– Что-нибудь желаете? Из закуски осталась только пицца.
– Нет, спасибо, пицца у меня уже есть. Мне нужен администратор.
– Одну минуту, Галя!
Администратор Галя и портье обернулись и, увидев Геннадия, оба направились к нему о чем-то перешептываясь.
– Что-нибудь случилось? – спросила девушка.
– Да! – рявкнул Лопухов. – В моем номере одни проблемы, то нет горячей воды, теперь света. Везде свет есть, а у меня нет. Вы мне можете объяснить, что здесь…
– Наверное автомат опять вырубило, – заключил портье. Я пойду посмотрю.
– Хорошо. – Девушка улыбнулась и чтобы успокоить клиента добавила. –Не переживайте так, наш портье сейчас всё выяснит.
– Надеюсь, – проворчал Геннадий и пошел вслед за портье.
К его удивлению лифт прекрасно работал.
– Так и есть, выбило автомат, – невозмутимо сказал портье, открыв электрический щит. – Сколько раз говорил, что пора его заменить. – Он щелкнул переключатель и улыбнулся той зверской улыбкой, что была на портрете. – Все в порядке, господин Лопухов. Теперь у вас тоже есть свет. Что-нибудь еще?
Геннадий хотел рассказать о загадочной картине, но решив, что это будет бред сивой кобылы или этот дурачок примет порядочного человека за сумасшедшего, ограничился кратким «спасибо».
Войдя в номер, свет действительно горел, а из телевизора выла какая-то «певица». Не в силах этого слушать, он выключил черный ящик и пошел чистить зубы. Хорошее настроение начинало к нему возвращаться.
Лежа уже в кровати и просматривая в телефоне почту, Геннадий вдруг вспомнил, что не доел пиццу. Он посмотрел на стол, но пиццы там не было. «Может, я ее все-таки съел?» – сам себя спросил с сомнением Лопухов и выключил ночник.
Заснул он на удивление очень быстро.
Зачастую бывает, что люди по ночам храпят. Геннадий оказался в их числе и, сам того не желая, проснулся от собственного храпа. В комнате должно было быть темно, но откуда посторонний свет? Перевалившись с бока на спину он увидел хорошо освещенное самодовольное лицо графа, который умудрился опять ожить. На этот раз, он с большим аппетитом ел… пиццу!
– А… Так это ты стащил мою пиццу? Вкусно?
– Угу, – промычал граф.
– Не подавись! – Наигранно улыбнулся Геннадий и перевернулся на другой бок.
Но сон прошел. «И привидится же такое! – стал размышлять Геннадий, притворяясь спящим. – Если он смог стащить мою пиццу, значит он может вылезть из этой картины. Надеюсь, он меня не задушит. Пусть только попробует!». Геннадий издал несколько легких храпов и прислушался. Со стены доносилось легкое чавканье, а затем звук наливающейся жидкости, как будто этот болван в парике собирался что-то пить.
– Нет, так больше продолжаться не может, пора избавиться от галлюцинаций, – сказал себе Геннадий, включил ночник и вскочил с кровати. Сняв портрет со стены, он запихнул его сначала под кровать, но подумав, вытащил и переложил в шкаф. Но и эта мера избавления показалась ему недостаточной. Геннадий снова достал картину и отнес ее в ванную. Для большей надежности подпер дверь стулом.
– Так-то лучше, – заключил ночной страдалец и, выключив свет, лег спать.
Минут десять он лежал, не закрывая глаз и прислушивался ко всем звукам вокруг. Пару раз под окном проехали какие-то машины. И больше ничего. Ровное дыхание ночи стало, наконец, наваливаться на открытые веки Геннадия, и он заснул.
Но в 2 часа его разбудил какой-то женский голос:
– Какой аппетитный красавчик. Как ты думаешь, я ему понравлюсь?
– Разве есть кто-то, кому ты не понравишься? – прозвучал ей в ответ низкий мужской голос.
Геннадий приоткрыл один глаз и уставился на говорящих. Картина как и в прошлый раз сияла в лучах живого, непонятно откуда взявшегося света, а на месте холста во всем своем великолепии на него смотрели красивая дама с распущенными волосами и тот же первоначальный граф.