Которых на берегу, уже было не мало.
Открыв веки, увидел полоску песка,
И океан сливающейся, с голубой далью.
Запеклась кровь, чуть выше виска,
А взгляд, как бут-то прикрыли шалью.
Но самое интересное, было в другом,
Что Жана тащили, за ногу куда-то.
Волны накатами били, и звучали кругом,
И было ему, очень и очень плоховато.
Приподняв голову, впереди виднелась спина,
Он хотел крикнуть, не разомкнулись уста.
В горле пересохло, хотелось вина,
И от Жана оставалась, на песке борозда.
«Убьют, съедят – мысли такие пронеслись,
Лучше бы океан в пучину забрал».
Внутри поджилки, со страху тряслись,
На этих думах, Жан сознание потерял.
Сколько времени прошло, и что происходило,
Эта другая история, Жана не касалась.
Сознание медленно к нему приходило,
В виде отдалённых разговоров, всё начиналось.
Жан разобрал, что из воды кого-то достали,
И хотят на костре, пожарить и съесть.
Потом вдалеке, угрожающе хохотали,
А обрывочных фраз, было не счесть.
Близко костёр, затрещал разгораясь,
Он увеличивался, если прислушаться к звуку.
Жан телом задёргался, беды опасаясь,
Как дёрнули вдруг, за левую руку.
Жан обмер и задумал было встать,
Отбиться от «людоедов» и подальше скрыться.
Но одного ему было не знать,
Его плану, не суждено было сбыться.
Прямо в лицо, прилетела тут вода,
Следом удар по щекам, видно ладошкой.
Он подумал, «ну всё, я теперь еда»,
И открыв глаза, прищурившись кошкой.
Резь в глазах и головная боль,
Удар прикладом, не прошёл бесследно.
Вдруг донеслось: «очнись, это я, Поль!
Лежи на месте, вставать тебе вредно.
Сейчас ты обогреешься и отдохнёшь,
Наловленную рыбёшку, я на костёр положил.
Что так смотришь? Бут-то меня не узнаёшь,
Да, понимаю, ты многое пережил!»
С Жана сразу, свалилась большая «глыба»,
Думал, что его людоеды, из воды достали.
А на самом деле, говорили о рыбе,
А костёр, для пищи и обогрева, жечь стали.
Жана подобрали свои, к лагерю притащили,
Он слышал прерывистые речи, их не понимал.
«Бои за жизнь», все силы истощили,
И до прихода Поля, ни кого не воспринимал.
В прошедшем бою, их корабль потопили,
Они чудом, добрались до острова и укрылись.
Спаслись те, которых не перебили,
Теперь в безопасности, они находились.
Добрая старуха
– « Заходите в дом, не стесняйтесь,
За столом поудобней размещайтесь.
Устали наверно, с дороги?
Сейчас отдохнут ваши ноги.
Подождите немного, я суп доварю,
Каждому по полной чашке налью.
А пока ждёте, попейте вина,
Не стесняйтесь, пейте до дна.
Вот и суп готов, пара разливать,
Помогите, котелок с плиты снять.
Вкусный, я лесные травы туда добавляю,
Которые летом в лесу собираю.
Что, вас в сон клонит, так ложитесь,
На скамейке отдохнете, проспитесь,
А я пойду, посуду помою,
И дверь на засов закрою».
Старуха крикнула деду: «Они спят,
Пора мясо на зиму заготовлять.
Вот и еще одни в суп пойдут,
Их уже здесь, не найдут".
Два мужика
Раннее утро, начинался новый день,
Роса на травинках, ещё не испарилась.
Совсем недавно ушла ночная тень,
По бокам, рожь золотая колосилась.
Встретились два мужика на дороге,
И никто никому, не захотел уступать.
Встали, как перед дверью на пороге,
Вот и думают, как дальше поступать.
Один на другого, смотрел в упор,
Взглядом сверлил настойчиво, упрямо.
Как бут-то, желал выиграть у него спор,
И идти, не сворачивая только прямо.
Рукава рубахи он по локоть закатал,
Шапку сдвинул набекрень и стоял.
Свирепым голосом вызывающе рокотал,
Впереди стоящего, в сторону прогонял.
Тот тоже, естественно не уступал,
Прямо в глаза, не отводя глаз смотрел.
Тоже считал, что правильно поступал,
И по взгляду видно, ни капли ни робел.
Одну ногу выставил немного вперёд,
Другую позади, а руки упёр в бока.
И чей будет, следующий по счету черёд,
Они не решили, между собой пока.
Всего пару аршин, между ними было,
Друг перед другом неуступчивых ваяли.
Утреннее время не заметно плыло,
Могучие исполины непоколебимо стояли.
Даже пробежавший заяц, между ними,
Их от такого дела, нисколько не отвлёк.
Казалось, откуда-то руководили ими,
И им об этом, было вовсе невдомёк.
Тот, у которого шапка сидела набекрень,
Стал почёсывать руки, разминать кулаки.
Ему некогда, стоять здесь целый день,
Надо заканчивать это, раздав тумаки.
Он улыбнулся, что простой выход нашёл,
Занёс руку и был бы хороший удар.
Но другой, взял и через него прошёл,
Просто, словно через дым или пар.
Не обернувшись, дальше пошагал,
Как бут-то, сейчас ничего не случилось.
А другой, стоял в шоке и не моргал,
И не понимал, как такое получилось.
Утро, новый день солнцем грел,
Мужик пришел в себя, в рожь повалился.
Лёжа на спине, в чистое небо смотрел,
И неожиданно для себя, смехом залился.
Дача
Дача с огородом, была от города далеко,
А картошку, подошло время окучивать.
Добираться по плохим дорогам, нелегко,
Из-за объездов, приходилось накручивать.
И вот, взяв пару дней за свой счёт,
Плюс выходные, небольшой отпуск получился.
У Александра было, по огороду, по даче расчёт,
Он на пять дней, из города отлучился.
Положив то, что понадобиться на эти дни,
Жена пожелала, без проблем добраться ему.
В пятницу, должны были встретиться они,
Жена и сын, собирались приехать к нему.
Александр взобравшись, поудобней сел на телегу,
Хлестнул по спине лошадь, отправился в путь.
Копыта мелькали, переходя к лёгкому бегу,
Ещё немного, и ему за дом надо свернуть.
Много лет, дорогу эту не ремонтировали,
Здесь были бесконечные ямы и вечные лужи.
Постоянно говорили, что сделать планировали,
Но с каждым годом, становилось всё хуже.
Довольно поздно, Александр прибыл на дачу,
Распряг лошадь и завалился сразу спать.
Он поймал, по-видимому, сегодня удачу,
Из грязи телегу, не пришлось ни разу толкать.
Кроме окучиванья, предстояло починить забор,
Кое-где он подгнил и сильно покосился.
Примерно с минуту, искал инструментов набор,
Немного подзабыл, в каком месте хранился.
Жена порадуется, увидя результат работ,
Тем более, завтра к вечеру, с сыном прибудут.
Хотя на даче, ещё много всевозможных хлопот,
Зато до воскресенья, на свежем воздухе побудут.
Но помешал дождь, всё по-своему сделал,
С самого утра пятницы, не переставая лил.
На огороде, такую грязь и кашу наделал,
Что на дачу, приезд семьи не сулил.
Александр оставался один, на улицу не выходил,
В такую не погоду, возвращаться не видел смысла.
Момент для езды, ну никак не подходил,
А эта чёртова дорога, как по осени раскисла.
Все газеты, которые сюда он взял с собой,
От корки до корки, за эти дни перечитал.
Вдоль и поперёк, истоптал, дои ходьбой,
От скуки, свои шаги по полу, как овечек считал.
Эти дождливые дни, лошадь в сарае была,
Жевала солому, и всё это время, дремала.
В ночь на воскресенье, последняя туча уплыла,
Днём жарило так, что силы отнимало.
Дорого кое-где подсохла, можно и обратно,
Но всё равно, в некоторых местах была грязь.
Конечно, ехать, по такой жиже отвратно,
Всё время быть внимательным, да застрять боясь.
Александр прибыл в город, довольно уставшим,
Обратный путь, вымотал основательно его.
Он в грязи, раза три оказался застрявшим,
Был немного раздражён и угрюм от всего.
Зайдя домой, он жене мило улыбнулся,
Но она, в обморок упала мгновенно.
Подбежав к ней, над ней растерянно нагнулся,
Приводя в чувство, по щекам бил попеременно.
На шум прибежал сын, и в лице побледнел,
Отскочил в сторону, уста его обронили:
–«Ты кто?! – его взгляд от страха леденел,
Мы буквально вчера, с мамой тебя похоронили!»
Александр, в непонятных мыслях прибывал,
Решил, что у всей семьи поехала крыша.
В такой ситуации, он раньше не бывал,
И как себя вести, раз такое слыша?
Жена очнулась, муж ей холодное приложил,
Тогда первые страхи, и непонятки улеглись.
Муж им, всё по порядку, рассказать предложил,
А то слишком фантазией, они увлеклись.
«Как и договорились, они в пятницу приехали,
Его мёртвым обнаружили, на полу лежащим.
От такого, чуть с катушек не съехали».
Голос жены в этот момент, был дрожащим.
Александр выслушал, образовалось замешательство,
В перевес сказанному, свою историю рассказал.
Повернувшись к окну, там было его доказательство,
На не распряжённую лошадь, рукой показал.
Сын ответил, что его лошадь в стойле находится,
С дачи вместе с ними, в город убыла.
И ещё, про погоду никак не сходится,
У отца лил дождь, а у них жара была.
Пошли посмотреть, ещё больше удивились,
Эти две лошади, как две капли схожи.
Потом на кладбище, всей семьёй явились,
Итог, мертвец и Александр были тоже похожи.
И, как, такую чертовщину было объяснить,
Ничего для разумного восприятия, не пролило света.
Со временем, эту загадку не удалось прояснить,
И все вопросы, остались без малейшего ответа.
Монах и крестьянин
Монах заказал в таверне пива,
Из бочки свежего разлива.
С удовольствием отхлебнул,
Нос в пену макнул.
Видно на жаре перегрелся,
Холодным пивком загорелся.
Голова в висках разболелась,
Отдохнуть немного хотелось.
Крестьянин за стол подсел,
На монаха, вызывающе посмотрел.
– «На спор попьем пивка?»
И две кружки заказал наверняка.
-« Кто больше пива в себя вольёт,
Тот и вверх, в споре возьмёт».
Так они вдвоем решили,
До дна кружки осушили.
Вроде виски перестали болеть,
Монах сильнее стал хмелеть.
Любопытные вокруг них собирались,
Происходящим, интересовались.
Рука непроизвольно опустилась,
Кружка на пол свалилась.
Пыл от этого не унялся,
С крестьянином дальше тягался.
Запах хмеля в таверне стоял,
Холодное пиво хозяин разливал.
Хороший гость к нему зашёл,
Но только странно он себя вёл.
Монах, шатаясь встал,
Крестьянина за собой позвал.
Он его пошёл проводить
И за таверной вместе отлить.
Свинья пятаком по лицу водила,
Тем самым монаха разбудила.
Он еще долго лежал,
Как сюда попал, вспоминал.
Люди с улыбкой проходили,
О монахе друг другу говорили.
Якобы он по две кружки держал
И за один заход выпивал.
Сам с собой упорно спорил,
Перебивал себя и опять вторил,
С выдуманным крестьянином спелся,
Похоже он на солнце перегрелся.
Монаху жуть как не повезло,
Да и отходами от него несло.
Он поскорее с земли поднялся,
С глаз долой в монастырь убрался.
Грибник
Ветер нагонял облака,
Погода испортиться хотела.
Накрапывал дождик слегка,
Листва вокруг шумела.
С полным лукошком,
Грибник возвращался домой.
У одного окошка,
Взгляд остановил свой.
В подвале горел свет,
И в нём странное происходило.
Надо бы узнать ответ,
Тут же его осенило.
Подкравшись, сел у окна,
Стал внимательно наблюдать.
Там старуха одна,
Что-то стала затевать.
Она легла на стол,
Неразборчиво шептала.
Сделав в руку укол,
Душа из тела встала.
Грибнику стало страшно,
Но он всё-таки остался.
Для него было важно,
С чем он связался.
Между шкафом и столом,
Прозрачная душа ходила.
Из банок с веществом,
Смесь зелёную наводила.
Что-то похожее на смолу,
Со смесью смешала.
Потом подошла к столу,
Где её тело лежало.
Книгу листать стали,
Пальцем по страницам водила.
Чёрные строки читала,
А в конце лягушку убила.
Нанесла смесь на тело,
Стала это всё втирать.
И наконец-то сумела,
Молодость телу придать.
Душа ещё подождала,
Книгу на полку положила.
В тело своё легла,
И помолодевшая ожила.
Тщательно порядок навела,
Все следы убрала.
В камине хлам сожгла,
И потушив свет ушла.
Грибник, поднявшись стоял,
Ничего не говорил.
Всё, что здесь увидал,
На баловство свалил.
Ветер между тем нагнал,
Свинцовые облака.
И сопровождающе задувал,
В спину грибника.
Герцог и наёмники
Армия герцога потерпела поражение,
Убегая, затоптали крестьянские грядки.
За спиной осталось упорное сражение,
Бежали так, что сверкали только пятки.
Герцог не покинул поле брани, не смог,
Честь не позволила, такое сделать ему.
Он человек дела, пусть видит бог,
Такому воспитанию, обязан отцу своему.
Его охраняли наёмники из-за границы,
Лишь они одни, остались его защищать.
Из-за щитов, выставили копья как спицы,
И сплотясь вокруг Герцога, стали отступать.
Увидев знамёна Герцога, символику и знаки,
Враги атаковали их с четырёх сторон.
Как волны о берег, разбивались их атаки,
Под мрачное карканье чёрных ворон.
Герцог неплохо руководил обороной,
Но моральный дух, у наёмников истощался.
Он говорил «если останется с короной,
То всем, кто его спасёт, солидный куш обещал».
Честь честью, а жить ещё как охота,
Надо было со всеми, поле боя покидать.
Теперь на Герцога открылась охота,
И всё идёт к концу, «как пить дать».
Наёмники на отлично знали своё дело,
Но был у них, один существенный изъян.
У кого золотых, на оплату больше блестело,
К ним уходили, пополняя свой карман.
С каждым атакой, ситуация менялась,
И становились более критичной, чем была.
Честь Герцога, махом куда-то подевалась,
Он боялся, как бы эта шайка, его не сдала.
Наёмники недобро на Герцога смотрели,
Они уже не хотели за него умирать.
Да и монеты у смерти, не так сладко звенели,
И они решили, кое-что предпринять.
Мощный удар, на шлем в раз опустился,
Ноги Герцога, опору на земле потеряли.
Перед врагом, без сознания Герцог очутился,
Наёмники сговорясь, его с потрохами предали.
В один миг, Герцог всё навсегда потерял,
У ног врага, грязным и побитым лежал.
А он без нареканий, наёмникам доверял,
В этом он ошибся и сильно оплошался.
На все любые стороны, наёмников отпустили,
Всё исполнили, Герцога обменяли на свободу.
Только позорной меткой, всех их клеймили,
Что бы все видели, предательскую породу.
Генерал и сосед
Вот и пришла пора, в отставку уйти,
Генерал с грустью покидал службу.
На этом поприще, он смог себя найти,
И оценить на себе, военную службу.
Ему выделили землю с имением,
На которых были закреплены крепостные.
Он навёл здесь, свой порядок с умением,
И решил делом, всякие проблемы иные.
Генерал наладил механизм работы и продаж,
Всё было строго, по-армейски точно.
Его крепостные поверили, вошли в кураж,
И закрепили пальму первенства прочно.
Естественно, это всё не нравилось соседу,
Спрос на его производство, покатился вниз.
Он вызвал генерала на серьёзную беседу,
Но их разговор, нерешённым повис.
Соседу про генерала на ухо шепнули,
Когда он был капитаном, солдата утопил.
Тогда из армии его, его чуть не турнули,
К счастью замяли, и он дальше служил.
Сосед обиделся, стал гневом пылать,
Вдобавок узнал, у генерала сердце барахлит.
Покумекал, и стал крестьянина к окну подсылать,
Буд-то бы душа, убиенного солдата стоит.
Сосед желал генерала, до гроба довести,
И утратившие позиции, вновь восстановить.
Здесь дело не касалось совести,
Просто не надо, «так резко дорогу переходить».
Несколько ночей, крестьянин у окна мелькал,
В маске, и в форме солдатской приходил.
Всё это время, внимания генерала привлекал,
Мол, убиенный, за своё не спасения мстил.
После второй ночи, крестьянин пропал,
К соседу в дверь, как бывало, не постучал.
Наверно генерал, не поверил и его поймал,
И печального исхода, над ним не исключал.
К вечеру, другого крестьянина подготовил,
И задал те же цели, какие и были.
К утру, даже чашку кофе ему приготовил,
Но он не объявился, лишь облака плыли.
Встревоженный сосед к генералу отправился,
Якобы, спорную территорию обсудить.
Невзначай о своих крестьянинах справился,
И стал за реакцией генерала следить.
Но реакция была обычная, ничего такого,
Подозрительного подёргивания не наблюдалось.
А сосед ожидал выражения другого,
Генерал не виноват, значит так, получалось?
Сосед не унимался и в третий раз отправил,
Другого крестьянина под окно пугать.
Лично сам, форму на нём поправил,
Приказал без шума, всё делать, просто порхать.
А сам ничего не сказав, пошёл следом,
Решил проследить, может его обманывают.
Луна отчётливо, освещала округу светом,
И слышно, как ветки не далеко обламывают.
Сев в кусты малины, внимательно наблюдал,
Как крестьянин, убиенного солдата изображал.
Но случилось то, что сосед не ожидал,
От увиденного, все части тела сжал.
К крестьянину, безмолвно проскользнула душа,
Накрыла прозрачным плащом, он исчез.
Сосед вспотел, свои мысли друг об друга круша,
Домой напролом, через малину полез.
Это и правда была, душа того солдата,
Как не странно, он охранял генерала своего.
Бедой и странностью, ознаменовалась та дата,
Когда солдат, не задумываясь, выручил его.
Проходили большие учения, той весной,
Пересекая реку, неожиданно ушли под лёд.
Солдат и капитан, оказались в воде ледяной,
Такие сюрпризы, жизнь иногда шлёт.
Капитан, когда провалился, ударился головой,
И потерял сознание, а солдат нет.
Капитана он спас, а сам увы, уже не живой,
Труп не нашли, душа не покинула этот свет.
Злые языки и завистники, стали клеветать,
Что по вине капитана, утонул служивый.
А выбравшись, не соизволил солдата спасать,
Короче он такой плохой , чуть ли не вшивый.
Капитана оправдали, но слух всё же ходил,
После он стал генералом, и не остался в долгу.
Семье солдата, деньги всегда переводил,
За своё спасение, он содержал вдову.
Блуждающая душа солдата, видела всё,
И от всех бед, огораживала генерала.
Солдат радовался, что генерал содержит её,
И что живёт она, без тяжёлого аврала.
За соседом, домработница двери закрыла,
Он молча прошёл, ничего е мог сказать.
Душа появилась, прозрачным плащом его накрыла,
И сосед стал, под ним в не бытьё исчезать.
Генерал всего этого, конечно же не знал,
Его занимали повседневные работы.
Ему позже сказали, что сосед пропал,
А дальше он, не вникал в эти заботы.
Дед мороз
На крыше дома, появился дед мороз,
Залез кряхтя в трубу, чуть не застрял.
Сажа щекоча, попала предательски в нос,
Катясь вниз, чуть из-за этого не встрял.
Почти произошло чихание, но пронесло,
Вовремя рукавицей, зажал красный нос.
В комнату дома, из камина внесло,
Таким образом, себя как сюрприз принёс.
Нарядная ёлка в углу красовалась,
Огнями гирлянд, вокруг себя освещала.
В глаза, пышным убранством бросалась,
«Я центр праздника», будто всем извещала.
Дед мороз наблюдая, оценил обстановку,
К ёлке, мерными шагами направился.
С подарками проявил, ловкую сноровку,
И обратно к камину, в трубу отправился.
Следующая крыша дома, принимала его,
Снег в тиши, под сапогами хрустел.
Он не лез в трубу, впереди мешка своего,
Не хотел, что б дымоход, под ногами пустел.
Небольшой грохот, в камине произвёл,
Хозяева забыли, кочергу убрать из топки.
В некоторое замешательства, деда привёл,
Дальнейшие шаги по комнате, были робки.
Ёлка, аккуратно посередине стояла,
Подарочные коробки прятались под ней.
Разноцветными гирляндами, ярко сияла,
Видимо, большое внимание уделяли ей.
Эти подарки, рассматривал дед мороз,
Тем самым ёлку вокруг обошёл.
Развязал мешок, свою лепту привнёс,
И переступая кочергу, обратно ушёл.
Следом, следующий дом, и потом дом,
А за ним ещё, так до бесконечности.
Везде спали, непробудным сном,