В тисках антилюбви

Разговор с президентом

Или точная копия президента. Характерный прямой греческий нос, выражение лица знающего себе цену человека. Человека, похожего на актера Жерара Депардье. На всякий случай я протер глаза: вдруг это мне все снится.

–Кажется, где-то мы встречались, – президент поставил на стол поднос и стал расставлять тарелки с обедом. – Если мне не изменяет память, вы журналист, работаете в «Голосе Вселенной?»

– Работал, – ответил я, – сейчас я сотрудничаю с «Анти-газетой».

– Вот так номер. – Тургинов поднес ко рту ложку с супом-харчо. – А как же вы оказались здесь?

– Если бы вы сказали, где я нахожусь, я был бы вам очень благодарен. Дело в том, что я в качестве подопытного астронавта принимаю участие в испытаниях машины времени. Есть такой журналистский ход: попробовать сыграть чужую роль, чтобы материал получился зримым, ярким и конкретным. По замыслу, я должен был оказаться на планете Земля в начале 22 века. Но что-то, видимо, пошло не по сценарию: не похоже, что я попал в запланированный отрезок времени. Не подскажете, где я и каким образом вы здесь оказались?

– Вопрос не простой, но раз так вышло, я вам все расскажу. – Тургинов вилкой разломил кусочек курицы, щедро облитый темно-красным кетчупом. – Сейчас мы находимся в столовой научно-исследовательского института физики передовых технологий. В одной из параллельных вселенных. Уж не знаю как, но вы попали именно в эту параллельную вселенную, где время течет гораздо медленнее, чем в нашей космической федерации.

Здесь нет олигархов, нет капиталистов. Вся вселенная – это развитое социалистическое государство. Мы поддерживаем экономические и культурные связи с другими мирами, наша валюта очень крепкая и стабильная. Тарифы на услуги ЖКХ предельно низкие. Более того, каждый год они уменьшаются. Жители нашей вселенной самые читающие по сравнению с обитателями других миров. И с рождаемостью, кстати, здесь все в порядке. Всюду царит любовь. А если люди друг друга любят, то и время тогда для них останавливается. Они времени не замечают. Может быть, поэтому время здесь идет так медленно. Что еще важно, мы с уважением и почтением относимся к истории наших предков. И считаем, что те, кто боролись за светлые идеалы справедливого социального строя – настоящие герои. И развенчивать их никто не собирается. Кажется, великий Пушкин сказал: «Ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее послал…». Мы тоже другой истории не хотим.– Тургинов отломил кусочек черного хлеба и поднес его ко рту. – Слишком много было заплачено за все, что мы сейчас имеем.

Всю эту информацию я с трудом переваривал. Неужели передо мной действительно Тургинов?

– То есть вы и здесь президент?

– Можно сказать и так. Дело в том, что когда в нашей федерации начались непродуманные реформы, я был на стороне тех, кто предлагал не разрушать социалистический строй, а лишь ограничиться некоторыми изменениями. Понятно, что тогда я еще не был президентом. В состав нашей партии входил ряд известных политиков, несколько выдающихся ученых-физиков. Нас поддерживали миллионы наших сторонников, но, как известно, к власти пришли силы, разрушившие социализм. Вот тогда-то мы решили попробовать переместиться в одну из параллельных вселенных, чтобы продолжить там дело, которому мы остались верны. Наши ученые-физики держали в строжайшем секрете свои разработки по мгновенному перемещению в пространстве и времени. Конечно, мы сильно рисковали, когда решили применить эти разработки на практике, но у нас все получилось. Сюда удалось переселить несколько миллионов наших единомышленников. Более того, я мечтаю возродить социализм и в нашей федерации, поэтому, собственно, и совмещаю две должности. Кстати, в федерации об этом никто не знает. Нет, теперь об этом знаете вы. Думаю, когда вы вернетесь на Гариону, о нашей встрече никому не расскажете, ведь иначе мне не разрешат участвовать в предстоящих выборах, Ухорезов может импичмент инициировать. Он только и ждет, где бы на меня взять компромат.

– Начинаю сомневаться, что я смогу вернуться на Гариону, ведь испытания машины времени можно признать неудачными, – растерянно произнес я.

– Не волнуйтесь, о вашем возвращении я позабочусь. – президент отпил из стакана густой, похожий на кровь, темно-красный томатный сок. – Из этой параллельной вселенной проделан тайный квантовый тоннель в пространстве, соединяющий ее с галактикой Млечный путь. Именно этим тоннелем я всегда пользуюсь. Так что, возвращение домой я вам обеспечу. А когда будете писать репортаж, я бы посоветовал вам сделать акцент на социальных благах государства, в которое вас переместила машина времени. Разве вас не удивили цены на продукты питания, низкие тарифы на услуги ЖКХ. Здесь бесплатное образование, в том числе и высшее, бесплатная медицина. Чем бы вы не заболели, вас будут лечить бесплатно. Не нужно будет думать о том, хватит ли вам денег на операцию или на лекарства. Эти цели, кстати, вошли в мою предвыборную программу.

– Очень не хотелось бы опять протискиваться сквозь кротовую нору в черной дыре, – я попробовал заявить о своих интересах. – В черной дыре невольно чувствуешь себя верблюдом, которого пытаются продеть через игольное ушко. Может быть, есть другие пути возвращения в нашу федерацию?

– Никаких черных дыр не будет, – засмеялся президент. – Эту технологию придумали физики, которые работают на Федора Ухорезова. Хотя, вы же сами захотели участвовать в этом научном эксперименте.

– Если черных дыр удастся избежать, то и мой репортаж не будет черным, – я попытался пошутить, хотя понимал, что на самом деле заключаю негласный договор с президентом. Договор о мирном сосуществовании и сотрудничестве.

– Извините, сигаретой не угостите, курить хочу, умираю, – решился попросить я.

– К сожалению, здесь никто не курит, – Тургинов допил томатный сок и понес поднос с опустевшими тарелками к отдельно стоящему столику.

Конечно, я раньше слышал о параллельных вселенных. Реально в них верил. Более того, я мысленно соглашался с учеными-физиками, которые считали, что мы каждый день оказываемся в границах той или иной параллельной вселенной, просто это не замечаем. Точнее говоря, не чувствуем их, не ощущаем, не воспринимаем. Нет у нас таких органов, которые могли бы распознать эту реальность.

Хотя, у меня были прецеденты, когда мне казалось, что я каким-то волшебным образом перемещался в одну из параллельных вселенных. Помню однажды я шел по оживленной, наполненной разными звуками улице Гарионы. Мимо с бешеной скоростью проносился общественный транспорт, обгоняя друг друга, мчались по дороге атомобили (автомобили на атомной тяге), по тротуару, чуть ли не касаясь друг друга, спешили прохожие. В один из моментов, устав от беспорядочного мелькания перед глазами, я свернул в ближайший переулок, преодолел несколько метров – и вдруг осознал, что оказался в каком-то другом, незнакомом мне мире. Во-первых, меня поразила почти абсолютная тишина. Слышно было лишь, как щебетала где-то в ветвях цветущей яблони птица. В небольшом, затянутом изумрудной осокой пруду, важно плавала серебристо-матовая утка, а за ней, причудливо изгибающимся хвостом тянулись восемь забавных утят. У моих ног золотистым ковром расстилалась лужайка с устремленными к солнцу одуванчиками. Старые одноэтажные деревянные дома с резными наличниками казались музеем под открытым небом. Раньше мне никогда не приходилось бывать в этом месте. Может быть, поэтому на контрасте с гудящей, оживленной центральной улицей, этот тихий робкий мир показался мне чем-то вроде параллельной вселенной. И еще удивило отсутствие людей. Больше пяти минут поблизости никого не было видно, кроме грациозной величественной утки в пруду, видимо, возомнившей себя важной павой. Только потом, приглядевшись, я заметил под ветвями раскидистой ивы мальчишку-рыбака. Он сидел, не шевелясь, видимо, очень боялся спугнуть карасей.

Действительно, складывалось впечатление, что я провалился в пространстве, а не свернул с главной улицы в маленький проулок. Конечно, что-то подобное не один раз испытывали многие люди.

Также полностью согласен я с теми, кто считает, что каждый человек – это не просто отдельная планета, как выразился поэт, а отдельная вселенная. Так что, поразмыслив, я отнесся к своему неожиданному путешествию в параллельную вселенную и обнаружению в ней Владимира Тургинова, как к чему-то само собой разумеющемуся. Если это и чудо, то самое обыкновенное.

На Янтарной

После того, как Андрей уехал, Катя еще двое суток провела в «Анти-общежитии». Пробовала за это время несколько раз связаться с Андреем, но в ответ каждый раз слышала: «Абонент не отвечает». На всякий случай проверила наногаджет, связавшись с Клавой, – на этот раз осечки не было.

– Странный твой новый знакомый, – резюмировла Клава, – словно испарился. Все они мужики такие, козлы. Сильно не огорчайся, подожди немного, может быть и отыщется…

Катя, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, стала собираться на Янтарную. Купила в дорогу голубую шелковую вуаль, отороченную басмой, решив, что такая вещь подойдет к ее бирюзовым глазам. Коротко постриглась, чтобы вуаль хорошо держалась.

– Такая вуаль защитит вас в открытом космосе или на необжитых планетах и от лазерных лучей, и от рентгеновского излучения, – объяснил продавец. – В составе басмы не только тонкое серебро, но и новые материалы с переменной прозрачностью на основе графена. В таком необычном скафандре вы будете чувствовать себя комфортно, к тому же вуаль легкая, как пушинка.

В дополнение к вуали Катя купила невидимый, как воздух, плащ из нанотрубок, совмещенных с плазменным окном. Такие плащи, имеющие «подкладку» из материалов с переменной прозрачностью, по утверждению производителя, служат надежной защитой как от обычных стальных пуль, так и от лазерного оружия. Конечно, Кате не хотелось бы проверять этот плащ в деле, но лучше заранее подстраховаться, чем попасть впросак, когда возникнет реальная опасность.

Катя приянтарилась – то есть прилетела на планету Янтарная – поздно вечером. Мини-звездолет с двигателем на анти-веществе в управлении ничего сложного не представлял – все команды пилота выполняла автоматика.

На небольшой взлетно-посадочной площадке, освещенной прожекторами, Катя увидела хорошо знакомый ей звездолет Федора Ухорезова. Красивый космический корабль имел форму юлы. В его отливающих золотом боках отражалось скромное деревянное здание космопорта и часть гранитного панно с изображением улыбающегося Ухорезова. Ни у кого больше во всей федерации не было такого звездолета – эксклюзивный корабль служил чем-то вроде лакмусовой бумажки для распознавания Федора. «Поддержим нашего кандидата! Голосуем за новую жизнь!» – эти, словно парящие над панно билборды, развеселили Катю. Она никак не могла поверить, что Федор может стать президентом. К тому же не совсем было понятно, для кого собственно предназначались плакаты: Янтарную, которая находилась в собственности Кати, могли посетить в случае каких-то ЧП или представители службы безопасности, или работники инспектирующих органов. Также разрешалась делать посадку на частной планете при аварийных ситуациях любым пролетающим в радиусе 5 световых лет космическим кораблям. Прецедентов таких не было и Янтарная почти всегда пустовала, как чья-нибудь дача на Земле в зимнее время.

Правда, Катю иногда навещала ее подруга Клава, которая, не прибегая к помощи спонсоров (не хочу зависеть от козлов-мужиков, говорила стоматолог), купила себе мини-планету недалеко от Янтарной.

«Принесла, нелегкая, гостя- подумала Катя, – хотя, может оно и к лучшему. Нужно с Федором поговорить. Ни планета мне не нужна, ни он сам».

Примерно в километре от космопорта выгибал темно-фиолетовую спину океан. Чувствовалось его свежее дыхание. Катя с удовольствием вдохнула полной грудью пропитанный морской солью воздух. «Почти как на Земле, – взгрустнулось девушке, – только жалко, что здесь не растут ни березы, ни клены, ни ясени. Степь кругом янтарная, хотя, по словам Ухорезова, где-то есть сосновые леса, что –то вроде тайги.»

Обычно Катя добиралась до домика пешком – приятно было размять ноги после долгого полета, ощутить свою силу и молодость, но в этот раз, в сгущающихся сумерках, идти не хотелось. Катя решила воспользоваться антигравитационным магнитным поясом, позволяющим левитировать над планетой со скоростью от 5 до 50 километров в час. Легкий ветерок оказался попутным, так что через несколько минут девушка увидела внизу покрытую тонкими серебряными пластинами сланцевую кровлю двухэтажного дома. Из трубы вился сизый дым – Федор любил растапливать камин, даже когда температура воздуха не опускалась ниже отметки «минус». Свет горел только на первом этаже, в гостиной, как раз там, где находился камин.

Одно из окон второго этажа неожиданно открылось и Катя, успев с ловкостью ведьмы скользнуть за трубу, различила в неярком свете незнакомого мужчину. Незнакомец раздвинул створки окна и недовольно пробасил: «Жарко, как в аду». Мужчина чем-то напомнил девушке мифологического Сатира. Бросался в глаза раздвоенный приплюснутый нос, покатый череп не имел растительности, верхняя толстая губа чуть нависала над вытянутым вперед подбородком. «Да, только ветвистых рогов на голове не хватает, – мысленно дополнила Катя складывающийся в сознании образ. – Сразу видно, такой тип не выругавшись, не перекрестится. Хотя, он вряд ли вообще когда-либо крестился». Незнакомец минуты две покурил – приятно запахло какой-то травкой- и затем словно растворился в темной комнате. «Да уж, меня здесь точно не ждут, – решила Катя, – мальчишник, похоже на предвыборную сходку. Свалюсь как снег на голову».

Девушка, отстегнув магнитный пояс, легко проникла через раскрытое окно на второй этаж. В правом углу стояла широкая двухспальная кровать с овальным каркасом из красного дерева, обитого крокодиловой кожей. Ухорезов привез специальным рейсом эту диковинку из столицы Туманности Андромеды – Кобры. Иногда Кате казалось, что Федор любил кровать больше, чем ее.

Ничего не изменилось в обстановке: та же, занимающая добрых пол-стены над кроватью репродукция картины Аньело Бронзино «Венера, Купидон, Безрассудство и Время», фотографии в самшитовых рамках, прикроватная тумбочка из дуба, чуть мерцающий экран телевизора, два стула с широкими резными спинками, расписанными золотыми лилиями по лазурному полю. «Да, это не комната в «Анти-общежитии», – невольно подумала Катя. В углу, отключенный от питания, стоял Кузя – робот-слуга. Катя развязала рюкзак, вытащила футляр-террариум. Покормила хамелеона кусочками банана. Затем поставила Кузю на подзарядку. Так все обычно происходило и раньше, в прежние приезды на Янтарную, в этот раз все чувства девушки затмевала растущая тревога от предстоящего тяжелого разговора с Федором.

Катя оставила рюкзак на кровати и уже в шаге от лестницы внезапно остановилась, услышав мужские голоса, доносившиеся снизу.

О чем говорил Федор с «Сатиром», девушка долго понять не могла. Оба сидели в удобных креслах, метрах в трех от камина, за небольшим столиком. На столике лежал то какой-то чертеж. Незнакомец, склонившись над ним, карандашом-указкой, что-то показывал Федору.

– Вот смотри, если на 47 градусов отклонить ось вращения ближайшей к нам умирающей звезды и нацелить ее на Землю, то поток гамма-излучения сотрет в порошок все живое на этой старушке. Как рассчитали наши физики, достаточно будет одного месяца работы такой лучевой пушки, чтобы Земля превратилась в обугленную пустыню. Если не станет Земли, где, как известно, живут миллионы избирателей, готовых проголосовать за Тургинова, ты точно победишь на выборах, – услышала Катя голос незнакомца. Девушке пришлось приникнуть ухом к одной из половиц.

– Хандсман, ты с ума сошел, – Федор отклонился от столика, – ты предлагаешь сжечь Землю. Да если кто-то узнает об этом проекте, нас самих сожгут.

Катя, включив встроенный в ноготь космофон, просунула указательный палец правой руки в узкую щель между половицами. Навела резкость на чертеж. Заработал диктофон. Одновременно с записью шла передача фиксируемого материала на космофон Андрея.

«Должен же он когда-то отозваться, журналист хренов, здесь судьба Земли решается, а он в своей командировке», – эти мысли проносились в голове девушки, как ракеты.

– Как говорится, кто не рискует, тот президентом никогда не будет. Мы полгода работали над этим проектом. Чтобы довести дело до конца, нужна только твоя команда. Никто не догадается, по какой причине отклонится ось вращения умирающей звезды. Наши физики умеют держать язык за зубами. Этот тот случай, когда овчинка стоит выделки. У тебя есть только два дня на размышление, если мы промедлим, вся операция окажется бессмысленной. Кстати, скоро на Землю в ходе предвыборного марафона должен поехать Тургинов. Вполне может так случится, что он тоже не уклонится от лучевой пушки. Ты станешь во главе федерации! Я уже вижу, как занимается заря новой счастливой жизни! Придет время, когда Туманность Андромеды будет управлять всей Вселенной.

– Нет, это бред. Два дня на размышление. Пойдем покурим, что-то мне жарко становится от твоих планов, – Федор встал с кресла и направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Следом за ним пошел «Сатир», на ходу доставая из пачки сигареты.

Катя метнулась к раскрытому окну, но в темноте не заметила толстого провода, соединяющего блок питания робота с системой подзарядки. Споткнувшись о провод, девушка рухнула на пол. Федор, уже поднявшийся на второй этаж, включил свет и застал Катю беспомощно лежащей на полу.

– Вот так гости?– «Сатир» тяжелым взглядом удава, готовящегося парализовать жертву, уставился на девушку, – а ты говорил, что она не приедет.

Не долго думая, Хандсман ловко скрутил Кате руки, использовав для этого свой кожаный брючный ремень.

– А если она слышала наш разговор, – «Сатир» размял толстыми, похожими на сосиски пальцами сигарету, щелкнул лазерной зажигалкой и поднес огонь к лицу Кати. – Ты нам скажешь правду? Что ты слышала. Говори.

– Подожди, – Федор приблизился к своей любовнице, – боюсь, что она не только все слышала, но и зафиксировала наш разговор. Ухорезов включил Катин космофон и пролистал последние записи.

– Вот так номер. Даже снимок чертежа есть. Да ты просто шпион.

Внезапно Федор побледнел, что-то его сильно напугало.

– Хандсман, посмотри. Большая часть записанного передана журналисту Мурашову – этому сопляку, с которым недавно моя любовница кувыркалась в постели. Насколько я знаю, он сейчас работает в «Анти-газете». Нужно срочно связаться с редактором и сделать все для того, чтобы записи были стерты вместе с журналистом, – после этих слов Федор начал удалять записи, которые сделала Катя.

– Тогда нужно как можно быстрее возвращаться на Гариону, Корешков сам ничего не сделает, кишка у него тонка для таких операций. – «Сатир» проверил прочность узла на запястьях девушки. – А куда денем ее? Она тоже, пока жива, представляет большую опасность.

– Оттащи ее в подвал. На всякий случай отруби этой красавице указательный палец правой руки – космофон вмонтирован в ноготь пальца. На все тебе дается 10 минут. И самое главное, перед уходом надо поджечь дом. Дом деревянный – все сгорит за считанные минуты.

– Зря стараетесь, все равно вам всем крышка, – Катя попыталась пошевелиться. – Андрей получил все, что я ему передала. Он уже наверняка поделился этой ценной информацией с кем надо. Так что, ваша песенка спета.

– Заткни ей рот! Уходим! – Федор бросился к лестнице, спугнув хамелеона. Джексон, оставшись незамеченным, сумел выбраться из футляра – Катя забыла закрыть террариум- и вскарабкался по стене на потолок. Хамелеон с высоты стал внимательно наблюдать за происходящим. «Сатир» взвалил Катю на правое плечо и без труда понес ее, как легкую поклажу.

В подвале Хандсман разорвал на части чью-то старую футболку и залепил матерчатым кляпом рот отчаянно сопротивлявшейся девушке. Затем прижал правую руку Кати к холодному бетонному полу и, прицелившись, нащупал спусковой курок лазерного пистолета. «Зачем искать палец, времени нет, отсеку ей ладонь», – решил «Сатир».

Предложение баяниста

Алмазов обиделся на Катю: она уехала, не попрощавшись с ним, как будто и не было теплого чаепития и сердечного разговора. «Ладно, еще вернется, тогда поговорим», – успокаивал себя электрик – Дон Жуан, – мне в ноги и не такие принцессы кланялись.».

Очередную «субсидию» от Корешкова за свою агентурную деятельность Артем никак не мог дождаться, сидел без денег, тосковал. На дискотеки не ходил, красного сухого вина не покупал, на сверкающие позолотой звездолеты не засматривался – затянул ремень потуже.

В такие периоды безденежья Алмазов летал на «левые» заработки: брал в руки гитару и занимал давно пригретый им пятачок в подземном переходе космопорта на Кобре – столице Туманности Андромеды. Здесь стражи порядка сквозь пальцы смотрели на бродячих музыкантов, дающих концерты и собирающих подаяния. Сам подземный переход не отличался чистотой. Звездолеты улетали и прилетали и днем, и ночью – народ всегда спешил к выходу, заполняя переход сумками и чемоданами. Гитариста почти не замечали, хотя он всегда старательно и вдохновенно пел под гитару хиты Виктора Цоя и Владимира Высоцкого.

И все-таки за три часа такой концертной деятельности широкополая ковбойская шляпа, которую Алмазов оставлял в метре от себя, обычно наполовину заполнялась звонкой монетой. Иногда попадались в шляпе и более крупные купюры. Такая подработка приносила Артему хотя и скромный, но гарантированный доход. Опять же, привлекало то, что никаких алиментов и налогов с этого дохода никто не отчислял.

В этот раз Артем, спустившись вниз, в переход, неожиданно увидел на своем пятачке по-хозяйски расположившегося, широко улыбающегося кареглазого мужика в старом поношенном пальто и в сильно истоптанных армейских ботинках. Именно мужика. Язык не поворачивался назвать этого похожего на бомжа музыканта мужчиной. Мужик сидел на складном стульчике и, перебирая разноцветные кнопки баяна, вдохновенно исполнял одну из самых популярных в федерации песен: «Вот кто-то с горочки спустился, наверно, милый мой идет…».

–Конкурент появился, – недовольно проворчал Алмазов, – странно, что ни шапки перед нет, ни кепки. Куда же он деньги собирает».

–Ей, баянист, ты мое место занял, укладывай свой инструмент и дуй отсюда подобру-поздорову, – Артем постарался, чтобы его слова прозвучали как можно более угрожающе.

– Я играю не ради денег, мне хочется людям настроение поднять, доставить им радость,– баянист продолжал перебирать кнопки и все так же по-доброму улыбался. – Скажи, сколько здесь ты обычно за день зарабатываешь. Я дам тебе сумму, которую ты назовешь.

«Странный тип, – подумал Артем, – что-то не похож он на богача. Одет и обут, как нищий».

– Ты не смотри, что я выгляжу, как бомж, – музыкант словно прочитал мысли Алмазова. – Это так, маскарад, прикрытие. В такой одежде я чувствую себя более комфортно, когда играю в переходе.

– Давай 200 рублей и можешь оставаться здесь.

– Вот спасибо, дорогой. Я тебе дам 300 рублей, плюс к этому предлагаю зайти в бар «Черная дыра», выпьем по сто грамм за знакомство. Бар находится в нескольких метрах от выхода, ты, наверное, знаешь?

– Да, заходил иногда в это заведение. А что, я давненько там не был. Пойдем, пообщаемся.

Как это часто бывает, за первыми сто граммами последовали вторые сто граммов, за вторыми – третьи сто пятьдесят.

– Все, с меня хватит. Я и так свою норму перевыполнил, – баянист поднял вверх обе руки, как будто сдавался. – Так значит, говоришь, нуждаешься в деньгах. У меня для тебя работа есть. Очень высокооплачиваемая. Не пыльная, но не простая. Берешься?

– Что за работа Василий? Баяниста звали Василием. Василием Примусовым. И сколько ты готов заплатить? Я вообще, электрик, хотя в душе физик. Так что не каждая работа для меня подходит.

– Физик, говоришь. У меня отец был физиком. Царство ему небесное. Ученым-физиком. Таких, как он, в галактике Туманность Андромеды ценили на вес анти-золота. Приходит он однажды домой и говорит: Василий, я хочу, чтобы ты знал, меня могут убить.

Отец руководил группой ученых, занимающихся разработкой нового взрывчатого вещества. По официальной легенде это взрывчатое вещество планировала применять при добыче анти-водорода одна из компаний бизнесмена Федора Ухорезова. Однажды отец задержался в лаборатории и, совершенно случайно, стал свидетелем разговора Ухорезова с неким Хандсманом, начальником охранного предприятия. Они стояли за дверью, уверенные в том, что на рабочих местах никого не осталось. Отец слышал, как Хандсман пытался добиться от Ухорезова разрешения на использование нового взрывчатого вещества для подрыва общественного космического транспорта. Они разговаривали довольно громко. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что Ухорезов связан с террористами. Хандсман перед уходом заметил отца. Он ничего не сказал ему, но у отца все похолодело внутри от тяжелого ледяного взгляда, которым его обмерил террорист.

Василий достал из внутреннего кармана пальто пачку фотографий, показал один из снимков Артему.

– Вот он, тот самый террорист. Крайний слева. Такого ни с кем не перепутаешь. Месяц назад отец ушел на работу и не вернулся. Его окровавленное тело было обнаружено в подворотне, в нескольких шагах от дома. Я уверен, что к этому убийству причастен Хандсман. Мне кажется, ты уже догадался, какую работу я тебе предлагаю. Хандсмана нужно ликвидировать. Я спокойно спать не могу, пока этот ублюдок жив.

Артем после такого предложения почувствовал, как хмель стремительно покидает его организм.

«Да, с таким работодателем лучше не пить, – подумал Алмазов, – Хандсмана ликвидировать. Знаю я этого типа. Не раз видел его в компании с Ухорезовым. Рожа – бандитская. К нему так просто не подступишься. Он почти всегда в окружении своих головорезов».

– А сам-то ты почему не берешься за это семейное дело?– спросил Василия протрезвевший Артем.

– Дело в том, что за мной установлена слежка. Пожалуй, только в подземном переходе космопорта я не чувствую себя под колпаком Хандсмана. Ловко ведь я замаскировался под бомжа. Если я начну готовить план по ликвидации террориста, его дружки быстро все пронюхают. Вот поэтому я тебе и предлагаю взяться за это дело. В случае успешного результата получишь 300 тысяч рублей. 150 тысяч в виде задатка готов отдать тебе здесь, в баре. Чтобы заработать такие деньги гитарой в переходе, тебе нужно несколько лет петь. Так что, соглашайся. Вижу, что ты парень не промах. Насколько я знаю, Хандсман сейчас с Ухорезовым находятся на планете Янтарной. Скоро они вернутся на Гариону. Уверен, ты придумаешь, как решить этот вопрос. Давай договоримся так, через неделю мы встречаемся в переходе, после обеда. Из газет я узнаю, как ты выполнишь мой заказ.

– То, что Хандсман на Янтарной, я тоже знаю, – названная Василием сумма стояла перед глазами Артема во всем своем великолепии. Таких денег Алмазов в руках еще не держал.– Хорошо, я что-нибудь придумаю. Давай задаток. Если на одного ублюдка в федерации станет меньше, это не так уж и плохо. Хотя, ты мог бы обратиться и в КСБ – космическую службу безопасности.

– Да уж, если КСБ за это дело возьмется, скорее всего, Хандсмана даже не посадят. Кто будет доказывать, что он причастен к убийству моего отца? А я и без доказательств уверен, что именно Хандсман – убийца.

– Хорошо, раз ты так решил, так тому и быть. Давай-ка анти-кофе закажем, здесь анти-кофе очень вкусный. По рукам.