– Да ты знаешь, у кого встал на пути, несчастный?! – глаза Мора налились кровью.
– Нет, – спокойно ответил воин тьмы, – я не знаю, кто ты, но веди себя благоразумно. С этими словами Орсек выставил вперёд ладони в успокаивающем и дружественном жесте. – Я готов простить тебе слово «Осёл», потому что не хочу портить такой приятный день никому не нужной сварой, но будь добр, дай мне пройти, – продолжил воин тьмы.
Прохожие и любопытные уже поняли всю комичность ситуации, потому что Мор, такой громила, и правда смотрелся нелепо рядом с этим спокойным маленьким по сравнению с ним человеком, и некоторые горожане уже начали тихо посмеиваться; но сын Молота не мог смириться с тем, что ущемлено его больное самолюбие, а видя огоньки смеха в глазах незнакомца и насмешки окружающих, он и вовсе вышел из себя. Прорычав что-то нечленораздельное, он схватил своими лапищами локти Орсека и приподнял его от земли где-то на уровень глаз. Но у человека с Тёмной территории не просто так были прозвища, данные соплеменниками. За долю секунды Реактивный сориентировался по ситуации, и его лоб ударился в нос здоровяку. Все услышали хруст и громкий стон; в глазах у Мора потемнело, в голове зашумело, и тяжёлая туша рухнула прямо в грязь. Толпа любопытных расступилась перед вооруженным отрядом. Впереди на коне ехал очень похожий на поверженного человека воин, но только у него была борода, и он был еще более грузным.
– Брат! – закричал он, увидев окровавленное лицо обидчик Орсека, – ты умрёшь! – воскликнул он, обращаясь уже к Тёмному воину. Рука его взметнулась в воздух с огромным деревянным молотом, обитым железом. Орсеку некуда было бежать, да и не привык он к этому, и поэтому странное страшное оружие неумолимо приближалась. И тут произошло то, чего никто не ожидал: в то мгновение, когда смерть уже практически было у лица Орсека, чьё-то тело стремительно метнулось к всаднику, и тот рухнул на землю. Ещё один сын Молота оказался в грязи, причём всё это произошло за какие-то секунды.
– Что за чёрт! – возмутился второй сын Молота Тор, – Как ты посмела?!
Это была женщина-воин. Теперь она восседала на разъярённом быке и улыбалась, но так, что у ее врагов от этой улыбки застыла бы кровь в жилах.
– Тор, это был честный бой! Твой брат первый начал, и все это видели, – ответила Вирона.
– Да-да, – несмело подтвердили её слова невольные зрители схватки.
– А мне плевать! – импульсивно прорычал он, как раннее его брат, отдаваясь эмоциям. Тор оттолкнул от себя женщину-воина, да так, что она пролетела несколько метров, прежде чем упасть на мостовую и больно удариться о камни.
Тор быстро вскочил на ноги, что было удивительно при его комплекции, уже спокойно оглянулся и сказал:
– Чужестранца и Вирану в темницу. И наконец-то помогите брату, остолопы! – обратился он к солдатам. Те сразу же схватили Вирану и Орсека, а они и не думали сопротивляться, потому что это была не та ситуация, из-за которой стоило бы драться. Четверо охранников порядка повели их во дворец, в подвалы, где в темницах томились воры и убийцы, а ещё четверо с трудом подняли Мора и понесли его к лекарю. Двоим пришлось тащить сумку с оружием Орсека, а Тор, сев на коня, поспешил в Храм огня, к отцу, чтобы сообщить неприятные новости.
Перед тем, как бросить Орсека и Вирану в сырую и холодную темницу, с них было снято всё оружие, а с женщины ещё и кольчуга. Когда они остались одни в камере, на красивой заступнице были только кожаная юбка и жилет с сапогами из того же материала. На Орсеке остались его набедренная повязка и сапоги из мягкой кожи. Воин тьмы лёг на солому и вытянул ноги. Как приятно было почувствовать вновь, что мускулы расслаблены, а тело отдыхает, даже в таком месте, как это. Вирана села прямо на пол, прислонившись к стене. Тишина окутывала разум, а холод тело. Первым разорвал молчание Орсек:
– Спасибо, Вирана, – для обоих этого было достаточно.
В воинах ценилось не многословие в это время, тяжёлое для многих, и одно «Спасибо» значило уже больше, чем если Орсек произнёс благодарственную речь.
– Не за что, – через какое-то время ответила Вирана, – ты уже слышал, как меня зовут, теперь мне хотелось бы узнать твоё имя.
– Все называют меня по-разному: для врагов у меня много имен, для друзей другое, если не считать прозвищ, данных мне соплеменниками, – Орсек приподнялся на локте и посмотрел Виране в глаза, надеясь увидеть, к чему приведёт его это знакомство.
– Будем друзьями, – женщина поднялась и подошла к тому углу, где лежал воин. Он тоже поднялся и протянул правую руку. Вирана сжала её своей ладонью чуть пониже локтя, Реактивный сделал то же самое с её рукой – у воинов этот жест, это рукопожатие значило очень много. Это означало, что теперь они будут стоять друг за друга до последней капли крови.
– Орсек, – прозвучало имя в мрачной темнице.
А где-то за глухими каменными стенами, подёрнутыми плесенью, слышались стоны и крики безумцев и преступников.
В это время в Храме огня, в тенях от пылающих факелов и свечей наместник императора Мигиса Великого Молот отчитывал своего сына:
– Ты, башка деревянная, чему я тебя учил! Зачем на улицах показывать свою силу горожанам, моим налогоплательщикам?!
– Но отец, это же брат…, – пытался вставить слова в своё оправдание Тор.
– Заткнись, недоросль! – заорал Молот; его лицо, обрамлённое седой бородой и волосами, побагровело от негодования, а пронзительные глаза горели огнём из-под косматых бровей, – вы, два остолопа, позорите меня! Иди, извинись перед чужестранцем, и особенно перед Вираной.
Когда широкая спина Тора уже закрыла дверной проём, его отец добавил:
– И приведи их ко мне поскорей!
Орсек и Вирана уже минуту минут 15 сидели молча, они оба были немногословны, да и говорить-то уже было не о чем. Вирана уже рассказала воину, на кого он поднял руку, точнее лоб, и теперь у него не было никаких сомнений, что ничего хорошего в этот день уже не произойдёт. Воин Темной территории знал, что он будет делать, поэтому когда в коридоре послышались тяжелые шаги, видимо огромного человека, а за ними семенящие, Орсек вынул из сапог по ножу, которые не нашли, когда отбирали остальное оружие, и встал прямо перед дверью, собираясь защищаться до последнего, потому что если раньше он думал, что попал в темницу из-за простого буяна, теперь понял, на кого напоролся.
– Не надо, Орсек, – требовательно сказала Вирана, – всё ещё может обойтись.
Раньше он не стал бы прислушиваться к мнению женщины, но ей он почему-то доверял, и ножи заняли своё прежнее место. И вовремя. Шаги приблизились к камере, и два человека остановились по ту сторону обитой железом двери. В замке заскрипели ключи, и дверь со скрипом открылась. Почти полпомещения занял Тор, а семенящие шаги стали удаляться дальше по коридору.
Тор хмуро посмотрел на Орсека; он не ненавидел этого человека, просто сыну Молота было обидно за брата. Да и вообще Тор не мог себе представить, как этот достаточно высокий, но очень стройный жилистый парень мог свалить такого слона, как Мор, и бородатый воин невольно проникся уважением к этому человеку, чем-то похожему на песчаных людей. Глаза Орсека изучали спокойствие, лицо осталось непроницаемым, но каждый мускул напрягся на случай схватки. Тор все так же изучающе смотрел на него; Вираны как будто вообще здесь не было, и при желании она могла уже уйти, убежать, но она хотела в случае чего помочь новому другу, к тому же то, что Тор один, было уже обнадёживающе.
И вдруг губы Тора дрогнули, рот стал расплываться в улыбке, и этот титан засмеялся. Да нет, просто расхохотался, и его хохот разлетелся по всему подземелью раскатами грома. Тор схватился за живот, потому как смех изнурял его, из глаз закапали слёзы, и ничто не могло остановить этот приступ веселья, а уж то, что никому из смертных не пришло бы в голову это делать, это точно.
Вирана и Орсек в недоумении переглянулись, ничего не понимая, а Тор не мог остановиться ещё минут пять.
– Ха-ха-ха, парень, ну ты дал, ха-ха, прости, но я представил – ты и мой брат, гора и таран, ха-ха, – и Тор уже почти по-дружески обнял Орсека и поднял от пола на добрых полметра. Воин тьмы понял, что опасность миновала и не стал сопротивляться.
– Нам нужны такие ребята, как ты, было бы побольше таких в армии императора, – после всех произошедших странностей речь Тора показалось Орсеку на удивление разумной, – и извини нас с братом, парень. Он погорячился, и я погорячился, и ты Вирана, извини… а теперь к моему отцу. Он хотел вас видеть, – и Тор шутливо вытолкнул мужчину и женщину из камеры, а в коридоре положил на плечо Орсека тяжёлую руку, как будто старому другу. С Вираной он не стал такого проделывать, зная её характер, и что после такого поступка можно и без руки остаться.
По дороге он распорядился все вещи воинов принести в тронный зал, зная, что отец наплевательское относится к формальностям. Когда Тор с Вираной и Орсека вошли в тронный зал, эмоции не отразились на лице наместника, хотя ему уже порядком надоели выходки сыновей, и произошедшее в городе было последней каплей в чаше терпения. Но увидев радостные лица посетителей, старый лорд смягчился, ведь когда-то и он был таким же, как его сыновья, даже скорее как младший Мор, такой-же вспыльчивый и агрессивный. Годы взяли свое, и он стал мудрым правителем. Молота уважали и боялись, не любили – так этого правителю и не надо. Старший сын тоже стал умным и нашёл общий язык с чужестранцем. Молот по рассказу Тора уже понял, что именно такого мужественного и сильного человека не хватает ему в пограничном отряде. Если он не побоялся таких гигантов, как его сыновья, то обычных врагов не будет бояться и подавно.
Молот величественно восседал на своем троне, весь в шелке, с шпагой лорда на поясе, но Орсек-то видел, что всё это не по нему, что Молот тоже когда-то был воином, да и сейчас в душе воин. Орсеку даже показалось, что если Молот снимет сейчас свою мантию, под ней окажется кольчуга, а на поясе в ножнах – меч. Так правитель и чужестранец оценили друг друга, и Молот благосклонно улыбнулся.
– Приветствую тебя, извини за плохой приём моих сыновей, но они не обучены хорошим манерам, – и Молот посмотрел на Тора, который тут же поступил взгляд.
– Рад приветствовать Вас тоже, наместник Ларга, – ответил Орсек.
– Ладно, – добродушно улыбаясь, сказал Молот, – хватит этих дворцовых глупостей. Слуга, еды и вина в зал! – наместник спустился со своего возвышения и, подойдя к Орсеку, почти по-отечески потрепал волосы на его голове. И несмотря на разницу в росте – наместник был на голову выше воина – прямо глядя ему в глаза, крепко, по-мужски пожал руку.
– Я надеюсь, ты задержишься в наших краях.
– Возможно, – уклончиво сказал Орсек, сам зная, что именно это ему и нужно.
– Я хочу, чтобы пока ты побыл моим гостем… пока не надумаешь, – стоял на своём Молот.
– Я согласен, – ответил Орсек.
Тут открылась дверь за троном, и взял зашёл Мор с разбитой физиономией.
– О, Мор! – воскликнул наиграно отец, – иди, извинись перед нашим гостем, – улыбаясь во всё лицо, предложил Молот.
Мор ничего не понимая, продолжал идти к ним уже по инерции. Сейчас он был похож на обиженного наказанного ребёнка.
– Но отец, – хотел возразить на такую несправедливость гигант.
– Никаких но, – зло сверкнув глазами, пресёк его фразу отец, – пожми руку гостю, возможно он пополнит ряды отряда наёмников, а то наше ополчение под вашим с братом руководством, по-моему, совсем зачахло.
Мор не хотел перечить отцу, и ладонь Орсека утонула в лапе силача. После этого был принесён ужин, и четыре человека от души повеселились, шутя и разговаривая, как старые приятели, только Мор был хмур целый вечер и даже почти не пил вина.
Глава 4 Новая жизнь
Прошёл уже месяц с того дня, когда Орсек прибыл сюда, и вся жизнь его изменилась. Уже на следующее после застолья утро воин согласился стать наёмником старика Молота. В качестве аванса он получил тугой кошель со 100 золотыми внутри. Этого на первое время хватало. К тому же Орсек был поставлен на военное довольствие, поэтому не испытывал нужды. Одежда Орсека стала получше: вместо набедренной повязки по его желанию ему выдали лёгкие штаны, которые он заправлял в сапоги, причём эта часть гардероба осталась прежней; штаны поддерживал широкий кожаный ремень. На загорелом торсе красовалась новая кожаная жилетка – здесь он полностью поддерживаю Вирану – ничто не могло помешать движению рук в бою. Из оружия он для повседневной жизни оставил два ножа в сапогах и свой двуручный меч, для которого лучшие мастера изготовили ножны, этот меч он обычно носил за спиной, потому что прикрепить к поясу такое оружие было невозможно из-за длинны и тяжести. Но Орсек понимал, что когда-нибудь пригодится и остальное оружие, но в этой мирной жизни Ларга вряд ли, поэтому сумку с оружием он засунул под свою кровать, до худших времён.
Орсеку нравилась в городе, но было уж слишком все мирно, он соскучился по приключениям. Здесь он каждый день видел одно и тоже: во дворе за дворцом Тор и Мор тренировали новобранцев, чуть поодаль наёмники или отрабатывали удары в парах, устраивали показательные бои, или сидели на лавках в тенёчке, тихо переговариваясь. Орсек тоже где-то пару раз в день тренировался в паре с Вираной, не позволяя себе до вечера расслабляться.
Она же познакомила Орсека со всеми наемниками, а их было около пятидесяти. Некоторые из них ему не понравились, а с некоторыми он подружился. Так, ему очень симпатизировало, как не надменно, просто со всеми общается Гарсум, бывший вор, которому его ловкость и смелость, а также умение постоять за себя помогли сменить квалификацию и стать воином. Угрюмый толстяк Дрю с вечно кислой миной и неизменными топором тоже вошел в эту компанию. Были и другие неплохие ребята, но с ними Орсек ещё не успел хорошо познакомиться. Воин тьмы стал лучшим другом Тора, чего нельзя было сказать о Море, который все еще дулся за ту взбучку перед всем городом. С Молотом Орсек тоже нашёл общий язык, и иногда захаживал к нему на «аудиенцию», где они могли за картами и разговорами выпить по паре кружек вина.
С Вираной всё было сложнее – два воина, мужчина и женщина, которые обладали смелостью в бою, в личных отношениях не находили силы. Их тянуло друг другу, но они боялись признаться в этом, поэтому до сих пор были всего лишь друзьями, устраивая время от времени в тавернах города совместные с Угрюмым, Гарсумом и Тором весёлые пьянки.
Но больше всего Орсека беспокоил капитан наемников, непосредственный начальник Воина тьмы, Могол, потому что люто ненавидел любого представителя племени татмонгов, но открыто Орсек никогда не проявлял своей ненависти, и не из-за страха перед Моголом, а потому что понимал, что тот его военачальник, и никакие личные чувства не должны мешать работе.
Был ранний вечер. Орсек лежал на кровати и размышлял о своей новой жизни, ничто не предвещало опасности в этот спокойный солнечный день. Лучники отдыхали в тени на крепостных стенах и вышках, наёмники на лавочке резались в карты, ополченцы тренировались, простой люд сновал по пыльным улицам города – всё как обычно. Но какая-то неведомая сила сжала сердце Орсека, так всегда бывало, когда приближалась опасность. Орсек верил своему сердцу; он резко вскочил с кровати, назойливая муха все летала над ним, и сбросив лень, которая не позволяла убить даже это «Божье творение», Орсек прихлопнул тварь. Воин нагнулся и вынул запылённую сумку. Надев и зашнуровав кожаную жилетку, он прикрепил к спине две сабли в ножнах, под двуручный меч, к бедрам два больших ножа, к рукам и животу – по паре метательных ножей, а к поясу ещё два тесака. Нормальный обычный неподготовленный человек вряд ли бы смог просто передвигаться, не то что воевать, с такой экипировкой – но Орсек с детства закалялся на тренировках и в боях.
«Вот и всё, – подумал Реактивный, – наконец-то. Думаю, арбалет, стрелы и дротики мне не понадобятся». Радуясь, что наконец-то можно будет по-настоящему размяться, он взял новый плащ и быстрым шагом направился к выходу. Когда он оказался на улице и вдохнул полной грудью, вдруг зазвенел сигнальный колокол. Все воины тут же перестали прохлаждаться и ринулись ко дворцу; оттуда выбежал, несмотря на свою грузность и возраст Молот и закричал:
– Воины! Начинается война! – в это время из двери вывели какого-то худого юнца, изможденного, с пеной у рта и в крови.
– Это песчаные люди и татмонги, – в изнеможении прошептал парень, но его все услышали. Несмотря на то, что тот говорил тихо, все, и наёмники, и простые горожане превратились в слух, улавливая каждое слово, – они объединились и через день будут здесь, – закончил паренёк.
– Этого не может быть! – выкрикнули из толпы.
– никогда не было, – закончил мысль сам наместник, – воины! – громогласно продолжил Молот, – чистите ваше оружие, точите, бросайте пьянки и баб, завтра в бой, рано утром подъём. Посты усилить! А сейчас сборы; а ты, народ, ищи вилы, лопаты, может и вам придется идти на врага. Я всё сказал. Сыновья, за мной!
Все вновь разбрелись кто куда, но теперь они были в напряжении. Молот говорил сыновьям, что если его убьют, то Тор, как старший сын, станет наместником. Это место передавалась по наследству, потому что он лорд, а Мор будет командующим пограничными войсками.
А в казарме воины чистили, точили оружия, Угрюмый любовно, почти до блеска, чистил свой огромный топор, Гарсум тоже был занят с саблей, даже Вирана занималась только своим мечом. Один Орсек с присущим ему спокойствием сидел на кровати, уставившись в окно.
Сегодня все, кроме часовых, легли спать пораньше, чтобы выйти на поле перед городом на заре, дабы не допустить врага в крепость и драться до последнего. Но Орсек не спал.
Где-то в 2:00 ночи тревожно зазвонил колокол, воин Чёрный территории первый выбежал на мостовую, у ворот уже полыхали дома – враг был слишком близко. Орсек побежал что есть мочи к воротам, не дожидаясь приказа. Где же были лучники? Спали? Но нет времени размышлять. Сзади слышался топот наёмников и ополченцев. Ополченцы кто в чём выскакивали из домов с мечами и щитами, копьями. Нападение не дало им спокойно провести время, возможно в последний раз, с родными и близкими.
– Постройся! – услышал зычный голос Мора, – рассчитайся.
«Не время, – подумал Орсек, – для считалок». Он всё бежал, и вот ворота! У наемника встали дыбом волосы – ворота были открыты, а стражники при воротах с перерезанными глотками лежали на земле. Враг приближался к городу с визгами и криками, всё ближе и ближе.
– Ойгол, Мей, Гардо! – закричал Орсек, обращаясь к смотровым на вышках, но те ответили лишь молчанием.
Тут подоспели остальные наёмники.
– Это заговор, Мор, Тор, закрывайте ворота! Лучники! Не стреляйте пока. Вирана! Давай наверх, будешь ими командовать. Где Могол? – Орсек ещё не был в таких ситуациях, но чутьё подсказывало, что он поступает правильно.
Ворота со скрипом закрылись, как раз вовремя, когда первые стрелы долетел до них. «Странно, – подумал Орсек, – эти стрелы только долетели, что же тогда за пожар?».
– Тор! А где Могол?! – закричал он, заглушая шум голосов и пожара.
– Мне кажется, ты не зря его невзлюбил, – ответил Тор.
– Он предатель, – уже уверенно закончил мысль товарища Орсек.
– Угрюмый, Гарсум! Возьмите человек 50 ополченцев и во дворец, охранять Молота, – заорал тут же Мор.
– Они уже у ворот! – с крепостной стены прокричала Вирана, – Луки к бою! Пли!
И сотни стрел полетели в Орду татмонгов, человек 100 из них сразу полегло, остальные успели закрыться щитами.
– Таран, вперёд! – услышали обороняющиеся приказ по ту сторону ворот, и единственная преграда на пути в город прогнулась и в нескольких местах треснула от ударов.
– Катапульту в бой! – охваченный волнами адреналина в крови, закричал Орсек, его возбуждал бой, запах крови, приближение смерти врагов, которые он чувствовал.
С полсотни дюжих ребят выкатили махину.
– Снаряды загружай! – и камни, булыжники были сложны в метательное приспособление, – Давай! – срывая голос, он закричал, и верёвки были перерублены, механизм сработал, и десятки тяжелых снарядов перелетели через стену, ворвались в уже и так поуменьшившиеся ряды противника. Многие черепа были раздроблены, рёбра сломаны, кони и люди падали на землю покалеченные и окровавленные.
– Дёготь кипятить! – подгонял ополченцев Орсек, и те, следуя указаниям, старались помочь защитить свой город.
А в это время в центре города во дворце разворачивались страшные события. Из песка во дворе, из песчаных нор выныривали вооружённые люди, убивая практически беззащитных перед такой неожиданной напастью ополченцев. Кривые сабли худых воинов врубались в податливую плоть, иногда умирали совсем юнцы, у которых только появился первый пушок над верхней губой.
Самый злой из всех людей Песков, со шрамом на щеке орудовал двумя саблями, как мясник на бойне, руки, головы, ноги разлетались в разные стороны.
Выдерживали натиск песчаников только Дрю и Гарсум. Они стояли спиной к спине, топор и сабля слились в едином танце смерти, погружая иссушённые тела врагов в вечную тьму.
Главный среди людей Песков, со шрамом на лице, с маленьким отрядом пробрался во дворец, здесь он вступил в схватку с охраной Молота.
А татмонги, ряды которых уже поредели, выбрали новую тактику – не прорыва, а окружения. Их стрелы тоже попадали в защитников города, но потери нападавших, несмотря на эффект внезапности, были всё же больше. Стрелы, копья, горячий дёготь, снаряды катапульты сделали своё дело, и маленькая Орда всадников постепенно начала отступать.
– В догонку палите их! – кричала Вирана, и стрелы с огнём летели в сторону отступавших.
А у дворца бой почти был закончен, здесь перевес был на стороне противников – почти все охранники дворца были загнаны в угол казармы 20-30 песчаниками, Дрю и Гарсум сдерживали натиск ещё 10.
Тор, Мор и Орсек слышали теперь шум битвы у дворца, который раньше заглушала их битва. Где-то 10 наемников и 50 из 150 ополченцев были убиты шальными стрелами.
Вира! – Орсек впервые так назвал женщину-воина, – возьми под начало 30 наемников, а мы и еще 10 человек – ко дворцу, – и он первый побежал в ту сторону, предчувствуя нехорошее. И никто, даже Тор или Мор не осмелились ему перечить.
Человек со шрамом ворвался в зал с ещё десятью воинами, охранники у двери были убиты. А в зале был только какой-то худой пацан с кинжалом и Молот. Он скинул с мощных плеч свои шёлковые одеяния, на нём была кольчуга, в руках меч, взор его горел яростью.
Воины Песков ринулись к этим двоим. Точнее, к Молоту. Но парень заслонил гиганта, если такое возможно. Три сабли разорвали ему грудь, и гонец упал. Молот одним взмахом меча, как кочаны капусты, срубил три песчаные башки.
– Умри, старик, – прошипел главарь, и стрела, выпущенная из арбалета, пронзила шею старика. Хрип вырвался из горла Молота, кровь хлынула из раны, губы, привыкшие отдавать приказы, обагрились. Старик был мёртв.
Мор и Орсек ворвались в ряды противника. Молот Мора сшибал бошки песчаным крысам, меч Орсека собирал урожай смерти. В разгаре битвы они не заметили, как Тор и остальные наёмники были оттеснены песчаниками; охрана дворца была мертва. Сабля одного из врагов молниеносно распорола живот Тора, которая замахнулся тяжёлым молотом, чтобы разбить одним махом голову врага. Худой воин вместе с остальными начал дальше врубаться в нестройные ряды наемников.
Мор видел это краем глаза и обернулся казарме. Казалось, он не видит битвы, крови, стонов, он смотрел в одну точку – туда, где лежал его брат.
– Мор! Оглянись! – заорал Орсек; две сабли летели в сторону Мора. Воин тьмы одним ударом снес голову одному из людей песка, а другому метнул нож между глаз. Дрю и Гарсум добили последних из этого отряда; общими усилиями были убиты и остальные, выбежавшие из казармы песчаники.
Мор пытался отыскать убийцу брата, но тот был уже мертв, и сильный могучий гигант сел в песок, положив голову Тора на колени, и плакал. Орсек не умела плакать, и хотя он потерял друга, душа его теперь ещё больше огрубела.
Реактивный рванул в дворец. Все мертвы. Орсек ворвался в тронный зал, Молот был мёртв, а над ним стоял один песчаник, остальные уже заползли в свои песчаные норы за дворцом. Один человек со шрамом хотел насладиться последним мгновением радости от убийства.
Орсек вспомнил его. Это был Мордюн, но Воин тьмы не знал, как его зовут. Да ему было и всё равно. А Мордюн узнал его, глаза песчаного воина застекленели от страха, он, как кролик перед удавом, не мог пошевелиться, как тогда, в песках, он чувствовал то же, тот же парализующий страх, хотя тогда он и находился на своей территории. Уже ничто не могло его спасти. Орсек поднял свой полутораметровый меч, закрутил его над головой и метнул, как дротик, в Мордюна, Как молния, меч рассёк воздух, хруст и чавканье плоти было приятно слуху Орсека. Меч пронзил грудь убийцы, теперь он был пригвожден к трону в расплату за свои грехи.