– Создатели, какая красота! – воскликнул он и отвернул пробку. Пахнуло челетой. Ювелир отпил глоток.
– Давно не пил так вкусно приготовленный сок.
Принц посмотрел на него как на малого ребенка и молча отобрал флягу.
И, наконец, на дне лежал, похоже, тоже серебряный цилиндр непонятного предназначения. Илиар долго крутил его в руках, пока случайно не нажал на малозаметный выступ, и цилиндр распался на две части. В нем лежал свернутый в трубку кусок бумаги с написанным, хотя и знакомыми буквами, но бессмысленным текстом.
– Похоже на зашифрованное письмо, – Дарт подтолкнул Илиара в спину.
– Какая острота мысли! – сыронизировал тот. И в это время со словами «мне что-то нехорошо» ювелир бездыханным упал на землю.
– Он пил из этой фляги. Там яд, – с ужасом сказал господин Маро.
– Сок челеты нейтрализует все известные науке яды, – несколько раздраженно парировал принц. – Скорее, у него сердечный приступ. Бедняга не выдержал пережитого.
– Высочество! А может, все-таки проверим? – снова ввязался Дарт.
– На ком будем пробовать? Если ты уверен, что там яд, я с удовольствием предлагаю тебя в качестве кандидатуры, – заметил принц.
Баронет отмахнулся.
– Да ну тебя. Скажи лучше, где наш вол?
А тот, легок на помине, виднелся невдалеке между деревьями, мирно жевал траву.
– А если там яд, тебе скотину не жалко? – продолжал посмеиваться Илиар.
– А если там яд, тебе не кажется, что нужно предупредить того, кому он предназначен? – парировал баронет.
Они налили в котелок воды и добавили в неё немножко сока. Вол с жадностью вылакал содержимое. Приятели, мучаясь в глубине души угрызениями совести, молча ждали результата. Минут через двадцать вол замычал и рухнул, как подкошенный. Наперекор всем постулатам науки в соке челеты был яд.
– И для кого же, ваше высочество, этот напиток предназначается?
– У меня есть предположение, но оно мне не нравится, – вдруг сгорбившись, ответил Илиар. – Мой отец, как и все короли до него, по традиции, чтобы не быть отравленными, каждый напиток и каждую трапезу запивают соком челеты или жуют ее ягоды.
На поляне выкапывалась уже третья за последние два дня могила. Настроение у путешественников было подавленное. Принц приказал Лусте отдыхать, а сам послал Лерфа на поиски другого, более спокойного места, где они могли бы передохнуть перед тем, как продолжить путь. До Клоши было еще несколько часов пути, а люди до сих пор даже нормально не ели.
Охотник отдыхать не стал, сказав, что та закуска, которой они запаслись до следующего постоя, годится только для того, чтобы перебить аппетит, но не восстанавливать силы уставших, полуголодных и не выспавшихся людей. И, взяв лук, отправился охотиться, пообещав вскоре разыскать отряд и попросив развести к его приходу костер.
Лерф вернулся довольно скоро. Всего в четверти часа ходьбы от места, где они находились, он обнаружил полянку и чистый ручеек. И отряд цепочкой двинулся туда, оставляя Лусте хорошо вытоптанный след.
Время близилось к полудню. Люди отдыхали, стараясь не думать о происшедших событиях. В котле закипала вода. Наконец вернулся довольный Луста. Он притащил трех крупных тетеревов и мешочек с какими-то съедобными корешками и травками.
Снова закипела работа. Часть разводила еще один костер, часть ощипывала и потрошила птиц. И через полчаса над поляной уже разносился аппетитный запах супа и жарящихся на вертеле тетеревов. Люди наконец по-человечески поели, и настроение сразу поднялось. Принц дал еще какое-то время на отдых, а затем скомандовал седлать лошадей.
Илиар подошел к Лусте, желая поблагодарить его и попрощаться.
– Нет, ваше высочество, – с улыбкой произнес тот. – Вам теперь от меня не избавиться. В любом случае вы должны отрядить гонца в столицу, чтобы доложить о случившемся и предупредить короля и Совет о яде. Правильно? Так вот, ваш гонец заглянет по дороге к моей благоверной и объяснит, что ваш покорный слуга временно перешел на королевскую службу. А без меня, да с сыновьями, она справится с разными трудностями почище, чем со мной.
Илиар, понимая, что охотник говорит дельные вещи, сразу согласился и снова тепло поблагодарил его и судьбу, столкнувшую его с этим бесценным человеком.
Гонец был снаряжен немедленно. Ему вручили сумку с вещами неизвестного, краткое донесение принца и снабдили деньгами. Выйдя на дорогу, тот, попрощавшись, поскакал.
До Клоши добрались без приключений. Их нетерпеливо дожидались отряженные отрядом гонцы. И снова, как и прежде, их встретил теплый, радушный прием и ночлег в удобных мягких постелях.
Вечером, перед сном, все отправились посидеть в местный трактир, куда клошцы набились так, что яблоку некуда было упасть. Ответив на их вопросы, принц и Дарт попытались выяснить, не встречали ли те в последние дни странноватого вида агорийца. Но клошцы отрицательно качали головами. Ни странных агорийцев, ни странных девонцев они не видели.
– Может, обошел деревню стороной, не желая привлекать внимание? – не совсем уверенно сказал Дарт.
– Хотел бы я надеяться, что ты прав, – помрачнев, ответил Илиар. – Намного хуже, если он шел не из Девона в Милаццо, а наоборот, возвращался, выполнив задание. Содержание записки мы не знаем. Это может быть как послание шпионам в Милаццо, так и их ответное донесение в Беур.
– Тогда зачем ему тащить с собой яд?
– Не знаю. Может, изготовление его очень сложно или ингредиенты чрезвычайно редки, поэтому просто вылить остатки накладно. А может, просто не хотели оставлять никаких улик, – пожал плечами принц.
До границы с Девоном оставалось два дня пути, которые прошли без приключений, хотя идти было менее удобно, дорога плавно, но неуклонно шла в гору. Наверху местность выровнялась, и путешественники остановились на последнюю стоянку в расположенной там деревушке. А когда снова двинулись в путь, то в нескольких километрах, в раскинувшейся внизу долине увидели стены пограничного города Крепеля.
Тот был хорошо укреплен. Он стоял почти на берегу Урека, окруженный высокими стенами и рвом в виде подковы, соединенной с рекой. Расположенные со стороны Девона городские ворота находились на высоте двенадцати метров. От этих ворот на землю внутрь, в город, и наружу, в сторону моста через Урек, напрямую соединяясь с ним, спускались два навесных моста. Мало кто знал, что при необходимости в них срабатывал механизм, который поднимал под углом стальные острые прутья, затрудняющие движение при нападении.
Принца со свитой принимали мэр, богатый гражданин Фарис, и командир гарнизона барон Бриберо. Крепелийцы закатили настоящий пир. Еще бы! Не так часто к ним приезжала особа королевской крови. Все гуляли и веселились, а когда почти всё было съедено и выпито, все сплетни и анекдоты рассказаны, принц отозвал в сторону Бриберо и Фариса. Не вдаваясь в подробности, он сказал, что ему нужно пополнить состав делегации, и попросил коменданта подыскать ему смышленого, хорошо владеющего оружием солдата, способного сыграть роль слуги, а мэра – найти достойного горожанина, который мог бы представлять в Девоне королевство. Кроме того, он поручил Бриберо официально сообщить пограничной службе Девона, что принц находится в Крепеле и намерен завтра в сопровождении свиты пересечь границу.
– А разве ваше высочество не погостит у нас пару дней? – в один голос спросили крепелийцы.
– К моему великому сожалению, нет, – вежливо, но категорично отказался принц. – Мы и так уже задержались.
А назавтра, ранним утром, пополненная двумя новыми членами, в парадных одеждах, с поднятым королевским штандартом делегация, возглавляемая принцем Илиаром, вступила на мост через Урек.
Девон
Примерно за год до описываемых событий верховный жрец бога Майо Элиграс попросил аудиенции у короля Девона Ферна. Тот, хотя и сидел, как положено государю, величественно на троне, выглядел больным. Отечный, говорящий с одышкой, с проступающей, несмотря на пудру и румяна, синевой лица. Жрец, наоборот, был подтянут и мускулист, одетый в традиционные, свободного покроя голубые одежды с вышитым белым треугольником на груди. Голубой цвет олицетворял небеса, где правил Майо, а белый – чистоту помыслов верующих. Еще один белый треугольник, только маленький, основанием вниз, девонцы носили на шее. Он был у всех одинаков вне зависимости от статуса его владельца и сделан из рога карнала, водящегося в изобилии в южных частях королевства. Зато каждый был волен выбирать, на что он его вешает: бедняк – на простую веревку, верующие побогаче – на серебряные, золотые цепочки, дорогие диадемы и т. п. Несмотря на высокий ранг, жрец носил свой символ веры на простой веревке.
– Ваше величество! Могущественный король Ферн! Да продлит Великий Майо его царствование на долгие годы! – начал Элиграс, а Ферн кивнул и знаком велел переходить к делу. – Мой король, вы знаете, что духовная власть почти так же сильна, как королевская, как знаете и то, что нет у вас более верных и преданных слуг, чем мы, жрецы.
Ферн снова согласно кивнул.
– Мне нелегко было решиться на этот разговор, в результате которого другой бы запросто мог лишиться головы. Но если не я, то кто? Ваш народ обеспокоен вашим здоровьем. Поговаривают, что вы с трудом справляетесь с обязанностями и почти не показываетесь подданным.
Король нахмурился, но велел продолжать. Жрец нервно сглотнул.
– Я наводил справки. У вас больное сердце, слабая мышца которого не способна нормально перекачивать кровь из органа в орган. А это значит, да не допустит этого Великий Майо, что где-то через пару лет вы, если не случится чудо, можете умереть.
Король зловеще улыбнулся.
– Дворцовый лекарь сегодня же будет казнен.
– Не гневитесь, ваше величество. Ваш лекарь отказался делиться информацией. Я обратился к известному столичному доктору и попросил совета якобы для моего родственника, описав ваши симптомы: одышку, отеки, цвет лица. И таким образом выяснил диагноз. Кстати, во всем плохом есть капелька хорошего. Я получил и подтверждение того, что получаемое вами лечение правильно. Экстракт дигиты и лиазида укрепляют мышцу сердца и выводят лишнюю жидкость.
– Жрец, к чему ты ведешь? – Ферн устало провел ладонью по лицу.
– Ваше величество! Я девонец, и судьба королевства мне небезразлична. Наше могущество испокон веков зиждется на сильной королевской власти, которая, ослабнув из-за болезни короля, ослабляет и все государство. У вас нет наследника, и возможность появления его на свет, учитывая ваш возраст, равняется нулю. Да, есть наследница, принцесса, которой не занимать ни ума, ни красоты. Но Девоном никогда не правила королева, и девонцам это может не понравиться, тем более что женщины у нас играют второстепенную роль. Значит, её придется выдавать замуж, чтобы создать новую династию.
Было видно, что Ферн разгневан, хотя и пытается сдержать себя.
– Ты хорошо все объяснил, и создание новой династии неизбежно. Я думал об этом. Так какова все-таки цель разговора? Рассердить меня?
– Ваше величество! Я никогда не ставлю перед собой бессмысленные цели, – подчеркнуто почтительно, но не без оттенка надменности ответил Элиграс. – Смена династий в истории вещь обыкновенная. Тем более что в вашем случае, как бы она ни называлась, в её королях будет течь ваша кровь. Вопрос в том, что при таких переходах возникают междоусобица и сепаратистские настроения. И в связи с этим после того, как я отнял у вашего величества столько времени, хочу напомнить, что мы не одиноки в этом мире, и у нас есть большой и сильный сосед, королевство Агора. Мы давно уже живем в мире, который построен на равновесии сил. Но что будет, если Девон ослабнет? Не увидят ли они в нас лакомый кусочек? А ведь в любом государстве найдутся люди, которые поддержат врага.
– Не сгущаешь ли ты краски, жрец? – в сомнении спросил король.
– Так нападали же мы друг на друга раньше. Неужели вы думаете, что агорийцы или девонцы изменились? Не зря же и мы, и они держим такие армии?
– Что же ты предлагаешь?
Собираясь с духом, Элиграс сделал длинную паузу.
– Я предлагаю, пока у нас есть сильный король Ферн, первыми начать войну.
Король изобразил недоумение.
– Не вижу смысла. Ты же сам говоришь, что силы равны.
– Скорее, были равны, – жрец не сдержал удовлетворенной ухмылки. – Вряд ли вы знаете, ваше величество, но у нас существует секта странствующих монахов, которые покидают Девон, чтобы донести искру истинной веры до других народов. Примерно месяц назад с далекого юга вернулся один из таких странников и рассказал о воинственном племени язычников, которых, возможно, нетрудно будет уговорить участвовать в войне. И я, о чем заранее прошу вашего прощения, уже снарядил гонцов к их вождям с приглашением посетить Беур. Даже если мы и не выступим против Агора, в любом случае ничего не потеряем. Что же касается смысла войны, то он прост. Королевству-победителю легче сохранить единство подданных, и в любом случае мы наверняка дестабилизируем обстановку в Агора и вынудим его правителей сосредоточиться на внутренних проблемах.
– Верховный жрец! – король встал. – Я поручаю вам сегодня же ознакомить с содержанием этого разговора верховного главнокомандующего и главного советника по безопасности и пригласить их завтра на совет ко мне. Естественно, приглашение касается и вас.
На этом аудиенция закончилась.
Вечером следующего дня в полукруглом зале совещаний, где напротив нескольких ярусов кресел на возвышении стоял трон короля, собрались четверо.
После положенного этикетом обмена приветствиями король обратился к присутствующим.
– Итак, господа, вы уже успели ознакомиться с ситуацией. Верховный жрец, предвидя ухудшение политической обстановки в стране в связи с моим возрастом и состоянием здоровья, а также отсутствием прямого наследника, предлагает начать подготовку войны с Агора. Целью в идеале станет объединение обоих государств под управлением Девона, а также распространение религии единого бога Майо на Агора. В случае невозможности полной победы не меньшим выигрышем станет дестабилизация у соседей и сосредоточенность агорийцев на внутренних проблемах. Это даст время для нормализации ситуации в Девоне.
– А если не мы, а нас победят? – спросил невысокий мужчина со скучающим лицом, советник по безопасности Беер.
– Глупо начинать войну, не рассчитывая победить, – парировал король. – Тем более, что Элиграс готовит некий козырь.
– Я как командующий вооруженными силами, – вступил в разговор седой, полноватый и обманчиво добродушный барон Дагрен, – считаю, что в мирное время, несмотря на маневры, учения и тренировки, армия – это сборище дармоедов, прожирающих деньги королевства. Мне не очень интересны тонкости политики, но я патриот, и, если король скомандует, мы все как один пойдем выполнять свой долг.
Беер, дослушав барона, обратился к жрецу.
– А нельзя ли побеседовать с вашим монахом-путешественником?
– Боюсь, что в данный момент это невозможно. С его слов, варвары, которые, кстати, называют себя махчетами, очень опасный народ. Он лишь по случайности не был там убит. Поэтому, в отсутствии выбора, я вновь послал его туда во главе нашего представительства, как единственного знающего язык и обычаи страны.
Король обвел взглядом присутствующих и обратился к советнику.
– Девон десятилетиями торгует с Агора. Бесконечные купеческие обозы и одинокие торговцы курсируют между королевствами. Сотни людей путешествуют ради удовольствия. Мы давно смирились, что существует, хотя и небольшой, процент смешанных браков. Подготовка к войне – это изменение общей ситуации, увеличение производства оружия, усиление военных тренировок, а ближе к началу – переброска войск, обозов с пропитанием и медикаментами, ремонтных мастерских к границе. Как мы сумеем это скрыть от агорийцев и, что хуже, от профессионального интереса их шпионов? Они ведь у нас есть? – и Ферн вопросительно поднял брови.
Беер понимающе кивнул.
– Думаю, праздное любопытство купцов и путешественников вряд ли нам повредит. Их сведения надо ведь долго собирать и анализировать. Что касается шпионов, то, конечно, они есть. Как и у них есть наши. Но, к своему удовлетворению, должен отметить, что они в большинстве находятся под нашим контролем. Я бы мог приписать себе заслугу их раскрытия, но это не в моем характере. Помог случай. Несколько лет назад у одного из наших шпионов трагически погибла сестра с мужем, и остались маленькие дети, о чем мы тому и сообщили. Тот обратился с просьбой о возвращении, чтобы забрать племянников и воспитывать в своей семье. Через какое-то время этот достойный человек, находясь в Беуре, встретил некоего зажиточного и влиятельного девонца, которого ему приходилось встречать в Агора в офицерской форме, и тут же доложил в нашу канцелярию. За тем установили наблюдение, потихоньку выявили связи и связи связей, обнаружили каналы передачи информации. Теперь мы за ними аккуратненько присматриваем. Время от времени перехватываем донесения и, прочитав, посылаем дальше. Кстати, по моему мнению, содержание такой сети нашим королевствам только в убыток, поскольку между нами до последнего времени был долгий мир. Мы ни разу не перехватили ничего существенного. Впрочем, ничего существенного не шлют и наши агенты.
Король засмеялся:
– Вы хоть наградили этого достойного девонца?
Советник кивнул, а король продолжил:
– Надеюсь, что нашим агентам повезло больше, чем агорийским.
Некоторое время все молчали. Ферн, задумавшись о чем-то, сидел, опустив голову. Наконец, он заговорил.
– Господа! Решение, которое мы сегодня примем, может коренным образом изменить судьбу Девона как в лучшую, так и в худшую сторону. Война, какими бы благородными целями ни прикрывалась, всегда несет зло и начавшим ее, и обороняющимся. Поэтому, прежде чем я вынесу свой вердикт, попрошу каждого присутствующего ответить однозначно «да» или «нет». Наличие хотя бы одного сомневающегося для меня означает «нет» войне. Мы не можем начинать подготовку к ней без единства мнений.
И трое самых влиятельных лиц после некоторой паузы один за другим произнесли:
– Да. Война.
Ферн, как показалось, без всякого удовлетворения вздохнул и задумчиво протянул:
– Ну, что ж. Война так война. Элиграс! Скажите, как, по-вашему, сколько времени займет путешествие к варварам и обратно?
Жрец на минуту задумался и проговорил:
– До последних южных поселений королевства около недели пути. После этого местность становится все более засушливой и постепенно переходит в безводную пустыню. По словам монаха Шерта, побывавшего в тех местах, чтобы ее перейти, требуется минимум две недели. А дальше начинаются земли махчетов. Другими словами, считая все про все, путешествие туда и обратно займет около двух месяцев. Месяц уже прошел. Значит, где-то недели через четыре следует ждать гостей.
Король кивнул.
– Хорошо. Вопрос ко всем. Когда мы будем готовы к войне?
– Если я правильно понял великого жреца, – без тени иронии начал советник, – то только через месяц мы сумеем познакомиться с потенциальными союзниками. Еще с месяц придется их развлекать и исподволь склонять к мысли выступить на нашей стороне, в чем мы можем преуспеть, а можем и нет. Но если да, то еще пару месяцев потребуется на возвращение в «махчетию». Затем придется ждать прихода их войска, переход которого через пустыню может затянуться, это будет означать еще три-четыре месяца задержки. Несколько месяцев займут совместная подготовка и решение задач по распределению функций.
В этом месте генерал недовольно фыркнул. Штатский влезал в дела военных. А Беер, не смущаясь, продолжил:
– Другими словами, реально начать войну мы сможем не раньше, чем через год. А вообще-то меня больше волнует, что будет, если махчеты не согласятся. Мы все равно начнем войну?
Выразительно поглядев на советника, заговорил барон Дагрен.
– Ну, если уважаемый господин советник сумел так точно сформулировать задачи армии в предвоенный период, то и я позволю себе немножко влезть в вопросы безопасности. Как я понимаю, нам могут угрожать междоусобица и сепаратизм. Поэтому я считаю, что вне зависимости, будут у нас союзники или нет, нужно провести дополнительную мобилизацию и сконцентрировать армию на границе с Агора. Этим мы добьемся нескольких целей. Первое, в случае начала политического кризиса в стране мы ослабим князьков с непомерными амбициями, лишив их боеспособных мужчин. Второе, наличие мощной армии на границе станет для соседей сдерживающим фактором. Третье, даже если в ответ Агора и перебросит свои войска к реке Урек, противостояние войск еще не означает войну.
Король удовлетворенно кивнул и советнику, и генералу.
– Элиграс, вы согласны с тем, что сказали господа?
– Совершенно, ваше величество, – ответил тот.
– Тогда я поручаю вам, Дагрен, и вашим генералам начать разрабатывать план действий. Вас, Беер, я бы попросил: первое, активизировать работу агентов в Агора в области военной разведки, второе, попросите ваших канцелярских крыс проанализировать все донесения из Агора за последний год и передать всю имеющую значение информацию генералу, и, третье, усильте деятельность внутри Девона как в поисках агорийских шпионов, так и для выявления особо ретивых фигур, угрожающих нашей стабильности. Вам, Элиграс, я бы порекомендовал уделить больше внимания распространению веры в бога Майо.
Король встал и, немного задыхаясь, спустившись с возвышения, покинул зал.
Слуги проводили его в спальню, где он знаком попросил оставить его одного. Он опустился в большое удобное кресло у окна, его излюбленное место, в котором он проводил и большую часть ночей. Из-за одышки ему редко удавалось спать лежа.
Король, как и правитель Агора Криг, был вдовцом, хотя потерял жену относительно недавно, два года назад. Та, не играя никакой политической роли и будучи просто его необходимым атрибутом, тем не менее, была чрезвычайно дорога Ферну, оставаясь его верным ангелом-хранителем. Только с ней он мог расслабиться, говорить свободно, выплеснуть кипящие эмоции и сбросить маску властительного монарха. У них долго не было детей, и король это ужасно переживал, а когда, в конце концов, королева забеременела и родила дочь, расстроился еще больше. У всех его предшественников были сыновья, и проблемы наследования короны не существовало. А у него была только девочка. Он знал из истории, к чему привела подобная ситуация около ста лет назад, когда началась смута, в результате которой к власти и пришла их династия Бернердортов. Первое время он даже не подходил к дочери, но королева проявила ум и терпение. Принцесса потихонечку научилась ходить и лепетать первые слова, и король все чаще стал видеть у трона темные кудряшки и большие смешливые ярко-синие глаза. Постепенно он полюбил девочку так, что предпочитал общение с ней обществу королевы.
Мрачно глядя в окно, король вспоминал прожитые с женой счастливые годы и ее тихую смерть, перед которой она поцеловала его и принцессу и успокаивающе взяла их руки в свои. Мало кто понимал, какое это было горе для короля. И сейчас он не скрывал от самого себя, что его согласие начать войну носит куда более личный характер, чем думают его подданные. Да, он понимает свой долг перед Девоном и его людьми и готов сделать все для того, чтобы их жизнь и достаток не пострадали. Но на самом деле причина была в другом. Королю было безумно жаль свою любимую дочь, принцессу Иселин, которая в силу обстоятельств становилась пешкой в политической игре. Он даже думать не мог о том, как ее начнут осаждать стервятники-женихи в надежде ухватить корону. А больше всего его сводило с ума то, что кто-то из этих хлыщей залезет к ней в постель. Так что война нужна была Ферну как средство отвлечься от грустной мысли, что его красавица и умница-дочь должна будет выйти за кого-то без любви по политическому расчету. Такие рассуждения больше подходили обыкновенному человеку, а не королю, но Ферн ничего с собой поделать не мог.
Поздно вечером того же дня в главном святилище Беура, Храме божественного треугольника, состоялось тайное совещание Элиграса и двух его помощников, старших жрецов Халита и Пирау. Элиграс не скрывал своего довольства.
– Братья! – начал он. – Все прошло так, как мы и предполагали. Участники совета согласились с моими доводами. – И продолжил, не скрывая презрительной усмешки: – Мое предположение о возможной агрессии вроде бы действительно правдоподобно, и я бы сам в него поверил, если бы королевства были в конфликте. Но напасть на соседа после стольких лет мира только потому, что началась бы свара из– за короны?.. Думать так об агорийцах, которые могут просто переизбирать короля, по крайней мере, глупо. Но, видимо, Майо с нами, и он затуманил мозг Ферну и его советникам. Кстати, тот даже опередил мою просьбу и сам предложил усилить накачку истинной веры, – это было сказано с явной иронией. – Итак, у нас есть отличная возможность в полной мере овладеть умами подданных Девона.
Старшие жрецы были настроены менее оптимистично.
– Допустим, сделать человека фанатиком – вещь несложная. Он сам ищет, кому бы начать поклоняться. Не богу – так королю. Не королю – так барону. Или того проще, слабый – сильному, – сказал Халит. – Наша цель – создать религиозное государство и стать во главе его. Верим ли мы сами, и насколько, не имеет значения. Вопрос в другом: как мы этого достигнем?
Элиграс ответил, не скрывая раздражения:
– Мы должны внушить людям, что цель войны не захват Агора, а спасение душ агорийцев через распространение религии Майо. Так сказать, жест дружбы. Эта война, будут махчеты с нами или нет, наверняка затянется. Армия сильно ослабнет и устанет воевать. К этому времени в Девоне будет или совсем больной король, или новый, занимающий шаткие позиции. И мы выступим миротворцами и спасителями, поставим правление и экономику под наш контроль, номинально сохранив королевскую власть.
Заговорил Пирау.
– Кстати, о махчетах. В ваших, брат, мудрых рассуждениях, при всем уважении, есть слабые места. Например, мы, с одной стороны, собираемся вести войну за истинную веру, с другой – призываем в союзники язычников. Как на это прореагирует народ?
– Я не хотел развивать эту тему, – спокойно ответил Элиграс, – но если вопрос задан… У меня есть аргумент, который заставит махчетов хотя бы на время войны принять веру в Майо.
А Пирау продолжал.
– Второй вопрос. А известно ли королю, что махчеты – каннибалы?
Элиграс неприятно улыбнулся.
– Я думаю, сейчас преждевременно посвящать его во все подробности. Кстати, и мы должны делать вид, что ничего не знаем. Но впоследствии, естественно, он узнает часть правды. Я полагаю, мы ему объясним, что воины-язычники по древним канонам должны ритуально съедать некоторые части убитых врагов.
Великий и Единый бог Майо везде и всегда изображался одинаково – в виде сидящего на троне, сурового и строго глядящего на молящихся мужчины, протягивающего им руку с белым треугольником. Вот и сейчас фигура в человеческий рост молча и, казалось, осуждающе глядела из угла на заговорщиков. Элиграс подошел к ней и, совершенно серьезно произнеся «Это не для ваших глаз и ушей, Великий бог», накрыл того покрывалом. Все облегченно вздохнули.
Элиграс вернулся на место.
– А что, братья, у нас с принцессой? Велика ли её вера?
Отвечал Пирау.
– Принцесса – крепкий орешек. Она умна, независима до своенравности и не боится принимать самостоятельные решения. Тем не менее, мы обрабатываем её с четырнадцати лет, концентрируя внимание на той части веры, которая говорит о милосердии бога и награде тем, кто в него искренне верует. Время от времени мы также рассказываем ей о мучениках, погибших за веру и ставших святыми. Девушка еще юна и склонна к максимализму, поэтому, не будучи фанатичной, она все-таки в достаточной степени находится под нашим влиянием. Ею можно манипулировать.
– Вы считаете, что она согласится выйти замуж за претендента на престол по нашему выбору?
– Гарантий нет, но, вероятнее всего, да.
Элиграс не скрывал удовлетворения.
– У нас уже есть кандидатура?
В разговор вступил Халит.
– Наиболее подходящим кажется ландграф Стрент. Не урод, богат, очень знатен и полный болван. Никаких интересов, кроме охоты, фехтования и кулачных боев.
– Но ведь он женат.
Халит усмехнулся.
– Его жена, к великому сожалению, бесплодна, что в данной ситуации плюс. Кроме того, нам кажется, что Великий Майо захочет вскоре прибрать её к себе.
Верховный жрец кивнул.
– А что у нас с проектом «челета»?
Братья переглянулись.
– Проект оказался безумно дорогим, но близок к завершению. Как выяснили наши ученые, чтобы лишить челету способности быть универсальным противоядием, нужно её выращивать на почве, удобренной специальными солями, которые это свойство нейтрализуют, не затрагивая вкусовых качеств. Производство крупинки такой соли стоит дороже килограмма золота. Так что можете представить, Элиграс, во сколько обошлось нам разведение этих ягодок.
Приблизительно через месяц у южных ворот города показалась необычная процессия, с десяток странно одетых людей с вытянутыми черепами и раскосыми глазами в сопровождении нескольких привычного вида девонцев. Незнакомцы с любопытством разглядывали город и его жителей, сохраняя при этом полное молчание. Уже через несколько улиц за ними увязалась толпа мальчишек, кричавших вслед: «Мама дверью прищемила, аж глаза перекосило». Впереди ехал высокий, красивый, гордого вида мужчина с золотым обручем на шее. В отличие от своих спутников он был безбород. Процессия медленно приближалась к королевскому дворцу.
Королю было доложено о прибытии долгожданных гостей, и на вечер был назначен прием. Зал ярко освещался многочисленными светильниками, его величество то грозно, то милостиво поглядывал на подданных со своего трона. По его правую руку, на троне поменьше, сидело темноволосое синеглазое очаровательное существо, его любимая красавица дочь.
Придворные с любопытством застыли в ожидании. Наконец в зал вошли гости.
К трону подошел девонец в одежде жреца.
– Ваше величество! Позвольте вам представить сына бадохана страны Махамарт Хонка, то есть, по нашим понятиям, принца, – и указал на красивого мужчину.
Тот с достоинством приблизился и поклонился, прижав руки на уровне живота. Потом, выпрямившись, уважительно заговорил на мелодичном, чуть свистящем языке.
– Принц Хонк от имени своего отца и страны Махамарт приветствует короля Девона и желает ему лично и всему королевству процветания, – перевел монах.
Махчет же, повернувшись в сторону принцессы, продолжал что-то говорить тоном, преисполненным восхищения. Чуть поколебавшись, жрец перевел:
– Принц говорит, что одно то, что он увидел вас, ваше высочество, стоило перехода через пустыню. И когда он вернется на родину, частичка его сердца навсегда останется здесь.