Химера

– Восхитительная вещь. Беру, – заявила рыжекудрая, подала тысячную купюру и словно бы невзначай задержала руку продавщицы в своей, – модель просто чудо. Жаль, что китайская…

– С вас десять тысяч, – неуверенно напомнила Евгения и, сама не зная почему, застыдилась своих слов. Китайская поделка, пусть и увенчанная знаменитым брендом, по идее никак не может стоить таких деньжищ.

– Как десять тысяч? – изумилась экспансивная нахалка, словно подтверждая её смутные сомнения, а потом, понизив голос, сопроводила укоризненным назиданием, – китайский «луи виттон», милая Евгения, продаётся где попало и всегда по тысяче за штуку. Разве вы этого не знали? Так что с вас – девять тысяч сдачи.

Где-то на дальних задворках сознания растерявшейся Евгении ютилось понимание того, что происходит нечто невообразимо неправильное, но тем не менее, с усилием освободив-таки руку, она открыла кассу и молча отсчитала девять тысячных купюр.

– Вот спасибочки, моя благодарность не имеет границ. Отныне я ваш постоянный клиент, – горячо заверила посетительница и ветром вылетела из магазина.

Она смутно помнила, как оказалась на привокзальной площади, и недалеко от входа в метро вдруг ощутила озноб и мерзкую слабость. На лбу выступила испарина, в руках и ногах появилась мелкая дрожь, и она бессильно привалилась к прохладному граниту. Осознавая, какую бледную беспомощную статую она сейчас собой представляет, девушка зажмурилась, сделала глубокий вдох и похлопала себя по щекам.

Перестаралась, дорогуша, сказала она себе, на сегодня достаточно. Не хватало ещё чувств лишиться посреди столицы. Сказывается отсутствие постоянной практики, ну и нервное перенапряжение, конечно. Теперь будем знать, что перебор с такими шутками влечёт за собой неприятные побочные последствия.

Она оторвала от сумочки ценник и перекинула её через плечо. По крайней мере, одной приличной вещью в украшение к своей поношенной одежонке она обзавелась. Дальнейшее – дело времени, техники и удачи. На данный момент осталась сущая ерунда – разжиться газеткой с объявлениями о сдаче посуточного жилья. И если повезёт – в шаговой доступности от метро Комсомольская…

2007, июнь

Тяжёлый транспортный вертолёт низко завис над таёжной поляной, почти присел на неё, прибив по окружности растительность к земле. Из распахнувшейся дверки-трапа полетели вниз рюкзаки, а вслед за ними один за другим на траву спрыгнули четверо в мешковатых куртках-энцефалитках – двое мужчин и двое женщин.

Сложив ладони рупором, один из них прокричал, обращаясь к кому-то из экипажа:

– Гриша-а! Не забудь – через трое суток на этом же месте… Ориентир – двойная лысая сопка в километре к северу.

Винтокрылая стрекоза с надсадным свистом и гулом пошла вверх и в сторону и через недолгое время скрылась за означенной высотой.

Поглядывая вниз, на привычный однообразный пейзаж, на зелёное полотно тайги с проплешинами и каменными россыпями, командир экипажа Гриша Бельжанинов размышлял про себя с ленивым недоумением. Этот ихний Лёха – тип со странностями. На фанатика смахивает. И, кажись, врёт как сивый мерин. На рыбалку они собрались… Вместо того, чтобы отдыхать себе в Перми и спокойно кушать водку в ожидании основного состава экспедиции. На Каме рыбалки – хоть завались, а тут и речек-то почти нет, да и район, по слухам, в последнее время считается заповедным. Непонятно, правда, с какой стати. Ну да ладно, у каждого свои причуды. Заплатил вроде неплохо, как говорится – не мало, но в пределах разумного. Главное, забрать их вовремя следующим рейсом. Случись какая накладка – левая коммерция, пусть и в попутном направлении, выйдёт экипажу боком. Газовых боссов, арендовавших почти новую милевскую вертушку, при всей их финансовой обеспеченности вряд ли устроит затягивание в сроках переброски обеих партий – вахтовиков и геологов.

Разобрав поклажу, люди огляделись по сторонам.

– Лёха, ты твёрдо уверен, что это то самое место? – спросил один из мужчин, невысокого роста крепыш с коротко стриженой бородкой.

– Другой такой двуглавой сопки за сто вёрст в округе не сыщешь, – убеждённо сказал второй, тоже с бородой, но выше ростом.

– Отлично, и куда путь держим? – спросила одна из женщин.

– Курс – строго норд-ост. Пересекаем поляну, углубляемся в лес, далее буду вести по памяти, – сказал Алексей.

– А палатку где разобьём?

– Километра через два, за лесом, должна быть заброшенная деревня. Скорее всего, остановимся там или где-то рядом. Я тут лет двадцать уже не появлялся, но ориентиры, думаю, не слишком поменялись.

Вскинув рюкзаки на плечи, компания двинулась мерным шагом в указанном направлении. Вскоре Алексей, шагавший во главе, остановился и пристально вгляделся вдаль, приложив руку козырьком. Затем достал бинокль. Поднявшееся солнце слепило, но уже и невооружённым глазом стало возможным заметить чужеродный элемент в пейзаже.

Негласный вожак группы повёл биноклем вправо-влево.

– Интересно девки пляшут… Кто скажет, за каким чёртом понадобилось огораживать лес в этой глухомани?

– Лёш, а ты помнишь – пилоты обмолвились о каком-то местном заповеднике? Может, это он и есть? – спросила Лиза, супруга Алексея, смешливая, крепко сбитая брюнетка.

– Ну и ладно, заповедник так заповедник, мы же не сохатых сюда стрелять приехали. Плохо то, что ограде этой конца и края не видать. Что ж, остаётся надеяться на то, что в любом отечественном заборе всегда найдётся неучтённая дырка. Вперёд.

Они пересекли наконец обширную поляну, приблизились к сетчатому препятствию на расстояние нескольких шагов и остановились, поглядывая по сторонам в некотором замешательстве.

Сама преграда не казалась столь уж непреодолимой: редкая металлическая сетка полтора-два метра высотой, натянутая меж стандартных бетонных столбиков. Сетка потемнела от времени, кое-где чуть прогибалась под тяжестью нависающих хвойных лап, и складывалось впечатление, что ограждение это поставлено не вчера и даже не год назад.

– Чудится мне, не заповедник это, друг Лёха. Как то всё слишком серьёзно… – подала голос вторая женщина по имени Мария.

– Шахты межконтинентальных ракет… – добавил её муж Аркадий, то ли в шутку, то ли всерьёз, – ну так что, достаём карту?

– Какие тут ещё шахты, в центре Евразии! – поморщился Алексей и, подняв бинокль, посмотрел в левую сторону, – не надо карты, я и так помню – вон там, в паре километров, будет порядочный обрыв и русло Котьвы. Надо думать, речку-то они не перегородили? Если удастся спуститься – пойдём по берегу. Просто придётся сделать небольшой крюк. Идём, идём, не теряем время.

Мария и Аркадий обменялись многозначительными взглядами, и она сделала недоверчивую гримаску и покачала головой.

– Хорошо, речка так речка, но если в ограде и встретится дырка, мы в неё не полезем, договорились? Не внушают мне доверия такие рукотворные препоны посреди тайги, – сказала она Алексею.

– Согласен, – бросил тот нетерпеливо и двинулся вдоль ограждения.

На всём пути до реки им так и не попалось ни одной прорехи в заборе. Перед самым обрывом из густой травы с шумом взметнулась стая жирных, тяжёлых на подъём куропаток, женщины испуганно пискнули, и Алексей понял, что их малочисленную сплочённую команду не покидает некоторое нервное напряжение.

– Эх вы, старые геологические волки, тоже мне… – попытался он приободрить.

Ограждение и впрямь прервалось, и вниз с высокой глинистой кручи свисал лишь скрученный обрывок сеточного полотна. Внизу вдоль всего берега громоздились округлые серые валуны самого разного калибра.

– Вот и вся проблема. Вниз, правда, лезть не стоит, слишком круто и скользко. Цепляемся за сетку и переваливаемся по краю обрыва на ту сторону. Аркадий, береги видеокамеру, – сказал Алексей и первым подал пример. Лиза перекинула ему рюкзак и перелезла следом.

Вторая пара ненадолго задержалась.

– Аркаша, мне всё более перестаёт нравиться эта затея – перед самой экспедицией лететь неведомо куда, карабкаться через какие-то заборы, и всё лишь затем, чтобы поглядеть и запечатлеть на память некое загадочное сияние. Твой Лёха давно уже помешался на своих уфологических тараканах, но мы-то должны смотреть на вещи реально. Приключения потребны молодым, а у нас уже не тот возраст.

– Не соглашусь, Машуня, адреналину все возрасты покорны, – ответил с покладистой улыбкой Аркадий, – нам ли, старым атеистам, грузить себя надуманными страхами, да и какой теперь прок сомневаться да колебаться? Назад пятками не отыграешь, вертушка будет через три дня, так что мы обречены провести это время на свежем воздухе, возможно, даже с пользой. Давай, цепляйся, я подстрахую…

– Вот именно что атеисты. Были бы верующие – десять раз подумали бы. А свежего воздуха у нас и так скоро будет в избытке… – пробурчала Мария и взялась за сетку.

После преодоления преграды Алексей увёл группу от обрыва, они прошли сквозь редкий ельник, вновь выбрались на открытое пространство и невольно остановились, очарованные. Скучноватый, привычный глазу пейзаж сменился вдруг простором планетарного масштаба. Пологие волны голубоватой тайги ниспадали вдаль гигантским ковром и терялись в призрачной дымке алого горизонта.

– Аркаша, доставай камеру. Вид – сумасшедший, – воскликнула Лиза с благоговением. Взглянула на мужа и заметила на его лице некую озабоченность.

– Странно. На этом месте стояла деревня в полсотни дворов. Каких-то двадцать лет прошло, а как корова языком слизала. Даже бугорков не осталось. Удивительная всё-таки способность у природы съедать в короткие сроки любые приметы цивилизации, – пробормотал тот, щурясь и приглядываясь к чему-то вдали. Потом схватил вдруг бинокль – как показалось, слишком поспешно – и некоторое время вглядывался в одну точку.

– Так, возвращаемся и идём вдоль реки. Найдём подходящую ложбину и там разобьём палатку.

– Ты же хотел у леса…

– Да какая разница? На открытом пространстве даже лучше.

– А куда спешим? – поинтересовался Аркадий, – я нацелился было шикарный панорамный снимок сварганить.

– Успеется, сделаешь потом. Вообще-то нас больше интересует ночная съёмка.

– Лёш, а мы точно не заплутались? – спросила Лиза озабоченно.

– Нет, не заплутались. Вот же она, дорога, – он даже топнул ногой, – просто давно заросла травой. Все красоты на месте, только безлюдье какое-то… подавляющее. Парк Юрского периода. Такое впечатление, что за двадцать лет здесь никто не появлялся.

– Ну а что тут человеку делать? Одной красотой сыт не будешь. Сейчас безлюдья и в центральной России хватает. Народ сбивается туда, где быт слаще и хлопот меньше, – откликнулся Аркадий.

– Давайте всё же далеко от леса не отходить. Как костёр разводить? Там, в поле, мы вряд ли дрова найдём, – сказала хозяйственная Лиза.

– Про мобильную связь, само собой, можно забыть, – саркастически заметила Мария, глядя на телефон, – «нет сети».

– Ну и что?

– Там, где садился вертолёт, она была.

– Маша, не нагнетай страстей. Ничего удивительного, мы находимся в богом забытом месте, – сказал Алексей, – кстати, впереди по ходу овражек. Возможно, дальше него не пойдём.

В подтверждение его словам, вскоре путь им преградил узкий каньон, глубиной и крутизной склонов не уступавший котьвинскому. Причудливо змеясь, он уходил в восточном направлении, и крохотная речка, почти ручей, стекала с тихим шелестом по каменистому ложу каскадом небольших водопадов и соединялась с Котьвой пенящимся радужным потоком.

– Хороший овражек. Целая расщелина, – сказал Аркадий.

– Н-да. А когда-то при желании можно было перепрыгнуть, – пробормотал Алексей, – что ж, тут и остановимся.

За разговорами они просидели у костра до полуночи, потом Мария, которую одолевала зевота, махнула рукой.

– Ладно, мальчики-девочки, полезла я в мешок, зябко становится. Караульте своих ночных привидений, если что – разбудите.

Лиза, недолго думая, последовала за ней. Аркадий, которого тоже клонило в сон, решил из солидарности составить какое-то время компанию приятелю. Вытащил батареечный приёмник и не в первый уж раз принялся крутить настройку в тщетных попытках поймать хоть какую-нибудь станцию. Алексей задумчиво ворошил веткой скудный костерок. Тишину нарушало лишь слабое потрескивание угольков да ровное шипение японского радиоаппаратика.

– Лёх, ты сколько летунам отстегнул? Называй половину, прилетим в Вуктыл – разочтёмся, а то неудобно как то…

– Перестань, – бросил тот, – это наша с Лизкой идея, да и она не захотела вдвоём отправляться, скучно ей и страшновато, видишь ли.

Аркадий посмотрел в лиловое небо.

– Надо же, ни звездинки. А днём солнце палило. Как бы дождь не накрыл для полного счастья.

– Дождя точно не будет, – уверенно сказал Алексей.

– Думаешь?

– Ты же знаешь – я перемену давления чувствую лучше любого барометра.

– Ах, ну да, я успел забыть о твоих замечательных способностях… И всё же скепсис, друг Лёха, не покидает меня. Сомнения гложут по поводу цели наших гуляний. В пустынных местах по ночам частенько что-нибудь светится да летает. В те времена, когда ты тут путешествовал, только ленивый не был помешан на необъяснимых фактах и явлениях, и если в каждом пролетевшем метеозонде подозревать уфологическую подоплёку…

– Что я могу ответить? – перебил его Алексей, – в таком случае просто отдыхай и наслаждайся первозданной экологией. А я тип упёртый, я просто обязан на сей раз, если посчастливится, запечатлеть это диво на фото и видео…

Приёмник вдруг издал неприятный скрежет, а затем посыпался треск разной степени интенсивности, словно неподалёку разразилась внезапно тропическая гроза. Аркадий спешно убавил громкость и усмехнулся.

– А говоришь, дождя не будет.

Алексей схватил бинокль.

– Шалишь, брат. Какой там дождь! Быстрее включай камеру на видеорежим…

Аркадий всматривался в густую тьму, но глаза угадывали лишь слабые сполохи где-то в бездонной дали.

– Чего снимать-то?

– Просто держи камеру включенной, – бросил Алексей нетерпеливо, – такое впечатление, они приближаются. Неужто повезло, в первую-же ночь?

Аркадий встал и шагнул прочь от костра, чтобы отблески пламени не попадали в объектив, и тут вся южная и восточная сторона – и скалистый разлом с неведомой речкой, и бескрайнее холмистое поле, и опушка сумрачного леса – осветились на мгновение гигантской гирляндой голубоватых и оранжевых огоньков.

– Оба на! – воскликнул Алексей восторженно, – вот тебе, Аркашка, гроза, вот тебе метеозонды. Девки, подъём! Я обещал вам чудеса? Извольте любоваться!

Заспанные женщины выбрались из палатки.

– Ты чего расшумелся?

– Аркаша, ты снимаешь?

– Снимаю, снимаю, – буркнул Аркадий, которому стало не по себе от секундного фейерверка.

Несколько минут все молчали, вглядываясь в ночную тьму, но больше ничего не происходило. Мария пошевелилась первой и вздохнула разочарованно.

– Не знаю, что вам тут привиделось, а я опять на боковую. Ты, Лёша, не пугай так больше…

Едва она произнесла эти слова, как огоньки, будто по команде, появились вновь, но теперь их стало гораздо меньше, они сгруппировались в подобие облака и заметно приблизились. Женщины ахнули, а Аркадий от неожиданности присел, но съёмку не прекратил.

– Они что, реагируют на голос? – недоумённо прошептал он, а огни тут же прянули синхронно в их сторону и замерли, окольцевав нимбом одинокий холм метрах в пятидесяти.

Аркадий попробовал приблизить изображение, и сразу обнаружились любопытные подробности: во-первых, огоньки при более детальном рассмотрении словно бы утратили свою яркость, они неподвижно парили над холмом круглыми голубыми каплями, как микроскопические шаровые молнии, и едва заметно переливались; во-вторых, сам холм, поросший высокой травой, никак ими не освещался, не отбрасывал теней и практически сливался с темнотой, так что невольно возникал неприятный эффект обмана зрения.

Немое оцепенение могло продолжаться сколь угодно долго, но в костре вдруг треснул сучок, все вздрогнули, а Лиза чертыхнулась. Беззвучно и молниеносно скопище переливающихся голубых шаров оказалось в непосредственной близости от людей, зависнув над землёй неправильным ромбом, а один из них оторвался от общей стаи, приблизился и повис совсем близко от лица остолбеневшей Лизы, и далее ни Алексей, ни Аркадий, ни Мария, ни тем более сама Лиза уже не могли отделаться от ощущения, что этот мертвенный сгусток света внимательно, нагло и с интересом её изучает.

Сиди и не шевелись, это молния, обычная шаровая молния, – мысленно приказывал ей Алексей, страшась издать хоть звук, – потерпи: ветер дунет, птичка пролетит – и она уйдёт, исчезнет…

Но переполнявший её ужас настойчиво требовал выхода, и непоправимое произошло: Лиза взвизгнула, отмахнулась руками, вскочила и бросилась бежать прочь, в темноту, не разбирая дороги. Шар взмыл вверх, а затем неспешно, словно бы с ленцой, последовал за ней.

– Лиза, стой, куда ты?! – крикнул Аркадий, – осторожнее, там обрыв!

Оставшиеся шары дружно поднялись вверх и нависли над головами людей ровным полукруглым сводом. Мария не выдержала и бросилась вслед за Лизой. Из всех четверых один Аркадий пытался не потерять присутствия духа. Бросив видеокамеру, он ткнул безвольно застывшего приятеля в плечо и рявкнул:

– Очнись, уфолог! По-моему, шоу закончилось. Бежим назад, к ограждению.

Но Алексей продолжал сидеть в тупом оцепенении, и Аркадий не стал его ждать и кинулся вдогонку за женщинами. Голубая гирлянда сорвалась вслед за убегающими, а остался один-единственный шарик, который спокойно висел перед замершим человеком и не спешил никуда исчезать. Чуть искрясь, он переливался сгустком неведомой энергии, туманил сознание и, чудилось, медленно, по сантиметру, приближался.

А потом произошло и вовсе непонятное – над ухом Алексея проскрипел вдруг ехидный старушечий голос:

– Чего расселся? Беги, догоняй…

И тогда он встрепенулся, и зачерпнул, не чувствуя боли, пригоршню тлеющих углей, метнул прямо в ненавистный шар и побежал, спотыкаясь, в темноту.

Очень скоро ноги провалились в пустоту, и последним пронзительным отблеском разума явилось осознание того, что он летит в пропасть…

Он лежал меж массивными округлыми валунами, придавленный к земле густым непроницаемым туманом, и где-то невдалеке мелодично журчала вода. Исчезла ночь, и не было боли, не было вообще никаких чувств. В серой пелене тумана возникла смутно различимая фигура. Лавируя меж камней, она приблизилась и оказалась высокой худой старухой. Обычной такой бабкой, одетой в строгое чёрное платье, похожее на рясу, с длинной тростью-посохом, с лицом аскетичным и суровым, как у иконописного святого. Она бесцеремонно упёрла трость в лежащего и проворчала:

– Живой, надо же… Ты что-же это огнём швыряешься, бессовестный?

Посмотрела зачем-то вверх и задумалась.

– Высоко, не молодой ты уже, не закарабкаешься. Кружным путём придётся. Подымайся, хватит валяться, сопроводить тебя надобно, а дальше сам будешь добираться.

Она цепко глянула на Алексея, и какая-то сила сразу подняла его с земли.

– Давно тут ко мне никто не попадал, это в прежние времена частенько бывало. А сегодня на тебе – сразу трое. Одному тебе повезло. А может – не повезло. Это уж как посмотреть… – бормотала старуха, постукивая посохом, и он послушно плёлся за ней, шурша сапогами по береговой гальке, и звуки тонули в окружающем тумане, как в вате.

– Не забредали бы, куда не следует, не пришлось бы с обрыва сигать.

Они выбрались к кромке воды, и тут покорное отупение сменилось у него первыми здравыми эмоциями. Где они? Это не может быть Котьвой: противоположный берег, несмотря на серую изморось, хорошо просматривался, и громоздились там буйной зеленью настоящие тропические джунгли, и нависала над водой листва неведомых растений, и в их ветвях угадывалось мельтешение крохотных птах.

Алексей открыл было рот, но старуха промолвила строго:

– Помалкивай и ничего не спрашивай. И вообще – не глазел бы ты по сторонам. Когда время придёт, тогда сам поймёшь, а сейчас тебе это ни к чему.

Туман заметно рассеялся, и через недолгое время они вышли к группе каких-то людей, облачённых в холщовые балахоны наподобие бабкиного. Люди замерли у воды и заворожённо смотрели в одном направлении. Алексей попытался заглянуть в их серые лица, и сердце его заколотилось учащённо: среди прочих, абсолютно ему незнакомых, находилась его Лиза, и друг Аркаша с Марией тоже были здесь.

– Лизавета… – окликнул он несмело, но ни она, ни кто-либо из этих молчаливых безучастных созданий даже не покосился в его сторону. Все как один продолжали глядеть на противоположный берег в терпеливом и покорном ожидании.

– Молчи, сказала! – прикрикнула старуха, – забудь, нет их больше. И тебя здесь нет.

Тоскливая серая хмарь, окутавшая противоположный берег, начала рассеиваться, и вскоре стала видна большая лодка с одиноким гребцом, с тихим плеском направляющаяся явно в их сторону. А далее глазам предстала картина неописуемой красоты: вдали за рекой высилась горная гряда, освещённая восходящим солнцем, она спускалась уступами в зелёную равнину, и эта равнина встречалась другим своим краем с ласковыми волнами бирюзового моря.

– Не любил ты её. Любил бы – не потащил неведомо куда искать незнамо что, – сказала старуха безжалостно, – встретишь другую – может, относиться теперь иначе станешь. Возвращайся домой, расти дочерей и больше не балуй. Чего застыл, сюда гляди!

Он с трудом оторвался от завораживающего зрелища и повернулся. С противоположной стороны, оказывается, также нависала горная стена, скорее – скала из голого камня, без какой-либо растительности, и в центре её зиял полукруглый провал, и откуда-то из его глубин струился ровный молочный свет.

– Видишь путь? Ступай и не оборачивайся…

– Я не хочу никуда уходить, – вырвалось вдруг у него.

– Твои хотения здесь в расчёт не принимаются и тебе неподвластны, да и мне тоже. Иди и не оборачивайся, покуда к своим не выйдешь. Больше я тебе ничем помочь не могу.

Старуха вскинула свой посох, будто рапиру, и властно указала на проём в скале.

– Ступай, кому говорят!

И вновь незримая сила подтолкнула его, и Алексей поплёлся, шаркая налитыми тяжестью сапогами, а у входа в сияющую пещеру сделал-таки попытку обернуться, но не увидел больше ничего и никого – ни жены, ни друзей своих, превратившихся в безмолвные тени, ни властной старухи с клюкой. Позади клубилась щупальцами тьма, а впереди манило призрачное сияние, и, страшась этой тьмы, он невольно ускорил шаг, а затем бросился бежать со всех ног к свету…

-–

На каменистой вершине одинокой двуглавой сопки, опоясанной понизу хвойным редколесьем, царила пронзительная тишина. В восточной стороне ворчало далёкое лиловое ненастье, оно поднималось из-за горизонта и подпирало собой расплавленный солнечный шар. Здешнее население это место издавна именовало по-простому – Плешивая Сопка, и люди тут в последние годы почти не появлялись, разве что забредали изредка пришлые охотники.

Над вершиной в густой синеве появился беркут, птица в здешних краях редкая. Совершил пару изящных кругов, спланировал прямо на склон и устроил небольшой камнепад. Покрутив бурой головой и не обнаружив ничего, имеющего интерес в плане добычи, пернатый разбойник взмахнул крыльями, взлетел и, планируя по ветру, спустился ниже и исчез меж кронами деревьев.

Немного погодя на опушке леса появилась крупная рысь. Сыто облизываясь после трапезы, хищник прислушался к окружающей тишине и принялся подниматься наверх, к вершине, явно намереваясь подремать и погреться в мягких лучах утреннего солнца. Разыскав удобную плоскую площадку, рысь покаталась по ней на спине и замерла, смежив глаза и блаженно вытянув лапы. Но долго нежиться кошке не пришлось. Что-то внезапно насторожило её, чуткие кустистые уши встали торчком, и рысь вскочила. Она в недоумении поводила круглой головой, чувствуя некую опасность, но не видя её. Затем животный инстинкт взял верх, и решив, что от непонятного лучше держаться подальше, хищник оставил лёжку и, опережая катящиеся камешки, спешно скрылся в лесу.

У двоих существ, оказавшихся в этот момент на вершине сопки, не было имён как таковых. В человеческом понимании у них не имелось даже пола. Хотя у каждого из таких созданий имелось что-то вроде клички. Эти, например, взяли себе прозвища – Сирота и Одиночка. Денно и нощно исполняя отведённую им в этом мире роль, они редко виделись между собой, но настал момент, когда прошедшие и грядущие события, способные нарушить спокойную канву бытия, заставили их устроить сегодняшнее рандеву на лысой двуглавой вершине посреди безлюдной тайги.

– Зверька спугнули. Демаскировка, грубо действуем, – произнёс Одиночка, лаконичный в общении, но слегка безрассудный и склонный порой к поступкам, выходящим за общепринятые рамки.

Сирота промолчал, занятый скрупулёзным осмотром окрестностей.

– Могу предположить, что аномалия где-то в том направлении, – наконец сказал он, указывая в сторону извилистой речки, прячущейся в глубоком каньоне.

– Угадал.

– Когда это произошло?

– В прошлом цикле. Хотя активизации случались и прежде.

– А почему сообщаешь только сейчас? И вообще – почему нас должна волновать именно эта аномалия? На свете их не одна, и мы бессильны что-либо изменить в процессе.

Одиночка приподнял яйцевидный валун, лениво с ним поиграл и бросил обратно на землю. Случайному человеку, оказавшемуся бы в этот момент на склоне, представилась бы пугающая картина: пудовая каменюка сама собой вспорхнула в воздух, полетала немного и шлёпнулась назад…

– Видишь ли, Сирота, складывающаяся ситуация касается в одинаковой степени нас обоих. Человек из твоего круга прямо связан с пропавшей троицей, точнее – с двумя из них.

– Родственники?

– Точно так. Кстати – к тебе вопрос: почему не уследил?

– Я же сказал – эти процессы не в нашей власти.

– Ладно, согласен, не кипятись. В мире равновесно всё, и всё равносохраняемо. И зверюшка, которую мы спугнули, и люди, и мы, и ангелы, и стоящие над ангелами, которых нам даже знать не положено. По большому счёту, и наши подопечные, и чужие – все как один – рано или поздно прибудут к своему последнему вечному берегу.

– Прописные истины, о них всем известно. Не тяни время, говори, что задумал.

Одиночка усмехнулся.

– Бессильны, говоришь? Видимо, нам предстоит опровергнуть это утверждение. Аномалии – они разные бывают, и не только на земле, а и в головах. Их встреча закончится плохо для обоих.

– И что? Эта встреча произойдёт в любом случае. Говори яснее.

– Сирота, ты ведь не хочешь потерять ещё одного? И я не хочу. Моя подопечная сама, знаешь ли, в некотором роде аномалия. И родом, между прочим, именно из этих мест. Волею судьбы мы обречены объединить усилия и отвести угрозу. Да, они встретятся, но – по-другому.

– Ах вот оно что… Вмешательство в канву бытия. Вообще-то это больше похоже на игру, опасную и безответственную. Одиночка, на этот раз ты предлагаешь выйти за грань допустимого. Ты представляешь, что их ждёт в случае нашей неудачи?

– Я знаю одно: бытие бытиём, но прояви мы в нужный момент равнодушие – и судьба их сложится незавидно. А если не получится… Что ж, у старухи неудач не бывает, и она благополучно проводит их к последнему берегу.

Одиночка встрепенулся и прислушался к чему-то.

– Поспешим, друг. Медлить далее нельзя. Могучая гроза уже надвигается на большой город, и я не думаю, что наших героев ожидают благостные сны…