Вечная кровь

– Тогда все подобные преступления списывались на одержимость дьяволом, – заметил Иосиф Казимирович. Казалось, его совершенно не расстроило мое отношение. – Если убийцу ловили, его подвергали обряду экзорцизма, а затем казнили. Отрубали голову, как правило. Но, бывало, и сжигали, топили в Полтинке и даже забивали в сердце осиновый кол.

– Это тем, кого считали вампирами?

– Им самым.

Он поднес чашку ко рту и обнаружил, что она опустела.

– Знаете, что, давайте продолжим наш разговор завтра? – предложил архивариус. – Если вы, конечно, захотите. Подумайте над моими словами сегодня, и посмотрим, что произойдет в городе за ночь. Искренне надеюсь, что ничего страшного. Но… В общем, если надумаете, приходите завтра в городской архив. Часам к шести вечера. Знаете, где это? Прошу прощения за дурацкий вопрос.

Я кивнул. Городской исторический архив располагался в старинном здании Арсенала. Там, где раньше дожидалось своего часа оружие, теперь хранились древние рукописи, архивные записи и книги. Тоже своего рода оружие, если разобраться.

– Спросите Белецкого Иосифа Казимировича. Это я. Буду вас ждать, – он отодвинул стул и поднялся. – В конце концов, вы замечательный репортер, не разочаровывайте меня. Неужели вам не любопытно? Здесь пахнет сенсацией века. И я отдаю ее вам.

– Эх, Иосиф Казимирович, – вздохнул я. – Если бы вы знали, сколько сенсаций века шлют нам читатели с почтой ежедневно в редакцию, вы бы глазам не поверили. Это не считая тех, кто является лично и жаждет поведать оную сенсацию устно. Хорошо, что один из наших редакторов – бывший чемпион Княжеча по французской борьбе. В полутяжелом весе. Когда дело совсем плохо, мы его зовем.

Он засмеялся. Я тоже.

– А я вам ничего больше не буду рассказывать. Покажу документы, сами посмотрите. Попросите – объясню и прокомментирую. Выводы сделаете сами. И, если докажете мне, что я просто-напросто старый маразматик, буду вам весьма благодарен. Потому что с некоторых пор мне и впрямь очень страшно. Всего доброго, очень надеюсь на нашу завтрашнюю встречу.

Он коротко поклонился, повернулся, пересек зал и вышел на улицу.

Глава 2
Исчезнувшая

Северо-восточный ветер ерошил Яузу, и солнечные блики во множестве прыгали по серо-голубой водной ряби, заставляя щурить глаза. «Хороший денек, – подумал Андрей. – Чего не скажешь о неделе в целом. Да что там о неделе. Не будем кривить душой – весь год не задался».

Андрей Владимирович Сыскарев по прозвищу Сыскарь, высокий мужчина тридцати лет, с длинными сильными руками и острым худым лицом, на котором выделялись внимательные, чуть насмешливые серые глаза, стоял на Лефортовском мосту, облокотясь на перила, и курил. В речной воде отражалось голубое московское небо сентября и белые пухлые облака. Бабье лето в этом году не спешило уступать место осенней непогоде, – всю последнюю неделю было тепло и сухо. Сыскарь докурил сигарету, привычным щелчком отправил окурок в Яузу, тут же пожалел об этом (нечего мусорить в родном городе, пижон!), вздохнул и направился через мост на левый берег, к Лефортовскому парку. Торопиться ему было решительно некуда, поэтому мысль выпить где-нибудь кофе показалась весьма конструктивной.

В этом районе Сыскарь не был несколько лет и не помнил, есть ли в парке какое-нибудь заведение, где ему дадут кофе. Можно было проверить с помощью смартфона, но там заканчивался заряд аккумулятора, и Сыскарь не хотел лишний раз его включать. Вдруг важный звонок, а он не сможет ответить?

Заведение в парке было. Он сел за столик на открытом воздухе, жестом показал молодой темноволосой официантке, что желает сделать заказ. Девушка подошла и положила перед ним меню.

– Двойной «американо», какой-нибудь вкусный рогалик и пепельницу, – сказал Сыскарь.

– Рогаликов нет. И у нас не курят.

– Тогда два блина с икрой. По-нашему, по-русски. И пепельницу.

– У нас не…

– Тогда буду вынужден использовать в качестве пепельницы блюдце, – Сыскарь посмотрел на бейджик, приколотый к белому фартуку с кружевами. – Вас Таня зовут? Очень хорошо. Замечательное имя. А меня Андрей, – он улыбнулся самой своей обаятельной улыбкой. – Вы давно здесь работаете, Танюша?

– Второй день, – официантка неуверенно улыбнулась и чуть покраснела.

– Второй день! Прекрасно. Значит, это вы по незнанию. Уверен, что если вы обратитесь с этим вопросом к вашему непосредственному начальству, то оно безоговорочно разрешит мне курить здесь, на открытой террасе. Потому что такова воля клиента, а она, как известно, закон. Который в данном случае выше того идиотского антитабачного закона, который некогда приняла наша, несомненно, уважаемая, но не всегда мудрая Госдума. Согласны со мной? Вот и чудно! Жду вас с кофе, блинами и пепельницей. Да, чуть не забыл! Раз уж я к вам зашел, и вы так любезны, что разрешили мне курить, принесите заодно пятьдесят граммов коньяка.

– Какого?

– Плохого не нужно точно. «Мартель» есть у вас?

– Да.

– Вот и принесите.

Он благосклонно кивнул. Официантка Таня улыбнулась более уверенно и отошла от стола. Сыскарь посмотрел ей вслед, с усмешкой отметил, что амплитуда покачивания бедер у девушки за последние несколько минут стала гораздо замысловатее, и подумал, что заказывать в кафе французский коньяк, который с вероятностью пятьдесят на пятьдесят окажется подделкой, но заплатить за него придется, как за настоящий – чистое пижонство. А, черт с ним. В конце концов, если разобраться, он и есть пижон. Не такой, что пробы ставить негде. Но не без. Иначе зачем бы ему таскать на безымянном пальце левой руки золотой перстень-печатку с изумрудом, подаренный не кем-нибудь, а самим государем-императором Петром Алексеевичем Романовым?

Он глянул на перстень. Солнечный луч, пробившись сквозь листву, заставил сиять изумруд с выгравированным изображением Петра Первого, сидящего на троне в царской одежде со скипетром и державой в руках. Андрей знал, что написано по золоту вокруг камня: «Царь и Великий князь Петръ Алексеевичъ всея России».

Круто. Правый берег Енисея может обвалиться от зависти. Таскать на руке такую цацку… А с другой стороны, почему бы и нет? Все равно доказать, что перстень настоящий, невозможно. Сам же камень, золото и работа хоть и стоят денег, но не заоблачных.

Официантка Таня принесла кофе, пепельницу и коньяк. Андрей отпил глоток коньяка (нормальный «Мартель», повезло), запил кофе (горячий, черный, сладкий, что еще надо?), закурил и стал вспомнинать, как год назад вместе с новым своим товарищем Симаем пил кофе в подмосковном имении князя Василия Лукича Долгорукого и слушал историю о молодой княжьей воспитаннице Дарье Сергеевне и французе Бертране Дюбуа, состоявшем на службе у царя Петра Алексеевича. На дворе стояло лето одна тысяча семьсот двадцать второго года, и он, Андрей Сыскарев, выходец из двадцать первого века, все надеялся, что спит или все происходящее ему блазнится; наваждение вот-вот пропадет, и он снова окажется в своем времени.

Но – не пропало.

Пришлось многое повидать и через многое пройти – такое, что, как он думал раньше, существует только в кино и книжках, прежде чем «государев колдун» Яков Вилимович Брюс сумел вернуть его домой. А заодно перебросил туда и Симая Удачу, беспечного московского охотника за нечистью, который возжелал увидеть фантастическое будущее своими глазами. И увидел. Где теперь Симай, интересно? Что-то давно не звонил, цыганская его душа, а сам Андрей позвонить ему не может, поскольку последний известный Андрею номер не отвечает. Может, случилось что не слишком счастливое? Да нет, вряд ли. Не тот человек кэрдо мулеса*. Он сам кому хочешь несчастный случай устроит, только тронь.

* Кэрдо мулеса — дословно «сделанный мертвецом (пер. с цыганского). Человек, рожденный от женщины и варколака – ходячего мертвеца.

– Спасибо, – сказал Андрей, когда ему принесли блины.

– Что-нибудь еще?

«Номер вашего телефона», – чуть было не произнес он. Но не произнес. Когда-то он не отказался бы от случая завести интрижку с симпатичной официанткой (пара-тройка встреч, постель, ненапряжное расставание), но теперь не хотелось. И не только теперь. Давно уже. Весь последний год, прямо скажем. «Старею, что ли?» – подумал он, а вслух сказал:

– Нет, спасибо. Можете сразу счет.

Официантка Таня чуть заметно пожала плечами и удалилась, всей спиной выражая равнодушие.

«Брось, голуба, – подумал Сыскарь, – я ничего тебе не обещал. И даже не намекал».

Смартфон в кармане запел, когда он выпил коньяк и доедал второй блин. Номер был незнакомый.

– Слушаю, – сказал он в микрофон специальным «скучным» голосом.

– Здрав будь, боярин Андрей свет Володимирович! – бесшабашно раздалось на другом конце.

– Симай? Это ты?!

– Он самый. Как живешь – хлеб жуешь?

– Твоими молитвами. Как раз сижу в Лефортовском парке, жую блины с икрой, пью кофе с коньяком, тебя вспоминаю. А тут и ты сам, явился – не запылился. Пусть не собственной персоной, что было бы несказанно приятней, но хоть голос, – и на том спасибо.

– В Лефортовском? Это над Яузой?

– Ну.

– Помню такой. Я там однажды в одна тысяча семьсот двадцатом году от рождества Христова, зимой, чуть пьяный насмерть не замерз. Хорошо, лихие люди мимо шли, ограбить захотели. Тут я и проснулся, – он весело засмеялся. – А сабля, слава тебе Господи, при мне была. Не пропил.

Сыскарь представил себе, что мог сделать кэрдо мулеса, одним сабельным ударом снимавший голову оборотню, с лихими московскими людьми, и усмехнулся. Хорошо, если живы остались.

– Одному ухо отрубил, – словно отвечая на его мысли, поведал Симай. – Как апостол Петр рабу в Гефсиманском саду. А второму нос. Убивать не стал, пожалел. Чай живые люди, не упыри какие-нибудь. Слушай, я вообще-то по делу тебе звоню. Ты как, очень занят сейчас?

Все-таки как быстро люди адаптируются к новым обстоятельствам, подумал Андрей. Особенно люди молодые. Всего год с небольшим прошло с тех пор, как Симай Удача попал в Москву двадцать первого века из лета одна тысяча семьсот двадцать второго года и – на тебе. Спокойно пользуется мобильным телефоном, ездит на машинах, вполне вероятно, летает на самолетах, очень может быть, что освоил компьютер и говорит современным языком.

– Ты компьютером научился пользоваться? – спросил он.

– Нахрена он мне? Нет, ну как, могу письмо написать-отправить-получить, в интернете найти что-нибудь, кино там скачать… И вообще, у меня смартфон, в нем все есть, что надо. Зачем спрашиваешь?

– Просто хотел узнать, насколько ты приспособился к нашей жизни. И чем вообще занят. Смартфон у него! Охренеть.

– Нормально приспособился. Люди, знаешь, если разобраться, не сильно изменились за триста лет. Что цыгане, что русские. Да и все остальные тоже. Но ты не ответил на мой вопрос.

– Ничего такого, что я не мог бы перенести.

– Отлично! Есть для тебя работа. Для нас обоих, я тоже подписался. Ловэ отвалят – на три хорошие свадьбы хватит и одни похороны.

– Наши?

– Что – наши?

– Похороны наши, спрашиваю? Шутка.

– Я догадался. Ты не в настроении, брат?

– Да как сказать… Ерунда, нормально все.

– Насчет ловэ не сомневайся, Люди уважаемые, слово держат.

Так, уважаемые люди, держащие слово. Это что же, с криминалом Симай связался? Впрочем, неважно. Если сам заказ не криминальный, все равно, откуда деньги. Работа есть работа.

– Что за дело?

– Человека надо найти.

– Что за человек?

– Девочка пропала у людей. Дочка.

– Подробности?

– Не по телефону, брат Андрюха. Давай, приезжай, тебе все расскажут и покажут. И дорогу оплатят по-любому. Самолет.

– И куда лететь?

– А я разве не сказал? – искренне удивился Симай. – В Княжеч. Здесь я сейчас. Знаешь такой город?

– Слыхал. Правда, не был ни разу.

– Ну вот! – обрадовался Симай. – Заодно и побываешь. Он того стоит, поверь. И вообще, не виделись давно мы с тобой. Так прилетишь? Я встречу.

Княжеч. Хм. Почему бы и нет, в конце концов? Не тот человек Симай, чтобы согласиться на гнилое дело. Опасное – да, вполне возможно. Но не гнилое.

– Прилечу, – сказал он. – Завтра. Надо посмотреть рейсы на Княжеч и взять билеты.

– Завтра так завтра. Но не затягивай, лады? Время уходит.

– Завтра утром буду. Возьму билеты – сообщу.

Сыскарь ждал, что его товарищ спросит, один он прилетит или с Ириной, но Симай не спросил.

– Жду, – сказал он коротко.

Смартфон издал короткую грустную трель и вырубился – кончилось электричество.

– Молодец, – сказал ему Сыскарь. – Выполнил свой долг с честью.

Он расплатился, оставив щедрые чаевые (денег было мало, но понты – наше все), и покинул заведение.

Частное сыскное агентство «Поймаем. ру», которым владел Сыскарь и где он был фактически единственным оперативником (те, что нанимались им для выполнения разовых заданий, не в счет), переживало не лучшие времена. Всего год с небольшим назад их было двое – Андрей и его друг и напарник Иван Лобанов. Но Иван погиб после столкновения с гигантским волком, на поверку оказавшимся колдуном-оборотнем по имени Григорий. Затем колдун Григорий, получивший от дьявола силу и дар почти вечной жизни, дабы избавится от назойливого частного сыщика и конкурента (Григорию нужно было завладеть девушкой Светланой, в которую был влюблен Андрей), забросил Сыскаря в прошлое – в Москву одна тысяча семьсот двадцать второго года. Чудом вернувшись обратно, Андрей с Симаем вступили в схватку с Григорием и почти победили. Во всяком случае, Григорий исчез и не давал о себе знать. Как исчезла без малейшего следа и вся та жуткая нечисть, с которой Сыскарю и Симаю пришлось столкнуться и сражаться в заброшенной церкви близ села Кержачи. И не только она. Там, в восемнадцатом веке, по подмосковным лесам, как у себя дома, шастали оборотни и упыри, а с французским вампиром Бертраном Дюбуа Андрей познакомился лично.

Не говоря уже о мертвом неупокоенном цыганским таборе, встреча с которым оставила у частного детектива и бывшего опера из двадцать первого века неизгладимое впечатление. Здесь же, дома, когда все закончилось, ни вампирами, ни упырями с вурдалаками, ни оборотнями, ни даже банальными лешими, русалками или домовыми даже и не пахло. Напрасно Симай думал, что его навыки профессионального охотника на нечисть пригодятся и в будущем. Не пригодились. По одной простой причине – никакой нечисти не было тут и в помине. То ли те чудовища, с кем вступили в смертельную схватку в заброшенной церкви Андрей, Симай и отец Николай, были последними в этом мире. То ли они столь умело прятались, что обнаружить их не было никакой возможности. Да и зачем? «Не буди лихо, пока оно тихо» говорят на Руси. И правильно говорят.

Помыкавшись у Андрея дома и соскучившись от безделья едва не до запоя, Симай ушел с первым попавшимся табором искать своих цыганских приключений и познавать новый мир. Личная жизнь Андрея не ладилась. Работа, после всего, что с ним случилось, казалась пресной и не стоящей сил, затраченных на ее выполнение. Ничего не происходило.

До сегодняшнего дня.

Он сам не знал, почему, но ему показалось, что звонок Симая – это не просто предложение хорошо оплачиваемой, но рутинной работы. За этим звонком ему чудилось нечто большее. Новые возможности? Тайна? Другая, требующая крайнего напряжения разума и всех чувств, жизнь? Он не знал. И даже справедливо предполагал, что никакая это не интуиция, а просто подсознание играет с ним в старую игру под названием «обмани себя сам».

Ну и ладно, пусть играет. В конце концов, хоть какая-то движуха, и он действительно ни разу в жизни не был в Княжече.

Насвистывая какой-то полузабытый мотивчик, Сыскарь вошел в квартиру, поставил смартфон на зарядку, и тот немедленно зазвонил. На дисплее выскочило фото Ирины. Усмешка, веснушки, синие глаза за стеклами очков, все дела.

– На проводе, – сказал он в трубку по возможности веселым голосом.

Отношения с Ириной последнее время застряли в мертвой точке. С тенденцией к негативной динамике. Как личные, так и рабочие. Личные, потому, что его попытка сближения с женщиной, которой он был не безразличен, но к которой сам не испытывал особых чувств, провалилась. И дело было не в Ирине, а в нем. Что-то, видно, сломалось в Сыскаре той штормовой ночью в заброшенной церкви. Сломалось и никак не хотело восстанавливаться, срастаться. Как следствие, – отношения рабочие тоже оставляли желать лучшего. Тут уж одно из двух: либо не заводи с подчиненной тебе сотрудницей личных отношений вообще – либо, если уж завел, они должны быть близкими к идеальным. Потому что влюбленные друг в друга люди хорошо делают одно дело, если и оно им по нраву. И наоборот.

Тем не менее, Ирина Москвитина, «секретарь на все руки и голову» в частном сыскном агентстве «Поймаем. ру» работу не бросала. Хотя с ее талантами давно могла найти себе место получше во всех отношениях.

– Почему ты не уходишь? – спросил однажды Сыскарь прямо.

– Из агентства или из твоей жизни? – посмотрела она ему в глаза. – Это первый вопрос. И тут же задаю второй, чтобы два раза не вставать. Ты этого хочешь?

– Блин с чебурашкой, – сказал он. – Я не знаю, что ответить.

– Вот видишь. И я не знаю.

– И что нам делать?

– Почему нормальные мужчины, если их не устраивает положение вещей, всегда стремятся что-то немедленно сделать?

– Наверное, потому, что они нормальные. Чего же, сидеть и ждать?

– Ну, мы же не просто сидим. Работаем.

– С такой работой иногда кажется, что лучше бы сидели, – буркнул он.

– А еще говорят, что у женщин отсутствует логика, – вздохнула она. – Тебе приключений не хватает, адреналина? Или просто хандра одолела?

– Ты ушла в сторону. Я вообще-то первый спросил.

– Сыскарь, завязывай, а? Тебе хочется пожаловаться на жизнь, но ты не знаешь, как сделать так, чтобы жалобой это не выглядело. Потому что мужчины типа не жалуются. Вот и начинаешь… «Почему ты не уходишь», – передразнила она. – Потому что некуда, понял? Где я еще такого идиота начальника найду, который платит мне зарплату даже тогда, когда касса пустая?

Она все еще надеется, подумал он. Надеется, что все у нас получится. А я? А я не знаю. Думаю, что нет. Скорее всего.

«Вот без этого «скорее всего» нельзя было обойтись? – спросил он себя. – Что за самообман? Ты любил Светлану. Он погибла, и спасти ее ты не смог. Всех спас, может быть, даже Россию и мир, а любимую девушку не смог. Кстати, друга тоже не спас, если уж начистоту. Это по-прежнему болит. Ты думал выбить клин клином, заменить Светлану Ириной, тем более что Ирина сама к этому стремилась, можно сказать, на всех парусах. Но не вышло. Так вот, пора честно, прямо и громко признать. Не вышло! Но ты не говоришь, ты прячешься за этими вот «скорее всего» и прочим словоблудием. Трус! Ага, трус, признаю. А что делать, если страшно? И потом. Никто ее возле меня не держит, в конце концов. Сама остается. Пока, во всяком случае».

Подобным самокопанием он занимался не раз. И всегда приходил к одному и тому же выводу: в данной ситуации он ничего не может сделать. Да и не хочет. Так что Ирина права: пусть все идет, как идет. Куда-нибудь эта кривая выведет обязательно. Потому что на то она и кривая…

– Ты где сейчас? – спросила она.

– А ты с какой целью интересуешься? – неожиданно он и в самом деле развеселился. Вероятно, подействовал разговор с Симаем, который, хоть и не прямо, но как бы пообещал новые перспективы и горизонты. Словно бы ветерком бодрящим повеяло после него.

– Шутим? Или просто коньяка выпил? Клиент потенциальный нарисовался. Хочет личной встречи.

– Что ему надо? Жену в неверности уличить?

– В общем, да. Ревнивый папик. Самому сорок девять, ей двадцать шесть. Детей нет. Год как женаты.

– Девяносто против десяти, что уличит. Даже девяносто семь против трех.

– Девяносто восемь против двух. Так берем заказ? Наши расценки его не слишком устроили, но, думаю, заплатит.

– Еще и жадный. Ясно. Нет, пока не берем. Пусть ждет, если хочет. А не хочет, обращается в другое агентство.

– Ух ты. Никак что-то интересное у нас?

Все-таки, другой такой нет и вряд ли будет, подумал он. На лету ловит. И тут же решил, что возьмет Ирину с собой в Княжеч, хотя еще минуту назад не знал этого.

– Вроде того. Город Княжеч знаешь?

– Я даже там жила некоторое время. Недолго, месяца четыре. Но все-таки.

– О как. Не знал.

– Ты многое обо мне не знаешь.

– Значит, тем более летим вместе. Будешь гидом.

– С удовольствием. Город – полный отпад и восторг. Хотя и не всем москвичам нравится.

– Почему?

– Не любят нас там.

– Можно подумать, нас в других местах любят.

– Это да. Так, когда летим?

– Завтра. Закажи билеты на утренний рейс. Чтобы там быть уже в восемь-девять.

– Хорошо. Где встречаемся, у тебя, у меня или в аэропорту?

Он помедлил с ответом и, наконец, выбрал нейтральный вариант.

– Я за тобой заеду утром, во сколько скажешь. Позвони, когда возьмешь билеты.

– Да уж позвоню, – с едва заметной иронией сказала она и прервала связь.

«Я скотина или нет?» – подумал он. И, так и не найдя ответа на этот вопрос, пошел собираться.

Аэропорт Княжеча был новым, с иголочки, и казался пустым. Его возвели сравнительно недавно, рассчитывая, с одной стороны, на увеличение пассажиропотока, а с другой потому, что старый, построенный еще в пятидесятых годах прошлого века, даже с имеющимся пассажиропотоком уже не справлялся. В результате получилось с большим запасом. Очень большим. Но – красиво, ничего не скажешь.

Симай уже ждал их, они увидели его сразу, как только вступили в зону прилета (получать багаж обоим было не нужно, все уместилось в ручной клади). Кэрдо мулеса стоял, прислонясь плечом к бетонной колонне и сложив руки на груди. На нем были новенькие синие джинсы, алая рубашка с расстегнутым воротом, горчичного цвета пиджак и темно-зеленая шляпа с узкими полями, сдвинутая на затылок. На ногах – черные лакированные туфли. Был он гладко выбрит, смотрел весело, и его зубы при улыбке все так же ослепительно сияли.

– Андрюха, товарищ бесценный! Ирина свет Алексеевна, боярыня! – громогласно провозгласил Симай, раскинул руки и двинулся навстречу.

Обнялись, поцеловались по-русски, троекратно.

– Как долетели?

– Нормально, – сказал Андрей. – И не заметили.

– Еще бы ты заметил, – сказала Ирина. – Дрых как сурок.

– Что делать, жизнь научила. С нашей работой никогда не знаешь, придется спать ближайшей ночью или нет.

– Это точно, – сказал Симай. – Не работа, а сплошная беда. Но я каждый раз поражаюсь вашей отваге. Как вы летаете? Мне однажды пришлось сесть в самолет и за этот час я, честно, поседел. Ибо – жуть. Вон, смотрите, – он снял шляпу, и Андрей действительно заметил в угольно-черной густой шевелюре товарища несколько серебряных нитей, которых, вроде бы, раньше не было.

– Я слышала, цыгане рано седеют, – безжалостно заметила Ирина. – К тому же, помнится, ты утверждал, что кэрдо мулеса вообще живут быстрее обычных людей. Другой обмен веществ.

– Да, – гордо выпрямился Симай. – Мы, кэрдо мулеса, живем недолго, но ярко. Хотя лично я знал одного, который утверждал, что помнит, как Михаила Федоровича Романова бояре на царство венчали, – он посмотрел на Ирину с Андреем и добавил. – Это дед государя Петра Алексеевича.

– Я помню, – сказал Сыскарь…

Квартира, куда Симай доставил их не на такси, а на черном BMV с шофером – молчаливым и крепким на вид парнем лет двадцати, располагалась, как понял Андрей, почти в самом центре города. Дом в три этажа, построенный лет сто пятьдесят, а то и двести назад, выходил фасадом на короткую (Сыскарь окинул ее взглядом всю – от начала до конца) мощенную брусчаткой тихую улицу, один край которой упирался в парк, а другой – в поперечную улицу – более широкую и оживленную, с трамвайными путями в обе стороны и небольшим рынком.

– Хороший рынок, – сообщил Симай. – Я там, бывает, харч беру. Все свежее и недорого.

– А почему не в магазине? – спросила Ирина.

– Это в ваших супермаркетах, что ли? – презрительно оттопырил губу Симай. – Я вообще не понимаю, как вы там можете хоть что-то покупать. Ведь чистую отраву продают! Да еще и не поторгуешься. Нет, вот вы мне скажите! – горячо воскликнул он. – Я все могу здесь понять, в этом вашем двадцать первом веке. Женщины по улицам летом за малым не голые ходят, машины, самолеты, кино, компьютеры, интернет, оружие небывалое, как в страшной сказке, полеты в космос, телевизоры, смартфоны эти в руках у всех подряд… Но почему в магазине я не могу торговаться?! Это же против самой человеческой природы! Нет, при государе Петре свет Алексеевиче такой херни не было!

– Так вон же рынок, сам говоришь, – кивнул Сыскарь в конец улицы. – Это продуктовый. А есть и вещевые, и всякие. Торгуйся – не хочу.

– Только это меня пока и спасает, – буркнул Симай. – Пока.

Трехкомнатная квартира на втором этаже выходила четырьмя окнами на улицу (она так и называлась Парковой, поскольку начиналась от парка) и еще тремя (два в комнате и одно кухонное) в небольшой аккуратный внутренний двор. Посреди двора рос старый каштан, достающий верхушкой до крыши.

– Красиво, – прокомментировала Ирина. – Каштан внутри квадрата стен. Красиво и необычно. Хоть картину пиши.

– В этом городе много необычного, – сказал Симай. – Можете мне поверить.

– Ты был здесь раньше? – спросил Андрей. – Я имею в виду…

– Я понял. В те времена? Был. Однажды, – Симай посмотрел на часы. – Расскажу как-нибудь. Поехали, нас ждут. Тут недалеко.

Они спустились вниз, сели все в ту же BMV, и водитель плавно взял с места. Свернул направо, на оживленную улицу, которая метров через триста принялась карабкаться все круче и круче вверх. Слева – фасад к фасаду – теснились старинные (так показалось Андрею) трех-и четырехэтажные дома, справа, за оградой, мелькала зелень парка, уже тронутая желтизной осени.

– Это тот же парк, что внизу? – спросил Сыскарь. – Сюда тянется?

– Ага, – ответил Симай. – Старейший парк в городе. Он так и называется – Старый.

– Кайфовый парк, – сказала Ирина. – Помню его. Один из лучших парков в моей жизни.

Подъем закончился одновременно с брусчаткой. Дальше шел асфальт. Машина свернула налево, затем еще раз налево на пустынную улицу, по обе стороны которой тянулись особняки разной степени исторической ценности, и остановилась у богатой, чугунной на вид, ограды, выполненной в орнаментально-растительном стиле – сплошь лепестки, стебли и листья. Наверху, впрочем, острые, в виде копий, навершия – так просто не перелезешь, отметил про себя Сыскарь.

Они вышли. За оградой высился трехэтажный темно-коричневого кирпича особняк с красной черепичной крышей. От запертых ворот и калитки к широкому крыльцу вела мощенная диким камнем дорожка. Далее – четыре ступеньки, две колонны дорического ордера по бокам, поддерживающие балкон на втором этаже, и мощные под цвет стен металлические двери.

Машина, шурша шинами, тронулась за их спинами с места и скрылась за ближайшим поворотом.

– Что хоть за люди? – спросил негромко Сыкарь, оглядывая дом. – Криминал?

– Да нет, больше бизнес, – ответил Симай. – Хотя бизнеса без криминала в наше время не бывает. Да и никогда не было. Но бизнес хороший. С деньгами и связями люди.

«Что же они с деньгами и связями дочку не уберегли?» – хотел спросить Сыскарь, но не стал. Он подумал, что на них наверняка сейчас смотрят видеокамеры, а человека, умеющего читать по губам, найти не так уж сложно.

– Понимаю, – только и сказал он.

Симай нажал кнопку звонка, и калитка бесшумно распахнулась. Затем, когда они ступили на крыльцо, точно так же автоматически открылась дверь, и Симайонс Удача, Ирина Москвитина и Андрей Сыскарев вошли в дом.

Их ждали. Молчаливый молодой человек, чем-то похожий на шофера BMV, в котором они ехали, проводил их по коридору в обширную гостиную на первом этаже.

Высокие, не меньше четырех метров, потолки. Лепнина. Выложенный темно-коричневой глазурованной керамической плиткой (все тот же растительный орнамент) камин, в котором горит живой огонь. Гобелены со сценами средневековой охоты на стенах. Внушительный дубовый стол на выгнутых ножках-лапах у стены с высокими арочными витражными окнами (опять цветы и листья!). Два старинных кресла у камина и небольшой инкрустированный столик там же. На столике – бутылка минеральной воды, два наполненных наполовину бокала, две чашки кофе и хрустальная ваза с тремя яблоками и двумя грушами. Хрустальная же пепельница. В креслах – мужчина и женщина. Женщина – лицом к вошедшим, мужчина – спиной. То, что это мужчина, можно было догадаться по левой руке, свисающей с подлокотника так, что видны темно-серый рукав костюма, ослепительно-белая манжета рубашки с бриллиантовыми запонками, и крупная кисть, поросшая черными короткими волосами. На безымянном пальце – золотой перстень с камнем (судя по цвету, аметистом), между средним и указательным – дымящаяся сигарета. На женщине – светло-фиолетовое длинное платье и домашние туфли. Русые волосы подняты наверх и заколоты. Не старая, до сорока. Глаза темно-серые, глубоко посажены, смотрят внимательно. Тонкий прямой нос, узкие губы без помады, косметики почти не видно.

Все это Сыскарь привычно отметил, пока они, в сопровождении молодого человека, шли от дверей к камину по дубовому, сработанному под старину, паркету, отполированному до зеркального блеска.

– Здравствуйте, – тщательно выговаривая буквы, сказала женщина, когда все трое подошли и остановились. Смотрела она при этом только на Сыскаря, бросив на Ирину короткий равнодушный взгляд.

Значит, с Симаем они уже сегодня виделись, подумал Андрей, поскольку Удача на приветствие не ответил. Интересно говорит. Без акцента, но словно русский ей не родной. Впрочем, может, так и есть.

– Доброе утро, – сказал он и позволил себе чуть улыбнуться, проверяя женщину на свое «фирменное» обаяние. – Кажется, еще утро.

– Здравствуйте, – сказала Ирина и небрежно огляделась.

Правильно, подумал Сыскарь. Нормальные люди, пусть они будут сколь угодно серьезные, предлагают гостям сесть. Мы в любом случае гости.

– Извините, – произнесла женщина, помедлив, и перевела взгляд на молодого человека. – Иван, подай гостям стулья.

Мужчина продолжал сидеть к ним спиной. Только рука с перстнем и горящей сигаретой на две секунды исчезла и появилась вновь на подлокотнике, а над спинкой поднялся клуб голубоватого дыма.

Когда все трое сели, женщина продолжила:

– Меня зовут пани Стефания Король. Можно пани Стефа. В основном, вы будете иметь дело со мной. От меня получать инструкции и деньги, мне докладывать о проделанной работе и о том…

– Одну минуту, – сказал Андрей.

– В чем дело? – нахмурилась пани Стефа. – Я еще не закончила.

– Возможно, и не придется, – он широко улыбнулся. – Давайте договоримся сразу, чтобы потом не было недоразумений. Как нынче принято выражаться, на берегу. Мое имя – Андрей Владимирович Сыскарев. Друзья и враги зовут Сыскарь. Клиенты – Андрей или Андрей Владимирович. Вы, так как мы, судя по всему, почти ровесники, можете звать Андреем. Так вот. Докладываю о проделанной работе я только один раз, но в двух случаях – когда она выполнена полностью, и, когда выполнить ее не представляется возможным. Далее. Никаких инструкций от клиентов я не получаю, поскольку действую абсолютно самостоятельно, на свой страх и риск. Я могу попросить о помощи или об услуге, но только в интересах дела. Что касается денег, то, если мы договоримся, вы заплатите мне один раз сегодня и второй – после того, как я найду вашу дочь. У вас дочь пропала, я правильно понял?