Прерванный бой. История

***

Беженцы осаждали ворота города. Каждый день их становилось все больше. Они рыли землянки, брались за любую работу, чтобы как-то прокормиться. Князь был встревожен. Такое количество прибывших людей может привести зимой к голоду и столкновениям. Урожай ожидался хороший, но удастся ли его собрать, знает только Бог. Отец Тихон убеждал князя:

– Прогонять людей на верную смерть – это не по-христиански.

– А если они умрут в городе, будет лучше? А погромы – это лучше?

– Необходимо посылать людей на заготовку всего съестного в леса. Собирать орехи, ягоды, грибы, ловить рыбу. Осенью просить охотников заготавливать мясо медведей…

– Засаливать мясо и рыбу нечем. Кто знает, вернутся ли наши купцы, уехавшие за солью или нет? Время-то лихое.

– Бог милостив! Переживем зиму!

– Надеюсь…

У ворот города стоял оборванец. Его одежда истлела, и едва держалась на его мускулистом теле. Стража от скуки забавлялась над ним, просила денежку за вход в город, хотя точно знала, что у него нет ничего. Мужчина лет двадцати пяти крепкого телосложения, отшучивался, показывал фокусы. Охранники дали ему поесть, но не хотели отпускать. Уж очень забавный был мужик. Неожиданно настроение у стражников резко изменилось.

– Прочь! Прочь! Дорогу князю! Запыленный и уставший отряд всадников приблизился к воротам. Створки ворот распахнулись, готовые пропустить отряд, но князь, ехавший во главе, остановился. Он почему-то внимательно смотрел на пришельца. Глаза их встретились.

– Вот этого завтра ко мне! – дружинники увели мужика, лишив стражу развлечения.

– Зачем он тебе, князь? – поинтересовался сотник.

– Не знаю. Он нищий странник, но взгляд у него не раба. Этот человек не имеет одежды, но у него много ума и жизненного опыта.

– Как можно увидеть такое в человеке?

– Глаза умные, смотрят с достоинством.

Утром князь вызвал к себе Звягу и Афанасия.

– Доброго здоровья тебе, князь! – вошли с приветствием Звяга и Афанасий.

– Многая лета тебе, князь.

– Вам тоже пребывать в добром здравии! Дай команду, чтобы привели вчерашнего мужика.

– Он уже здесь, – откликнулся Афанасий.

– Пусть заходит.

Вошедший был совершенно не похож на вчерашнего нищего. Одет прилично и выше ростом.

– Кого ты привел? – Василко посмотрел на Афанасия.

– Он просто побывал в бане. Не мог же я привести его к тебе в той одежде.

– Проходи, садись. Как зовут тебя, странник? – князь указал рукой на лавку.

– Мать в детстве звала Еремей.

– Откуда путь держишь?

– Путь мой долгий и трудный, много где был, много всего видел.

– В битвах участие принимал?

– Нет. Я был рабом во многих странах. Строил крепости.

– Ты знаешь, как устроены заморские твердыни?

– Знаю, князь.

– Может, ты лазутчик?

– Твоя крепостная стена гнилая. Она похожа на забор, который может повалить ветер. Поэтому лазутчику делать здесь нечего.

– Какая же она должна быть?

– Стена крепости это не частокол, а высокое, мощное строение, которое может выдерживать удары камнеметательных орудий и труднодоступной для ворогов. Толщина стены должна быть до восьми локтей. Устройство ворот должно быть таким, чтобы никакой таран их расшибить не мог.

– Мудрено ты говоришь. Таких стен нет на Руси.

– Вот и колотит всех Батыга.

Пропустив дерзость, Василко быстро взглянул на своих друзей, будто ему потребовался совет и поддержка.

– Что делать будем?

– Ты о чем? – не понял Звяга.

– Я вас вызвал как раз по строительству лесных селений и крепости. Будто по заказу, пришел человек, ведающий в этом деле. Но как довериться ему?

– Не похож он на лазутчика и ворога. Присмотрим за ним.

– Нет, смотреть за ним не надо, если станет в наш строй, пусть работает не за страх, а за совесть. Послушай, Еремей! Мы приглашаем тебя к нам. Строить надо много и умело.

– С радостью, но я человек пришлый. Кто слушать меня станет?

– Отныне ты боярин мой. Кто посмеет ослушаться тебя, тот не услышал князя.

– Благодарю тебя, князь.

– Как звали отца твоего?

– Мой отец, киевский боярин, звали его Федор.

– Почему сразу не сказал, что ты потомственный боярин?

– Никто бы не поверил, только вызвал бы смех и недоверие.

– Ты прав, Еремей Федорович. Если все так, как ты говоришь, то тебя послал ко мне сам Бог.

– Не сомневайся, Василко Олегович, я все сделаю.

– Итак, Еремей и Звяга, через неделю вы приходите ко мне со своими предложениями.

Звяга и новоявленный боярин поклонились и вышли.

***

Данила Савич пришел домой усталый. У него было два желания – поесть и лечь спать. Он уплетал, подаваемую женой снедь, когда через открытую в светлицу дверь, увидел диво. Тихон стоял на коленях, шептал и кланялся, становясь на четвереньки.

– Что это с ним? – поперхнулся Данила.

– Молится Богу.

К этому времени отец Тихон встал с коленей, еще раз перекрестился. Войдя в горницу, он приветствовал хозяина.

– Спаси Христос тебя, Данила.

– Зачем меня спасать? Мне никто не угрожает.

– Все в руках Бога нашего. Нам о жизни земной ничего неведомо, сын мой.

– Какой я тебе сын? Ничего не понимаю! Рассказывай все как есть!

Данила внимал повествованию отца Тихона о божественном рождении мальчика по имени Иисус, о его жизни, мученической смерти и воскрешении.

Мало что понял воевода, но рассказ задел его душу. Ночью он ворочался, ему казалось, что из темноты ночи на него смотрят глаза Бога. Под утро приснился сон.

Идет он по тонкому льду. Под его тяжестью лед прогибается, еще мгновение и стылая вода сомкнется над его головой. Жена и дочь Пелагея просят вернуться, но неведомая сила толкает вперед. Вода хлюпает под ступнями. Противоположный берег уже близок, там какие-то люди, они просят о помощи.

Данила проснулся в холодном поту. Утром попросил

Ефросинью узнать у священника толкование этого сна.

После молитвы Тихон сел за стол завтракать. Хозяйка, подавая на стол, поинтересовалась:

– Святой отец, к чему бывают сны?

Священник некоторое время помолчал, видимо вопрос оказался трудным.

– Молись, дочь моя, все в свое время тебе откроется.

Рассказы о Боге, его Сыне Иисусе Христе нашли в душе жены воеводы, благодатную почву. Со временем к ней присоединились ее подружки. Через некоторое время места для всех желающих приобщиться к новой вере в доме и дворе воеводы не хватало.

Крещение и новые имена приняли почти все прихожане, которые ранее не приняли христианство. Приняли сами и привели детей своих. Все больше крестилось мужчин, но на молебны они приходили редко. В конце воскресной молитвы, Тихон объявил, что пойдет поутру к князю, с просьбой о строительстве церкви.

***

Василко проснулся в отличном расположении духа. Завтракая, он следил за солнечным зайчиком, который со стены перебрался на ковш с водой, коснулся ее, и сразу на потолке появился другой зайчик с цветами радуги. Стряпуха радовалась маленькому чуду и толковала это диво на свой лад:

– К нам скоро придет счастье!

– Какого счастья ты ждешь?

– Мое счастье – это благополучие нашего дома.

Вошел окольничий.

– Прости, князь, но дело неотложное.

– Подожди! Пришла радуга.

Недолго они дивились диву, несмотря на то, что Василко переставлял ковш с водой, радуга ушла, и не вернулась.

– Что там у тебя? Сказывай.

– Священник пришел. К тебе просится.

– Что здесь неотложного?

– С ним целая толпа.

– Я сейчас выйду.

Василко вышел на крыльцо в полном княжеском обличии. Свежий утренний ветер шевелил русые волосы, будто подчеркивая стать князя. Отец Тихон и его паства отбила земной поклон.

– Разреши слово молвить, княже.

– Говори.

– Пришли мы с просьбой великой.

– Я слушаю.

– Церковь надо строить.

– Какая церковь? Ворог у порога. Крепость нужна. Придет монгол и сожжет вашу церковь.

– Ошибаешься, князь, Бог милостив. Он оборонит нас. Нужно только молиться ему, а молиться негде.

Прихожан становилось все больше, они заполонили всю площадь.

Василко, окинув взглядом толпу, вдруг понял, что народ его уже не надеется на княжескую защиту, он ищет ее в вере. Если за короткое время священник сплотил вокруг себя столько людей, то это только поможет в борьбе со злым монголом.

– Хорошо! Будем строить церковь на этой площади. Отец Тихон придет ко мне, мы решим все вопросы.

Народ низко поклонился.

– Спаси, Христос. Спаси Боже тебя, князь!

Благодарные люди уходили, в их умах Василко еще больше возвысился в сердцах народа, молодого князя полюбили.

С этого дня Тихон стал жить у князя.

***

Юсуф и Тули работали у Спиридона с раннего утра до позднего вечера. Таскали глину и воду. Приходили в сарай и падали на тулуп в изнеможении. Шли дни, к работе постепенно привыкли, втянулись. Однажды станок гончара оказался незанятым. В минуту отдыха Юсуф на свой страх и риск сел за него. Вокруг него собралась целая толпа. Перерыв закончился, но все смотрели на точные движения рук мастера, которые творили чудо. Спиридон был готов пустить в ход плеть, но, увидев творение, изумился: «Откуда такая красота?» Ваза изящной формы почти готова, осталось только любоваться ею.

Впоследствии, когда творение искусства высушат, распишут и обожгут, Спиридон отошлет ее князю в знак благодарности за хорошего работника. С этого памятного дня Юсуф стал работать на столе мастера.

Доходы Спиридона заметно выросли. В его лавке всегда толпились женщины, выбирая посуду. Они обсуждали новости, а когда их не было, сами их придумывали. Не одному мужику перемыли косточки. Иногда вспыхивали женские разборки с криком и руганью. Однажды дело дошло до потасовки. Дородная баба схватила соперницу за волосы, а та, чтобы освободиться подняла ей подол. Всем стало весело, а баба проворно убежала.

У Юсуфа появились средства, за которые он мог купить еду, одежду. Он часто размышлял о своем положении.

Перед бывшим десятником встал выбор: остаться в городе навсегда или бежать. Но побег без основательной подготовки невозможен. Нужен хороший конь, продукты и, самое главное, нужно определиться, куда направить свои стопы. Такого места Юсуф не знал. К тому же это опасная затея. При соприкосновении с русским населением его ждет неминуемая гибель. В глубине души он надеялся, что Анна каким-то образом окажется с ним. Он решил остаться, но собирать сведения об обстоятельствах, которые могут помочь совершить побег.

Дождливая холодная ночь напомнила, что не за горами зима. Нужен хороший теплый дом. Рубить избу из брёвен они не умели, поэтому Тули предложил строить мазанку из самана* (Пояснения даны в конце книги). В свободные минуты лепили саман, сушили, чем вызвали у местного населения неподдельный интерес. Именно этот способ строительства во многом помог в возведении крепости.

Мало-помалу стены дома подрастали.

***

Со временем Стряпуха начала замечать, что Василко старается встретиться с Анной. Несколько раз она выпроваживала его из светлицы. Но он под предлогом и без предлога возвращался.

Анна ходила на луг, но плести венки не получалось. Ей мечталось, чтобы пришел Василко, но боялась даже надеяться на это. Сколько бы тропинкам, по которым ходят влюбленные, не виться, они обязательно пересекутся. Все случилось именно так. Василко подошел к Анне, совсем не с той, стороны, куда глазоньки ее смотрели. Они несколько мгновений стояли напротив друг друга. Лучи ее голубых глаз влекли и ласкали. Он шагнул к ним навстречу. Она не сопротивлялась, а крепко-крепко прижала его к себе. Мягкая трава ласково приняла их в свои душистые объятия.

Возвращались они, не таясь, взявшись за руки. Им не было преград. Нарушены обычаи, но то, что нельзя простым людям, то с легкостью случилось с князем. Увидев молодую пару, Стряпуха рухнула на лавку.

– Ах, я старая карга, как же я вас прозевала. – Она схватила тряпку и пыталась догнать влюбленных, но силы оказались неравны, парочка со смехом убежала.

– Не сердись, мамочка, скоро мы сыграем свадьбу, – пообещала счастливая Анна.

– Она моя жена, моя лада! – подтвердил Василко.

– Подойди ко мне, дочка.

Агафья подошла к сундуку, вытащила белый платок и повязала его на голову Анны.

– Мама! Зачем это?

– В нем большая сила. Ты теперь мужняя жена! Негоже тебе ходить простоволосой.

– Но…

– Бог уже соединил вас. Свадьба это для людей.

Анна благодарно прижалась к старухе, заглянула ей в глаза:

– Спаси, Боже, тебя, мама!

***

В лавке Спиридона не протолкнуться. Но никто ничего не покупает. Про «свадьбу» князя люди говорили шепотом, а досужие сплетницы, в открытую смеялись, на ходу придумывая небылицы. Весть молнией разнеслась по городу и коснулась ушей Данилы Савича. Вернулся домой чернее тучи. Пелагея плакала на груди у матери.

– Мама, как же так, он ведь мой! Как он мог, как он мог?

– Успокойся, доченька, видно не судьба.

– Не быть моей доченьке княгиней! – прощался с розовыми мечтами воевода.

***

Задолго до нашествия монгол отец Василко, князь Олег, с семьей гостил у своего брата Андрея. Там познакомился с его охранником Фомой. Впоследствии, когда пришли монголы, гонцы князя Андрея сгинули в пути, а с ними и призыв о помощи.

После битвы Фома, некоторое время отсиживался в лесах, затем вернулся к своему сожженному дому. Его сосед Силантий сидел у останков своей семьи, чуть поодаль лежали три убитых монгола. К утру на городском погосте выросло три холмика с крестами из двух палок, связанных веревкой.

Только потом Фома узнал подробности гибели семьи своего соседа. Силантий немного опоздал, чтобы спасти жену и двух сыновей.…

Три монгола набросились на жену кузнеца Силантия. Сыновья бросились с кольями на выручку матери, но силы были не равны…. Истерзанная женщина бросилась на насильников и пала от удара кинжала. Довольные нукеры посмеивались.

– Корош уруска! Корош, – почему-то по-русски говорили они.

Они не видели, как подошел глава убитого семейства. Двоих он стукнул лбами, расколов черепа, как яичную скорлупу. Третий схватился за меч, но, поняв, что кол в руках гиганта убедительнее, выстрелил в него из лука. Стрела попала в распахнутую полу кетменя* (Пояснения даны в конце книги), пробила ее, сделав кувырок, повисла. Монгол попытался бежать, но кол сбил его с ног. Силантий медленно подходил к своей жертве, вытаскивая из полы стрелу.

– Кор-рош ур-р-рус? Кор-ро-ош!? – приговаривал он, медленно вгоняя наконечник стрелы насильнику в горло.

После долгих скитаний Фома и Силантий пришли к князю Олегу, но его уже не было в живых, Василко назначил Фому заведовать тайным приказом* (Пояснения даны в конце книги), Силантия определили в кузнецы.

***

В город вошел человек, для беженца неплохо одетый. Его пытливый взгляд постоянно что-то искал. Этот странный человек поселился у одинокой вдовы Василисы. Чем он покорил эту бойкую и красивую, чуть начавшую полнеть бабенку, никто не знает. К ней заходили многие мужчины, пытаясь завлечь ее молодостью, удалью или проседью в волосах, но все уходили от нее «несолоно хлебавши». Сосед вдовы, дряхлый старикашка, сидя на гнилом бревне, шамкал вслед очередному неудачнику: «Куда прешь? Она даже меня к себе не подпущает!»

Злые языки говорили, что она отказала даже князю Олегу.

С приходом этого человека Василиса перестала отвечать на язвительные выпады завистниц. Ее бойкий и крутой нрав ушел в заботу и покорность своему новому мужу Терентию. Он играл в кости, чем добывал средства на жизнь. Иногда ему мяли бока, но как только становилось легче, начинал играть вновь. Так случилось и на этот раз. Терентий искал очередную жертву. От реки шел подвыпивший рыбак. Его сума наполнена рыбой.

– Где столько рыбы можно поймать? Видимо, ты настоящий рыбак!

– Мужичка качнуло, он долго искал глазами объект, нарушивший его блаженство.

– Да я рыбак! Ни-и-кто не смо-жж-ет со мной сра-а-вниться.

– Я смогу!

– Дав-вай по-о-пробуем.

– Давай, но сначала по чуть-чуть выпьем.

Выпили. Завязался разговор.

Рыбачить ты умеешь, а играть в кости нет. Давай научу.

– Давай.

Через некоторое время мужичок с легкостью переигрывал учителя.

– Может, сыграем по-настоящему?

– Конечно.

Терентий проигрывал, ставки увеличивались. У мужичка голова шла кругом от успеха, но через несколько минут он лишился своего выигрыша и распрощался с уловом.

Удачливый игрок по-хозяйски собирался домой, но мужичок быстро протрезвел.

– Подожди, милейший, я Фома, заведую княжеским тайным приказом, идем со мной, там и рыбку поджарим.

– Я ничего плохого не сделал! Зачем мне идти с тобой?

– Пойдем, пойдем. Там расскажешь о хорошем и плохом. Если хочешь жить, не вздумай бежать, не делай себе пакости.

Служки Фомы стали по бокам задержанного игрока….

Фома привел Терентия в кузницу, усадил напротив себя.

– Рассказывай мил-человек, кто тебя к нам прислал?

– Пришел сам и по своей воле.

– Почему ты плохо говоришь на русском языке?

– Пока скитался, забыл.

– Не хочешь говорить, заставим. Силантий готов дыбу*.

Кузнец привязал концы веревки за запястья рук. Но поднимать Терентия над землей не спешил. Вложив жигало в горно, стал, размерено качать мехами. Терентий смотрел на огонь, который то вспыхивал ярко-синими языками, то безжизненно коптил. Голова его работала четко. По поведению Фомы и кузнеца он догадывался, что его пока просто пугают. Но что будет потом? Придется рассказывать свою историю, но поверят ли. Терентий задал себе вопрос, на который не было ответа: «Почему его взяли, что им известно? Сказать правду – повесят. Если начну врать, а им что-то известно – тогда точно повесят».

Вечерние лучи солнца погасли, пришлось зажечь факел, который нещадно чадил, а когда тянуло сквозняком, его пламя трепетало, готовое погаснуть. Тени на закопченных стенах, от людей и предметов из-за этого метались и вздрагивали, будто нечистая сила отплясывала свой танец.

Кузнец вытащил жигало из огня, нетерпеливые звездочки-искры отрывались от него, вспыхнув, гасли.

– Меня не подвесили, – машинально отметил мозг, значит еще не будут пытать, пугают.

В следующую минуту произошло непредвиденное. В кузницу влетела Василиса. Вырвав из рук Силантия жигало, бросила в кадку с водой. Раскаленное железо сердито зашипело, испустив едкий запах окалины.

– Не смейте его трогать! Он ни в чем не виноват!

– А ты кем ему доводишься?

– Я его жена! – Василиса для убедительности, сжав кулаки, сделала шаг к Фоме.

– Вот у тебя мы узнаем все о твоем муже. Вяжи ее, Силантий.

– Не трогайте ее, я все скажу.

– Не ожидая такого поворота событий, Василиса смотрела на мужа, широко раскрыв глаза.

– В чем ты виновен? – она со слезами, бросилась к Терентию, больно колотя маленькими кулачками в грудь.

– Иди домой, все будет хорошо, я тебе все потом объясню.

– Я никуда не пойду!

– Не делай хуже ни себе, ни мне! Я прошу тебя, иди домой, любимая! – он тихонько подтолкнул ее к выходу.

Она, часто оглядываясь, вышла.

– Мы тебя слушаем.

– Я расскажу всю мою историю.

– Очень интересно послушать.

Семья, в которой я родился, оказалась в Византии. Мой отец изучал там «Слово Божье», а потом ушел с миссией и пропал. Когда мне было около десяти лет, умерла мать. Перед смертью она много рассказывала о Родине, которую очень любила. Она наказала мне вернуться на землю Руси.

Мальчишкой скитался по странам. Чтобы прокормиться, научился играть в кости, стрелять из лука. Много чему еще. Когда узнал, что монголы идут на Русь, примкнул к ним, но я не воевал против своих, я не убил ни одного русского человека. Я понимаю, что этого доказать не смогу. Только за то, что я был у монголов, вы вправе меня повесить.

– Как же тебе удавалось быть в бою и не убивать? – Фома недоверчиво взглянул на Терентия.

– Вначале у них нукеров было хоть отбавляй, но после больших потерь меня заставили идти в бой. Когда я увидел, что монголы и татары убивают безвинных женщин и детей, я стал стрелять в них из лука, пока не убил всех, кто был рядом со мной. Я ушел, вернее, уехал, куда глаза глядят. Продал коня и с беженцами вошел в ваш город.

Силантий давно сидел рядом с Терентием, глаза его наполнились слезами. Он вспоминал свою семью.

– Ты сказал правду, свободен до утра. Утром придешь к князю.

– Почему, мне поверили?

– Один из беженцев узнал тебя, а главное он рассказал нам ту же историю о набеге.

Терентий, не веря своей свободе, стоял на месте.

– Иди, иди, да не забудь завтра подойти к князю.

Когда Терентий вышел, Силантий сказал Фоме:

– Попугали и достаточно! Больше ко мне с такими просьбами не подходи! Я чувствовал себя монголом.

Василиса не ушла домой, затаившись у двери, слушала весь горький рассказ мужа. Когда он вышел из кузницы, она бросилась к нему.

– Прости меня, за то, что я усомнилась тебе!

– Все хорошо, идем домой.

***

Юсуф и Тули завершили кладку мазанки, но ночью ее кто-то разрушил. Пришлось возводить стены вновь, но кому-то не нравилось присутствие монгол в городе, стены опять развалили. Так продолжалось некоторое время. Одни строили, другие рушили. Охранять строящийся дом не решились, могли просто убить. Упорнее оказались монголы. Кому-то надоело валить, а возможно просто стали уважать упорство.

Спустился на землю обыкновенный вечер, люди хлопотали по хозяйству, молодежь рядилась на ночные гуляния. Юсуф отдыхал после рабочего дня. Показались яркие звезды. Они равнодушно мерцали в небесной дали, им не было дела до его душевного состояния. Юсуф мечтал об Анне. Яркая звезда на самой вершине небесного купола скрылась за набежавшее облако.

«Звездочка скоро появится, Анна никогда не будет со мной. Какой я соперник Василко? Он – князь, я горшечник и раб». Он нащупал зашитую в тулупе пейцзу: «Какой от нее толк. Не заменит она мне Анну, даже если даст богатство». Невеселые мысли прервал стон. Тули, буквально, приполз в сарай. Юсуф, как мог, помогал товарищу, который, отдышавшись, понуро сказал:

– Не будет нам здесь жизни. Нас убьют.

– Почему ты так решил?

– Когда меня били, один них сказал: «Карась, хватит – убьешь, пусть сначала дом построят».

Работа у Юсуфа не клеилась, он губил заготовки одну за другой. Спиридон положил ему руку на плечо.

– Ты о чем думаешь?

– Я думаю, как дальше жить или сразу умереть.

– Не говори загадками.

– Просто нас убьют, как только закончим строить дом.

Рассказ Юсуфа не затратил много времени. Спиридон почесал рыжий загривок, крякнул, но помощь пообещал. Прошло несколько дней, но он молчал. Возможно, не желал ввязываться в это опасное дело.