Тень выступает еще сильнее. Теперь фигура мужчины видна целиком. Спазм сдавливает горло, когда понимаю, что он сжимает в одной руке вампиршу в белом балахоне, она похожа на ту, что тогда чуть не утащила Мирей. Ее глаза без радужки страшно вытаращены, и на них проступили синие прожилки. Мужская рука душила нечисть, из горла вырывалось бултыхание:

– Наша королева… Дракайна… она придет… Уничтожит… всех…

Судорожно сжимаю рукоять кинжала и не позволяю панике овладеть сознанием. Мужчина в черном меж тем пробил другой рукой грудь вампирши и вырвал сердце. Не было крови, только глухой звук, словно сломался трухлявый пень. Но даже после этого вампирша продолжала извиваться, пытаясь вырваться.

– Проклятые боги! Они не придут! Королева не позволит!

Сердце в руках мужчины черное-черное, нет ни единого огонька или искорки в нем. Темное сердце нечеловеческой нечисти. Мужчина меж тем равнодушно отбросил тело вампирши на снег и стал смотреть, как она корчится и кричит. Подул ветер и смел ее плоть, а кости рассыпались, и их тут же замело снегом. С леденящем ужасом я наблюдала эту картину, но, когда светящиеся зеленые глаза мужчины впились в мое лицо, внутри все сдавило – теперь он примется за меня. Мелькнув бесшумной тенью, он оказался перед моим лицом.

– Тебя не должно здесь быть, – этот низкий голос, отозвался странной вибрацией в теле.

Я смотрела на него, и почему-то глупые мысли лезли в голову. Вдруг заметила много деталей его образа, которые пропустила в первый раз, как то, красивую серебряную сережку в ухе и расшитый серебряными нитями воротничок-стойка черной куртки, и белые, как снег, пряди, спадавшие на лоб. Он был словно создан для этого холодного мира, скованного морозом и льдом. Даже пахло от мужчины чем-то льдистым и свежим, так может пахнуть только зимний ветер, неистовый и злой, приносящий за собой бурю.

Завороженная светом зеленых глаз, не могу пошевелиться, хотя все внутри кричит о том, что надо бежать.

– Я здесь не по своей воле, – говорю вдруг. Неужели мой голос прорезался?

Он стоит так близко, что его горячее дыхание щекочет мне лицо. На секунду мне показалось, что растерянность мелькнула в его глазах.

– Как тебе удалось обжечь меня? – вдруг спрашивает озадаченно. – Что это за магия?

Если бы я сама знала? Но говорю только:

– А ты думал, что сможешь легко со мной справиться? Как бы не так. Я вид нечисти, с которой тебе не справиться.

Челюсть парня затвердела, а глаза потемнели. В самом деле, неужто я разозлила этого замороженного? Взгляд переместился с моего лица на кинжал.

– Фиантен? – проговорил он, увидев огненную птицу среди горящих символов на лезвие. – Проклятая птица. Птица, принесшая тьму.

В голове стучит. Что за чепуху он говорит? Фиантен не проклятая птица!

– Позволь мне уйти, и тогда я не наврежу тебе, – мой голос удивил меня своей твердостью.

Парень слегка склонил голову на бок, будто изучая меня.

– Пусть сначала отойдет ребенок, тогда мы сразимся с тобой, нечисть и увидим, на чьей стороне окажутся боги.

Ребенок? Дергаю головой, и сердце тут же падает – Мирей стоит в двух шагах от меня и сжимает в ручках мой фонарь, маленькое личико горит упрямством, а глазах, ставших огромными от страха, застыли слезы.

– Мирей! Что ты делаешь? Беги к мосту!

Но девочка встряхнула головой, и, наоборот, бросилась ко мне.

– Нет! Как я могу оставить тебя? Ведь ты спасла меня! Я не брошу тебя!

И она прижала горящее лицо к моей юбке.

– Ты дочь бургомистра, и ты жива, – обратился к ней юноша, – уходи домой. Твой отец страшно горюет. Я отведу тебя.

И он протянул Мирей руку, но девочка лишь испуганно отпрянула, прячь глубже в складках моей юбки.

– Нет! – вскричала она. – Я не пойду с тобой! Только с Элаей!

– Мирей! – вдруг неожиданная догадка поразила меня. – Ты знаешь его?!

Девочка едва заметно кивнула.

– Он пришел несколько недель назад с Севера, где полчища нечисти уничтожили город Ознор. Теперь он служит моему отцу. Его имя Керан, он из вестников богов.

С трудом приходя в себя от услышанного, перевожу удивленный взгляд на юношу. Получается, что в тот раз он появился неслучайно, а для того, чтобы спасти Мирей, но я помешала ему это сделать? Хотя, как бы он смог помочь, ведь она уже была близка к обращению в вампира?

– Можешь так и передать моему отцу – что я вернусь только с Элаей, – бросила тут же девочка, дрожа всем телом.

– Милая, послушай, – кладу руку ей на голову, пытаясь успокоить, – я провожу тебя до моста, как и обещала, но дальше, тебе лучше идти самой.

Мирей насупилась и вцепилась в платье с новой силой. Сумерки меж тем уступили место чернильному вечеру, на белый снег лег туман, и в его глубине замелькали огни. Надо уходить как можно скорее. Решительно беру Мирей за руку, на что Керан дергается и хватает мое запястье, предусмотрительно взяв за рукав, а не за кожу, видимо страшится, что я обожгу его, как в прошлый раз.

– Не прикасайся к ней, ведьма, – зло цедит он, и глаза снова едва заметно начинают светиться.

– Удобно тебе, небось? – бросаю дерзко, пытаясь выдернуть руку. – И фонаря не нужно по ночам.

Мы замерли, испепеляя друг друга взглядом.

– Отпусти ее! – набросилась на него Мирей, словно дикая кошка. – Она вылечила меня! Никакая она не ведьма! А фея!

Керан не отводил от меня злого пристального взгляда. Удивительно, а мне он показался поначалу совсем бесчувственным, а нет, вон как смотреть может – того и гляди прожжёт меня.

– Фиантен несет лишь боль и разрушение, она не войдет в город, – цедит упрямо белобрысый.

– Мне твоего разрешения не требуется, где хочу, там и хожу, – гордо вскидываю подбородок, – а Мирей я доведу до моста, а дальше, волки не дадут мне пройти, они в отличие от тебя, действительно могут меня остановить.

Что-то хрустнуло у парня в челюсти, а цвет глаз окончательно поменялся с зеленого на черный. И я испуганно прикусила губу. Вот тут, Элая, ты явно перегнула палку. Керан надвинулся и стиснул до боли мое запястье. Набрал воздуха в грудь, видимо хотел сказать что-то ужасно многозначительное и пафосное, но ту позади него что-то мелькнуло в чернильно-белом тумане, заставляя парня резко обернуться.

– Госпожа Мирей, – обратился он вдруг к девочке, – бегите к мосту.

Каждый мускул на его лице напрягся, а взгляд был устремлен в подступающую темноту леса.

– Неужели опять вампиры? – вырывается у меня, и чувствую, как снова наливается теплом золотая птица на груди.

– Еще хуже, – шепчет Керан, – тут сама Дракайна. Бегите…

– Элая, бежим! – кричит в истерике Мирей, дергая за рукав. – Эта королева вампиров! С ней невозможно справиться! Уходим!

С трудом выйдя из оцепенения, хватаю на руки Мирей, и поворачиваю в сторону Клерстара, чьи огни приветливо мерцают сквозь толстые ветви. Девочка обхватывает ручками мою шею, я же в последний раз оборачиваюсь. Темную фигуру Керана уже полностью скрыл туман, в котором прятались тени, и что-то еще, какая-то сила, невидимая глазами, но хорошо ощутимая мной.

– Он же не погибнет…– вдруг срывается с пересохших губ.

– Нам надо скорее позвать отца! – отвечает Мирей. – Даже Керан не справится в одиночку с королевой!

И я со всех ног бегу к чернеющему деревянному мосту.

Глава десятая

Холодный ветер зло хлестал по лицу, ноги увязали в глубоком снеге. Ощетинившиеся деревянные волки встретили нас хмурым неприветливым взглядом.

– Скорей переходи! – толкаю Мирей к мосту.

Сзади надвигается черная волна, закручивает снег в мелкие вихри, колет спину. Едва она долетает до статуй волков, глаза их вспыхивают. И раздается оглушительный вой, от которого мы с Мирей рухнули на землю, зажимая уши.

Фиантен на груди жжет с каждой секундой сильнее. Что-то идет сюда. Страшное и темное, как бездонное нутро пропасти.

– Мирей, тебе надо уходить! – кричу из последних сил.

Девочка с огромными от страха глазами кидается к мосту и поднимается. И у меня внутри становится легче, словно отпустило натянутую пружину. Оборачиваюсь и вижу длинную полосу леса, проступающую сквозь туман, слышу шепот тварей, осмелевших от присутствия их хозяйки. Королева вампиров Дракайна.

– Что ж, королева она или нет, а мне надо вернуться домой, – говорю и вынимаю из ножен светящийся кинжал. Воин из меня тот еще, но парочку гнилых вурдалачьих глоток перерезать смогу. И куда делись Белочка и Смуглянка с фонарем?

Ступаю назад в туман. И тут резкий крик пронзает пространство, и я его узнаю.

– Мирей!

Резко развернувшись всем корпусом обратно к городу, вижу жуткую картину. Из ворот Клерстара на берег высыпала шумная толпа горожан с зажженными светильниками и факелами, некоторые держали дубинки, у других были даже луки со стрелами. Шедший впереди здоровый мужик в громадной медвежьей шубе сжимал черный хлыст и угрожающе сверкал глазами на маленькую фигурку Мирей. Я вспомнила его, он был тогда с тем Гури, которого съели вурдалаки в мой первый день в этом сумасшедшем мире.

– Ступай прочь, нечисть! – взревел он, очередной раз со свистом взмахнув хлыстом, отчего Мирей испуганно вжалась в деревянные опоры моста. Ей уже удалось перейти на тот берег, но почему-то данный факт не являлся достаточно убедительным для рассвирепевших жителей Клерстара.

– Так это же дочка бургомистра нашего! – воскликнул кто-то из толпы.

Послышался вздохи и восклицания.

– Она же объявлена мертвой.

– Никак покойница пришла.

– Она же перешла мост!

– Подбирается к нашим домам!

Толпа, словно один организм, колыхнулась и двинулась на дрожащую девочку.

– Стойте! – крик вырывается из моего нутра. – Отойдите от нее!

Туман меж тем поглотил верхушки деревьев, оплел черные стволы, словно покрывалом. Туда. На уничтожение вампиров и вурдалаков должна быть направлена эта народная ненависть, но вместо этого они пытаются убить ни в чем неповинного ребенка, даже не желая разобраться, каким образом она смогла миновать волков.

Бросаюсь к Мирей, зная, что не смогу даже ступить на доски моста. Так и есть. Невидимое поле дрогнуло и отбросило меня на снег, заставив волков снова ожить и издать вой. Горожане замерли, устремив все внимание на меня вместо Мирей. Что ж, уже не плохо, Элая.

– Смотрите, эта же та ведьма, убившая Гури! – раздался чей-то истошный крик.

Ну, конечно. Теперь еще на меня смерть того несчастного повесят. В любом случае, чем дольше эти клерстарцы будут обсуждать мой темный образ, тем больше шансов на спасение Мирей.

– Позовите бургомистра! – возвысила я голос, снова приближаясь к деревянным волкам и замирая в дюйме от невидимого охранного поля.

– Ишь чего! – загрохотал здоровый мужик с хлыстом. – Нечисть еще командовать захотела. Ты мне за смерть Гури ответишь по полной.

И он угрожающе помахал кулачищем.

– Давно пора лес расчистить от этой нечисти, – заговорил другой мужик пониже ростом, но не менее мощный, – никакого спасения нет от них. На торговые обозы нападают, путников сжирают. Расплодились, проклятые!

– Хватай ее и покойницу эту и тащи к кострам, Верд! – заорал кто-то из толпы, обращаясь к мужику с хлыстом.

– Ну уж нет, одним костром эта ведьма у меня не отделается, – зычно рыкнув, пробасил Верд.

Я выпрямилась и с вызовом обвела взглядом этих людей, желающих моей смерти и смерти Мирей. Над головой послышался знакомый шелест крыльев, это мои совы вернулись из леса. Толпа ахнула и замерла, наблюдая за тем, как Белочка разжала клюв и мне в руку упал разной фонарь.

– Ведьма! Колдовство!

Я вытянула руку с фонарем вперед.

– Жители Клерстара, вы очень храбры, – громко начинаю я, хотя голос и дрожит, – только настоящие храбрецы выходят с оружием на испуганного ребенка. Только настоящие глупцы хотят убить дочь их бургомистра, не страшась его гнева.

От моих слов толпа взревела. Заколыхались факелы в руках.

– Настоящая Мирей умерла!

– Сам бургомистр говорил об этом!

– Гоните эту ведьму, братцы, она нам зубы просто заговаривает.

Мирей меж тем пришла в себя и бросилась назад по мосту.

– Элая! Они хотят убить меня! – маленькое личико девочки бледное и мокрое от слез выражало крайнюю степень отчаяния и страха. В поисках защиты она нырнула в распахнутые полы моего плаща и спряталась там.

– Точно ведьмино отродье! – завопил Верд, брызгая слюной. – Братцы, хватайте их.

– Сжечь ведьму!

И десятки ног загрохотали по деревянному мосту.

– Элая, бежим назад! Домой! – кричит Мирей. – Я же говорила, что они не поверят, что я жива! Говорила!

Девочка потянула меня за рукав, уводя прочь от моста. Что мы могли противопоставить этой разъяренной обезличенной толпе? В отчаянии стискиваю фонарь в руке, вторая рука в бессилии опустила кинжал. Назад? Через тот лес, кишащий вампирами и вурдалаками? Или быть растерзанной горожанами?

Белочка и Смуглянка кружат низко-низко над головой и громко ухают.

– Элая, пойдем! – плачет Мирей.

И я крепко обхватываю ее ладонь и поворачиваю в густой туман. Клерстарцы желают поубивать нечисть? Что ж пусть они своими глазами увидят, что такое настоящая нечисть…

– Мирей, держись рядом, – говорю твердо.

Девочка кивает, мы ныряем в молочный туман. Шум позади нарастает, мелькают огни факелов.

– Не дать уйти! Схватить! – командует Верд.

Туман застревает в моих черных волосах, путается в них, цепляется за плащ и платье, ноги болят от бега. В отличие от факелов свет моего фонаря не тускнеет, а, наоборот, разгорается сильнее, острыми лучами пронзая завесу.

– Меня кто-то схватил! О нет!

– Боги! Спасите!

Крики отчаяния раздались вокруг. Трупные руки выплывают из тумана и пытаются схватить Мирей, но я успеваю с размаха всадить в них кинжал. Истошный визг, последовавший за этим, сообщил, что твари это очень не понравилось.

Горожане, несмотря на испуг, тоже не сдавались.

– Жгите этих тварей! Во имя наших священных богов! Во имя священного Цитрина!

Черные ветви деревьев переплелись плотным куполом над головами, сквозь которые поблескивала небесная паутина, словно дышала. И с каждой убитой тварью туман становился прозрачней. Теперь я видела всю картину. Вокруг находилось немало горожан, они отчаянно и храбро сражались с вурдалаками, которые то и дело тянули свои безобразные руки и клыки. Верд, словно человек-гора, черным хлыстом разбрасывал нечисть, не давая даже приблизиться к себе.

– Мирей, подержи-ка, – передаю ей фонарь, а сама получше обхватываю рукоять кинжала, и, чувствуя тепло на груди птицы фиантен, начинаю размашистыми движениями наносить удары.

Одного из горожан, крепкого старика с молотом в руках, сразу трое вурдалаков повалило на землю. Подскочив как кошка, молниеносно пронзаю одного в шею, второго в трухлявый живот, а третий схватил было меня, но был отброшен вставшим на ноги стариком.

– Почему это ведьма сражается за нас? – недоумевал он, вытирая рукавом шубы бежавший по лицу пот.

– Джек, убей ее! – раздался рычащий голос Верда. – Не смотри на нее!

Старик растерянно замер, сжимая молот.

– Почему…– снова начал он.

– Потому что я не нечисть, а человек! – восклицаю горячо. – И я хочу помочь вам!

Туман бледнел, расползаясь в стороны, прячась обратно в расщелины и овраги, и вдруг раздался боевой голос рога, эхом прокатившийся по деревьям.

– Это отец! – вскричала Мирей, смеясь и плача.

– Бургомистр! Его светлость!

– Ура!

В следующую секунду послышался топот лошадиных копыт, и из-за темнеющего нутра стволов показались всадники в латах и кольчуге. Налетев подобно вихрю, они принялись на полном скаку рубить, пронзать и поджигать вурдалаков. Впереди на гнедом коне восседал сам бургомистр Клерстара, я сразу узнала это лицо, горевшее в эту секунду беспощадной яростью. В крепкой руке он сжимал меч, позади развевался короткий плащ, отороченный густым мехом.

– Не дать уйти, капитан! – ревел он.

Горожане возликовали и теперь уже просто наблюдали за тем, как искусные воины разделываются с нечистью. Один из всадников подскочил к нам с Мирей на полном ходу и тут же осадил коня.

– Ваша светлость! – вскричал он, во все глаза рассматривая прижавшуюся ко мне дочь бургомистра.

– Что такое, Роберт? – бургомистр подъехал и переместил взгляд от своего воина на нас, стоящих на снегу в кольце разбросанных уродливых тел вурдалаков.

По жесткому лицу бургомистра пробежала волна, а рука, сжимавшая окровавленный меч, задрожала.

– Не может быть…– прошептал он потрясенно, явно с трудом сдерживая себя.

– Папа! – заплакала Мирей, кидаясь к ногам лошади.

– Роберт, – взревел тот, – убей эту тварь, посмевшую принять облик моей ненаглядной дочери.

Воин остолбенел, не решаясь исполнить такой приказ.

– Нет, отец! – вскричала Мирей. – Это и правда я! Я вылечилась! Я не вампир!

– Ваша светлость, это правда, – встаю рядом с девочкой и смотрю прямо в глаза несчастного отца, который в этот момент боролся с собственными чувствами. Оно и неудивительно. Если и правда, как сказала Мирей, что от укусов вампиров еще никто не вылечивался, то конечно бургомистр решил, что перед ним не его дочь, а нечисть.

Он окинул меня острым цепляющимся взглядом. От бега и битвы с тварями мой наряд конечно же пострадал, но все равно по крою одежды и красоте ткани можно было понять, что я богата. Цепкий взгляд вернулся к моему лицу, а точнее к вырезу платья, где тихим огнем светилась моя птица.

– Фиантен? – прошептал бургомистр потрясенно, сразу хмурясь. – Эта птица несет лишь боль и страдание на своих крыльях. Тебя казнят, а эту нечисть в облике моей Мирей сжечь. Капитан!

К нам тут же подлетело несколько человек, скручивая руки. Я выронила кинжал, фонарь тоже упал в снег.

– Папа! – в отчаянии молила Мирей, но к ней уже подъехал воин с зажженным факелом.

Горожане и воины столпились плотным кольцом, оцепенело замерев.

– Ваша светлость! Вы же убьете свою дочь! – кричу, пытаясь вырваться из крепких рук.

Бургомистр уже развернул лошадь, его длинные светлые кудри мерцали в неверном свете факелов.

– Капитан, исполнять приказ, – выдавил он наконец из себя.

С ужасом я вижу, как огонь приближается к заплаканному личику Мирей, внутри все леденеет и стонет. Где же боги этого мира?! Придите! Остановите это!

– Неет! – вырывается из груди, и я падаю в бессилии на снег.

В наступившей тишине особенно остро слышны чьи-то шаги по снегу.

– Ваша светлость, – раздается странно знакомый голос, – это ваша дочь. Она излечилась.

Фигура прошла мимо меня тенью, и сквозь пелену вижу, как Керан берет на руки Мирей.

– Она жива, – только произносит он и встречается с потемневшими от горя глазами бургомистра.

– Мирей…-шепчут его губы.

Спрыгивает с лошади и бросается на колени, протягивая к ней руки, и Керан передает ему девочку.

Внутри меня что-то стучит, разливается тепло. От пережитого потрясения голова идет кругом, и я падаю на снег. Последнее, что я вижу перед тем, как потерять сознание – это кружащих сов на фоне серебристой небесной паутины.

Глава одиннадцатая

Тело пронзает мучительная судорога, и его выгибает дугой. Боль в каждой точке, в каждой мышце. Наверное, именно так ощущается предсмертная судорога. Если я умру в этом мире, вернусь ли обратно в двадцать первый век? В свою маленькую квартирку, к спокойной работе, к джинсам, мобильным телефонам, метро и автобусам? Возможно, здесь я уже выполнила предназначенную мне миссию? Вылечила ребенка и вернула его отцу. Я больше не хочу здесь оставаться и бороться с жуткой тьмой, пронизывающей все пространство ядовитыми лучами. Разве я в силах прогнать ее и вернуть несчастным людям солнце? Нет, я всего лишь маленькая птичка, случайно залетевшая в логово зверя.

Снова судорога и снова выгибаюсь, царапая ногтями что-то твердое. Так было в первый раз, те же ощущения, будто я уже и не жива и страшный ледяной холод внутри. И еще вой. Жуткой волчий вой.

– Сила оберегов слишком сильна, это убивает ее, – глубокий вибрирующий голос пробрался сквозь непроницаемую завесу, добрался до сердца и замер там, вызвав странное томление и дрожь.

– Она нужна мне живой, Керан, – раздался другой голос, – ей предстоит ответить на все вопросы. Как она смогла вылечить мою дочь, почему носит на себе знак проклятых. Скоро прибывает его величество, думаю, он захочет узнать об этой… – бургомистр замялся, подбирая слово – девушке.

Пространство и звуки снова тонут в пустоте и нарастающем волчьем вое. Они уже здесь, глядят на меня из-за всех углов, несколько уже вцепились мне в руки, пронзая острыми клыками. Хочу кричать, но не могу. И снова выгибаюсь от боли и холода. Тьма и волки зажимают в кольцо, я не умру, но сойду с ума… Именно такое наказание уготовали мне боги этого мира…

И тут что-то горячее ложится на лоб, пуская по телу импульс, прогоняющий страх и принося спасительную тишину и прохладу. Веки настолько тяжелые, словно налиты свинцом, но я все преодолеваю слабость и слегка приоткрываю глаза. Сквозь ресницы различаю небо и глухой стук копыт о дерево. Перевожу взгляд и встречаюсь с зеленью и морозом. Это Керан. Заметив, что я смотрю на него, отводит взгляд и убирает руку со лба. И с новой силой на меня обрушиваются призрачные волки, очертаниями очень похожими на тех, что стоят у моста. Тело вновь выгибает.

– Твоя сила действует на нее благотворно, Керан, – сквозь пелену слышу искаженный голос словно через трубу, – переведи ее.

Я не знаю, какой последовал ответ, потому что провалилась в глубокий сон, но в нем не было уже теней и волков. Только тепло и аромат морозного ветра.

Проснулась я от шепота, который раздавался у меня над самым ухом.

– Страсти какие, кого теперь в дом водят, – причитал женский старческий голос.

Голова гудит, мысли упорно не желают собираться. Но тело на удивление не болит. Поднимаю одну руку и замечаю странность – на запястье толстый костяной браслет исписанный рунами и символами. Обвожу взглядом комнату. Простая, без излишеств. Деревянный стол и потолок, в углу пухлый шкаф и небольшая печка, пахнет смолой и стружками.

– Где я? – бормочу рассеянно, пытаясь совладать с непослушными членами и подняться.

– Во имя Вереса! Она очнулась! – испуганно вскричала женщина.

Я смотрю на нее. Простое обветренное лицо, тронутое глубокими морщинами, домотканая рубаха и юбка с обережной вышивкой по краю. Служанка? Жена кузнеца? Явно не госпожа. Как только я пошевелилась, перепуганная женщина отбежала подальше к противоположному углу и выставила вперед руки, увешанные оберегами, которые позвякивали на ходу.

– Простите, – обращаюсь к ней, все еще борясь с головокружением, – где я нахожусь?

Но женщина не изволила отвечать. Выпучив глаза, по стене отползает к двери и с криком «Скорее, ведьма очнулась» бросилась прочь, даже не закрыв дверь за собой.

Признаться, я стала уже привыкать к такой реакции людей. Испуг, ярость, ненависть, желание сбежать подальше или, наоборот, убить. Или же холодное презрение. Тяжело вздыхаю и наконец сажусь в кровати. Комнатка и правда крохотная. Хотелось невыносимо пить, но кувшина с водой я не увидела. Сомневаюсь, что тут имеется волшебный стол-самобранка с готовым клюквенным морсом и теплым хлебом. Как же не вовремя вернулись воспоминания о замке, о теплой комнате в башне и всегда накрытом столе.

Живот отозвался неодобрительным ворчанием, хватаю его обеими руками и тут же понимаю, что на второй руке у меня точно такой же костяной браслет, что и на первой. Больше всего это напоминало ни что иное, как наручники. Да, я в заточении. Бросаю быстрый взгляд на окно и понимаю, что ставни наглухо закрыты. Кидаюсь к ним и откидываю защелку. В комнату врывается серебристый столб света и свежий морозный воздух.

– Ммм! Как же хорошо! – улыбаюсь, полной грудью вдыхая аромат Клерстара, который оказался на удивление очень приятным. А как же зловония и нечистоты, которым славились средневековые города? Либо в этом мире знают о канализации, либо нашли какой-нибудь другой способ. Ну, например, волшебный. Как бы ни было, а Клерстар порадовал дуновением свежей выпечки, костра и чего-то терпко-горького словно табак.

Облокачиваюсь на раму и перевожу мечтательный взгляд на ровные припорошенные снегом крыши, на шпили храмов со статуями по краям. Белые струйки дыма тянулись из труб вверх, до слуха то и дело доносилось лошадиное ржание, стук молота в кузне и громкий смех. Клерстар дышал и жил своей необыкновенной жизнью. За время, проведенное в этом мире, я привыкла к тишине и уединению в своем замке, но только сейчас, оказавшись в самом сердце этого города, поняла, как скучала по шуму и суете.

Перевожу взгляд на свои запястья в костяных оберегах. Как я смогла оказаться по другой сторону моста? Ведь стражи-волки надежно охраняют мост, не давая возможности даже ступить на него нечисти. Вздыхаю и рассеянно провожу руками по голове, пальцы тут же застревают. Вот же! Вся моя черная копна волос превратилась в один сплошной колтун, учитывая, что пряди были не только очень длинными и густыми, но и в добавок вьющимися, придется приложить немало усилий, чтобы расчесать сие богатство. Бросаю растерянный взгляд в комнату. Что-нибудь. Расческа или щетка. На небольшом столике рядом с медным тазом лежал деревянный гребень, весь покрытый затейливым рисунком. Обрадовавшись своей находке, беру гребень и возвращаюсь к окну.

Серебристая небесная паутина сегодня была видна во всей красе, облаков не было, стояла ясная, насколько это возможно, морозная погода. Сняв жемчужный ободок с головы, я принялась осторожно прочесывать черные шелковые пряди.

Я все ждала, когда же откроется дверь и сообщат, как долго мне тут находиться. Но время тянулось, а никто так и не явился, прочесав большую часть волос, я в какой-то момент откинула их назад и бросила взгляд вниз. И тут же замерла, растерянно хлопая глазами. Там стояли трое мужчин, одетых в легкие доспехи, в руках они сжимали мечи. Очевидно, что окно этой комнаты выходило на тренировочный ринг, на котором воины оттачивали мастерство и мерились силой. Судя по быстро вздымающей груди мужчин и раскрасневшимся лицам, они только что дрались на мечах. Но теперь их лица все, как одно, были устремлены к моему окну. По коже побежали мурашки, когда ощутила, как горячие мужские взгляды с нескрываемым интересом рассматривают мое лицо. Из-под навеса проступила чья-то фигура, тусклые лучи скользнули по белям прядям. Керан! Сердце почему-то так и пускается в пляс, а щеки неотвратимо краснеют.

Юноша что-то бросил остальным воинам, те обернулись на него, и, как мне показалось весьма неохотно, опустили головы и побрели с ринга, предварительно повесив мечи на специальную стойку.

Керан некоторое время стоял неподвижно и смотрел куда-то себе под ноги. Несмотря на то, что комната располагалась на втором этаже, было совсем невысоко, я и могла хорошо рассмотреть его. Дублет из черной вареной кожи с высоким воротничком-стойкой был перехвачен у горла фибулой в виде ворона, ремень от ножен пересекал грудь, а из-за плеча выглядывала рукоять меча с тем же вороном вместо яблока. В Керане отсутствовала та богатырская могучесть, характерная почти для всех мужчин Клерстара, и все же по гордому развороту плеч, по той напряженной замершей силе, ощущавшейся во всей фигуре телохранителя бургомистра, не оставалось сомнений, что именно он, а не те здоровяки-воины, тут главный.

Керан стоял неподвижно, глубоко погруженный в свои мысли, а я продолжала смотреть на него, не в силах отвести взгляд. Легкий морозный ветерок, влетевший в комнату, закружил серебристые снежинки у моего лица, словно дразнясь и играя. Одна из них влетела мне в нос, и я… Чихнула. Громко… Неуклюже шмыгая носом, отгоняю снежинки от лица и снова перевожу взгляд во двор. Керан уже смотрел на меня, тяжело исподлобья, и сколько же ненависти дрожало в этом остром взгляде, пробиравшем до костей. Вздрогнув, я поспешила отступить вглубь и захлопнуть ставни, погружая помещение в полумрак.

И почти сразу дверь позади открылась, и вошло двое воинов и слуга, держа в руках светильник.

– Его сиятельство, Верон Высокородный, правитель Клерстара и славных его земель, желает видеть тебя.

Я поднялась, меня тут же обступила крепкая стража, у каждого по дубинке, с верху до низу унизанных теми же зачарованными символами, что я видела на деревянных волках. Сильные обереги. Приложи они меня такой дубинкой, мало не покажется. Внутренне содрогнувшись, смиренно следую за ними, опустив голову. Длинные коридоры и переходы. Ступени. Все деревянное, и лишь когда передо мной распахнулись расписные двери, мы вступили в совершенно иное пространство. Высокие потолки, огромные застекленные окна, мерцающие светильники на стенах, отбрасывающие длинные тени на пол, который тоже являл собой самое настоящее произведение искусства. Гладкий камень тут был отполирован до зеркального блеска, по краям вдоль линии стен шли рисунки цветов, зверей и диковинных птиц. Так жил бургомистр Клерстара. Чтобы каждый, кто бы ни ступал под сени этого замка, не сомневался, что вот-вот предстанет перед могущественным вельможей.

Меня вся эта броская роскошь не впечатляла. Да красиво, да дорого. Но сердце ныло от тоски по моему мрачному готическому замку, по долгим пустым галереям, по которым я любила гулять часами. Там была та красота, которая отзывалась в моем сердце теплом и радостью. Здесь же… Я не знала, какую участь уготовал мне правитель Клерстара, убедило ли его чудесное выздоровление Мирей в том, что я не нечисть, что я желаю так же, как и он, добра и процветания людям и избавления от страшных тварей, которым кишит лес?

Судорожно выдыхаю, чувствуя, как напряжение и страх завязываются под грудью узлом, а ноги предательски слабеют. А если костер? Что за страшная средневековая казнь! Учитывая, что мне даже не позволили нормально причесаться, вряд ли бургомистр встретит меня как дорогого гостя. Очередные огромные двери преградили путь. С них скалили клыки искусно вырезанные волки, вместо глаз у них был вставлен оникс. Судорожно сглатываю и невольно тянусь к птице на груди.

– Руки! – тут же рявкнул один из стражей, поднимая дубинку, символы на ней ожили, задвигались, и мои запястья обожгло огнем.

Сложившись от боли пополам, с трудом удерживаю крик, прикусывая губу. Зато теперь я знаю, как работают эти дубинки.

Дверь меж тем медленно и тяжело распахнулась, и я вступила в высокую просторную залу с рядом колон по обе стороны. Посередине на возвышении стояло красивое резное кресло, обитое красным бархатом, но оно пустовало. Сам же Верон Высокородный сидел у его основания в кресле богатом, но все не идущим ни в какое сравнение с первым.

– Ваше сиятельство, ведьма приведена, – произнес слуга, возвышая голос.

Бургомистр сразу поднял глаза и окинул меня с ног до головы внимательным взглядом. Рядом с ним возвышался человек. Высокий, в длинном, расшитом серебряной нитью белом балахоне, крепкий, как и все жители этих земель. Короткая окладистая борода, острый цепкий взгляд и резной посох в руках. Кто это такой? Жрец?