обширная зеленая палатка, с натянутым государственным гербом. Внутри во круг стола стояли офицеры.
Я вытянулся в струнку и отдал честь.
– Старший сержант Колотилов, прибыл и готов к дальнейшим указаниям.
– Вольно, вольно. Ну и шуму вы тут навели – засмеялся грузный с высокими погонами человек .
– Так точно товарищ подполковник.
– Вас даже искать не пришлось, сами пришели хехе. Ну что ж Сержант принимай указания. Видишь ли, как бы так сказать.– подполковник снял фуражку с головы. Так вышло, что во время операции, ваш непосредственный предводитель получил ранения не совместимые с жизнью. Он пал смертью храбрых, мы все это знаем. Зная его приближенных тобишь тебя и Старшего лейтенанта Вурского мы вынуждены передать полномочия Капитана Соболева кому-то из вас, но так как Вурский присмерти вы возьмете на себя данную ответственность. Вам присевается звание капитана. Обмундирование получите в скором времени. А пока Вот ознакомитесь вы должны знать. – он протянул мне листок.
Внизу под перечислением имен было жирным шрифтом написано «Сто шестьдесят девять человек убитыми, семнадцатью ранеными, четырнадцатью выжившими.» – с ужасом не осознавая прочитал я в слух.
– Цифры внушительны согласен. Вам поступит в распоряжение еще пятьдесят. Как вы понимаете битва выиграна, но война не закончена. Нужно пробиться дальше на север.
– Но как же я поведу за собой войска, я же ведь…
– Отставить, люди вас уважают, и вас всё-таки верит отечество.
– Есть отставить.
– Пока что можете быть свободны набирайтесь сил.
Выйдя из палатки мне всучили мой мундир, но уже с капитанскими погонами. Я напялил его, поверх плеч и двинулся к стене. Поднявшись по лестнице на верх. Я увидел перед собой небывалый простор разнообразия контрастов. Холоднючий и пробирающий порыв ветра вдарил мне в лицо. Облака были стянуты плотной завесой черноты. Шла легкая морось. На земле валялись трупы, ошметки кишков. Лужи были почти все мутно бурого цвета. А в дали виднелись бесконечно неизмеримые леса.
На мне все это время висела кобура. Я достал из нее пистолет. И посмотрел на него. Я вспомнил того парнишку, которого застрелил, как наслаждался его смертью. Мои губы задрожали глаза в мгновение налились слезами, дрожащей рукой я представил пистолет к виску. Передо мной крутилась и повторялась эта картина, те слова, те мольбы, я не хотел больше жить я просто не мог поверить в то что я сделал. И было я уже собирался нажать на курок, как вдруг.
–Что вы тут делаете? – неожиданно спросил меня женский голос со спины.
Я обернулся передо мной была белокурая голубоглазая красавица.
– Да так на небо смотрю- Сказал растерявшись я все еще держа пистолет у виска.
– А пистолет держите? – c улыбкой спросила она
– Ааааааа пистолет.
Я не ловко убрал его от головы
– Так это ж я голову чешу, знаете успокаивает.– Растерянно приговорил я.
Она засмеялась. Как же она была хороша. Эта ослепительная улыбка просто свела меня с ума с самого первого взгляда. Я не мог не насмотреться на нее.
– Позвольте представиться Старший Сержант Колотилов Михаил Александрович. Я по дурости своей забыл про пистолет и отдал честь прям вместе с ним опять подсадив его к голове.
Она еще пуще рассмеялась.
– А я Мария младшая из медсестер. А от чего ж вы Сержант? – она указала мне взглядом на мои капитанские пагоны.
Тут уже засмеялся я.
– Позабыл я о них совсем хаха
– Пойдемте лучше вниз, там обедец кашка . – сказала она.
– А от чего не пойти пойдемте. – ответил я.
Вот так вот я встретил свою спасительницу и, наверное, любовь всей своей жизни.
Не успел я ей многое сказать, как люблю ее, как дорожу. Сейчас и не знаю жива ли она вообще. Эх Мария, ты спасла мне жизнь. Уберегла меня от греха страшного и обрекла любить тебя вечно. Корит меня то что не знаю дойдут ли эти слова до тебя. Но знай я верну твою сестру, во чтобы это не стало верну. И обниму тебя и зацелую. Эх Мария Антонова…
***
«Этого не может быть, совпадение? Да как совпадение? Ведь и сестра и фамилия и имя все сходиться, но этого просто не может быть, не может быть» – Андрей положил записной блокнот на колени и ухватился обеими руками за голову все повторяя «Не может этого быть, не может». От неожиданного шока от стал нервно раскачивать и без того хлипкий табурет. Прозвучал резкий скрип, трескающийся древесины и Андрей грохнулся на сырую прогнившую паркетку выложенную здесь далеко до его рождения. Табурет сложился пополам. Андрей с хрипотой насмешливо застонал, поднимаясь со спины на задницу. Помотав головой, он стал рыскать глазами ища записную книжку. Блокнот отскочил под такой же древний, как и этот сломанный табурет письменный стол. Андрей потянулся за ним собирая на себя всю пыль и грязь накопившуюся за столько лет. Подняв блокнот он озадачено почесал затылок и вновь открыл последнюю им прочитанную страницу.