Казаки. Осознание себя. Казачий Народ

– Горская балачка сформировалась во времена Кавказской войны, ввиду влияния народов Кавказа на быт и культуру кубанских и терских казаков. Отличается заметным кавказским, в первую очередь адыгским, влиянием. Однако после массового исхода казачье-русского населения с Надтеречья в начале 1990-х годов данный диалект почти утрачен, кроме небольшой общины в Северном Дагестане.

4. О СКИФСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ

Скифское причерноморское алфавитное письмо,

похожее на греческое.

Грамота – второй язык.

Поговорка.

Перенесёмся в глубь веков и поговорим о скифской, иначе говоря о тюркской письменности. Сразу определим предмет разговора: скифо-сарматский язык имел свою письменность, но до настоящего момента она не расшифрована, хотя материала накоплено уже достаточно много. По одной из версий, первоначальным вариантом письменности всех тюркоязычных племён стало уйгурское письмо, воспринятое, в частности, таким многочисленным народом, как кыпчаки. Однако по другой версии и судя по имеющимся на сегодня сведениям, скифская письменность была двух типов – скифские руны (то самое уйгурское письмо) и скифское буквенное письмо. Второе внешне напоминало буквы греческого алфавита и потому долгое время ставило исследователей в тупик: теоретически вроде могут перевести, а практически не могут!

В гробнице Эйе, – вельможи и современнике египетских фараонов Эхнатона и Тутанхамона, – относящейся к 14 веку до Р.Х., сохранился любопытный текст гимна богу Атону. В 13 вертикальных колонках иероглифического текста, по утверждению Е. А. Копарева («Дешифровка забытых письменностей»), представлен образец «славянской слоговой письменности». Но, скорее всего, это не «славянская», а «руская» письменность, о которой мы ещё будем говорить дальше. Сейчас лишь скажем, что, вероятно, это те самые «руськи письмены», которыми была написана псалтырь, обнаруженная по прибытии в Боспорскую Скифию в IX веке нашей эры «создателем русской письменности» монахом-просветителем Кириллом.

* * *

Вопрос о письменности – очень важный. По сути, система письменности представляет собой основу, костяк духовной культуры народов. Скорее всего, – считают Н. И. Васильева и Ю. Д. Петухов – источник, из которого развились первичные алфавиты, находился не в самом Средиземноморье, а где-то севернее, в континентальной Европе. На вопрос, где именно, проливает свет знаменитый фестский диск. Эта круглая глиняная табличка, найденная на Крите и датированная примерно 1700 годом до Р. Х. Она содержит 44 рисуночных знака, выполненных с помощью штамповки. Анализ показал, что всего их могло быть до 55. Известно, что некоторые алфавиты, например южнославянская глаголица, содержат как раз 44 знака, как и фестский диск…

Самое интересное, что один из знаков этого диска – голова человека – копия египетских рисунков, изображавших воинов «народов моря», обрушившихся на Средиземноморье. Согласно Библии, в Палестину «народы моря» (филистимляне) пришли с острова Крит. Но Крит мог быть «промежуточным этапом» их похода. Уникальность находки фестского диска свидетельствует, что его авторы на Крите особенно не задерживались…

Становится ясно, что развитое слоговое письмо (может быть, уже алфавитное) пришло в Восточное Средиземноморье одновременно с металлургией железа: и то и другое принесли с собой «народы моря», пришедшие через Дунай и Балканы из киммерийских степей. На единой основе этого письма и сложились (самостоятельно и одновременно) некоторые известные алфавиты Восточного Средиземноморья. И только этим и можно объяснить их сходство.

Сохранились свидетельства источников, что сибирские и центральноазиатские европеоиды пользовались оригинальной системой письменности задолго до того, как на историческую арену вышли тюрки; очевидно, последние заимствовали её у первых.

Известно также, что в XI веке до Р.Х. древнекитайское царство Шан-Инь завоевал народ «чжоу», основавший одноимённую империю. Эти «чжоу» были светловолосыми европеоидами Восточного Туркестана (сейчас китайская провинция Синьцзянь), родственными скифам. Сохранились надёжные сведения, что ещё до завоевания Китая (то есть во II тысячелетии до Р.Х.) европеоиды «чжоу» уже имели свою письменность, отличную от китайской. Позже они забыли её, находясь в массе инорасового населения, и перешли на местные иероглифы. Известие о чжоусской письменности во II тысячелетии до Р.Х. даёт верхнюю границу для поиска «скифской письменности» вообще. Ведь остальные жители Великой Скифии были центральноазиатским европеоидам родственны, и имели во многом похожую культуру. Надо полагать, что орхонское или уйгурское письмо и есть древнее «чжоусское», принадлежавшее европеоидам-сибирякам Афанасьевской и Андроновской культур (III – II тысячелетия до Р.Х.), перешедшее «по наследству» тюркам.

Итак, как в Причерноморье, так и в Средней Азии и Сибири уже в 500 году до Р.Х. – в начале новой эры бытовала своеобразная письменность. Традиции этой «общеевразийской» письменности сохранялись ещё в эпоху раннего Средневековья. Большое сходство между собой обнаруживают знаки русских князей, знаки на сосудах, найденные в хазарских крепостях, донские и сибирские руны, клеймы Боспорского царства. Их общим источником могла быть только скифская письменность.

Теперь вспомним о другом типе письменности – об алфавитном письме. Уже первые исследователи припонтийских скифских городов находили в них странные, «плохочитаемые» надписи. Вроде бы они были похожи на греческие. Но при этом… содержали явно негреческие пассажи или непонятные наборы греческих букв. Оказывается, это была скифская письменность! Чем-то похожая на греческую, но всё же своеобразная. Настолько своеобразная, что при помощи «греческого ключа» она не читается. Особая связь скифского письма с греческим легко объяснима. Но не заимствованием от греческого. На самом деле всё обстоит наоборот: не «русское письмо» произошло от греческого, а древнегреческое от русского, а если точнее – скифского. Греческий алфавит, не связанный напрямую по происхождению с древнебалканской слоговой письменностью, был занесён в Эгеиду дорийцами – выходцами из южнорусских степей…

Это, повторимся, было в XII – XI веках до Р. Х. В начале же 3 века н.э. на Таманском полуострове существовал целый штат аланских переводчиков. Об этом документально повествует уникальная надпись на каменной плите, обнаруженной 12 октября 1910 года на усадьбе казака Деценко в станице Таманской. В надписи, увенчанной знаком боспорского царя Савромата II, говорится о главном аланском переводчике по имени Ирак.

Готы, которые были родственны скифам, а затем готаланы, также имели свою письменность, но не понятно, какую. Ту ли, что и другие скифы, или особую. Во всяком случае, её называли готскими рунами. Не исключено даже, что их руническая письменность была той же, какой пользовались впоследствии аланские племена в Хазарии, но в 359 году их просветитель и первый готаланский епископ Ульфиил (Вульфила) вступил в общение с Акакием и отверг никейский «Символ веры», а всё племя готаланов отвратил от кафолической церкви. В результате готаланы принимают арианскую модель христианства, а Ульфиил перевёл на готский язык библейские тексты (Серебряный кодекс). Новый готский алфавит был создан на основе греческого с заимствованиями латинского. Готаланский епископ счёл, что готские руны ассоциируются с язычеством и нежелательны для перевода священных текстов.

У гуннского короля Аттилы (5 век н.э.) тоже была какая-то письменность: имелись, например, списки беглецов, которых разыскивал Аттила и требовал их возвращения от Рима и Византии. Наиболее ранние сведения о письменности у аланов содержатся в сирийских источниках. Так, в «Книге о народах и областях» Андроника (5 – 6 века) и в приписке к ней VIII – IX веков в числе народов, имеющих письмо, наряду с греками, римлянами, армянами, грузинами, персами, арабами названы и аланы.

Е. П. Савельев в книге «Древняя история казачества», написанной ещё тогда, когда не было выяснено, что сами скифы и есть тюрки, сообщает: «Скифскими письменами пользовались также и тюркские народы, жившие в Средней Азии в V и VI веках. Так, в 568 году тюркский царь Дизабул заключил союз с Восточной Римской империей, и договор по этому поводу был написан скифскими письменами…». И ещё у Савельева мы читаем: «Надписи на известном так называемом «Чингизовом камне» в Монголии буквами прямоугольной формы также указывают, что древнескифский алфавит был в употреблении у тюркских народов до начала XIII века. П. К. Козлов, посетивший в 1908 – 1909 годах Центральную Монголию, в могильниках города Хара-Хото, древней столицы Тангутского царства (XI – XIV века), нашёл свыше тысячи томов книг, написанных на разных языках: китайском, тибетском, маньчжурском, арабском и на «неизвестном». Не есть ли этот «неизвестный» алфавит древний скифский?».

Северокавказские, донские и кубанские письменные памятники Хазарского хаканата VIII – X веков доносят локальные варианты единого древнетюркского письма. Неверно связывать его с гуннами или булгарами. Древнетюркское письмо введено в употребление древнетюркскими же племенами касар (кадыр-касар) и берсиль (беди-берсиль), перекочевавшими из глубин Азии к Танаису (Дону) и Меотиде (Азовскому морю). От них-то и идёт хазарская государственность и письменность. Найденные в Маяцком городище на Дону, оставшемся от разрушенной в Х веке хазарско-асской крепости, надписи оказались аланскими, а их буквенные начертания на кирпичах ближе всего стоят к орхоно-тюркским надписям VII – VIII веков.

Около 860 года константинопольский патриарх Фотий решил оказать поддержку хазарам-христианам. По его совету император Михаил III отправил к хакану специальную миссию во главе с Константином Философом (он же – христианский просветитель славян Кирилл). Согласно житию, посольство было направлено в ответ на просьбу хакана, обещавшего, если его убедят, принять христианство. Судя по всему, Кирилл был человеком, весьма способным к усвоению новых языков. Сегодня его назвали бы врождённым полиглотом. Во время пребывания в Корсуни Константин, готовясь к полемике, изучил еврейский язык, самаритянское письмо, а наряду с ними какое-то «русьское» письмо и язык (есть подозрение, что это язык скифского по этническому происхождению племени росов; уж во всяком случае, это не «древнерусский язык», который в те времена ещё не выделился из общеславянского).

Позднейшая церковная легенда приписывает создание русского алфавита – кириллицы – святому Кириллу, но… ведь в подлинном древнем источнике, «Житии» святого Кирилла, написанном в конце IX века н.э., ясно сказано, что этот церковный деятель воспользовался для создания своей «кириллицы» некими загадочными «рошкими» (роскими) письменами.

Как известно, Константин во время своей поездки в Крым нашёл Евангелие и Псалтырь, писанные роскими письменами, и человека нашёл, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив её со своим языком, различил буквы гласные и согласные, и, творя молитву Богу, начал читать и излагать их. Поскольку Константин Философ был уроженец Северных Балкан, его родной язык, с помощью которого он успешно читал роские письмена, – один из южнославянских. А в Крыму жили «тавроскифы», которых византийские авторы твёрдо отождествляют с росами.

И поскольку росы, как выясняется, – это сарматское племя, то, очевидно, и «роские письмена» – это древняя скифо-сарматская письменность. Не её ли археологи находят в скифских городах Причерноморья и до сих пор не могут расшифровать? Поскольку иных сообщений о существовании «роских письмен» не имеется, а свидетельств существования скифской письменности множество, напрашивается логический вывод об их тождественности.

Имеется версия, что загадочные «роские письмена» представляли собой глаголицу, оригинальную систему письменности, остававшуюся в пользовании у балканских славян ещё в Средние века. Однако эта система принципиально отличается от кириллицы и никак не могла быть взята за её основу. Судя по всему, глаголица восходит к одному из вариантов древнейшей письменности. И, возможно, глаголица как раз и является изобретением скифским. Во всяком случае, у глаголицы имеется достаточно много шансов оказаться таковой системой.

Папские средневековые документы называют глаголицу еретическим письмом ариан, а арианский вариант христианства был распространён не только среди готов и скифов, но и среди славянских народов Центральной Европы. Глаголица сходна и с лангобардским письмом VII – VIII веков (лангобарды были вендами-славянами с берегов Эльбы, завладевшими в раннем Средневековье Северной Италией). Возможно, что глаголица была западнославянской системой письменности, отличной от восточнославянской. Глаголица на Руси не получила распространения. Зато имеются вполне достоверные сведения, что отличные от кириллицы, но вместе с тем похожие именно на неё «роские письмена» бытовали на Руси ещё в Средние века. Около 20 знаменитых новгородских берестяных грамот написано не кириллицей, а загадочным, нечитаемым письмом, подобным древнему причерноморскому.

Сопоставив сведения о «роских письменах», послуживших под рукой просветителя Кирилла основой кириллицы, о славянских и сибирских рунах, о странных новгородских грамотах, о непрочитанных скифских надписях в городах Причерноморья и загадочной письменности среднеазиатских кушан, трудно не признать, что все они восходили к одному североевразийскому источнику и принадлежали цивилизации, которая называлась греками скифской, а затем – руской.

* * *

С проникновением и распространением христианства и христианской культуры в Кавказскую Аланию связан важный вопрос о существовании письменности у аланов. Выше уже говорилось, что в государстве Аттилы была какая-то письменность и это подтверждалось сирийскими источниками. В новом сирийском источнике от IX века сообщается: «Есть пятнадцать языков, знающих письмо, шесть [языков] Иафета: греки, иверы, римляне, армяне, мидяне, аланы…».

С древних времён скифские предки балкарцев и карачаевцев имели свою письменность в виде рунических (скифских) надписей, в большом количестве обнаруженных на территории Карачая и Балкарии в памятниках VII – XII веков. Гильом де Рубруквис, писавший в середине XIII века, говорил о том, что аланы имеют свой язык и при этом – греческие письмена. Имеется реальный памятник аланской письменности (отличной от салтово-маяцкого варианта) – надпись на большой каменной плите, обнаруженной Д. М. Струковым в 1888 году в верховьях Большого Зеленчука. Надпись выполнена вроде бы греческими буквами, но не на греческом языке (опять причерноморский скифский алфавит!). Первое исследование и дешифровку Зеленчукской надписи выполнил в XIX веке В. Ф. Миллер, показавший её аланское происхождение. Чтение В. Ф. Миллера принято в науке; в дальнейшем в него были внесены лишь некоторые уточнения, а Г. Ф. Турчанинов попытался обосновать датировку надписи 941 годом.

В ХХ веке развернулась дискуссия по поводу языка и этнической принадлежности Зеленчукской надписи. С ревизией чтения её выступил А. Ж. Кафоев, предложивший адыгский (кабардинский) вариант дешифровки текста, а за ним М. Кудаев, прочитавший надпись по-балкарски, то есть – на основе тюркских языков. Чтение М. Кудаева поддержал И. М. Мизиев. Одну и ту же надпись предлагается читать на основе тюркских, нахских, иранских и адыгских языков, принадлежащих к разным языковым семьям. Ситуация, безусловно, парадоксальная. Не логично ли соотнести эту надпись к столь же не поддающимся прочтению скифским надписям в Причерноморье? Они ведь тоже выполнены «греческими» буквами и тоже не поддаются внятной дешифровке.

Так что надежда на то, что когда-нибудь скифская письменность будет расшифрована, остаётся и историческая наука тогда пополнится новыми сведениями о былых казачьих предках. А сегодня мы, по крайней мере, твёрдо знаем хотя бы то, что скифы имели свою письменность и это является неопровержимым доказательством их принадлежности к наиболее развитым в культурном отношении народам своего времени. Так что у Казачьего Народа есть своё славное прошлое, которым можно гордиться и с презрением отвергать данное ему определение «дикари, имеющие множество признаков сходства с зоологическим миром», каковое озвучил в начале ХХ века «настоящий друг казаков» товарищ Лейба Бронштейн (Лев Троцкий).

5. О КАЗАЧЬЕЙ ТРАДИЦИОННОЙ ОДЕЖДЕ И ОБУВИ

Эх ты, лапоть!

Русское снисходительно-

пренебрежительное выражение.

Лапти и сапоги – это атрибуты традиционной, уходящей корнями в глубины истории одежды, точнее, обуви народов. Но каких народов? Какие конкретно этнические сообщества создали, веками использовали и превратили именно в традиционный тот и другой тип обуви? Вопрос, который на первый взгляд может показаться интересным лишь профессиональным модельерам, работникам краеведческих музеев или обувщикам, то есть сапожникам, на самом деле скрывает в себе разгадку происхождения тех или иных современных народов и их наследственной связи с народами древности. Поэтому о таком важном элементе национальной идентификации, как традиционной одежде и обуви, следует рассказать подробнее.

Согласно ближневосточным источникам, вторжение «северных варваров», иначе «народов моря», с территорий Северного Причерноморья через Балканы в Восточное Средиземноморье происходило в конце 13 – в 12 веках до Р.Х.; его мощный поток сокрушил Хеттское царство, достиг Палестины и поколебал могущество Египта. «Египетские памятники донесли до нас внешний вид воинов Киммерии, боровшихся с фараоном Рамсесом. Они изображены с бритыми бородами и головами, с длинными торчащими врозь усами и чубом, какой носили запорожцы в 16 – 17 веках; черты лица суровые, с прямым лбом, длинным прямым носом… На головах высокие конические барашковые шапки; на туловищах рубахи с каймой по подолу и нечто вроде кольчуг или кожаных курток. На ногах штаны и большие сапоги с голенищами до колен и узкими носками… Сапоги настоящие, современные, какие носят и теперь простые казаки. На руках рукавицы… Вооружение: короткое копьё, лук и секира» – так писал в начале ХХ века казачий историк Евграф Петрович Савельев.

Очень вероятно, что скифы разработали свой стиль верхней одежды, взяв за основу ассирийскую тунику и превратив её в наряд, прекрасно подходящий к их конному образу жизни. В их костюме тогда не было ничего, что стесняло бы движения или мешало скакать во весь опор на самом норовистом жеребце. Облегающая, укутывающая туника и плотно завязанный капюшон также обеспечивали отличную защиту в любую погоду. Вариант такого костюма носили все всадники евразийской равнины. Он был полной противоположностью развевающимся греческим и римским одеждам, но преимущества, которые он давал конным воинам, постоянно подтверждались в бою.

И, тем не менее, этот костюм так и не был перенят греками, и только лишь приблизительно в 300 году до Р.Х. консервативные китайцы, наконец, убедились в его преимуществах. В тот период им досаждало беспокойное скифское племя хиунг-ну (гуннов), и они поняли, что без кавалерийских отрядов им будет невозможно оказывать сопротивление, а тем более преследовать своего врага. Решение включить конные подразделения в состав армии не могло быть осуществлено без проведения реформ в военном обмундировании, так как традиционные ниспадающие одежды и тесная обувь, которую носили китайцы, были совершенно непригодны для нового поколения кавалеристов. Со своей стороны, император приступил к внедрению обмундирования, позаимствованного им у своих врагов-кочевников. Так что мешковатые штаны и тесные рубахи, которые сохранились в качестве национальной одежды китайцев до времён 2-й Мировой войны, представляли собой восточный и все ещё ясно узнаваемый вариант одежды скифов.

Традиционная одежда – это один из основных показателей принадлежности более позднего народа к тому или иному народу древности. По свидетельству Лукиана Самосатского (2 век н.э.), одежда аланов одинакова со скифами. То есть потомки скифов всё ещё продолжали носить одеяния, идентичные одеяниям своих уже далёких предков.

И в этом случае мы можем видеть интересную закономерность, подмеченную исследователями традиционного народного костюма казаков. Так, бешмет – одна из главных деталей национальной казачьей одежды. В 1864 году русский академик Стефани впервые озвучил, что казачьи бешметы во всём подобны скифским кафтанам. Суконный верхний кафтан (на Дону он назывался «чекмень», в Запорожье – «керея»), шитый так же, как бешмет, но с открытой грудью, тоже является традиционным элементом казачьего одеяния. А одежду подобного типа, то есть длинные чекмени с названием «казак» Иосафат Барбаро видел в Азаке и в Персии в XV веке («Путешествие в Тану и Персию»).

Кавказские казаки всегда носили тот же костюм, что и горские племена, то есть бешмет, черкеску (особый род чекменя), как донцы и запорожцы – широкие шаровары. Черкеска, хотя и отличается от чекменя отсутствием манжет на широких рукавах, нашитыми на груди патронташами и другими мелкими частностями, но в основе крой её подобен крою чекменя и, безусловно, связан со скифскими образцами. Запорожская керея имела такие же широкие, как у чекменя, но короткие рукава, выше локтя, то есть подобные тем, какие по Константину Багрянородному в Х веке были у торков-узов.

Головной убор занимает особое место в комплекте мужской одежды. Скифы носили островерхие шапки из овчины. Со временем головной убор видоизменился. К примеру, саки, ушедшие на север и проживавшие в более суровых климатических условиях, для изготовления шапок стали использовать более плотные и тёплые материалы. Острый верх приобрёл более округлую форму. Массагеты (западно-азиатские саки), освоившие овцеводство, стали изготавливать головные уборы из овечьих шкур. К тому же форму шапки упростили. Похожие на скифские шапки – так называемые кубанки – носили затем казаки.

В начале 2-го тысячелетия в качестве осколка прежнего скифо-сарматского мира существовало Томаторканское княжество (иначе Тмутаракань). Под киевской властью Томаторкань оставалась христианским центром и предположение профессора Г. Вернадского о том, что через четверть века после завоевания этой земли Святославом именно отсюда стало пополняться духовенство Киевской Руси, не лишено основания. Не без причины в облачении русского духовенства появились скифские головные уборы «скуфьи», а крой рясы приобрёл фасон длинного чекменя с широкими рукавами и правой полой поверх левой.

Ещё в дозолотоордынский период в племенах бродников мужчины летом и зимой носили высокие чёрные бараньи шапки (будущие папахи) и кафтаны (будущие чекмени). Самое раннее описание головного убора донских мужчин находится в «Дневнике» Г. де Рубруквиса. По его словам, жители Дона в 125З году носили «высокие островерхие шапки, по форме очень схожие с головой сахара». Имеется гипотеза, что подобные войлочные шапки фасона «скуфьи», как внешний признак, послужили поводом для прозвания черкасов «чёрными клобуками». У запорожских и черноморских казаков этот фасон встречался ещё и в конце ХVIII века. В это время на Дону шапки-трухменки уже покрывались мехом наружу, но носились и низкие папахи. Практически все историки, бытописатели и исследователи костюма указывают на то, что традиционные казачьи шапки были круглыми, меховыми и с околышем. Но именно высокие конические барашковые шапки были традиционным головным убором скифов. И, похоже, казачья цилиндрическая меховая папаха – это просто видоизменённый под влиянием модных веяний скифский головной убор. То есть, в национальной одежде казаков XIX века отчётливо прослеживается скифская основа. Кавказские казаки тоже носили папахи и трухменки, причём их форма менялась в зависимости от горских мод. Папахи у мужчин Северного Кавказа – не что иное, как видоизменённая шапка скифов. Ригельман отмечает, что донские казаки шапки носили черкесские.

Примерно этого же времени одежда кавказских аланов уже стала отходить от традиционной скифской. Аланская одежда X – XII веков: нижние рубахи, жилеты, кафтаны и халаты. Обувь – кожаные ноговицы (то есть обувь без ступни, закрывающая только голень), головные уборы нескольких видов, в том числе шлемовидные и конусообразные типа колпаков (наподобие башлыка). Некоторые платья имели подкладку.

Основой мужской верхней одежды был кафтан с отрезной талией и складчатым подолом, удобный для верховой езды. Аланская мужская и женская одежда носила отпечаток иранского и византийского влияния и была подвержена социальным различиям – низшие слои общества носили одежду из домотканых материалов, а феодальная знать употребляла платье из дорогих материалов и покроя, находившегося под византийским влиянием. В целом, аланская одежда X – XII веков продолжала традиции предшествующего периода, когда на её стиль стали оказывать влияние стили одежды соседних народов. Много штампованных пуговиц-бубенчиков. Самое заметное отличие от традиционной одежды – нигде не упоминается о главном, характерном скифском атрибуте – о сапогах. Хотя, скорее всего, сапоги просто стали менее популярны, но не исчезли совсем. Аланская культура находилась в постоянном общении с культурой соседних кавказских народов; будучи на стыке Востока и Запада, но она имела связи и с отдалёнными культурами, чему способствовала, между прочим, и активная торговая деятельность, которую развернули в Карачае генуэзские купцы. Эти связи, видимо, и стали причиной исчезновения у аланов традиционной скифской обуви – сапогов.

* * *

Восточные скифские племена – саки – носили длинные, до плеч волосы. А их островерхие войлочные шапки считались символическим изображением священной горы Кайлас в Гималаях. Форма и детали этого головного убора характерны для всех народов сакийского (то есть восточно-скифского) происхождения.

На севере Индии, в штате Джамму и Кашмир, а также Химачал-Прадеше, в округах Чамба и Кангра, до сих пор проживает народность гадди. Головной убор гадди внешне очень напоминает головной убор индо-саков. Согласно повериям гадди, он так же, как и у саков, представляет собой подобие священной горы Кайлас. Что интересно, предки гадди пришли в эти места из Пятиречья – древнего района проживания саков между горной грядой Гиндукуш и Гималаями.

Казачьи шапки – тумаки и папахи с остроугольным, выполненным из красной материи колпаком – не что иное, как видоизменённые головные уборы саков.

Красный цвет у саков являлся основным. Красному цвету – цвету доблести, отваги, славы и победы придавалось особое значение. Боевые знамёна, доспехи, одежда саков, отдельные элементы одежды непременно были красного цвета. Сочетание красного цвета с золотым изображением или орнаментом являлось традиционным для саков и всех произошедших от них народов.

Скифы любили нарядные украшения на одежде. Они могли выполнить аппликацию с такой точностью и мастерством, что она походила на самую изысканную вышивку. Вся одежда, найденная в алтайском Пазырыке, изумляет обилием отделки. Два мужских головных убора также имели отделку. Женская одежда, найденная в Пазырыке, была ещё богаче, чем мужская.

Скифы делали для себя великолепную, но чрезвычайно практичную одежду, часто используя мех и кожу. Их кожи и шкуры были такой искусной выделки, что находили покупателей и в далёких краях. С наибольшей прибылью их меха продавались на рынках Ассирии, Бактрии и Греции. Шкуры и кожи, найденные в Пазырыке, имеют самое высокое качество, варьируясь по фактуре от очень толстой, тяжёлой кожи до кож таких же тонких и мягких, как и многие современные изделия.

Среди снаряжения и одежды, которой обеспечивались мёртвые для жизни в мире ином, на Алтае в хорошем состоянии сохранились две шерстяные туники, сшитые специально для этого случая. Обе они имели изящную талию и расширялись у бёдер при помощи треугольных вставок. Такие туники надевались как рубашки под короткие и длинные куртки. Три такие куртки сохранились в Пазырыке. Все они были сделаны на один манер и имели более прямой покрой и большую длину, чем рубашки. Все они были одинаково хорошо сшиты аккуратными нарядными стежками и покрыты витиеватыми яркими узорами-аппликациями. Одна куртка была сделана из кожи, подбитой соболем, другая была кожаная и без подкладки, а третья – из войлока.

На выкопанной археологами в западном конце Великой Степи воронежской вазе главное украшение представляет собой картину скифского лагеря на отдыхе, возможно, накануне сражения. Сначала мы видим скифских военачальников, собравшихся на совет, затем опытный воин даёт советы более молодому, как обращаться с луком, и, наконец, показаны воины, готовящиеся к бою. На рисунке, изображённом на вазе из Куль-Оба, сражение только что закончилось или ещё продолжается, и мы видим вождя, выслушивающего гонца, воина, помогающего своему раненному в ногу товарищу, и ещё одного воина, перевязывающего рану. В каждом случае – удобные, облегающие, перехваченные поясом туники имеют сзади бо́льшую длину, чем спереди, и показаны очень чётко. Это же относится и к облегающим, с разнообразной отделкой штанам, заправленным в мягкие высокие сапоги. На голове у них заостренные кверху капюшоны, завязанные под подбородком. Точно такой же тип головных уборов известен как казачий башлык. Все эти детали соответствуют реальным предметам одежды, найденным в Пазырыке, а также персидским изображениям скифов, несущих дань, и скифов-пленников на большом фризе в Персеполисе.

Изображения женщин редко встречаются на изделиях из металла скифского периода, и нам известно значительно меньше об их повседневной одежде. Представляется, что они носили длинные одежды и высокие головные уборы под покрывалом (можно сказать, «казачьим хиджабом»). Сходство между мужской одеждой, изображённой на сосудах из Воронежа и Куль-Оба, и реальными одеяниями, найденными в захоронениях Пазырыка, а также обнаруженные в Пазырыкском кургане фрагменты «казачьего хиджаба», подтверждают, что западноскифские женщины одевались во многом так же, как и женщины из алтайского Пазырыка.

Как следует при скифском образе жизни и как свидетельствуют источники, западноскифские женщины часто носили такой же «брючный костюм», как и мужчины (так изображали амазонок на греческих вазах). Но «для красоты» скифские и сарматские женщины одевались всё же в длинные платья. Платья эти украшались вышивками, бисерными обшивками на груди, рукавах и подоле, бусами, пуговицами; шились из доморощенной шерсти и из импортной парчи. Что в этом удивительного?.. Но в южных странах древности носили не кроеные платья, а драпировки из цельного куска ткани, типа индийского сари или греческого хитона. На востоке Азии издавна одевались в халаты. Северная и Западная Европа питала пристрастие к рубашкам с юбками и одежде типа сарафана. И никто, кроме сарматских женщин, «настоящих платьев» не носил… вплоть до Средних веков!