Казаки. Осознание себя. Казачий Народ

2. ОБ ИСКОННОМ КАЗАЧЬЕМ ЯЗЫКЕ

Алтайская языковая семья

Ветер горы разрушает,

слово народы поднимает.

Поговорка.

В одном из своих комментариев Судья Всеказачьего Общественного Центра (ВОЦ) К. Э. Козубский написал: «Тупизм великодержавников зашкаливает! Они приписывают казакам русское происхождение, делая упор на то, что все казаки русскоязычны. Но я вот потомок татароязычных казаков-касимовцев. Далее. Ирландская нация говорит на двух языках, шотландская – на трёх. Англоязычное большинство и там, и там. Но никто в России никогда не сомневался, что это конкретные нации».

Все знают, что у упомянутых народов до восприятия английского были свои исконные языки. Точно так же и древние казаки, до сперва восприятия, а затем полного перехода на другие языки (великорусский и малоросский), общались между собой на своём исконном. На каком? Об этом мы сейчас и расскажем, поскольку такой вопрос время от времени возникает у самих нынешних казаков.

* * *

Прежде, чем говорить непосредственно о протоказачьем языке, определимся с понятиями и терминами, связанными вообще с языками. Итак.

Во-первых, существует гипотеза о так называемом праностратическом языке, который является гипотетическим предком языков, входящих в ностратическую языковую макросемью. Но так глубоко в лингвистические дебри нам лезть ни к чему. Нам достаточно знать, что когда-то количество языков, на которых разговаривали люди, было небольшим. Это были так называемые «протоязыки». Со временем протоязыки начали распространяться по Земле, и каждый из них стал родоначальником своей языковой семьи. Языковая семья – это самая крупная единица классификации языка (народов и этносов) по признаку их языкового родства. Сейчас в мире насчитывается более 100 языковых семей, включающих в себя более 7.000 языков. Предполагается, что языковые семьи не связаны друг с другом, хотя, как мы сказали выше, имеется гипотеза о едином происхождении всех языков от единого праностратического языка.

Индоевропейские языки – самая распространённая в мире языковая семья, включающая в себя, в том числе, и славян. Она состоит из более 400 языков. Но нас интересует другая семья – Алтайская, которая ныне насчитывает 60 языков.

Со временем языковые семьи распались на ветви – языковые группы. Алтайская языковая семья включает в себя тюркскую, монгольскую и тунгусо-маньчжурскую языковые ветви (группы). Языки одной языковой группы сохраняют много общих корней, имеют похожесть грамматического строя, фонетические и лексические совпадения. Согласно VoxBook, тюркская языковая группа Алтайской языковой семьи – широко распространёна в Азии и Восточной Европе. Число говорящих более 167,4 миллионов человек. Именно носителей тюркской языковой группы древние греки называли скифами. При этом различая в их составе множество отдельных племён, живущих как в Европе, так и в Азии.

Имеется и более мелкое деление групп на подгруппы. По новейшим исследованиям, тюркская языковая группа распалась во II веке н.э. и ныне существует в виде нескольких подгрупп и большого числа отдельных тюркских языков. Тюркская языковая группа включает в себя подгруппы, среди которых две так называемые «западные» – это огузские и кыпчакские. К огузской языковой подгруппе относятся сегодняшние туркменский, гагаузский, турецкий, азербайджанский языки. К кыпчакской подгруппе – языки татарский (поволжский), башкирский, караимский, кумыкский, ногайский, казахский, киргизский, алтайский, каракалпакский, карачаево-балкарский и крымско-татарский.

Предки казаков, будучи частью кочевничьего тюркского мира, простиравшегося от Алтая до Днестра, говорили на языке Великой Степи. А если быть более точными, на диалектных (в разных племенах) вариантах двух западных подгрупп тюркских языков – огузских и кыпчакских. Кстати, языком бытового общения в Золотой Орде был именно кыпчакский.

Кстати, «Академик Фоменко указал на двуязычие Афанасия Никитина (автора знаменитого «Хождения за три моря», и хотя Фоменко не является для меня авторитетным историком, с этим замечанеием я согласен полностью. – А. Дзиковицкий). Временами Никитин в середине фразы легко и непринуждённо переходит с русского (то бишь старославянского. – А. Дзиковицкий) на тюркский. А известный писатель Олжас Сулейменов в книге «Аз и я» обнаружил много тюркизмов даже в более ранний, дозолотоордынский период – в «Слове о полку Игореве».

* * *

Далее по имеющемуся у меня материалу идут всевозможные переплетения арийско-индоевропейского и алтайско-тюркского субстрата, разобраться в которых, возможно, под силу лишь узким специалистам. И то, полагаю, у каждого из таковых может оказаться своя особая позиция, не согласная с позицией другого. Я же, автор, лишь излагаю доступные мне сведения и заранее прошу не обращать ко мне узкоспециальные вопросы.

Итак, продолжим. Самые ранние из доступных нам письменных источников древнейшим народом на территории нынешней России называют киммерийцев. В то же время самоназвание и киммерийцев, и скифов, и более поздних савроматов, сарматов, аланов, гуннов было одно и то же – «аз» или «ас» («яс» по древним русским летописям). Само же название «киммерийцы»/«кимры», скорее всего, означает просто «степняки» (в одном из древних арийских/индоевропейских) языков анатолийской группы «степь» – это «гнмра»). Память о степной, киммерийской прародине долго сохранялась в северной Европе…

В Библии Гомер (то есть «киммериец») признаётся старшим сыном Япета, родоначальника тех народов, которые сейчас принято называть «индоевропейскими» (арийскими). Старшим сыном «Киммерийца», в свою очередь, считался «Скиф». Киммерийцы упоминаются и в древнейшем греческом памятнике – в «Илиаде».

Арийские языки являются первичными для индоевропейцев, но эти же арийские языки – основа и санскрита. В глубокой древности на Днепре, Доне и Урал-реке жили арии. Это они принесли свой язык в Индию, Иран, Афганистан. Но отдельная ветвь, отклонившаяся от ариев-земледельцев, стала основой появления кочевнической гаплогруппы R1b1, из которой «выросли» тюрки – киммерийцы, скифы, аланы, гузы, печенеги… (можно продолжить). Поэтому, говоря об исконном казачьем языке, мы должны обратиться к понятиям «тюрки», «гунны», «кабары», «черкасы». Изначально – кочевые народы. Мало того. Есть множество подтверждений тому, что древние шумеры были давно оторвавшейся от основной массы частью скифских племён. Поэтому в их языке так много тюркских слов, о чём писали многие учёные.

Более поздние источники сообщают, что в 17 – 16 веках до Р. Х. Египет и Месопотамия были захвачены неким народом, который имел конную армию. В Вавилоне этот народ называли «касситами», в Ассирии – «митаннийцами», в Египте – «гиксосами». Чтобы понять происхождение этих загадочных всадников, достаточно вспомнить, что развитым гужевым транспортом тогда обладали одни только европеоиды, обитавшие на просторах Великой Киммерии (позднее Скифии). Поэтому, по логике вещей, самое вероятное, что эти по-разному называемые всадники были тем же самым народом, который греки называли «киммерийцами» и «скифами».

В 1595 году до Р.Х. всадники-касситы установили контроль над Вавилоном, в 15 веке подчинили себе южную Месопотамию. В 14 веке до Р.Х. были заключены соглашения между двумя государствами ариев – Митанни (Северная Месопотамия) и Хеттским царством (Малая Азия), в которых упоминаются имена богов арийского пантеона – Митра, Индра, Варуна, Насатия. Некоторые исследователи этого периода истории региона, например Т. Барроу, пришли к выводу, что язык населения Митанни был тот же, что и у индийских ариев.

Бесспорным фактом является то, что племена на всей территории обширной равнины говорили на одном языке. И на огромных пространствах Великой Степи сменить язык общения с первоначального на какой-то новый если и было возможным, то только в отдельно взятом (завоёванном или колонизированном) регионе, но никак не в пределах многотысячевёрстного пространства. А тот известный факт, что в середине I тысячелетия н. э. Великая Степь вся говорила на тюркском (с разными диалектами, конечно), указывает нам лишь на единственную вероятность: что киммерийцы (как и их сменившие скифы, а затем сарматы) также говорили на древнем варианте тюркского языка. Следовательно, и скифы, и их родственники-предшественники киммерийцы – были «всего лишь» тюркоязычными народами, хотя они сами этого, конечно, не подозревали.

Скифы, савроматы, саки, массагеты, исседоны, аримаспы… Древние авторы прекрасно понимали, что все эти названия относятся, по существу, к одному и тому же народу, что все они – это просто расселившиеся скифы. Геродот, когда считал это необходимым, упоминал, что описываемый им народ Северной Евразии говорит на «языке особом, отнюдь не скифском». Ничего подобного он не сообщал относительно массагетов и исседонов, а о савроматах ясно сказал, что они говорят на слегка «испорченном», то есть диалектном, скифском языке. Языки жителей Средней Азии и Южной Сибири не отличались вообще (или отличались незначительно, на диалектном уровне) от языка родственных им народов волго-донских и причерноморских степей. По свидетельству Лукиана Самосатского (2 век н.э.), язык аланов одинаков с языком скифов.

Богослужение у готов Причерноморья в 4-м веке совершалось на языке «рушком». Эти-то книги священного писания и нашёл святой Кирилл в Херсонесе Таврическом спустя 500 лет (в 858 году). То есть ясно, что тогдашний русский язык мог быть только скифским, то есть тюркским, поскольку никакого русского народа в нынешнем понимании в те времена просто физически не существовало.

О влиянии скифов на формирование новых народов как раз и свидетельствует их язык. У В. Н. Татищева есть такое утверждение: «Находятся народы, прежде бывшие в сарматах, а потом с теми же именами в Германии, как, например, саки или сацы, и саксоны, бургионы и прочие. Язык древних германцев с сарматским был согласен, как мне в 1739-м бывший в Петербурге финский пастор согласных слов кельтского и финского языков более 100 дал из его книжки списать. […]. Почему думаю, что германцы в древности единый народ с сарматами были, и это никто благорассудный за поношение или уничижение счесть может […]. Много же издревле от сарматского языка в славянский внесено, как о том древние гражданские и исторические наши книги свидетельствуют».

В то же время, везде более многочисленное (из-за мирного образа жизни и потому не терявшего свой генофонд в той же мере, что теряло скифское) славянское население оказывало решающее влияние на разговорный язык потомков скифо-сарматов. У В. Н. Татищева мы читаем: «…в Польше славяне сарматами и потом многими татарскими областями обладав, их языки сарматский и татарский угасили». Про Киевскую Русь Татищев пишет так: «русские тогда сарматский и славянский язык наравне употребляли». Тут Татищев, конечно, говоря о «русских», имел в виду их смешанных предков славяно-росов, то есть славяно-скифов, поскольку росы (русы) – это одно из скифских племён.

И ещё. Во втором томе «Истории» у Татищева читаем: «Что ныне русы язык славянский употребляют или славяне русами назвались, оное бесспорно; однако ж разница в словах двоякая: тогда русы от славян были различающимися, ибо русы были языка сарматского».

А. А. Бушков, обосновывая свою гипотезу о том, что славяне и тюрки – одно племя, писал: «Неизвестно точно, представляют русские и „татары“ два разных этноса или один. Однако можно с уверенностью говорить, что русские прекрасно владели тюркским, а тюрки – русским». Но тут в доказательной базе Бушкова видна «великая странность». Если бы те и другие были одним этносом, то с какой стати они «владели бы» тюркским и русским языками? Он у них был бы одним! А раз были два языка – то, естественно, это были и два разных народа, просто в силу соседственного проживания знающие оба языка. Например, член Всеказачьего Общественного Центра, заместитель лидера ВОЦ, родившийся на территории нынешней Чечни, прекрасно говорит и на русском, и на чеченском. Это что, не аргумент и не причина двуязычия казачьих предков?

Потому-то и писали средневековые путешественники из Европы (многие, но не все), что казаки – языка славянского. Потому, что общались с казаками именно на нём, как им более доступном! А попробовали бы общаться на тюркском – написали бы, что казаки говорят на тюркском. Но наиболее наблюдательные и добросовестные европейцы отмечали двуязычие казаков. В частности, как я уже писал ранее, хорошо известный историкам венецианский дипломат и путешественник Иосафат Барбаро в середине XV века утверждал: «В городах Приазовья и Азаке жил народ, называвшийся казаки, исповедовавший христианскую веру и говоривший на русско-татарском языке».

Важным для нас вопросом является вопрос о языке подонских асов. И вот что мы находим. Киевский летописец XI века в переводной книге «История Иудейской войны» Иосифа Флавия пишет: «Язык же ясский ведом есть, яко от печенежского рода родися, живуща подле Тани и Меотского моря». Печенеги же свободно понимали кыпчаков, а кыпчаки говорили на одном из диалектов (кыпчакская подгруппа) тюркского языка. Так что, несмотря на наличие здесь же некоего христианского населения, говорящего по-славянски, язык подонских азов-асов относился к западнотюркским наречиям. О том же говорит и автор XI века Махмуд Кашгарский, который называет асов среди тюркских народов. Так что наиболее логичным было бы допустить, что буквально все тогдашние потомки европейских скифов и предки казаков были двуязычными, прекрасно понимая и общаясь и на славянском, и на тюркском языках, как это обычно и происходит на стыке двух языковых миров.

* * *

В Московском княжестве, а затем и в Российской империи всю совокупность тюркских языков называли «татарским языком». Адам Алеарий пишет о черкесах: «…язык их общий с другими татарами». В сборнике «Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие» (издание апреля 1760 года, Санкт-Петербург, Императорская Академия Наук) указывается: «Казаки, при горах Кавказских обитавшие, уповательно были татарской (так тогда называли всех тюрок) природы». Сюда же можно добавить, что, к примеру, кыргызы, народ однозначно тюркоязычный, имеют в своём языке очень много характерных слов и выражений, свойственных говору донских казаков раннего периода их существования. Так, кублюк – кубилёк (женский наряд из шёлковой ткани ярких цветов), чекмень – кафтан, казан – котёл, тумак – шапка с верхом, шальбары – шаровары, юрт, мерин, башка, таган, чугун, серьги, чулги – чулки, куп – выкуп, чекан – оружие, тала – тальник, камыс – камыш, чушка – свинья, карга – ворона, беркут, сазан, карбуз – арбуз, каун – дыня, тыква, бахча, канжар – кинжал, чумичка, малахай и многие другие. Донские слова сузьма, чабак, каймак – тоже явно тюркского происхождения.

В дополнение к этому укажем такой факт: переписка Войска Донского (Ач – кар), велась на «татарском языке». Е. П. Савельев в «Древней истории казачества» сообщал: «Татарские черты характера отразились и на последующем казачестве. В XVII и XVIII веках донские казаки и их жёны […] в домашнем быту нередко говорили на татарском языке. Это отметил в своих записках и инженер-гидротехник де Романо в 1802 году, говоря о казаках г. Черкасска». В качестве рудимента прежних отношений союзничества между Москвой и казачьими Войсками, вплоть до конца XVIII века грамоты, посылавшиеся от имени царя донским казакам на Волгу, писались на «татарском» языке.

Русский писатель Л. Н. Толстой служил на Кавказе и сообщил в повести «Казаки» важную для нас мелочь, относящуюся уже ко 2-й половине XIX века: «Молодец-казак щеголяет знанием татарского языка и, разгулявшись, даже со своим братом говорит по-татарски». Эта фраза великого писателя подтверждает наличие даже в это позднее время у казаков древнего дославянского языка кочевников Великой Степи. Языка тюрков-скифов, пусть и претерпевшего в течение веков своего существования значительные изменения и вобравшего в себя много заимствований из наречий народов, с которыми приходилось общаться казакам.

И опять повторимся: находясь в большинстве мест своего расселения в непосредственном контакте с более многочисленными славянами, потомки сарматских племён и предки будущих казаков были вынужденно двуязычными. Создатель Казачьего словаря-справочника Губарев, рассказывая о подонских асах во времена Хазарии, пишет, что казачий антропологический тип и казачья разговорная речь формировались в обстановке количественного преобладания приазовских славян.

Но как же так получилось, что Казачий Народ утерял свой древний язык и перешёл на русский или украинский? Очень даже понятно. Став с Петра I «служилым народом» Российской империи, казаки-мужчины практически всю свою взрослую жизнь находились в составе российской армии, языком которой был русский. Годы и даже десятилетия пребывания в русской языковой среде переформатировали казаков настолько, что они не только говорить, но уже и думать начинали на русском языке.

Другое дело их жёны и воспитывавшиеся жёнами дети. Они продолжали удерживать прежнюю западнотюркскую (хотя уже и сильно видоизменённую под славянским влиянием) разговорную речь, которая получила название не только «татарского», но также «домашнего» или «женского» языка казаков и сохранялась в казачьих станицах ещё в начале ХХ века. Лишь последующие события (Гражданская война, антиказачьи репрессии, высылки) окончательно уничтожили все остатки древнего казачьего языка.

В заключение рассказа о древнем казачьем языке мы можем сообщить, что восстанавливать скифский язык, если, конечно, до этого дойдёт когда-нибудь дело (как дошло дело в Ирландии, где преподают в школах давно забытый ирландский гэльский язык), с привлечением языкового материала из ныне существующих языков вполне допустимо. И на сегодня известно, что надо тогда будет брать за основу – языки огузской и кыпчакской подгрупп тюркской языковой группы.

3. ПОЗДНИЙ ЯЗЫК КАЗАКОВ

И язык мой, да слова чужие!

Поговорка.

Ранее в главе «Об исконном казачьем языке» мы уже писали, что это был язык, относившийся к двум «западным» подгруппам тюркской языковой группы – к огузской и кыпчакской. Однако мы знаем, что в более позднее время у казаков сложились новые языки, получившие два основных названия – гутор и балачка. Эти языки были производными гибридами от исконного казачьего языка и в очень большой степени – языков численно преобладавших и рядом живущих славян – малороссов (балачка) и московитов (донской гутор). И изрядно растеряв память о былом наличии у себя исконного казачьего языка, многие нынешние казачьи потомки на полном серьёзе считают два ославяненных гибрида своими «древними казачьими языками». Поэтому нам необходимо поговорить и прояснить ситуацию относительно этих вариантов позднего казачьего языка.

Но прежде всего необходимо знать и помнить, что язык, как и сам народ, на нём говорящий, живёт. То есть, с течением времени в нём появляются новые слова и устойчивые выражения, а некоторые прежде употреблявшиеся либо отмирают, либо приобретают иной смысл. Иначе говоря, язык со временем видоизменяется и люди, говорящие на одном и том же по названию языке, с большим трудом могли бы понять своих предков, говоривших на этом же самом языке тысячу лет назад.

* * *

Как мы знаем из работы «Этнокультурная история казаков», казаки в допетровский период уже были двуязычными: наряду с древним скифским (в огузском и кыпчакском диалектах), они использовали смешанный славяно-роский (славяно-скифский) язык. Два языка древних казаков по месту своего образования и первоначального наибольшего распространения можно обозначить, как западный (славяно-роский) и восточный (тюркский) варианты. Более древний восточный пришёл в Европу из Великой Степи, а молодой западный сложился на смешанной базе тюркского и славянского в Поднепровье-Причерноморье. Довольно условной границей между двумя языковыми ареалами казаков почти всё первое и половину второго тысячелетий новой эры представлял Дон, хотя эта граница была мягкой и постоянно прогибалась то в западную, то в восточную сторону.

В результате обширного расселения казачьих сообществ во 2-й половине II тысячелетия новой эры и последовавшего за ним длительного их обособленного друг от друга существования неизбежно возникали новые казачьи диалекты, не сумевшие оформиться в нечто устойчиво-стройное, подобное балачке и гутору. Таким примером может служить родившееся у забайкальских казаков слово «аман», которое означает «козёл». А из этого возник даже шуточный перефраз старой донской поговорки «Терпи, казак, атаманом будешь!». Как рассказывала мне моя бабушка-забайкалка, у гуранов (казаков-забайкальцев) она превратилась в «Терпи, коза, аманом будешь».

Казак Сергей Глотов, проживающий на Дону, в интернете сообщил следующую интересную информацию: «А я вот себе не могу простить того, что в конце 1980-х годов не запомнил автора и источник, где говорилось о наличии у казаков собственного языка, который „к 40-м годам исчез из обихода по причине введения полковых школ“. Книга была второй половины XIX века. Цитату привёл по памяти не дословно, но по смыслу точно».

И хотя более поздние языки казаков несли на себе очень большой отпечаток чужого (славянского) влияния, самими казаками, уже массово забывавшими об исконном тюркском языке, они уже воспринимались как своё, национальное, которое следовало сохранять и оберегать от общего языкового стандарта. Интересный пример такого отношения к сохранению балачки дают воспоминания российского философа Померанца за время его учительства на Кубани:

«В 1953 году я начал работать учителем в станице Шкуринской (бывшего Кубанского Казачьего Войска), и вот оказалось, что некоторые школьники 8-го класса не говорят по-русски. Мне отвечали по учебнику наизусть. Кубанцы – потомки запорожцев, их родной язык – украинский, но за семь лет можно было чему-то выучиться…

Я решил обойти родителей наиболее косноязычных учеников и посоветовать им следить за чтением детей. Начал случайно с девочки, у которой была русская фамилия. Допустим, Горкина. Мать ответила мне на нелитературном, с какими-то областными чертами, но бесспорно русском языке. С явным удовольствием ответила, с улыбкой.

– Так вы русская?

– Да, мы из-под Воронежа. Нас переселили в 1933 году вместо вымерших с голоду.

– Отчего же не выучили дочку своему родному языку?

– Что вы, ей проходу не было! Били смертным боем!

Оказалось, что мальчишки лет пяти, дошкольники, своими крошечными кулачками заставили детей переселенцев балакать по-местному. В школе это продолжалось. За каждое русское слово на перемене – по зубам. По-русски только на уроке, учителю. Запрет снимался с 8-го класса. Ученики старших классов – отрезанный ломоть, они собирались в город, учиться, и им надо говорить на языке города. Действительно, к 10-му классу мои казачата уже сносно разговаривали. Вся эта автономистская языковая политика стойко продержалась с 1933-го (когда была отменена украинизация) до 1953-го и продолжалась при мне, то есть до 1956-го. Дальше не знаю.

Я не думаю, что сопротивление было сознательно организовано взрослыми. Организацию выбили бы в 1936—1939 годах или в 1944-м, во время ликвидации неблагонадёжных, сотрудничавших с немцами. Нет, никакой организации не было. Было казачье самосознание, которое дети чувствовали».

Пётр Севостьянович Косов, активный деятель казачьего возрождения в 1990-х, в конце 2017 года, уже будучи глубоким стариком, писал мне, рассказывая о личном опыте перехода с донского гутора на русский язык:

«Печатаю ужасно. Осваиваюсь. С устной речи перейти на письменную сложно. Всё забыл. Читал и писал с пяти лет «карова», «карпетки», «скло» и так далее. Хорошо помню, как нас ломали, издевались. Была специальная программа по переучиванию на русский язык. Так что домашнее образование выходило боком. Русский для нас был самым сложным предметом. Писали как слышится. И правила знали, а писали всё равно по-своему.

Устную речь тоже выправляли, но там было легче. И это было в пятидесятые. Спустя более тридцати лет после катастрофы [поражения в Гражданской войне]. Дорого обошлось поражение».

В 2003 году был издан «Большой толковый словарь донского казачества», в котором было собрано около 18 тысяч слов и устойчивых словосочетаний донского гутора. Они представляют из себя те самые рудименты, что были характерны для смешанного славяно-роского наречия древних казаков. Замечательно, что мой отчим А. В. Игнатюк, родившийся и проживший юношеские годы жизни в Киеве, полистав «Большой толковый словарь», вынес категорическое заключение: «Казачьего языка, судя по этому „Словарю“, нет. Здесь почти все слова – украинские, а остальные – русские просторечные».

С его выводом о казачьем языке, как производном от украинского, можно было бы согласиться, если бы не одно объясняющее обстоятельство: народ «черкасы» жил на территории современной Украины, называвшейся тогда «Землёй Запорожских Черкасов», причём, задолго до образования здесь «украинцев». И эти самые «украинцы» составились не из одной общности, а из разных групп славянского населения, поселённых на казачьих землях в качестве крестьян после Люблинской унии, создавшей Речь Посполитую. И новопоселенцы, выведенные из польских, литовских и западнорусских земель, говорившие на уже появившихся различных диалектах, в качестве общего языка общения не могли не использовать основной язык местного населения – казачий (славяно-роский), в свою очередь пополнив его и своим словарным багажом. При этом нелишне будет вспомнить, что и диалекты этих переселенцев на ранней стадии своего образования также испытывали влияние скифо-сарматских племенных наречий – не только роских, но и языгских, роксаланских и иных.

Таким образом, следует очевидно напрашивающийся вывод о близком родстве языков «украинского» и «гибридного казачьего», причём первый оказывается вторичным, развившимся на основе второго. А этот второй является прямым потомком гибридного славяно-роского языка.

* * *

А теперь расскажем о позднеказачьих вариантах национального языка – о гуторе (гутаре) и о балачке. Что же это такое?

О гуторе.

Старый язык донских казаков назывался «гутар». Это, конечно, был уже не тот язык, на котором говорили скифские предки, и даже не тот «татарский», на котором они говорили, придя в Московию и составив там первые регулярные вооружённые силы в 15 веке. Гутор – это более позднее явление – смешанный прежний «татарский» со старым великорусским наречием. Хотя кое-кто возводит само слово к готам. Обосновывая это, в частности, тем, что слово «гутараза» на готском означает язык, разговор. А также тем, что гето-готские слова входят во многие европейские языки, большей частью германской группы, а также тем, что язык готов включал большой пласт латыни.

Как бы то ни было, в Российской империи шло постоянное его такое же вытеснение из оборота казаков, как и исконного казачьего («татарского»), поскольку они большую часть своей жизни находились на службе в составе русской армии, где официальным был язык русский. Однако литературные герои романа М. А. Шолохова «Тихий Дон», представляющие донское казачество, всё ещё разговаривают на гуторе.

Окончательно этот язык был добит уже в советское время в годы коллективизации и при ликвидации административной обособленности казачьих земель, при геноцидном расказачивании. Правильным языком тогда считался доминирующий литературный русский, а всё остальное, созвучно схожее, но самобытное, игнорировалось и высмеивалось.

У украинцев и белорусов были созданы свои национальные республики, поэтому им в плане сохранения своего языка повезло больше, чем казакам. За лояльность властям они были щедро обласканы поддержанием их языковых программ, казачья же территория была раздроблена, поделена между соседними областями, а казачье население растворено в русскоговорящей среде. Переселение крестьян из центральных областей России на Дон и репрессии совсем уничтожили гутор. Поэтому та часть донских казаков, которая выступает за возрождение не исконного казачьего языка, а более позднего его ославяненного гибрида, всё равно сейчас стоит лишь в самом начале пути. Но если возрождать, то не более осмысленно будет возрождать не поздний гибрид, а исконный язык народа? Так же, как сделали это чехи и евреи, возродившие свои мёртвые языки практически с нуля?

О балачке.

Слово «бала́чка» происходит от украинского слова «балакати» (разговаривать, болтать) – это язык казаков Дона и Кубани, степные диалекты украинского языка. Слово «балачка» для обозначения диалектов и говоров стало употребляться недавно, но выделение донских говоров и кубанского говора или кубанского диалекта было описано уже в XIX веке. Наиболее значима и близка к литературному украинскому языку разновидность балачки, распространённая на Таманском полуострове. Переписью 1897 года она была отнесена к «малороссийскому языку». В советские (с 1930-х годов) и постсоветские годы подвергается заметной русификации.

Существуют три основные исторические разновидности балачки – куба́нская, донска́я и го́рская.

– Кубанская балачка представляет собой сохранённую и пошедшую собственным путём развития разговорную практику юго-восточных украинских диалектов XVIII столетия. Начавшемуся в 1990-е годы возрождению казачества сопутствовало стремление энтузиастов к возрождению балачки и движение за признание её самостоятельным языком. В 1998 году на Новом телевидении Кубани (НТК), крупнейшей местной телерадиокомпании, регулярно выходила десятиминутная передача на кубанском диалекте: диктор на фоне видеоряда озвучивал исторические анекдоты и забавные рассказы, связанные с Кубанью.

В 2010 году широкий резонанс вызвали выпуск «Кубанской азбуки» и предложение группы учёных Кубанского госуниверситета (КубГУ) ввести преподавание на балачке в школах Краснодарского края. Ещё в 2005 году во всех кубанских школах введён в качестве обязательного предмет «Кубановедение», программа которого включает, в том числе, ознакомительные уроки по балачке. 1 сентября 2010 года в этнотуристическом комплексе казачей станицы Атамань впервые с большим размахом прошёл конкурс балачки и «День балачки».

– Донская балачка представляет собой переходный диалект от восточно-украинских к южно-русским диалектам. Историческая близость Украины к донскому казачеству вела (особенно интенсивно – с началом расказачивания и закрепощения казаков Гетманщины в XVIII веке) к постоянным миграциям на Дон и распространению там восточноукраинских диалектов. В 1918 году атаман П. Н. Краснов предлагал придать ей статус одного из официальных языков Донской Республики наряду с гутором и русским, что не получило широкой поддержки, и создание донского казачьего литературного языка не было завершено.