JFK. Президент Кеннеди. Заговор в Далласе

2
Интермедия. Что было бы, если бы президентом США стал Джозеф Патрик Кеннеди

Надо сказать, что антисемитизм Джозефа Патрика Кеннеди отнюдь не был крайним или особо выдающимся для своего времени. Наоборот, после трагической «хрустальной ночи» 9 ноября 1938 года посол всерьез озаботился положением евреев в Германии и даже разрабатывал план вывоза всех немецких евреев в Африку и Западное полушарие при помощи США и Англии. Однако проект не поддержали ни американское правительство, ни еврейские организации США, которые увидели в нем опасную, с их точки зрения, альтернативу сионистской идее создания еврейского государства в Палестине, чему противилась Англия. А начавшаяся вскоре Вторая мировая война окончательно похоронила проект Кеннеди.

То, что отношение Кеннеди к евреям не было чем-то исключительным в мире в эпоху Второй мировой войны, доказывает следующий пример. В апреле 1943 года бывший руководитель подполья НКВД в Могилеве, называвшегося «Комитет содействия Красной Армии», К.Ю. Мэтте писал в своем отчете об отношении населения Могилева к проводившемуся нацистами «окончательному решению еврейского вопроса»: «В первые месяцы оккупации немцы физически уничтожили всех евреев. Этот факт вызвал много различных рассуждений. Самая реакционная часть населения, сравнительно небольшая, полностью оправдывала это зверство и содействовала им в этом. Основная обывательская часть не соглашалась с такой жестокой расправой, но утверждала, что евреи сами виноваты в том, что их все ненавидят, однако было бы достаточно их ограничить экономически и политически, а расстрелять только некоторых, занимавших ответственные должности. Остальная часть населения – советски настроенная сочувствовала и помогала евреям во многом, но очень возмущалась пассивностью евреев, так как они отдавали себя на убой, ни сделав ни одной, хотя бы стихийной попытки выступления против немцев в городе или массового ухода в партизаны. Кроме того, и просоветски настроенные люди отмечали, что очень многие евреи до войны старались устроиться на более доходные и хорошие служебные места (будто русские или белорусы не стремились к тому же самому! – Авт.), установили круговую поруку между собой, часто позволяли нетактичное отношение к русским, запугивая привлечением к ответственности за малейшее выступление против еврея и т. д. «И вот теперь евреи тоже ожидают помощи от русских Иванов, а сами ничего не делают», – говорили они.

Общий же вывод у населения получился таков: как бы немец не рассчитался со всеми так, как с евреями. Это заставило многих призадуматься, внесло недоверие к немцам».

Получается, что посол Кеннеди, чьи взгляды по британским, да и по американским меркам считались антисемитскими, практически полностью совпадали с взглядами просоветского меньшинства населения Могилева, города, который до оккупации более 20 лет был под советским управлением: евреи во многом сами виноваты в том, что к ним так относятся немцы, но репрессировать, а тем более убивать их, конечно же, нельзя, а надо их по мере возможности спасать от нацистов. При этом большинство населения Могилева было настроено по отношению к евреям еще хуже и в той или иной степени поддерживало нацистскую политику по отношению к евреям. Разумеется, и в Америке, и в Англии антисемитизм был распространен меньше, чем в Советском Союзе, где многие отождествляли евреев с коммунистической властью. Но и по западным мерам Джозеф Кеннеди считался довольно умеренным антисемитом.

Джозеф Патрик Кеннеди

В 1992 году Джозеф Кеннеди-старший стал персонажем романа британского писателя и журналиста Роберта Харриса «Фатерланд», написанного в жанре альтернативной истории (два года спустя по роману был снят голливудский фильм). Действие романа происходит в 1964 году, но это совсем другой мир, чем он был в действительности в первый год после убийства президента Джона Кеннеди. В «Фатерланде» президент США тоже носил фамилию Кеннеди, но это не Джон, а его отец, посол Джозеф Кеннеди. В этой выдуманной реальности в 1942 году германские войска захватили Сталинград и Кавказ и отбросили Красную Армию за Урал. Остатки советских войск при американской поддержке продолжают вялотекущую, полупартизанскую войну за Уралом, которая длится и в 1964 году. Здесь Харрис развил мысль Гитлера, высказанную им в застольных беседах 29 августа 1942 года: «Иногда мне говорят: «Остерегайся! Тебе навяжут двадцать лет партизанской войны!» Я в восхищении от такой перспективы… Германия будет оставаться в состоянии постоянной боевой готовности». Эта цитата служит одним из эпиграфов к роману. Вся Европейская часть СССР вплоть до Уфы оккупирована немцами и превращена в германскую колонию. После того, как в 1944 году неудачей окончилась высадка в Нормандии, германские войска высадились на Британских островах и полностью оккупировали их. Британское правительство бежало в Канаду. Американцы в 1945 году с помощью атомных бомб принуждают Японию к капитуляции и ставят под свой контроль Японию, Китай и другие страны Тихого океана. Своя атомная бомба появляется и у Гитлера. Между двумя сверхдержавами-победительницами устанавливается фактическое перемирие, основанное на «равновесии страха» после того, как Германия запустила в сторону США межконтинентальную баллистическую ракету. К 1964 году Гиммлер и Геринг уже умерли, но Гейдрих зато избежал покушения и не умер от полученных в результате него ранений 4 июня 1942 года, а до сих пор жив. Именно он, по всей вероятности, организовал катастрофу самолета в 1962 году, в которой погибли Гиммлер, шеф гестапо Мюллер и другие высшие руководители СС и полиции. Адольф Эйхман умер в 1961 году от сердечного приступа, и у читателя остается подозрение, что это могла быть не вполне естественная смерть. Естественность же смерти Геринга в 1951 году в романе никак не подвергается сомнению. Умерли также Геббельс, Борман, Лей и большинство других нацистских вождей. Гитлер по-прежнему остается фюрером, рейхспрезидентом и рейхсканцлером, но различные группировки в нацистском руководстве продолжают интриги и подковерную борьбу за власть. Готовятся пышные торжества в связи с его 75-летним юбилеем. В Германию впервые с официальным визитом должен прибыть президент Кеннеди, чтобы подписать наконец американо-германский мирный договор и начать разрядку напряженности между двумя сверхдержавами.

К тому времени мир ничего не знает о судьбе европейского еврейства. Жители Германии и других стран помнят только, что в 1942 году их соседей-евреев депортировали куда-то далеко на восток, и думают, что евреи сейчас обитают где-то между Волгой и Уралом. Герой романа штурмбанфюрер Марч, офицер криминальной полиции, расследуя одно загадочное убийство молодого курсанта эсэсовского военного училища, выходит на странную цепь убийств отставных нацистских функционеров, которые, как выясняется, были участниками совещания в Ванзее в январе 1942 года, на котором было принято решение начать истребление европейских евреев, а потом в руки Марча попадают и документы, доказывающие, что миллионы евреев действительно были уничтожены, а отнюдь не переселены на восток, как думали все эти годы. Марш понимает, что гестапо убирает свидетелей, чтобы правда об «окончательном решении» не могла никогда стать достоянием общественности и не помешала бы германо-американской разрядке напряженности. Гестаповцы убивают Марча, но перед смертью он успевает передать документы своей подруге американской журналистке Чарли Магуайр, которая приехала в Германию освещать предстоящий визит президента Джозефа Кеннеди. Она успевает вывезти документы в нейтральную Швейцарию, а затем публикует их. Из-за возмущения американской общественности визит Кеннеди в Берлин срывается. Американо-германская разрядка оказывается похороненной. В финале фильма (но не романа) повзрослевший сын Марча сообщает, что после смерти Гитлера Третий рейх пал, раздираемый межэтническими противоречиями, пораженный экономическим застоем, а также сделавшись объектом для атак террористов.

Сам роман «Фатерланд» к шедеврам изящной словесности не отнесешь, равно как и его киноверсия вряд ли войдет в «золотую коллекцию» лучших фильмов. Достаточно сказать, что саму Германию Харрис знает плохо и видит ее глазами туриста, не удаляющегося слишком далеко от отеля. Но интерес к роману и фильму объясняется прежде всего придуманным Харрисом оригинальным сценарием альтернативной истории, довольно зло пародирующим советско-американскую разрядку напряженности и последующий крах СССР. Очевидно, Харрис не без основания полагал, что начало процессу разрядки было положено еще в президентство Джона Кеннеди, когда удалось урегулировать Карибский ракетный кризис, а затем подписать договор о запрете ядерных испытаний в трех средах: на суше, на море и в воздухе.

И тут необходимо оговориться, что тот сценарий Второй мировой войны, который конструирует Харрис в своей книге, никогда не мог быть реализован даже теоретически. В принципе нанести поражение Красной Армии в 1942 году Гитлер мог. Для этого вермахту надо было наносить главный удар не на Сталинград и Кавказ, а со ржевско-вяземского плацдарма – на Москву. Именно такого удара больше всего и опасались Сталин и его начальник Генерального штаба маршал Б.М. Шапошников, державшие главные силы Красной Армии на московском направлении. И в такой советской стратегии был свой резон, поскольку именно удар на Москву был наиболее опасен. Тем более, что наносился бы он опытными, закаленными в боях германскими дивизиями, которым, в отличие от южного крыла фронта, не надо было бы полагаться на помощь гораздо менее боеспособных венгерских, итальянских и румынских соединений. Можно предположить, что даже несмотря на концентрацию советских сил, вермахту, если бы он предпринял генеральное наступление на московском направлении, удалось бы взять Москву, окружить здесь значительные советские силы и существенно сократить здесь линию фронта.

Также у Германии был шанс выиграть кампанию 1942 года на Восточном фронте (но не войну в целом), если бы после захвата Ростова и Воронежа, когда стало ясно, что уничтожить основные советские силы на южном крыле Восточного фронта не удалось, наступление на Сталинград и Кавказ было бы остановлено, и часть сил из групп армий «А» и «Б» было бы переброшено для организации наступления с ржевско-вяземского плацдарма. Дело в том, что продолжение наступления на сталинградском и кавказском направлении далее за Ростов в силу географических особенностей приводило к резкому удлинению линии фронта на юге, притом, что дополнительных средств для его удержания у немцев и их союзников не было.

В случае реализации московского варианта немецкого генерального наступления в 1942 году советские войска, скорее всего, оказались бы отброшены в Поволжье (но все-таки не на Урал) и понесли бы еще более тяжелые потери в людях и технике, чем это было в действительности. Однако и в этом случае сопротивление Красной Армии вряд ли упало бы до той степени полупартизанской войны, которая описана в «Фатерланде». Но давайте предположим невозможное. Немцы в 42-м году разгромили Красную Армию, вышли, как это и было предусмотрено планом операции «Барбаросса», на линию Архангельск – Астрахань и с помощью стратегической авиации (которой у них, кстати сказать, не было) в значительной мере парализовали работу предприятий Уральского промышленного района. Затем, оставив на советско-германском фронте и оккупированных территориях 60–70 дивизий, как это и было, опять-таки, запланировано при проведении блицкрига в 1941 году, Гитлер сосредоточил основные усилия на борьбе с Англией и Америкой. А вот в этой части сценарий Харриса абсолютно нереалистичен. Ведь в борьбе с западными союзниками главную роль играли не германские сухопутные войска, в значительной мере освободившиеся тогда после победы на Восточном фронте, а флот и авиация. Но для усиления этих двух видов германских вооруженных сил победа над Советским Союзом, в сущности, мало что давала. Военная авиация и флот, по западным меркам, были очень слабы, торгового флота и транспортной авиации почти не было. Трофейные корабли и самолеты не могли сколько-нибудь значительно усилить кригсмарине и люфтваффе. Захваченные советские промышленные мощности были в значительной степени разрушены, а их восстановление сталкивалось с острой нехваткой сырья и других ресурсов. Так, в частности, только одного алюминия, критически важного для авиационной промышленности, более 40 % Советский Союз получал по ленд-лизу. Поэтому даже с советскими трофеями Германия не могла существенно нарастить мощь своей авиации и флота. Точно так же частичная демобилизация сухопутной армии вермахта позволила бы вернуть ряд специалистов в промышленность и до некоторой степени нарастить производство боевых самолетов и подводных лодок. Однако догнать США и Британскую империю, располагавших практически неограниченными ресурсами, все равно бы не удалось, поскольку немцы скоро достигли бы определенного предела в производстве важнейших видов вооружений, обусловленного наличием ресурсов сырья, топлива и квалифицированной рабочей силы. Поэтому в области морских и авиационных вооружений между Англией и США, с одной стороны, и Германией, с другой стороны, и в этом случае сохранился бы большой разрыв. Конечно, возвращение с Восточного фронта значительных германских сухопутных сил затруднило бы действия англо-американских союзников на сухопутных фронтах, но все-таки не парализовало бы их. Можно предположить, что к 1945 году союзникам удалось бы ликвидировать германо-итальянскую группировку в Северной Африке, так как при ведении войны на этом театре боевых действий главную роль играли авиация и флот, по которым у союзников было бы неоспоримое преимущество. Также можно предположить, что к тому времени англо-американские войска смогли бы захватить Сицилию и достаточно обширные плацдармы в Южной Италии и в Нормандии, а вот сил для развития успеха в глубине Европейского континента у них было бы еще недостаточно. Однако сорвать операцию «Оверлорд» и сбросить союзников в море, а уж тем более осуществить в дальнейшем успешную высадку на Британские острова, как это описано в романе Харриса, немцы ни в коем случае не могли. Опыт реальных боев в Нормандии летом 1944 года показал, что главным фактором для успеха десанта была поддержка авиации и корабельной артиллерии. Союзная авиация полностью господствовала в воздухе в районе высадки, несмотря на то, что немцы для противодействия десанту сняли почти всю истребительную и штурмовую авиацию с Восточного фронта, и эсэсовские танковые дивизии, наносившие контрудары по десанту, были разгромлены благодаря огню корабельной артиллерии и ударам авиации. По этой причине германское командование и не пыталось использовать свои танковые соединения непосредственно на побережье в первые дни высадки, поскольку понимало, что в этом случае германские танки будут всего лишь идеальными мишенями для огня артиллерии с американских и британских кораблей. В случае же, если бы в 1942 году советское сопротивление было бы ослаблено, танковых и пехотных дивизий германское командование смогло бы сосредоточить в Нормандии гораздо больше, чем это было в реальности, и сравнять обороняющиеся сухопутные силы вермахта с сухопутными силами англо-британского десанта. Однако и тогда бы англо-американское превосходство на море и в воздухе никуда бы не делось. Поэтому плацдарм в Нормандии союзникам все равно бы удалось удержать. Правда, сосредоточив против плацдарма гораздо больше сухопутных сил, немцы, по всей вероятности, смогли бы гораздо дольше сдерживать союзников в Нормандии, не допуская их выхода на оперативный простор во Франции и прорыва к границам Германии. При этом и союзники, и немцы понесли бы гораздо бо́льшие потери, чем это было в действительности. Не исключено, что тогда позиционный тупик в Нормандии продлился бы вплоть до второй половины 1945 года.

А уж о возможности успешной высадки германского десанта на Британские острова в 1945 году, как то происходит в «Фатерланде», и говорить не приходится. Подавляющие превосходство союзных военно-морских и военно-воздушных сил в этом году было гораздо большим, чем в 1940 году, даже после проигрыша люфтваффе Битвы за Британию, а британский торговый флот был бы по-прежнему слишком слаб. Поэтому в обоих случаях попытка вермахта высадиться в Англии неизбежно закончилась бы полным провалом.

Но даже разгром Советского Союза никак не ускорил бы развитие германской ядерной программы и не замедлил бы прогресс американцев в этой области. В силу ряда причин в деле создания атомной бомбы немцы отставали от американцев примерно на два года. Поэтому можно не сомневаться, что в любом случае США в июле 1945 года провели бы первое успешное испытание атомной бомбы, тогда как Гитлеру в то время до атомной бомбы было еще далеко. Разумеется, никто бы сверхдорогие ядерные бомбы на Японию, находившуюся бы и тогда при последнем издыхании, тратить не стал. Американское и британское командование наверняка оценивало бы будущие потери своих войск во время боевых действий во Франции и Германии как весьма значительные. Поэтому можно не сомневаться, что для сокращения этих потерь до минимума президент США Трумэн приказал бы подвергнуть атомной бомбардировке главные германские города. При этом особенно откладывать применение ядерного оружия против нацистской Германии американцы бы не стали. Ведь они не имели четкого представления, насколько именно от них отстают немцы в осуществлении своего ядерного проекта. В то же время Трумэн мог опасаться, что двух бомб, которых в реальном сценарии войны оказалось вполне достаточно для капитуляции Японии в августе 1945 года, для Германии могло бы и не хватить. Поэтому, скорее всего, американский президент нанес бы ядерный удар по Германии в ноябре или в декабре 1945 года, имея в запасе 10–12 атомных бомб. И тогда можно представить себе апокалиптическую картину, как в радиоактивные руины превращаются Берлин и Кельн, Мюнхен и Нюрнберг, Гамбург и Бремен, Штутгарт и Франкфурт-на-Майне, как от ядерных взрывов, пожаров и радиации гибнут миллионы немцев, в своем подавляющем большинстве – женщин, стариков и детей. Не знаю, сколько бы атомных бомб потребовалось сбросить на Германию, чтобы она капитулировала, но подозреваю, что десятка ядерных зарядов бы хватило. Даже если бы Гитлер предпочел бы собственную смерть и гибель германского народа капитуляции, против фюрера в этом случае наверняка бы взбунтовались его собственные фельдмаршалы, организовавшие бы капитуляцию непосредственно на фронтах.

Можно с уверенностью сказать, что своим героическим сопротивлением в 1942 году и в последующие годы Красная Армия спасла германский народ от ужасов атомных бомбардировок, причем гораздо более массированных, чем реальные атомные бомбардировки Японских островов.

Только таким и мог быть альтернативный сценарий войны в случае, если бы в 1942 году Красная Армия потерпела бы решительное поражение. Однако Харрис не был вдохновлен картиной возможного ядерного апокалипсиса в Европе и потому предпочел сделать в своем романе два абсолютно невероятных допущения: насчет возможного краха операции «Оверлорд» и насчет возможной успешной высадки германских войск на Британские острова, то есть осуществления плана операции «Морской лев». Писатель понимал, что если в его романе Англия окажется свободной от германской оккупации и останется союзницей Америке, то читателям будет очень трудно внятно объяснить, почему США не стали применять ядерную бомбу против Гитлера. Поэтому Харрис и лишил американцев плацдарма на Британских островах. Правда, нерасчетливо оставил в руках американцев Исландию с ее военными базами. А расстояние между Рейкьявиком и Гамбургом составляет всего 2144 километра, тогда как от Гамбурга до Берлина – еще 463 километра. Между тем американский бомбардировщик Б-29 («летающая суперкрепость»), с которого как раз и были сброшены атомные бомбы на Японию, имел практическую дальность действия в 6380 км, а дальность действия с максимальной боевой нагрузкой – 4865 км и свободно мог достичь практически любого города Германии, пусть даже и без истребительного сопровождения. Впрочем, для такой миссии американцы могли бы разработать и специальный тяжелый истребитель с достаточным радиусом действия. Да и существовавшей тогда истребитель Р-51 «Мустанг» с дополнительными топливными баками мог дотянуть до Германии. Так что и в случае того геополитического расклада, который складывается на середину 1945 года в «Фатерланде», американцы вполне могли сбросить на Германию столько ядерных бомб, сколько душа пожелает.

В реальной действительности же в 1942 году уже к концу августа Гитлер понял, что основные советские силы, несмотря на большие потери, все-таки смогли отступить к Сталинграду и предгорьям Кавказа; он понял, что войну Германии не выиграть. Длина Восточного фронта резко увеличилась, германские силы все убывали, а войска союзников Германии были малобоеспособны. С этим осознанием были связаны и осуществленные в сентябре радикальные перемены в командовании, включая снятие со своих постов начальника Генштаба сухопутной армии генерал-полковника Ф. Гальдера и командующего действовавшей на Кавказе группы армий «А» фельдмаршала В. Листа. Гитлер понял, что рано или поздно теперь войну Германия проиграет, поскольку ей противостоят превосходящие силы коалиции, которые она не в состоянии разбить. Поэтому слова о двадцати годах партизанской войны, сказанные фюрером в конце августа 1942 года, скорее относились не к СССР, а к Германии. Возможно, Гитлер надеялся, что и в случае оккупации Германии немцы два десятилетия будут вести партизанскую войну. На это, кстати сказать, и был ориентирован план «Вервольф», осуществлявшийся в последние недели войны и полностью провалившийся.