Додунскому польстило внимание столичного гостя и он с удовольствием сообщил:
–– Вас, наверное, удивит, но этот экспонат находится всего в нескольких метрах от нас.
–– В банке? – изумился Фокин.
–– В одном из наших сейфов. Иначе и быть не должно, всякий сколько-нибудь ценный предмет должен находиться в надежном месте.
Фокин встрепенулся от услышанного, как жеребец от призывного ржания. Додунский заметил волнение Фокина, говорившее об искреннем интересе.
–– Вы можете взглянуть на череп, – сказал Додунский.
Фокин обрадовался предложению. Еще изучая проваренный в никотине обломок гребешка, он испытал душевный подъем, словно в темноте прикоснулся к волшебному граалю. Теперь же ему предстояло увидеть грааль при дневном свете.
Додунский и Фокин спустились этажом ниже, где размещались банковские сейфы. Додунский вызвал менеджера, отвечавшего за хранилище. Однако того долго не было. Когда же он появился, то в оправдание пробормотал:
–– Там еще одного клоуна принесло! Можно подумать, у нас тут кладбище! Тоже череп приволок.
–– Какой череп? – удивился Додунский.
–– Такой же, как у Густолеса.
Додунский в недоумении выпятил нижнюю губу, а профессор мгновенно нашел объяснение происшедшему. Кто-то из посторомкинцев продолжил варварские раскопки на месте древнего захоронения!
–– Пригласи его сюда, – распорядился Додунский.
Когда привели посетителя, более всех удивился профессор Фокин. Перед ними стоял фотограф Говоруха с оранжевым магазинным пакетом в руках.
Перед тем как отправиться в банк, Говоруха забежал домой и захватил украденный череп. Фотографа обеспокоил приезд столичного гостя, с письмом которого он ознакомился. Говоруха решил подстраховаться на тот случай, если профессор надумает отстаивать свое авторское право на оздоровительный метод. Начнутся разбирательства, в суде потребуют аргументы и доводы в свою пользу. Так что череп лучше всего хранить в надежном месте. А что может быть надежней нынешних банков?!
–– Разграбление древних захоронений преследуется по закону! – неожиданно выпалил Фокин, обращаясь к Говорухе. – Показывайте, что принесли.
–– Я зайду в другой раз, – пробормотал Говоруха и повернулся к выходу.
–– Показывай, показывай, профессор пошутил, – сказал Додунский.
Говоруха вытащил череп из противно шелестящего пакета. Окажись артефакт из чистого золота, профессор и тогда бы удивился меньше.
–– Это муляж из моей лаборатории! Как он оказался у вас? И зачем вы насверлили в нем дырок?!
Говоруха не знал, что ответить, потому что он ничего не сверлил, а стырил артефакт в его нынешнем виде.
–– Я не специалист по этим штукам, – заметил Додунский, повертев череп в руках. – Но, по-моему, такой же, как и первый, лежащий в ячейке. Во всяком случае, похож.
Нехорошее предчувствие овладело профессором.
–– Давайте сверим.
–– Конечно, – согласился Додунский.
Вскоре ячейку, принадлежащую Густолесу, открыли. (В этом месте не надо поучать автора, что без арендатора сейфа сделать подобное невозможно. А если собственник драгоценности, не приведи господь, окочурится? И что? Банку нести расходы на аренду хранилища до второго пришествия? Как бы не так!)
Когда «сокровище» Густолеса вынули из ячейки, профессор воскликнул:
–– Этот череп тоже из моей лаборатории!
Додунский уставился на профессора. Ему, как и Говорухе, пришло в голову, что перед ними вовсе не московский специалист, а проходимец, надумавший завладеть артефактом. Но профессор возмущался так убедительно, что окажись он мошенником, и тогда бы удостоился похвалы.
–– Пригласите сюда первого афериста, – распорядился Фокин, словно присутствующие были в его подчинении.
Когда гонец из банка прибежал к Густолесу, Иван Петрович наотрез отказался куда-либо идти. Минуту назад пришли Алина с Эдиком и сообщили новость, полученную от Виктории – в Посторомкино приехал профессор Фокин. Скорее всего, он захочет увидеться со своим двойником.
Из двух Фокиных меньше всего этого хотелось Густолесу.
–– Чем еще меня порадуете? – спросил Густолес.
Вместо ответа племянник тяжело вздохнул.
Густолес продолжил:
–– Ты все это заварил, вот теперь иди и объясняй!
–– Меня отчислят из института. И я до сих пор не сделал описание этих черепов.
–– И без тебя в газетах про них столько написали, что хватит на диссертацию! – воскликнул Густолес. – А в интернет вообще хоть не заходи! Одни черепа и табачный метод оздоровления! Я так понимаю, после разоблачения мой домик снесут, а меня ославят на весь белый свет!
Упоминание о домике еще больше огорчило Эдика. И зачем он только приехал на каникулы в Посторомкино?! Разве мало на свете других городов?
–– Я пойду и все объясню, – обреченно выдавил Эдик.
–– Я тоже пойду с тобой, – поддержала Алина.
Эдик не стал возражать, хотя совсем недавно настаивал, чтобы девушка не встречалась с Додунским.
Эдика и Алину сразу же провели в кабинет к Додунскому, где, отвернувшись друг от друга, в креслах сидели Фокин и Говоруха.
–– А где Густолес? – спросил Додунский.
–– Приболел, – не моргнув глазом, соврал Эдик.
Увидев знакомого студента, профессор Фокин оживился.
–– Так вот кто утащил пособия из лаборатории!
–– Я взял их под роспись, – попытался оправдаться Эдик.
–– А зачем насверлили дырок.
–– Для имитации хирургического вмешательства.
–– А зачем имитировали?
На помощь Эдику пришла Алина.
–– Из благородных побуждений.
Додунский выпрыгнул из кресла.
–– С каких это пор стало благородным дырявить голову?!
–– Домик его дяди, – Алина, указывая на Эдика – определили под снос. Его надо было защитить.
–– Какой домик? – переспросил Фокин, не понимая связи между недвижимостью и сверлением черепов.
Додунский оказался более понятливым. Он подошел к окну.
–– Вон тот, который стоит на крыше девятиэтажки.
–– Боже! Что это?! – воскликнул Фокин, увидев странное сооружение. – Как он туда попал?
–– Долго рассказывать, – проворчал Додунский. – Пусть лучше расскажет, как установили, что глухонемая прожила 160 лет.
–– Это показали результаты исследований, – ответил Эдик и поднял глаза на Фокина.
–– Да! Я в любое время могу подтвердить, что присланные мне останки принадлежали особи, прожившей не менее 160 лет. Но вы, Полуярков, еще ответите за испорченные муляжи! А теперь предъявите настоящую находку для более детального изучения.
–– Вот она, – пробормотал Эдик, вынимая из кармана черепаховый гребень с отломанной ручкой.
Профессор Фокин давно уже не мог похвастаться густой шевелюрой, поэтому протянутый гребешок воспринял как оскорбление. Но Алина поторопилась объяснить.
–– Мы полагали, что не имеем права отсылать на экспертизу кусок пластмассы. Это было бы нечестно. Отломили кусочек от гребешка – он изготовлен из панциря черепах – и отправили вам.
–– Значит, я все-таки прав! – обрадовался профессор. – Возраст находки установлен верно. Но зачем вы предали гласности результаты исследований?
На этот раз пришло время оправдываться фотографу Говорухе.
–– В статье и слова нет о гребешке! Иначе я бы поставил под сомнение вашу репутацию как серьезного ученого.
–– Очень благородно с его стороны, – заметил Эдик.
Профессор подумал и уже не столь грозно посмотрел на фотографа. Он представил, что могло произойти, поторопись он и опубликуй результаты исследований под своим именем! Несмываемый позор и крах всей научной карьеры!
В разговор с тревогой в голосе вмешался Додунский:
–– Получается, никакой долгожительницы не было?
–– Не было, – виновато ответил Эдик, словно признаваясь в убийстве.
–– И она не курила? – еще беспокойней переспросил Додунский.
Все тактично промолчали. Как могла курить обезьяна, которой не было?
–– И что мне теперь делать с дымоводами?
Эдик переступил с ноги на ногу, а затем робко предложил:
–– Ничего не надо делать. Дымоводы пусть остаются, ведь многим жильцам они понравились. И даже мой дядюшка не нарадуется дымоводу. Он не любит бегать по лестницам – колени побаливают.
–– Завтра же приступлю к его лечению, – пообещал Додунский. – Снесу к чертовой матери его голубятню! Пусть роет землянку где-нибудь рядом с магазином. Там ступеней не будет!
–– Но вы когда-то обещали ему квартиру, – вмешалась Алина, – Кстати, обещали и мне.
–– Можете позабыть! Вы обманули меня, а я – вас. Теперь мы квиты!
–– Э-э-э, так не пойдет, – возразил Эдик, окончательно избавившись от недавнего смущения. – Благодаря нам у вас выросли продажи квартир. Подумайте, что будет, если откроется правда о долгожительнице и целебных свойствах табака? Да покупатели вас по судам затаскают! Можете не сомневаться – оставят без штанов. Так что домик моего дядюшки не трогайте. И Алине, вернее, мне и Алине, нужна двухкомнатная квартира – мы собираемся пожениться. Пойдут детишки, однокомнатной может не хватить. – Эдик обернулся к Алине. – Алина, как ты на это смотришь?
–– Первое время поместимся в двух, – согласилась девушка. –Дымоводы подводить не обязательно, мы с Эдиком не курим. Этаж желательно последний, чтобы рядом с моей подругой Викторий Погудкиной – она переехала к Густолесу, и теперь живут вместе.
Додунский некоторое время хлопал глазами и яростно сопел, но затем по примеру йогов глубоко вздохнул и обреченно махнул рукой.
–– Так и быть… ваша взяла.
Эдик повернулся к профессору и неуверенно спросил:
–– Андрей Николаевич… а если… а можно вся эта история с черепом… будет засчитана мне как курсовая?
–– Вымогателям все можно, – согласился профессор и обернулся к Говорухе. – А вам, уважаемый товарищ фотограф, еще раз большое спасибо за ваш благородный поступок!