Вспомнив ушедшую супругу, шайтан-папа всхлипнул и шмыгнул носом.
Умед почувствовал угрызения совести и произнёс:
– Искренне сочувствую вам, мне очень жаль, что так получилось, поверьте. Ничего личного, только работа.
– У меня имеется к вам предложение, – несмело начал шайтан-папа. – Давайте с вами посостязаемся, кто дальше бросит камень. Если вы проиграете, то уйдёте отсюда вместе со своей гром-машиной. Кстати, ниже по течению по реке имеется точно такое же место с точно таким же гравием, где вы можете работать. Правда, в том омуте живёт другой шайтан с весьма скверным характером и невероятно задиристый. Но вы ему сделаете своё «и-й-йа-а!», и он угомонится, уверяю вас. Ну как, вы согласны?
Умед усмехнулся и согласно кивнул головой:
– Ладно, ладно. Только вы кидайте камень первым. Договорились?
– Договорились, – обрадовался шайтан-папа, столь лёгкого согласия на состязание он не ожидал.
Испытывая лёгкую эйфорию, шайтан-папа подобрал камень размером с небольшое яблоко, удобно лёгший ему в руку, размахнулся и зашвырнул его не менее чем на пару сотен метров. Горделиво выпятил свою мохнатую грудь, свысока поглядывая на бульдозериста: мол, вот я каков! По своему многовековому опыту он знал, что люди на подобное не способны.
Умед не смутился, вынул из чехла ружьё, которое обычно захватывал с собой, в обеденное время или после работы порой он охотился с ним в тугаях на фазанов. Порой там встречались кабаны. Для них имелась особо крупная пуля-жакан. Экскаваторщик показал её шайтан-папе и сказал:
– Смотрите внимательнее, я буду бросать «камешек» с помощью этой палки. Мы, люди, бросаем камни только так.
«Никакая палка тебе не поможет, – внутренне ликовал шайтан-папа, – сейчас ты проиграешь».
На глазах соперника Умед зарядил ружьё жаканом и выстрелил. Пуля унеслась в невероятную даль. Шайтан-папа своим бесовским оком проследил её полёт и убедился, что экскаваторщик забросил «камень» заметно дальше его. Расстроился, махнул рукой на прощание и понуро отправился на дно своего омута.
Думал весь день и почти всю ночь, подбадривая себя глотками зелёного чая из расписной пиалы.
На следующее утро он опять явился к Умеду с новым предложением:
– Соседушка, давайте заключим новый договор: побежим с вами наперегонки. Если я выиграю, то вы будете работать на другом месте Анударьи.
Шайтан-папа крепко надеялся на своё умение резво бегать, когда-то он не имел себе равных в этом деле.
– Вы не сможете у меня выиграть, – покачал головой экскаваторщик и показал на свой мотоцикл «Ява». – Я легко обгоню вас, даже ежели побегу вот с этой штукой, держа её между ног. Но так и быть, давайте посостязаемся, раз вы того желаете.
«Что за чушь он несёт? С этой железякой он быстро бежать не сможет, я же знаю! – обрадованно подумал шайтан-папа, но ничем не показал своих истинных чувств. – Победителем непременно окажусь я!»
А Умед предложил:
– Лучше всего нам с вами устроить состязание на шоссе, – показал на недавно проложенную в пойме реки скоростную автомагистраль. – Побежим вон до того моста туда и обратно. Кто окажется быстрее на том месте, где мы с вами сейчас стоим, тот и победил. Согласны?
Шайтан-папа тут же закивал, едва скрывая презрение к своему неразумному сопернику.
Они вышли на дорогу. Умед быстро завёл свой мотоцикл и скомандовал:
– Раз, два, три – побежали! – И дал полный газ. «Ява» скакнула и понеслась вперёд с такой скоростью, что шайтан-папа сразу же оказался далеко позади…
При возвращении экскаваторщик встретил своего рогатого противника, который одолел лишь половину дистанции, хотя бежал со скоростью резвого жеребца-иноходца.
Умед уже работал, сидя в кабине своего экскаватора, управляя гигантским ковшом, зачерпывал очередную порцию гравия, когда примчался шайтан-папа. Он так спешил, что был весь в поту и пыли, шумно дышал, высунув длинный язык на грудь, который издали казался красным галстуком. Говорить он не мог, к победителю даже не подошёл, а сразу же направился к своему омуту, лишь махнув рукой на прощание. С берега нырнул, терзаемый мыслью: «Как же быстро бегает этот человек, ежели он опередил меня, держа тяжёлую железяку между ног?!.»
Только прилёг на своей любимой тахте, как тут же содрогнулся от глухого удара и последующего скрежета металлических частей машины – то ковш экскаватора упал на берег Анударьи и зачерпнул гравий. Шайтан-папа стремглав побежал в самую дальнюю комнату своего дома, где заткнул себе уши ватой и обложил голову подушками, дабы не слышать ужасного шума…
Так он просидел до обеда, когда прибыл его племянник. Тот несказанно удивился, застав дядю в смятенных чувствах.
– А где тётя? – осведомился он, сняв свои модные тёмные очки и оглядываясь по сторонам. – Где братишка?
Шайтан-папа всё объяснил. Выслушав его скорбное повествование, племянник покачал головой, укоризненно сказав:
– Топорно работаете, дядя, в стиле «ретро». Отстали вы от жизни, а ведь на дворе уже двадцать первый век. Ну и ну, о ружье и мотоцикле не ведаете. Вы что, даже сказки не читали? Там же всё это описано! О, святая простота! Живёте в этом захолустье и уезжать не хотите. Белый свет видите только по своему цветному телевизору устаревшей модели. Да и тут, видимо, ограничиваетесь футболом, хоккеем и новостями… Ладно, так и быть, за дело возьмусь я сам.
– Племяша, родимый ты мой! – простонал шайтан-папа. – Выручай, всеми джиннами и ифритами тебя умоляю! Не дай умереть от этого бедлама!
Племянник тем временем рыскал по углам, закоулкам, заглядывал даже под кровати, в шкафы, сундуки, рундуки.
– Дядя, у тебя где-то были несносимые штаны, которые ты выменял на сома у хиппи-стиляги лет шестьдесят назад?
– Да я их ещё с начала нулевых годов нынешнего века не надеваю, – ответил шайтан-папа. – Они же латаные-перелатаные. В кладовке брошены.
– В кладовке брошены? – удивлённо переспросил племянник. – Так им же цены нет!
Он тут же метнулся в кладовку, где с радостным воплем обнаружил искомое.
Затем из холодильника извлёк бутылку «Адской настойки» вместе с балыком и уплыл на берег.
Шайтан-папа остался страдать в самой дальней комнате, бегая по ней из угла в угол, дожидаясь племянника.