Ему даже стало чуть жаль такого удивительного человечка, ведь, наверняка, потенциально тот мог бы вырасти выдающимся человеком, возможно, даже одним из тех, кто толкает брыкающееся человечество в лице самого Андрейки, бабушки, родителей и всей деревни, всего мира на шаг вперед к лучшей и светлой жизни. И как часто, должно быть, недальновидное и невежественное общество перемалывает таких людей, не давая им раскрыть свой потенциал… а ведь им всего лишь нужно помочь открыть окно, чтобы те могли выпорхнуть из него и лететь навстречу звездам, освещая внутренним светом путь для последователей.
Андрейка поднял руку с зажатым в ней ножом. Плевать. В этом мире нет места жалости, и свои интересы нужно ставить на первое место. И сейчас, и потом он сожжет все вокруг ради своих целей. Если не я, то меня. Только так работает этот проклятый мир. Но как бы он ни убеждал себя в истинности этих установок, чем больше он смотрел на умиротворенное, спокойное даже перед гибелью лицо Кирюши, воздетая над головой рука его с каждым мгновением стала ослабевать, нож дрожал мелко и противно, а левый глаз наполнялся мутной жидкостью – набухшей в нем слезой. Мысли его стали путаться, и он перестал видеть вокруг хоть что-то, кроме двух синих звезд, смотрящих на него с холодным пониманием в ожидании ненужного, бессмысленного злодейства в их адрес, не осуждая и не придавая особого значения такой мелочи, как собственная смерть.
Андрейка, чувствуя, что не может исполнить задуманное, бессильно простонал, вкладывая в стон всю горечь, разочарование от собственной горемычной участи, слабости и невезения. Он выронил нож из руки и одним сильным движением, в которое вложил всю свою боль, раскрыл окно за Кирюшиной спиной. После чего быстро отвернулся от мальчугана, упал на колени и горько зарыдал, проклиная себя и свою жизнь. Но уже через секунду к чрезвычайному его удивлению, на плечо ему легла мягкая, теплая ладошка.
Андрейка обернулся и увидел Кирюшу. Тот все также спокойно глядел на него, только теперь без интереса, а скорее с пониманием. Одной рукой Кирюша держал Андрейку за плечо, а вторую поднес ему к лицу, взялся за повязку на правом глазу и стянул ее с головы. Немедленно Андрейка увидел знакомые изменения в образе мальчика с синими глазами. Он вновь превратился в живую лампу, наполненную неземным светом. А следом Андрейка почувствовал, как вся боль и страх за бабушкину жизнь, продираясь через все его тело, от самых кончиков пальцев на руках и ногах до коротко стриженных волос, выходят через его плечо и растворяются в свете живой лампы. И когда они выходят полностью, он чувствует облегчение и ясность наполняет его голову. Он теперь ясно видит, что нет ничего, что может противостоять этому свету. Все проблемы этого мира могут вот также запросто растаять в его лучах и освободить томящихся пленников из мрака неведения и заблуждения. Никакие темные сил и никакие проклятия не страшны этому свету, который есть сверх всего, с которого все начинается и без которого ничего не имеет движения. Как замечательно все устроено. И как может быть иначе?
Андрейка со счастливой улыбкой глядит на чуть мерцающий, переливающийся, словно осязаемый свет, что циркулировал внутри полого Кирюши и думает о том, что все теперь будет хорошо. Как уже сложилось и как сложится в будущем. И все ему прощено, и все зло, что он сотворил, никак не скажется на жизни вселенной, а то и вовсе будет стерто из анналов и никогда уже не будет существовать, даже в прошлом. Тут от Кирюшиной головы, вокруг которой, словно по орбите, неспешно плывут светлые точки, отделяется одна и летит в сторону окна. Медленным, преисполненным величия движением руки Кирюша указывает Андрейке на удаляющуюся в полумраке яркую точку. Андрейка кивает, показывая, что он понял, чего нужно делать, встает с колен и делает шаг в сторону распахнутого окна. Но потом резко оборачивается, складывает ладони «домиком» и низко кланяется. А дальше без всякой заминки выскакивает в окно и, пробираясь под густыми ветками акаций, едва поспевает за летящим по воздуху светлым пятном. Свет не ждет его и, не останавливаясь ни на мгновение, летит по собственному курсу, и Андрейка понимает, стоит только замедлить шаг, и он потеряет свет, а значит, потеряет все. Чертыхаясь, он перелезает через забор, рассаживая руки в кровь, но это ничего – главное успеть. Точка тем временем вылетела на середину дороги и направилась прямо в сторону его дома. Андрейка точно знал, что именно туда. Даже не сомневался. Свет летит, чтобы победить тьму, поселившуюся в его доме. И надо было только успеть. Он бежал со всех ног по деревне, ни на секунду не отводя взгляд от яркой точки, плывущей в ночи, и хохотал от радости, кричал от удовольствия, переполнявшего грудь. В ответ ему отвечали громким лаем потревоженные шумом его возгласов цепные собаки со дворов и гул ветра, который теперь не казался таким противным, как раньше, даже наоборот, казалось, он по-дружески подталкивает его в спину, облегчая бег. Из окон выглядывали обеспокоенные лица людей, но Андрейка этого не замечал. Он только бежал, все быстрее и быстрее, почти не касаясь стопами глинистой дороги и. казалось, сам вот-вот взлетит в воздух. И взлетит к самим звездам, туда, где расплескался по космосу Млечный путь, и уже оттуда будет добродушно и ласково смотреть на землю, на всех ее обитателей, на родителей, на бабушку, на Марью, даже на Ивана, а в руках у него будет сладко дремать Дымка, в чьих снах только и существует на самом деле весь этот мир.