Дар Божий

Глава 6

За шесть часов до назначенного срока, в комплекс стали прибывать высшие чины церкви, правительства и оставшихся общественных организаций. В коридорах было не протолкнутся, стоял невероятный гвалт, как на базаре. Над трибунами, словно рои мух, носились вертолеты: боевые, транспортные, новостные и, видимо на всякий случай, вертолеты Пожарной службы и Скорой помощи. Это был обычный осенний день: противный, холодный ветер трепал флаги, а тяжелые, свинцовые облака плыли над головой, готовые рухнуть вниз в любую секунду.

Военные снаружи старались сохранять подобие спокойствия, хотя солдаты были явно взволнованы и, скорее всего, напуганы. Офицеры покрикивали на них, сохраняя боевой дух. Хотя сами они боялись, само собой, ничуть не меньше.

Вокруг комплекса собралась, наверное, вся Москва. По плану никого ближе, чем на пять километров пускать не должны, но все пошло наперекосяк. Сейчас уже не было ни времени, ни сил разбираться почему. Здесь маячили простые зеваки и явные зачинщики, и все те же ребята в масках – они старались держаться особняком и оценивающе смотрели на заслоны полиции и военных.

Женю в очередной раз толкнули и он пошатнулся. Отдышаться свежим воздухе в этом балагане было совершенно невозможно и он решил протискиваться обратно – в кабинет Боровицкого.

Мимо сновали люди с вытаращенными глазами, красными от переутомления. В воздухе висел тяжелый дух пота и нескрываемой тревоги. Во всем этом шорохе, топоте и бормотании неозможно было выделить ни одного слова. На улице что-то оглушительно хлопнуло, донесся лязг гусениц. Постоянно орали громкоговорители надо головой, в основном, выискивая определенного сотрудника, которого, разумеется, не оказалось на нужном месте в нужное время.

Он взглянул на часы: менее пяти часов до запуска. Менее пяти часов до того, как мир изменится. Не то, чтобы он сильно этому радовался, но даже ему понятно, что этот свихнувшийся мир обречен без своего божка. Простите: Бога.

Кто-то схватил его за плечи и с силой потряс. Женя поднял затуманенный взгляд. Это оказался зам инженера Привалова. Кажется, Антон его имя.

– Евгений Александрович, наконец-то, – кричал технарь ему в самое ухо. – Вас везде ищут! Вам нужно немедленно прибыть в Зону Запуска!

– А в чем срочность? – раздраженно спросил Женя, увлекая его к стене, чтобы их не растоптали. – Очередной каприз начальства? Очередная репетиция?

– Никак нет, – Антон почему-то норовил встать по стойке "смирно". – Запуск начинается.

На мгновенье Женя остолбенел.

– То есть как? Что там у них творится?

Женя отстранил талантливого зама талантливого инженера и стал пробиваться через людской поток, словно шел против течения бурной реки. Течение, кстати, ощутимо ускорилось за последние пару минут.

Антон семенил следом, стараясь не отставать.

– Да я мало что знаю, Евгений Александрович! Вроде как, Пьедестал ожил. Сам. Может, мы поторопились Врата строить, а? Похоже, Он бы и сам явился.

Над головой взревели репродукторы, с утроенной силой:

– Внимание! Всему персоналу Первого и Второго уровня немедленно занять свои посты! Всему персоналу Охраны занять боевые посты!

Женя молчал. Им овладела странная злоба. Еще чего не хватало. Сам Он вылезет. Фигушки. Столько сил угрохано. Столько ночей не спавши. Теперь только через Врата. Нечего тут. Если Боровицкий заартачится – сам на кнопку нажму.

Почему-то у входа в Зону Запуска не оказалось Инквизиторов. Стоял обычный охранник, который отвернулся от коридора и смотрел куда-то вперед, привставая на цыпочки.

С тех пор, как проект вступил в финальную фазу, эта часть комплекса разительно преобразилась: когда установили трибуны и Врата оказались под открытым небом, стены этой Зоны заменили на смотровые амбразуры. Все пространство под ними утыкали аппаратурой, следящей за состоянием Врат и процессом запуска. На противоположной стене установили интерактивную схему запуска, узлы которой показывали состояние установок комплекса и прилегающих построек. Все они показывали состояние "Готов", за исключением резервных. Возле пультов суетились взволнованные и удивленные лаборанты, то и дело оглядываясь на Боровицкого. Проректор МГУ пребывал в состоянии спокойствия и задумчивости.

Боровицкий медленно повернулся, как орудийная башня и посмотрел на Женю. Правое веко еле заметно дернулось. Женя смотрел на него, дыша ртом от волнения и спешки. Он кивнул в знак приветствия и подошел к амбразуре.

Что-то происходило. Сложно сказать, что именно, но что-то точно происходило там, внизу, на вздыбленном бетоне. Пьедестал еле заметно светился изнутри, словно был не из белого мрамора, а из полупрозрачного кварца. Лиловые всполохи в створах разгорались все чаще и ярче. Женя скосил взгляд на трибуны: по местам, в спешке, рассаживались почетные гости и журналисты. Священники подбирали длинные рясы и неуклюже перепрыгивали через коллег. Внизу в растерянности, крутили головами охранники: кажется, им не отдали приказа где находится. На верхней трибуне мелькнула лысина президента. Без генеральной репетиции, без окончательных проверок…

Он обернулся на схему. Термоядерный реактор работал, но систему еще не запустили. Ускорители исправно стучались плазмой в распределительную матрицу. Все было готово. Женя подошел к начальству.

– Что творится, господин руководителя?

Лицо Боровицкого было каменным.

– Происходит Пришествие, – сухо ответил он. – Насколько я могу судить.

– И чего делать будем? Ждать?

– Нет. Приказано запустить систему, как только патриарх закончит речь.

Женя понимающе кивнул. Угрохать столько денег, ресурсов, заиметь такие полномочия и после этого все пустить на самотек – не лучшая затея. Сейчас все быстренько рассядутся, дряхлый патриарх толкнет речь, щелкнем тумблером и вот уже, вроде как, Всевышний не сам приперся, а мы его призвали.

Через считанные минуты трибуны забили до отказа. Начал моросить мелкий дождь. В небе, с жутким ревом, пронеслось звено самолетов, распыляя реагент для рассеивания облаков. ВВС тоже не рассчитывали, что церемония начнется раньше времени. Двое рослых инквизиторов, под руки, подвели к золотой трибуне патриарха Кирилла. Старик судорожно вцепился в нее трясущимися руками. Инквизиторы почтенно отступили на шаг. В своих черных мантиях они смахивали на сторожевые, непколебимые башни.

С минуту патриарх молчал. Казалось, что еще чуть-чуть и он упадет замертво. Наконец он пошевелился, с трудом поднял голову и уставился на Врата. Пьедестал пульсировал все отчетливее и ярче. Ветер яростно трепал полы золотого одеяния патриарха Всея Мира.

– Сегодня великий день, – начал он скрипучим, надтреснутым голосом. – Сегодня закончится эпоха Тьмы и вновь начнется эпоха Света. Сегодня мы вновь повернемся к Богу.

Женя скосил взгляд на Врата. Всполохи слились в одну большую вспышку, которая теперь висела в середине Врат, как большая шаровая молния. От нее, подобно змеям, пробегали небольшие молнии к конструкции. Пьедестал перестал мерцать, теперь он мерно сиял. Правда тускло. Врата опасно накренились, словно от сильного ветра.

…И все те, кто сомневался, – переведя дух, продолжил Патриарх. – Те, кто отвернулся от Бога. Те узнают Его гнев. Ибо Он но справедлив, но мстителен.

Женя услышал звук сирены. По комнате громом пронесся рев Боровицкого, заглушая собой весь мир:

– Кто включил?!

Женя резко обернулся к схеме. Над ней горели зеленые буквы "Запущено". На пультах, один за другим, переключались состояния систем в состояние "Готово". Невозможно, мелькнула мысль у Жени в голове, с одного пульта всю махину не запустить!

Система получала подтверждение от начальников отделов, Женя увидел, что аппаратура приняла сигнал Боровицкого, хотя тот стоял неподалеку и уж точно ни на что не соглашался.

Пол под ногами качнулся. Женя схватился за край пульта и посмотрел вниз. Врата нещадно трясло и раскачивало. В створах горел яркий свет, подобно прожектору. Набирал мощь протяжный гул, как от реактивного двигателя. По несчастному пьедесталу побежала паутина глубоких трещин. Камень трещал и рвался, словно бумага.

Еще толчок. Мощный порыв ветра ударил в сторону почетных гостей. Трибуну повалило, патриарх без сил рухнул в заботливые руки инквизиторов. Люди вскакивали со своих мест, пытаясь укрыться от яростного ветра полами плащей и зонтиками. Толстые, как удавы, лиловые молнии били уже за пределами створ, оставляя на стенах черные опалины. Тучи над головой потемнели.

Женя стиснул зубы и покрепче схватился за пульт, поскольку пол под ногами теперь прыгал, не переставая, словно взбесившийся конь.

И через секунду все прекратилось. Наступила тишина. Женя открыл глаза и вновь посмотрел вниз. На покореженном пьедестале чернела громада Врат и безмолствовала. Инквизиторы старались одновременно и не уронить патриарха, и поставить трибуну на вздыбленный ковер. На трибунах люди рассаживались по местам. Женя показалось, что он даже слышит доносящуюся оттуда ругань и крики возмущения. И только небо оставалось все таким же темным.

Внизу вспыхнул ослепительно яркий свет, словно там зажгли маленькое солнце. Воздух заполнил оглушительный вой двигателя, пол подпрыгнул, что-то сильно грохнуло. Лампы вспыхнули ярче, готовые лопнуть в любую секунду. Женю бросило на пол, он больно ударился коленом. Сквозь рев до него доносились вопли изумления.

Он кое-как поднялся и, щурясь от яркого света, посмотрел на Врата. Из створ, из ослепительного пятна выскакивали неясные фигуры. Жене показалось, что это люди. Рассмотреть получше их не получалось. Фигуры, не теряя ни секунды, спешили по вздыбленной ветром ковровой дорожке. Инквизиторы наконец поставили трибуну и вновь отступили от патриарха на шаг.

По мере того, как фигуры отдалялись от нестерпимо сияющих Врат, удавалось все лучше их рассмотреть. Очевидно, что это были ангелы: белоснежные, до пола, одеяния, небольшие крылья за спиной, золотые кудри. Нимбов, вроде бы, не видать. Их было уже больше десяти, когда первый добежал до трибуны и патриарха.

В руке ангела вспыхнуло оранжевое пламя. И через мгновенье на месте пламени оказался, пылающий огнем, меч. Ангел, не останавливаясь, взмахнул рукой и голова патриарха отлетела в сторону. Под всеобщий вздох изумления обезглавленное тело осело на ковер, а ангел уже набросился на оторопевших инквизиторов.

Вновь оглушительно грохнуло и пол опять подпрыгнул. Из Врат выскакивали звери, больше всего напоминавшие собак, размером с теленка: под бледно-розовой кожей перекатывались могучие мускулы, грудь шире зада раза в четыре, из пасти сочилась желтая пена. Звери бросались от Врат в разные стороны. Многие скрылись за выломанными дверьми в недрах комплекса. Где-то в коридоре прогремели выстрелы. Следом из Врат вышли рослые фигуры, под два с лишним метра ростом. У них крылья были значительно больше и пышнее, а тело и голова закрывали сияющие доспехи.

– Вырубайте! – кричал кто-то рядом. – Выключите их!

Приборы дружно сообщали, что "Экспериментальная портальная установка нуль-уровня" неисправна. Над схемой горело издевательское "Ошибка. Запуск остановлен". Ангелы методично вырезали почетных гостей на трибунах. Очередной мощный толчок швырнул Женю на пол.

Кто-то отдавил ему руку. Он закричал и сам не услышал своего крика. Завыла аварийная сирена. Внизу отчетливо и уже не переставая, слышались выстрелы. Женя поднялся, прижимая здоровой рукой отдавленную к груди. Мимо него пробегали обезумевшие сотрудники, толкаясь возле единственного выхода в коридор.

Боровицкий схватил его за шиворот, развернул и силой толкнул к двери:

– Эвакуация! Всем следовать плану!

Эвакуация, гремело в Жениной голове. Как же там было? Черт, мы столько раз репетировали запуск, что дурацкая эвакуация совсем вылетела из головы.

Его толкали и норовили повалить на пол. Сильно болело ушибленное колено. Где-то рядом ревело какое-то животное, истерично завизжала женщина. Застрекотал автомат. Только не падать, думал он, только не падать. Если упаду – раздавят. Или покалечат, а потом меня найдут эти, из Врат. Куда же мы их открыли? Его швырнуло в сторону, он больно ударился о стену.

Так, эвакуация. Как же там, черт… Ах да! "Проследовать в Зону Охраны. Пройти идентификацию. Следуя инструкциям Службы охраны, проследовать в Зону Семь. Сесть в предписанный транспорт". Вроде бы так.

Он перепрыгнул через распластанное тело и нырнул в двери Зоны Охраны. Народу вокруг поубавилось, с ним поравнялся инквизитор. Взгляд служителя церкви был сосредоточен. В руках инквизитор сжимал тяжелую автоматическую винтовку.

Дверь перед ними слетела с петель и ударила в противоположную стену, оставив на ней внушительную вмятину. В коридор шагнул ангел. Полы одеяния заляпало кровью, на острие меча прилипли волосы. На его лице застыла гримаса оскала, глаза горели голубым сиянием. Женя запутался в собственных ногах и сел на задницу. Он посмотрел на инквизитора. Тот, не раздумывая, вскинул винтовку и нажал на курок.

Три пули ударили ангелу в грудь. Он пошатнулся, в одеянии осталось три маленькие черные дырочки. Ангел сделал шаг в их сторону, потом еще и еще, все ускоряясь. Автомат загрохотал, не переставая. пули били в белоснежные стены, вырывая куски пластика. Ангела отбрасывало назад, но он продолжал упрямо двигаться вперед. Оскал как будто бы стал шире.

Женя поднялся на ноги и опрометью бросился обратно, не оглядываясь. Он успел пробежать метров двадцать прежде, чем автомат позади замолчал.

Женя свернул направо и побежал дальше не разбирая дороги. Здесь он был один. Где-то вдалеке слышались крики и выстрелы. Кричали, судя по всему, только люди. Когда кричали и стреляли впереди – он сворачивал. Колено саднило, проклятый пот заливал глаза.

Позади все отчетливые слышался топот тяжелых ботинок. Его догоняли. Он постарался прибавить ходу, но получилось неважно.

– Куда бежишь? План есть? Да стой ты!

Женя остановился и повернул изнуренное лицо. Рядом с ним стоял охранник комплекса в синей форме. В руке он сжимал пистолет. Охранник тяжело дышал, от него пахло гарью и порохом.

– Я говорю: план есть какой? Или просто кругами бегаешь?

Женя не сразу узнал его. Это был первый человек, с которым он познакомился в этом чертовом комплексе: охранник-грубиян. Сергей, кажется.

– Значит, плана нет, – вздохнул Сергей, достал обойму из пистолета и критически ее осмотрел. – Ну, оно и понятно: план изначально был гавно. К вертолетам не пробиться. Да их, наверно, там и нет уже.

Он поставил обойму на место и посмотрел в вперед. Крики и выстрелы, вроде бы, стали глуше. Женя тяжело дышал и смотрел на охранника. Мыслей в голове не осталось ни одной. Сергей цыкнул.

– Сделаем так. Попробуем выбраться на крышу. Авось, кто-нибудь еще кружит над нами – возьмут на борт.

Он рванул с места, не оглядываясь. Женя выругался сквозь зубы и побежал следом.

В этой части комплекса он никогда не бывал. Благо, его спутник ориентировался здесь, видимо, прекрасно: безошибочно выбирал дорогу, не останавливаясь ни на мгновенье. Ноги скользили в крови, пахло паленым мясом и ладаном. Кто-то недалеко истошно звал на помощь, но Женя старался не слышать крики.

Под под ногами то и дело вздрагивал, к далеким выстрелам прибавился гул взрывов и рев могучих двигателей. Кажется, эти существа добрались до военных кордонов. Или же военные поспешили на помощь инквизиции.

Наконец, они добрались до верхних ярусов комплекса. Перед ними красовалась металлическая дверь с табличкой "Осторожно! Выход на крышу!"

– Значтак, – скороговоркой начал Сергей, убирая пистолет в кобуру на поясе. – Сейчас мы влезем на крышу и осмотримся. Если на крыше вертолет – сразу прыгаем в него. Если вертолет над крышей – бежим к нему и размахиваем руками, что кухарка скалкой. Если там ни первого, ни второго – бежим к восточной части: там крыша в несколько уровней – попробуем слезть и раздобыть что-нибудь на колесах. А еще лучше – на гусеницах. Если там эти кучеряжки с мечами – делаем то же самое, но быстрее. Вопросы?

Женя продолжал тяжело дышать ртом и тупо пялился на Сергея.

– Мда… Будем считать, что вопросов нет. Вперед!

Сергей с силой толкнул дверь и первым выскочил наружу.

Снаружи творился Ад. К небу поднимались клубы черного дыма, смешиваясь с темными тучами. В небе кружили вертолеты, среди них мелькали фигуры в белых одеяниях и странные звери: помесь льва и орла. Кажется, это настоящие грифоны. Звери нападали на вертолеты, рвали их могучими когтями и гибли под лопастями. Вниз летели обломки металла, перья и кровь. На крыше мелькали лаборанты, инквизиторы, люди в строгих костюмах. Они истошно кричали и вздымали к небу руки, словно в молитве. Вокруг ухали взрывы, где-то внизу лязгали гусеницы и истошно стрекотали пулеметы.

Метрах в тридцати от выхода, прямо перед ними, на крышу опустился большой военный транспортный вертолет. Люки были открыты, человек в форме пилота, в шлеме с большими голубоватыми наушниками, призывно махал им рукой, перегнувшись через тяжелый пулемет. Сергей и Женя рванули к нему, изо всех оставшихся сил.

Пилот отстранился и они с грохотом забрались внутрь. По другую сторону, к вертолету спешили еще четверо. Позади них с петель сорвалась дверь и на крышу выскочила уродливая розовая туша. Собака повела лобастой головой и бросилась в погоню. В три мощных прыжка настигла отстающего из четверки, повалила и впилась зубами. Бедняга истошно закричал, белый халат окрасился красным.

Не дожидаясь остальных, вертолет начал набирать высоту. Люди снаружи истошно закричали, даже сквозь рев двигателя и гвалт слышались их проклятия и мольбы. Позади что-то стукнуло, донесся противный скрежет по металлу. Вертолет качнуло, но он продолжил подниматься вверх. Женя с опаской схватился рукой за край открытого люка и осторожно посмотрел вниз: на том месте, где только что был вертолет, стоял еще один зверь и смотрел им вслед. Глаза горели нечеловеческой злобой. Сергей отстранил его и с видом знающего человека уселся за один из двух пулеметов. За другой уселся уже знакомый им солдат. Кроме них, в вертолете оказалось только двое пилотов. Женя видел их широкие спины через дверной проем.

К реву двигателя прибавился грохот пулеметной очереди: Сергей нещадно бил из пулемета, поливая свинцом что-то снаружи. Лицо перекосило злобой, высохший было на лице пот вновь выступил мутными каплями и срывался с кончика носа. Женя старался выглянуть наружу, но тщетно: мешали Сергей и тряска. Там мелькала карусель из ярко-оранжевых туш, вертолетов, дыма и пламени.

Причем тряска усиливалась с каждым мгновеньем. Вертолет судорожно вздрагивал, словно его пронзала острая боль. Его бросало из стороны в сторону. Пулеметчик вдруг оставил пулемет, поднял ствол вертикально, захлопнул люк и повернулся к ним.

– Эта тварь все-таки погнула нам задний винт, – орал он, силясь перекричать двигатель. – Будем садиться.

Сердце Жени провалилось куда-то в желудок и осталось там лежать ледяной глыбой. Сергей, к этому моменту уже прекративший пальбу, кивнул и тоже задраил люк. Он взял из-под потолка какой-то широкий ремень, конец которого терялся где-то наверху. Другой конец он обмотал вокруг пояса и закрепил стальным карабином. То же самое он проделал с Женей. который покорно приподнимал руки, как ребенок, которого одевает заботливая мама.

Подергав, для верности, страховочный трос, Сергей еще раз кивнул, уселся на жесткую скамейку, посадил Женю рядом, закрепил себя и его страховочными ремнями, крест-накрест и крикнул ему в самое ухо:

– Держись покрепче за поручни, наклони голову и подбери ноги!

Женя, изо всех сил, вцепился в металлические скобы по бокам от себя. Он повторял слова Сергея про себя, как мантру. В голове ничего не осталось, кроме "наклони голову и ноги подбери!" И он наклонял. И подбирал из всех своих профессорских сил.

Вертолет тряхнуло так, что скрипнула обшивка. В кабине пилотов, стал раздаваться монотонный звук, похожий на автомобильную сигнализацию. Вертолет сильно наклонился вправо, он силился завертеться вокруг собственной оси, как детский волчок. За стеклом мир смешался в сплошную серую полосу. К горлу подступил комок, Женю начало сильно тошнить.

В ноги ударило так, словно пятки пронзили гвоздями. Вертолет швыряло и бросало, как щепку в горной реке. Вокруг скрежетало, ухало и рвалось. Женю швыряло на сиденье, словно тряпичную куклу. Искореженная груда металла еще несколько раз подпрыгнула, во что-то с силой врезалась, замерла на боку и вокруг стало темно. Остался только противный писк из кабины.

Кажется, Женя ненадолго потерял сознание. А может и надолго. Он лежал на спине, все еще пристегнутый к сиденью. В голове стоял гул, как с сильного похмелья. Любой шорох отдавался в мозгу болезненным эхом. Негнущимися пальцами он пытался нащупать карабин, чтобы освободиться.

Рядом что-то с грохотом упало. Сквозь боль и туман, Женя различил сдавленные проклятия. В глаза ударил яркий свет: над головой появилась узкая полоска света. Женя прикрыл глаза трясущейся рукой. Слышался скрежет, полоска неумолимо ширилась. Когда она стала шириной чуть больше метра, на ее фоне появилась фигура и склонилась над ним. Глаза Жени уже более-менее привыкли к свету и он узнал Сергея. Его лицо было измазано в крови и чем-то черном.

Сергей склонился над ним и сосредоточенно вглядывался в его лицо.

– Слышишь меня?

Женя кивнул.

– Хорошо. Я щас расстегну ремни, но ты особо не дергайся – у тебя может быть переломано что-нибудь. Полежи, очухайся.

Сергей ловко освободил его от ремней и исчез из поля зрения. Женя лежал, боясь пошевелиться и прислушивался к собственным ощущениям. Болит что-нибудь? Да, черт возьми, все болит! но вроде все чувствуется. Ведь если бы позвоночник был сломан – не чувствовалось бы. Или чувствовалось, но не шевелилось?

Он аккуратно пошевелил пальцами ног. Получилось. А всей ногой? Скажем, правой? Нога стала шевелится не сразу, чем вызвала у Жени леденящий ужас, но таки послушалась. Руки тоже слушались. А вот любое движение шеей отдавалось страшной болью. Поэтому он пялился в серое небо в проеме люка и тщетно косил глаза в сторону кабины.

Оттуда доносились шорохи и неизменные сдавленные проклятия. Насколько мог судить Женя, и первое, второе принадлежало Сергею. К звукам прибавился противный скрежет ботинок по битому стеклу. Затем появился еще один голос, не Сергея. Слабый, еле слышный, но с каждой секундой он набирал уверенность и громкость.

В проеме вновь появилась фигура Сергея.

– Ну чего – цел? Поднимайся давай, надо вытаскивать всех по-маленьку.

Кривясь от боли, Женя встал на ноги. Мир вокруг пошатнулся, к горлу подступила тошнота, но он устоял и посмотрел в сторону кабины. Среди обломков и разбитого кресла, лицом вниз, лежал пилот. Сергей бесцеремонно топтался прямо по нему, помогая выбраться из кресла первому пилоту, который, можно сказать, висел в воздухе. Сам пилот активно участвовал в освобождении, так что, скорее всего пострадал он не сильно. Слева от люка, открытого Сергеем, болтался на страховочных ремнях пулеметчик. Головы безвольно болталась из стороны в сторону. На левом боку, на уровне селезенки, чернело большое пятно. Женя оглянулся на него и, пошатываясь, подошел к Сергею.

Взгляд упал на пилота под ногами. Сергей оглянулся и проследил за его взглядом.

– Ему не помочь уже. Труп. Ну-ка, подсоби!

Вместе они освободили пилота. Он похлопал обоих по плечу в знак благодарности, покивал и они выбрались в основной отсек.

Пулеметчик оказался жив, хотя и тяжело ранен. Похоже, часть фюзеляжа оторвало и застряла в его теле, в левом боку. Из небольшой раны лениво текла густая, почти черная кровь. Вместе они, кое-как, вытащили его наружу и положили рядом с вертолетом на асфальт. Пулеметчик тихо застонал, не открывая глаза.

Женя распрямился и огляделся вокруг себя. Дождь перестал, но серые тучи никуда не делись. Их вертолет угодил носом в стену жилого дома, проломил ее и заехал в какой-то магазинчик, перегородив половину улицы. Среди кусков бетона и осколков стекла валялись шоколадки, туалетная бумага, какие-то журналы и сувенирные фигурки саркофага Святого Алексия, установленного на Красной площади, заменив какой-то мавзолей древности. На улице было пусто, по бокам дороги замерли автомобили, повсюду валялся вездесущий мусор. На западе, к небу, поднимался столб черного дыма, оттуда доносились грохот выстрелов и треск взрывов. Вообще, с той части города доносилось много шума: вой сирен и далекие крики. А вокруг них стояла тишина, словно вертолеты здесь падали каждый день.

Со стороны комплекса Врата двигался хэтчбэк, его едва можно было разглядеть из-за баулов на крыше. Машина ловко обогнула их вертолет и пронеслась дальше. Женя только успел заметить полные ужаса глаза. Там, откуда ехал автомобиль, чернела громадина монастыря. Женя узнал его: это был монастырь Матроны Московской, собирающий, каждый год, паломников со всей страны. По крайней мере, подумал Женя, теперь не надо беспокоиться об ориентировании – он прекрасно знал, где находится этот монастырь.

Сейчас он заметил, что из многих окон на него смотрят осторожные взгляды. Вдоль стен домов, стараясь не шуметь, проскакивали фигуры с тесемками за спиной. Они бросали в сторону вертолета пугливые взгляды и спешили дальше по улице.

– Значит так, – послышался, позади, уверенный голос Сергея. – Ты останешься со своим раненым коллегой: переносить его сейчас не стоит. Мы с господином ученым приведем помощь. Если не вернемся через час – друга бросай и выбирайся. Дольше он все равно не протянет. Э, господин ученый, у тебя телефон есть?

Женя, морщась от боли в шее, полез в карман за смартфоном. В небе что-то мелькнуло и он, ойкнув от боли, поднял глаза вверх. От комплекса Врат, клином, летели ангели. Штук двадцать, не меньше. Во главе летел тот, что покрупнее – в доспехах с огромным мечом в могучей руке. Они двигались на север, постепенно отдаляясь от терпящих бедствие. Время от времени, некоторые из ангелов пикировали вниз и в строй уже не возвращались. Женя заметил еще один такой клин, отделившийся от столба дыма на месте Врат.

– Плацдарм расширяют, – хмыкнул Сергей, проследив за его взглядом. – Что с мобильником? Времени в обрез.

Женя спохватился и достал телефон. Сети, разумеется, не было. Экстренный вызов тоже не работал. Тут ожили репродукторы, установленные на фонарных столбах. С них слетала многолетняя пыль, торопливый голос сообщал:

– Внимание! Объявлена эвакуация гражданского населения. Пункты сбора и оказания помощи организованы у станций Московского метрополитена. Возьмите с собой только документы, не отягощайте себя личными вещами. Если у вас есть личный транспорт – двигайтесь на восток. Если у вас нет возможности покинуть город: сделайте запасы пищи и питьевой воды, забаррикадируйтесь и ждите дальнейших инструкций.

В небе, с ревом, пронеслись три штурмовика. Стекла в рамах задребезжали, на секунду Женя оглох. Пилот сел рядом с раненым товарищем, прислонился спиной к фюзеляжу вертолета и закрыл глаза, тяжело дыша.

Сергей с отвращением смотрел на надрывающийся репродуктор и сказал, когда тот, наконец, замолчал:

– Кажись, нам повезло: метро тут в двух шагах. Двадцать минут ходу и мы будем у Римской. Найдем скорую и вернемся за нашим новым другом. Профессор, тебя как звать-то?

– Женя, – неохотно буркнул он в ответ. Из всех охранников комплекса выжил, естественно, самый хамоватый.

– Бум знакомы, – кивнул Сергей. – Меня Сергеем зовут. – Пойдем, что ли, Женя. Что-то мне кажется, нам стоит спешить.

Он достал из вертолета короткий автомат и забросил его на плечо. Другой он отдал пилоту, третий – Жене.

– Стрелять приходилось?

Женя кивнул.

– Да, занимался спортивной стрельбой. Разберусь.

– Вы уж давайте побыстрее, ребят. – тревожно сказал пилот, поглядывая в небо. – Скоро темнеть начнет, да и Артему паршиво совсем.

– Не боись, – Сергей хлопнул его по плечу. – Через пол часа будем здесь с врачом и медсестричками.

Белый, как мел, пулеметчик тихо застонал.

Они пошли быстром шагом, стараясь держаться ближе к стене. Стояла неестественная тишина, словно город вымер или застыл в предвкушении чего-то ужасного. Хотя, по большому счету, все ужасное уже произошло.

– Ну и что думаешь? – спросил Сергей, напряженно вглядываясь вперед.

– Вряд ли выживет, – решительно ответил Женя. – Похоже на внутреннее кровотечение, да и пока врачи подоспеют…

– Да я не об этом, – отмахнулся Сергей. – Понятно дело, что не выживет. Но бросать одного -тоже не вариант. Пришлем помощь – а дальше совесть чиста. Я про другое. Я про Врата. Ты же, вроде как, ученый? Что у вас там случилось? Где обещанный Всевышний? Дверью ошиблись?

– Понятия не имею. Мы все делали по их плану, но они, вроде как, сами открылись. По крайней мере, команду на запуск никто не отдавал. Странно все получилось.

– Не то слово – странно, – хохотнул Сергей. – Будем надеяться, что церковь знает как их успокоить. А собак видал? Я про таких в библии не читал.

Раздался страшный рев двигателей, затем слева, где-то за домами, что-то оглушительно грохнуло. К небу поднялся оранжевый шар пламени, изрыгая из себя черный дым, над ним пронеслись два штурмовика. За ними промелькнули две смазанные, крохотные тени.

Они присели возле пыльного автомобиля, который, наверно, стоял здесь уже не один месяц. В наступившей тишине из домов выбегали люди с сумками и узлами. Они спешили в ту же сторону – к станции Римская. Посидев с минуту и послушав треск пламени, Сергей и Женя продолжили путь.

– А почему именно церковь разберется? – спросил Женя. – Тебе, наверно, больше по нраву военные.

– Угу, – угрюмо кивнул Сергей. – Я из пулемета в эту тварь пуль тридцать положил, а он только подергался. Даже не расстроился. Поэтому я и надеюсь, что у нашего патриарха есть какой-нибудь козырь на этот счет. Там, еще одни Врата или кавалерия какая-нибудь резервная.

Женя не стал расстраивать Сергея, что патриарху первому оттяпали голову. Да, хочется верить, что план есть. Очень хочется.

Впереди стал нарастать неясный шум, похожий на шум прибоя. По мере приближения стало понятно, что это гомон множества голосов. Они прибавили шагу и через минуту оказались на площади возле станции метро Римская.

Похоже, что эвакуация пошла не по плану или еще не набрала нужные обороты. На площади царил хаос. Здесь толпились сотни людей, отовсюду слышались плач, вскрики и причитания. Площадь окружали старинные четырехэтажные домики, грязно-желтого цвета. На крошечных балкончиках стояли люди, некоторые кидали вниз какие-то вещи. В одном из окон стоял мужчина в грязной майке и двустволкой наперевес. Он сосредоточенно всматривался в темные тучи. Многие въезды на площадь перекрыли. Люди тащили тюки, сумки, даже сундуки. Дети плакали, тянули к взрослым дрожащие ручки и с ужасом озирались вокруг. Здесь было тревожно и страшно. По-тихоньку, людской поток двигался куда-то вправо и терялся за домами. Среди людской массы, островками, болтались машины полиции и армейские броневики. На броневиках возвышались хмурые военные. У одного из офицеров в руках был громкоговоритель и он кричал в него, надсаживаясь: