– Это безумие, мадам! Безумие! – пробормотал старик. – Уберите эту ведьму, откройте глаза господину! Я же не намерен оставаться рядом с проклятой птицей ни секунду больше. Скверны, которые исходят от ее тела, поглощают мою жизненную энергию, затемняют разум.

И, толкнув дверь, профессор Студи выскочил на снег. Директриса тяжело вздохнула, а мадам Пуффи так и осталась стоять с прижатыми к груди руками.

– Не обращай на него внимания, – обратилась ко мне Памплесса дружелюбно, – конечно, мы живем в таком мире, где трудно не иметь предубеждений против…кхм… против таких как ты.

– Против нечисти, мадам, – произношу сухими губами, – называйте вещи своими именами, не бойтесь ранить мои чувства. Поверьте, больше оскорбить меня, чем это уже сделали многие до вас, у вас вряд ли получится.

Памплесса, склонив голову на бок, окинула меня внимательным взглядом голубых глаз.

– Я всегда называю вещи своими именами. Это один из моих неизменных принципов. И то, что сейчас я вижу – это юная девушка, которая нашла в себе силы не обвинить того, как так необдуманно напал на нее без предупреждения, – затем, обратившись к мадам Пуффи, произнесла, – леди Элаи, полагаю, хотелось бы позавтракать, да и переодеться. Где ее одежда?

– Ой, да там самые настоящие лохмотья, а не платье, мадам директриса, – пояснила женщина.

– Ну что ж. Тогда ей прекрасно подойдет наша ученическая форма. Да, она не из шелка и бархата, простой серый лен, но оно опрятное и строгое, как раз, чтобы больше думалось об учебе, а не о фривольном кокетстве. Принесите, комплект, мадам Пуффи, и распорядитесь, чтобы мой второй завтрак принесли сюда.

– Конечно, мадам директриса, сейчас все сделаю, – просияла мадам Пуффи и тут же скрылась за дверью.

– Второй завтрак? – растерянно хлопаю ресницами, страшась узнать, сколько же сейчас времени.

Губы Памплессы снова тронула теплая улыбка.

– Не волнуйся, Элая, мадам Пуффи мне все рассказала, что ты пришла глубокой ночью, вся продрогшая до нитки. Мистер Клейториус правильно сделал, что привел тебя к нам.

Она опустилась в кресло перед очагом и рукой указала на противоположное.

– Прошу, присядь, расскажи немного о себе.

Ее движения были плавными и спокойными, а во взгляде не читалась враждебность или подозрительность. И мне захотелось побольше узнать об этой удивительной женщине, открыться ей, и потому я послушно села в кресло, поджав босые ноги под полы ночнушки.

– Что вас интересует, мадам? Я постараюсь ответить, – отвечаю с горячей готовностью.

– Меня интересует все, Элая, но прежде всего конечно, хочу узнать правду. Ты в самом деле можешь исцелить человека от укуса вурдалака и даже вампира?

– Да, мадам. Это так.

– Но как это возможно? – искренне дивится директриса, отчего ее тонкие черные брови изогнулись. – Ведь слюна нечисти заражает кровь. Если бы речь шла о каком-то одном органе, то я бы поняла, как действует исцеление. Но кровь! Не зря все черные ритуалы совершались некромантами именно на ней. Ее сила не каждому подвластна.

– Исходящий от моего волшебного веретена огонь выжигает яд сначала из сердца, а затем и из тела пострадавшего.

– Веретено? – ахнула Памплесса и ее взгляд стал еще более задумчивым. – Да-да, мне кажется, я читала упоминание о подобном чудесном предмете в сказаниях наших северных предков. Ты способна вытянуть нить из сердца?

– Да, мадам, – киваю, – по сиянию нити можно определить, жив ли человек либо…

– Перешел грань, – закончила за меня директриса и опустила подбородок на сцепленные пальцы, – знаешь, Элая, ведь мы, ученые магистры, тоже способны ощущать биение сердечной нити, но это приходит после долгих лет обучения и практики.

– Да, я знаю. Клод может ощущать ее, – не могу сдержать улыбки при упоминании своего друга.

– Мистер Клейториус? – уточнила Памплесса. – Он, несомненно, талантливый ученик Академии. Особенно его способности стали поражать последние два курса. Очень необычно, конечно.

Она явно хотела о чем-то меня спросить еще, но тут дверь комнаты шумно распахнулась, и вошли несколько женщин с подносами, их замыкала мадам Пуффи с начищенным кофейником в руках. В миг перед нами выросли тарелки с пирогами и яичницей, жареным хлебом и даже яблочным джемом. Заметив мой голодный взгляд, директриса улыбнулась и пожалела приятного аппетита. Отправляя в рот мягкую сдобу, посыпанную пудрой, думаю о том, что никогда ничего на свете не пробовала, то же и с жареным хлебом с маслом, и даже тарелка ячменной каши была проглочена мною в два счета и запита горячим кофе со сливками.

– Не знаю, что там по поводу личины зверя под овечьей шкурой, но аппетит у нее точно зверский, – шепнула потрясенная мадам Пуффи на ухо директрисе, но что та тайком хмыкнула.

Покончив с завтраком, мадам Пуффи отвела меня снова на второй этаж, где помогла облачиться в упомянутое ранее директрисой форму-платье. Длинные узкие рукава без всяких излишеств, чтобы ничто не мешало держать перо, глухой под самое горло воротничок-стойка по краю обшитый едва заметной вышивкой. Взглянув на себя в зеркало, понимаю, что выгляжу в точности как гимназистка из романов о благородных лордах и не менее прекрасных дамах.

Вошедшая, чтобы проверить как все проходит, мадам Памплесса одобрительно окинула меня цепким взглядом.

– А вот прическу надо изменить, – качает она головой, – в Нордессе с распущенными волосами ходить неприлично, особенно незамужней девушке.

Она дала сигнал мадам Пуффи, и та усадила меня на стул, и началась экзекуция.

– Ох, ну и волосы! Ну и длина! – огорченно охала мадам, пытаясь то гребнем, то жесткой щеткой прочесать мое богатство.

Наконец после целого часа мучений и несколько клоков вырванных волос, мне заплели хитрую прическу из нескольких колосков, далее видимо предполагалась скрутить их в пучок на затылке, но ни у мадам Пуффи, ни у пришедшей ей на подмогу директрисы не получилось обуздать мои волосы.

Окончательно выбившись из сил, дамы заключили, что лучше всего оставить две косички-колоска. Подобная прическа сделал меня похожей не просто на гимназистку, а на этакую отличницу-зубрилу. Тихонько вздохнув, отворачиваюсь от зеркала, и тут же ловлю одобрительные взгляды обеих мадам.

– Теперь ты выглядишь достойно, Элая, – заключила директриса, – пойдем со мной. Хотела показать тебе Академию.

– Но мне надо в замок к его сиятельству, – заволновалась я, – меня ждали там еще вчера.

– В замок просто так не попадешь, – пояснила тут же Памплесса, – я написала туда, и за тобой придут, если его сиятельство расположен принять тебя сегодня.

Что ж, теперь я понимаю, насколько бессмысленны были наши вчерашние попытки с Клодом штурмом проникнуть в замок. Конечно же туда не мог войти любой житель, когда ему заблагорассудится.

И я последовала за директрисой, перед тем, как выпустить меня наружу, мадам Пуффи заботливо накинула мне на плечи темный плащ с эмблемой Академии.

– Благодарю вас, – кланяюсь мадам Пуффи.

– Наша директриса очень мудрая и справедливая, – говорит она с улыбкой, – не волнуйся, она не даст тебя в обиду.

Еще раз кланяюсь и спешу за высокой фигурой директрисы. На сердце было тепло, все-таки даже для меня возможно найти среди людей тех, кто не прогонит, кто поможет в трудную минуту и согреет добрым словом. Бросаю украдкой взгляд на Памплессу. Она шла прямо, спрятав кисти рук в рукавах балахона. Шедшие нам навстречу ученики кланялись с почтением, но, едва миновали нас, бросали мне в спину колкие взгляды.

– Это и правда она?

– Говорят, если она взглянет на тебя, то никогда не выйдешь замуж!

– Ой, нет! А как же Никас хотел меня на свидание сегодня позвать! Неужели теперь расстроится?

Мы шли по длинным открытым галереям, слева от нас располагался тот самый просторный двор, а справа шел ровный ряд окон аудиторий.

– Когда я в первый раз попала в Клерстар, мне казалось, что его жители почти не знакомы с магией, за исключением оберегов конечно, – задумчиво наблюдаю через окно над склоненными головами учеников, старательно выводящими перьями урок.

– Так и есть, Элая, – кивает директриса, не сбавляя шаг, – рождение ребенка с магическими способностями большая редкость. Именно поэтому такие дети и направляются в Академии. Самая большая и именитая располагается в Цитрине, там учатся одаренные дети высших военных чинов и аристократии, наша же Академия принимает детей из всех слоев общества, независимо от происхождения. Тем мы и славимся.

Она юркнула в какую-то дверь, за которой оказался длинный тянувшийся далеко вперед коридор, соединявшийся между собой два корпуса. Пройдя его, мы вышли в просторный сад-оранжерею, крытую стеклом.

Я замерла. Такого обилия растений и деревьев мне не доводилось встречать давно. Скорее это был обширный огород, где краснели помидоры, наливались соком яблоки и сливы. Вокруг каждого куста или дерева стояло по несколько учеников с преподавателем, похоже было на то, как если бы класс приехал на экскурсию.

– О чем они говорят? – поинтересовалась я, внимательно разглядывая толпу.

– У них идет урок Плодородия, – поясняет Памплесса, бордо шагая мимо парников, – одни факультеты пристально изучают растения, чтобы научиться ускорять их рост и скорость созревания, другие углубляются в познание лекарственных растений и трав, чтобы лечить недуги, третий же факультет посвящает свои дни исследованию языков древности, его ученики делают переводы.

– А какой факультет делает обереги? – спрашиваю, вспоминая острые иглы профессора Студи и оживших волков Клода.

– О, – директриса улыбнулась, – эту дисциплину изучают все, даже обычные люди. Понимаешь ли, Элая, люди слишком слабы и беззащитны. Что мы можем противопоставить свирепости и кровожадности приспешников темной королевы? Только мужество наших мужчин и конечно же обереги и заклинания. Но конечно же степень овладения этим видом искусства так же зависит от способностей. Покрыть деревяшку символами – не хитрое дело, а вот сделать по-настоящему сильные обереги задача непростая, с которой даже не все наши профессоры смогут справится. Пойдем, я хочу тебе кое-что показать. Всем вновь прибывшим ученицам первым делом показываю именно это. Они всегда остаются в восторге.

Я хотела было напомнить достопочтенной директрисе о том, что я совсем не ученица Академии, но она уже снова неожиданно куда-то повернула, так что мне пришлось ее догонять.

– Конечно исследовательская работа наших магистров не стоит на месте, – поясняет Памплесса, – мы, к примеру, смогли вывести такие сорта деревьев, которые плодоносят не только фруктами, но кое-чем другим.

Она улыбнулась и распахнула передо мной дверцу в соседнюю оранжерею. Я вошла, затаив дыхание и осторожно осматриваясь. Поначалу ничего особенно не увидела. Все те же бесконечные ряды помидоров и огурцов, как вдруг в кроне одного дерева что-то сверкнуло, словно там была замерзшая льдинка, потом еще сверкнуло. К тому моменту, как я подошла к дереву, оно все ослепительно сияло.

– Что это такое?! – выдыхаю потрясенно.

– С гордостью представляю наше Зеркальное дерево, – с улыбкой объявляет Памплесса.

На зеленых ветвях вместо яблок или груш свисали зеркала, десятки маленьких зеркал, отражавших от себя свет Цитрина.

– Никогда в жизни не видела ничего подобного, – протягиваю руку и осторожно касаюсь одного зеркальца.

– Можешь взять себе, – говорит директриса и сама срывает понравившееся мне зеркало.

– Благодарю вас, – с благоговением провожу по гладкой холодной поверхности.

Некоторое время мы гуляли по этому удивительному саду. Памплесса рассказывала о многих аспектах жизни Академии, о фестивалях, о соревнованиях, если забыть о том, что почти вся их магия была направлена исключительно на поддержание жизни, и что сразу за рекой простирался лес, полный кровожадных тварей, можно было подумать, что люди в Нордессе давно свыклись с вечной зимой и отсутствием солнца. Человек может ко всему привыкнуть.

– Мадам Памплесса, скажите мне, мечтают ли люди скинуть полог? – спрашиваю после небольшой паузы.

Директриса как-то странно посмотрела на меня.

– Эта одна из тех легенд, на которым выросло не одно поколение, Элая. Но, по правде говоря, думаю, многие скорее этого страшатся, чем ждут.

– Говорят ли легенды о том, как падет полог?

– Хм, когда смилостивятся боги и решат, что человечество достаточно искупило свои грехи, за то, что много веков назад пошло за первородными семьями, – пожала плечами директриса, – еще одно пророчество говорит о том, что боги придут, когда будет вырвано сердце последнему вампиру. Но миновало три века, а вампиров становится только больше, и даже вестники богов не способны перебить всю нечисть.

Мы вышли из оранжерей и направились к главному корпусу, директриса намеревалась показать мне кабинеты алхимии и библиотеку, но прямо перед парадной лестницей стояли всадники, среди которых я узнала капитана Роберта.

– Мадам Памплесса, леди Элая, – галантно поклонился он, спрыгнув на землю, – его сиятельство господин бургомистр велел привезти леди Элаю немедленно во дворец.

– Ну что ж, в таком случае я отпускаю ее, – с поклоном отвечает Памплесса. – Мне было приятно пообщаться с тобой, Элая. Надеюсь, мы скоро увидимся и продолжим нашу беседу.

– Благодарю, мадам, за гостеприимство, – кланяюсь ей в ответ.

К счастью, мне не пришлось ехать верхом до замка, за мной прислали красивую резную повозку, расписанную золотом по дереву. Конечно, теперь мой наряд и прическа совсем не соответствовали столь торжественному выезду, но что поделать. Закутавшись получше в академический плащ, стала с любопытством разглядывать улочки и площади Клерстара.

***

Просторные залы замка полнились людьми.

– Новобранцев привезли, новобранцев, – шептались по углам, – их хотят представить его сиятельству для дачи присяги.

Меня как раз вели по галереи в приемную палату, чуть, поворачиваю голову, и моему взору предстал круглый двор, выложенный камнем. Там стояли в несколько шеренг молодые юноши, одетые по-разному. Кто-то в дорогой шерстяной костюм и плащ, кто-то в шубу с широким ремнем наперехват, а кто-то и того проще – в поношенной телогрейке.

– И это прислали на защиту Клерстара? – гоготал Тарин, расхаживая мимо молодцов. – Да я им не доверил бы охрану даже своего ночного горшка!

Двор разразился злорадным хохотом, а мне стало не по себе.

Тем временем высокие резные двери широко распахнулись передо мной, и в нос тут же пахнуло благовониями. Волхв Диодус воздевал руки к небу, возле него склонившись стоял Верон с дочерями и свитой, а в тени высокого кресла мои глаза заметили профиль Керана. Серебристая голова была склонена, губы двигались. Он о чем-то горячо молился. Капитан Роберт явно не ожидал, что попадет в самый разгар молебствия, потому растеряно замер, не зная, стоит ли тревожить господина. Он уже хотел было выпроводить меня снова за дверь, но тут зала разразилась веселым детским восклицанием:

– Элая! Ты пришла! – и вырвав руку от нянюшки, Мирей кинулась ко мне и пригнула в объятия. – Ты пришла!

И девочка быстро-быстро зацеловала меня в щеку, отчего мне стало щекотно, и я, не сдержавшись, засмеялась.

– Мирей, перестань!

– Нет, не перестану! Почему ты так долго не приходила? Почему?! Все тебя так ждали! Папа ждал, я ждала, Керан ждал! Он все семь дней ездил ждать тебя у моста от рассвета до заката!

Я смущенно опустила глаза, а маленькая болтушка не заметила, как изменились лица присутствующих взрослых, как потяжелели их взгляды.

– Мирей! – воскликнула покрасневшая Агнесс. – Веди себя, как госпожа! Отец, скажи ей!

– Мирей, сестра права, – покачал головой Верон, – так не дозволено вести себя дочери бургомистра. Люди скажут, что я не смог воспитать тебя.

Девочка недовольно надула губки, но все же послушала отца и сестру и слезла с моих рук.

– Не скрою того, Элая, что мое сердце так же наполнилось светлой надеждой, едва сегодня утром Керан возвестил мне о твоем приходе, – серьезно произнес Верон, усаживаясь в резное кресло посреди залы, – значит, есть еще шанс, что нечисть не одолеет людей. Есть шанс на исцеление.

– Ваше сиятельство, признаюсь, это решение далось мне нелегко. Я…, – от волнения сцепляю руки. Нет, я не буду говорить о том, что не уверена в своих силах. Что не знаю, смогу ли исцелить много людей. Выдыхаю, расправляю плечи и продолжаю. – Я знаю, что люди Клерстара, да и всего Нордесса считают меня нечистью и злом, – злобный смешок сорвался с губ Диодуса, – и это их право. Честно признаюсь, меня не волнует то, какой они меня считают.

– Нахалка, – проговорила на ухо одна из нянюшек другой, – никто ей не страшен: ни люди, ни боги. Ведьма проклятая.

Верон угрюмо молчит, лицо Керана все еще скрыто в тени, но я знаю, что он смотрит на меня, пристально и тяжело.

– Тебя не волнует мнение людей о себе, – наконец заговорил Верон, – тогда зачем ты пришла? Разве не для того, чтобы очистить имя своей семьи?

– Моей семьи, – пожимаю плечами, – во мне не сохранились воспоминания о ней. Я не помню, как выглядели мои отец и мать, не знаю, были ли у меня сестры и братья. С того момента, как я очнулась в этом мире, все вокруг говорят о том, что я Фиантен, и мне пришлось свыкнуться с тем, что я несу тяжелое наследие этой фамилии. И лишь редкие обрывки, больше похожие на кошмары, иногда вспыхивают в моей голове. Но, если вы спросите, ощущаю ли я себя потомком Фиантен, я скажу вам – нет. Не ощущаю.

Чем больше я говорила, тем мрачнее становилось лицо Верона.

– Но что-то же заставило тебя пересечь мост и прийти в мой замок. Что же это?

Перед глазами снова разбросаны по заснеженной дороге лопаты и кирки, вижу искореженные ужасом лица расхитителей курганов, и жуткую тень, поедающую светящиеся камни и нити сердец.

– Меня привело осознание своей силы, – говорю, вскидывая подбородок и еще сильнее выпрямляясь, ощущая острые взгляды, впивающиеся в лицо, – осознание того, что у меня есть сила, способная остановить тьму, убить вампиров и вернуть людям солнце. И я готова служить этой силой миру, пока бьется мое сердце.

Повисло молчание. Долгое и тягостное.

– Что ж, думаю, если сама Фиантен встала на сторону людей, то у нас еще не все потеряно, -улыбается бургомистр, и его взгляд теплеет. – Отныне никто в Клерстаре не смеет называть Элаю ведьмой или проклятой. А кто осмелится ослушаться моего приказа, того ждет суровое наказание.

– Мой господин, ты, несомненно, мудр и знаешь, что делаешь, – подобострастно улыбаясь, проговорил волхв, – но что, если так назовет ее наш король Джеральд, или наследный принц Джастиан? Что делать тогда, о, господин?

– Пытаешься подловить меня, Диодус? – сверкнул очами Верон.

– О, помилуйте, господин, просто делаю некоторые выводы. Ведь король скоро будет у стен Клерстара. Понравится ли владыке Нордесса, что мы приняли к себе ту, которая занимается запрещенной практикой, проклятой богами. Наш король весьма благочестив.

– Он благочестив, верно, – кивает Верон, – но он так же бережет своих людей. И я верю, что владыка внимет моим доводам, когда увидит, на что способна сила Фиантен и ее волшебного веретена. Кстати, об этом, – бургомистр делает движение рукой, и наконец Керан выступает из тени, – езжай с ней в ее замок с людьми да помоги перевезти прялку в замок. Отныне этой святыне должно хранится в этих стенах.

– Слушаю, мой господин, – с поклоном отвечает вестник, бросая в мою сторону быстрый взгляд.

– Отец, прошу прощения, – Агнесс порывисто приблизилась к креслу, – но сэр Керан сегодня не сможет сопровождать… леди Элаю, я попросила его объездить для меня молодую кобылицу, подарок лорда Глостера. Признаться, я столь неопытна, что несколько раз чуть не упала и не повредила ногу. А сэр вестник покажет, как правильно сидеть в седле.

Керан замер, я же злорадно хмыкнула. Попал он с этой влюбленной в него госпожой. Сердце хотело было тоскливо сжаться, но я приказала ему молчать.

– Мой господин, можете не беспокоиться, – делаю шаг вперед, – со мной вполне могут отправиться и другие воины.

– Ну что ж, – согласился Верон, – пускай так. Капитан Роберт пусть едет с отрядом. Ты же Керан, как поможешь с лошадью моей дочери, сразу же отправляйся вниз по дороге, надо расчистить путь для королевского поезда от нечисти.

– Господин, сила Цитрина прогонит вампиров! – воскликнул волхв. – Я уже ощущаю дыхание весны.

– Нет, мы не можем рисковать жизнью короля. Лес должен быть вычищен. Я вызвал Тарина, он отправится с тобой.

Керан поклонился, и в это самое мгновение в залу вошел, громко шагая, Тарин.

– Вы звали, господин? – пробасил он.

– Отправишься с сэром вестником на разведку, перебить всех тварей в несколько десятков милей. Чтобы и не думали подходить к городу.

– Слушаю, господин, я уж и меч свою наточил, – довольно заулыбался Тарин, – руки чешутся глотки вампиршам перерезать и их мерзкие кишки выпустить.

– Ну что ж, тогда тебе предоставиться такая возможность, – кивнул Верон, – Керан, выбери лучших и доверенных людей в отряд. Я полагаюсь на тебя в этом деле.

– Да, господин.

Я продолжала стоять перед бургомистром, ожидая, когда мне позволят уйти. Но Верон полностью погрузился в разговор с Кераном.

– А к тебе, крошка, я тоже скоро приду, – зашептал Тарин, склоняясь к моему уху, – люблю таких как ты – дерзких и строптивых. Кровь так и закипает.

Он окинул меня с ног до головы липким раздевающим взглядом, от которого внутри поднялась волна омерзения. Хотела повторить свой теперь излюбленный прием с тыканьем ногтей в похотливые глазки, но подумала, что меня снова примутся обзывать дикой кошкой.

– Пошел вон, вонючая жаба, – бросила ему, даже не удостоив взгляда.

– Тебе понравится, слово даю, им всем нравится, – он шептал, прекрасно понимая, что никто не заметит. Агнесс с Мирей и нянюшками пересели в дальний угол и углубились в вышивание и чтение поэмы, волхв Диодус наставлял одного из послушника, как правильно возжигать курильницу, а бургомистр с головой ушел в разговор с Кераном. Так что хоть мы и стояли посреди залы, никто в эту минуту на нас не смотрел.

– Сначала нос воротят, а потом ходят за мной, умоляют повторить, – продолжал напирать Тарин, он незаметно положил руку мне на спину и провел. Я вздрогнула всем телом.

– Убери от меня свои лапы, – пытаюсь прожечь гада взглядом, но тот лишь сильнее ухмыляется, рука скользит вниз по спине, а я начинаю клясться себе, что обязательно выучу какое-нибудь оборотное заклинание и превращу этого негодяя в жабу.

– Ваше сиятельство, – вдруг раздался голос Керана, прерывая мои мысли, и заставляя Тарина спешно от меня отпрянуть, – я хотел бы внести некоторые изменения в состав разведывательного отряда.

С Кераном что-то произошло, мне казалось раньше его глаза светились только ночью или в момент убийства нечисти, но нет. Сейчас он стоял спиной к бургомистру, и его горящий взгляд прожигал замершего на месте Тарина насквозь.

– Изменения? – дивится Верон. – Какие же?

– Я считаю, что сэр Тарин недостаточно опытен для подобных вылазок, вместо него со мной отправится сэр Олдмен.

Лицо Тарина в миг побагровело.

– Недостаточно опытен?! – взервел он. – Что ты такое говоришь?! Да я за месяц больше вампирших глоток режу, чем ты за всю жизнь. И без всяких сверхсил! Одним голым мечом!

Керан сделал шаг, еще, и я похолодела всем телом, в этом ледяном взгляде горела беспощадность.

– Ты решил оспорить мое решение, Тарин?

Тяжелое гнетущее молчание. Хруст челюсти – так сильно Тарин сжал ее.

– Ты мне за это еще поплатишься, сэр вестник…– цедит сквозь зубы.

Керан уже стоит возле меня, крепкие мускулы на плечах напряглись.

– Тарин, в таких делах тебе следует подчиниться своему командиру, – звучит голос Верона, – он собирает отряды. Ни к чему устраивать ссору. Это не добавит тебе доблести. Если Керан считает, что сэр Олдмен лучше подойдет, значит едет он.

– Как прикажите, мой господин, – сжав кулаки, выдавил из себя Тарин, опуская глаза.

– А теперь иди и займись новобранцами, – говорит Керан, – к моему возвращению из вылазки они должны научиться хотя бы держать мечи.

Его речь сквозила таким презрением и даже насмешкой, что я невольно подняла глаза. Зачем он так? Ведь это же опасно!

– Да, Тарин, ты можешь идти, – произнес Верон.

– Слушаю, мой господин, – поклонился он и быстро зашагал прочь.