Погоня за двойником. Хроники затомиса

– Это сопротивляется твое инертное «Я», – сказала Аня серьезно, – оно еще долго будет тормозить твои попытки постичь науку Живого мира. Это – не лучшая твоя часть, но она тоже пока необходима, она, как предохранитель, который сдерживает в человеке мощные энергии, в противном случае эти энергии могут просто взорвать человека, разрушить его разум… – Знаешь, – переключилась Аня, видя, что Андрей снова плохо понимает, о чем идет речь, – давай к этим вопросам позже вернемся, когда что-то в твоей голове будет проясняться, а то ты не выдержишь потока новой информации. Все это может быть опасным, и если бы я поняла, что ты самый обычный мальчик, никогда бы тебе этого не стала говорить, и не помогла бы вступить в контакт с деревом. Но ты видел двойников, и потом, когда ко мне вернулась моя вторая память, я тебя узнала, и вспомнила где мы с тобой встречались – нет, не здесь, не в этом мире! – оговорилась она, видя, что Андрей снова непонимающе на нее уставился. – В настоящей жизни мы встретились впервые, но ты ведь сам сказал, что тебе кажется, будто ты меня знаешь. Это помнит твоя душа, а разум – нет, поскольку разум помнит только то, что произошло в этом мире, в этой жизни. Обо всем этом я тебе обязательно расскажу, но не сейчас, не все сразу, пусть информация поступает дозировано, а то может не выдержать рациональный ум.

Было впечатление, что Аня очень торопится, словно осознает, что времени для их встречи отпущено не много, и в то же время опасается, что от услышанного у ее подопечного может поехать крыша, и это несоответствие вызывало в ней нервозность и внутреннюю дрожь. Это состояние передалось Андрею, и его начало «поколачивать», и даже слегка подбрасывать на скамейке.

– Чего это меня т-т-т-рясет? – Сказал он, даже слегка заикаясь. – Вроде бы не холодно на улице.

– Это пройдет, не бойся, – сказала Аня, – ты впервые столкнулся с такого рода энергиями, и твой организм отвечает на них ознобом. Ничего, скоро он привыкнет. А теперь расскажи, что тебе сообщила груша.

– Так значит, это все же не ты?

– Нет, конечно!

– И ты не слышала, о чем мы мысленно переговаривались?

– Нет, я просто помогла твоему сознанию переключиться на другой регистр, войти в измененное состояние – сам ты не сразу научишься это делать – но мне важно, чтобы ты научился входить в подобные состояния самостоятельно за две недели, пока мы вместе.

Андрей хотел сказать, что, может быть это и не нужно, ведь жил же он раньше без всякой мистики, как все нормальные люди, но внезапно понял, что жить, как раньше, после встречи с этой удивительной девочкой он уже не сможет, словно оступился и попал в горную реку, а теперь его несет навстречу неизвестности, хочет он того или нет.

– Ну, ладно, – сказал Андрей, решив отложить все вопросы на потом, и пересказал, о чем успел поговорить с умной грушей.

– Молодец! – Сказала Аня, словно мама, которой Андрей сообщил о том, что получил пятерку по математике. – Очень важно, что ты все это так подробно запомнил – это хороший признак. Многие могут переключать регистр, но, возвращаясь к прежнему состоянию, все, или почти все забывают.

– Ты кого-то уже обучала этому раньше? – Недоверчиво спросил Андрей.

– Да, нет, ты – первый.

– Тогда откуда ты знаешь, что именно так, а не иначе?

– Мне это говорил Варфуша, когда обучал науке Живого мира.

– Кто это?

– Я тебе о нем говорила, это домовой-брилиант и посланник Навны.

– Кого?

– Прости, я все забываю, что в этом воплощении ты пока совершенно невежественен.

– Ну, вот, – обиделся Андрей, – обзываться начала. Я, может, тоже много знаю того, чего ты не знаешь: у нас дома 50 томов Большой Советской Энциклопедии, и я там постоянно о всяких незнакомых вещах читаю!

– А зачем все это? – Пожала плечами Аня.

– Как, зачем, – смутился Андрей, – для общей эрудиции!

– Это, чтобы перед друзьями похвастаться?

– Ну, почему, – растерялся Андрей, чувствуя, что в целом Аня права, – просто интересно.

– А мне кажется, чем забивать голову всякой ненужной информацией, лучше потратить время на изучение Живого мира. Ладно, не обижайся, ты обещал мне здешний лес показать? Давай сходим.

– Давай, – обрадовался Андрей, – тем более моя мама все равно ушла в парк Нафтусю пить, и вернется только к обеду.

– Хорошо, тогда я только сбегаю, скажу своей маме, что ты мне местные окрестности покажешь.

Аня ненадолго зашла в хозяйский дом, а затем ребята отправились к дальнему лесу. Они миновали район деревянных окраин, где за высокими заборами и пышными плодовыми деревьями почти были не видны одно-двухэтажные домики, и вышли в поле, на окраине которого темнел могучими елями дальний лес. Андрей, оставив скользкую мистическую тему, рассказывал своей новой знакомой о Ленинграде, в котором Аня никогда не была, затем перешел на всякие забавные истории из своей школьной жизни, и вообще взял инициативу беседы в свои руки, с удовольствием отметив, что во многих приземленных вопросах он гораздо более сведущ, чем Аня.

– А ты раньше с мальчиками дружила? – Задал он наконец давно вертевшийся у него на языке вопрос.

– У меня вообще было мало друзей… среди людей, – задумчиво ответила Аня. – Одноклассники меня вообще избегали… после одной истории. Сказать по правде, они меня просто боялись, хотя я никому ничего плохого не сделала. А потом, после другой истории, я некоторое время лежала…, даже не знаю, как сказать, может это тебя тоже напугает…, в общем я лежала в психиатрической лечебнице – после этого меня еще больше сторониться стали. И я привыкла обходиться без друзей. Нет, друзья у меня были, и не мало, но не люди….

– Как это, не люди, животные?

– Я думаю, что за отпущенные нам две недели я успею познакомить тебя с некоторыми из них. – Загадочно посмотрела на него Аня.

«Как она непривычно выражается»! – Подумал Андрей. – «Что значит, отпущенные две недели? Кто их отпустил? Ну, уезжаю я через две недели, и никто не знал, что мы здесь встретимся, а она словно бы знала, и собралась какую-то программу, заранее составленную, по моему обучению непонятно чему за этот срок осуществить. Теперь сама призналась, что в дурдоме лежала…. Хотя, конечно, она совсем не похожа на тех девчонок, которых я знал раньше. Может, поэтому меня так к ней и тянет».

– Скажи, – осторожно спросил Андрей, – а почему тебя в психушку положили?

– Это долгая история, – задумчиво поглядела в облака Аня, – не знаю, готов ли ты ее выслушать. Возможно, после нее ты меня окончательно сочтешь сумасшедшей. И начинать ее нужно, чтобы она была понятнее, с давних событий, когда мне было 5 лет. Возможно, это тебе покажется диким, но в одном из ее эпизодов ты тоже принимал участие, вернее твой двойник из параллельного времени, – добавила она, видя, что Андрей смотрит на нее с некоторой тревогой, – боюсь, что если я тебе все во всех подробностях расскажу, то ты будешь меня сторониться, как и все остальные, а я не имею права тебя отпугнуть. Я обязана передать тебе кое-какой опыт – это не моя прихоть, это решено там, на верху, – загадочно подняла Аня глаза к небу. – Поэтому, подожди немного, я расскажу тебе свою историю чуть позже, когда ты окончательно убедишься в том, что я не сумасшедшая, и Живой мир – действительно реальность.

– Уж после того, как я призраков видел и с грушей беседовал, меня по-моему ничто удивить не сможет! – Несколько самоуверенно сказал Андрей.

– Погоди, это только начало, – снова загадочно улыбнулась Аня, – не торопись, все в свое время, иначе твой рациональный разум попытается убедить, что все это тебе приснилось, а я сумасшедшая. Как-то Варфуша процитировал мне слова одного христианского святого: «Пока не узрите чудес и знамений – не уверуете».

И снова Андрею показалось, что с ним говорит взрослая женщина, уж больно не детские вещи произносились, и недетские глаза то и дело пристально всматривались в его лицо. Тем не менее, слова «христианский» и «уверуете» были красной тряпкой для его доселе атеистического разума, уж слишком много помоев было вылито на эти понятия школой, радио и телевидением за его короткий век. Нет, он не был воинствующим атеистом, и в его неверующей семье вообще старались не касаться вопросов религии, но мама всегда говорила, что нельзя смеяться над человеческими убеждениями и верой в Бога, поскольку люди не виноваты в том, что их так воспитали – пусть даже они и заблуждаются, и что интеллигентный человек должен быть веротерпимым. Тем не менее, его раздражало то, что бабушка, хоть явно не молится и в церковь не ходит, не желает признать тот очевидный факт, что «Бога нет», и на все его попытки вступить в антирелигиозный диспут, мягко отвечает: «Что-то такое есть, когда-нибудь ты это поймешь, только нельзя в нашей стране об этом никому говорить» (Бабушка росла в верующей семье, но в советское время, будучи лицом непролетарского происхождения, привыкла тщательно скрывать свои убеждения).

– Что за «христианский святой»? – Наморщил нос Андрей. – Ты так говоришь, словно в Бога веришь.

– Я не верю, – пожала плечами Аня, – я знаю.

– Что значит «знаю», ты что, его видела? – С убийственной иронией посмотрел на нее Андрей.

– Его нельзя видеть, – не отреагировала на иронию Аня, – но можно видеть его силы и проявления. К сожалению, и это способны чувствовать немногие. Кстати, тот факт, что большинство верующих «не видят», но верят, заслуживает большого уважения. Когда «видишь», верить слишком просто.

– И все же ты прямо не ответила!

– А, по-моему, ответила. Бог – это не дедушка с бородой, который сидит на туче, его нельзя описать словами. И все же в его существовании однажды убеждаешься, когда-то это произойдет и у тебя.

Уверенность, с какой Аня все это произносила, и главное, гипноз ее личности действовали на Андрея неотразимо, и все его заготовленные язвительные цитаты из диалектического материализма по поводу «опиума для народа», которые он почерпнул из БСЭ, показались ему совершенно неуместными, и так и не были произнесены. «А может, и вправду что-то такое есть»? – Впервые мелькнула в его голове шальная мысль. – «Если духи есть и груша разговаривает, почему бы Богу ни быть? Господи, что происходит, за один день весь мир перевернулся»!

Ребята шли по узенькой тропинке через поле, поросшее густым клевером, и Андрею казалось, что его сознание растворяется в необозримом летнем просторе. Почему-то захотелось глядеть на небо, которое на этой открытой местности словно сделалось ниже, хотя обычно в городе смотреть на то же самое небо, у него никогда не возникало желания.

– Какие красивые облака, – решил поделиться он с Аней своим настроением, – почему-то в городе никогда в небо смотреть не хочется, и не замечаешь, какими удивительными могут быть самые обычные вещи. А здесь я часто смотрю на облака, очень интересно наблюдать, какие они причудливые формы принимают. То на драконов похожи, то на слонов, то, словно чьи-то лица. Нам на природоведении говорили, что такие облака называются кучевыми. Иногда так хочется посидеть на таком облаке, свесив вниз ноги, и посмотреть на землю с высоты…. Ты на самолете летала?

– Нет, – покачала головой Аня, – на самолете не летала, летала по-другому.

– Как это «по-другому»? – Снова не понял Андрей.

– Я много раз летала в астральном теле, – сказала Аня, – а также один раз на динозавре, но это был страшный полет, после него со мной случилась беда. Я не люблю об этом вспоминать, я потом тебе расскажу.

– Кстати, – Андрей уцепился за услышанное ранее слово, пропустив мимо ушей явно бредовую фразу насчет полета на динозавре, – та груша в саду тоже мне говорила что-то про астральное тело. Что это такое?

– Это тонкоматериальное тело человека, состоящее из энергии-материи его чувств. Это как человек в человеке, и может существовать, мыслить и чувствовать отдельно от физического тела. – Аня коснулась плеча Андрея. – Кстати, ты сам каждую ночь выходишь в состояние астрального тела во сне. Правда во сне его существование неполноценное, а разум находится в замутненном состоянии. Другое дело – астральный выход – тут разум бодрствует, хотя тело спит, и может путешествовать в астральных пространствах, а также, хоть это и гораздо сложнее – в нашем, физическом пространстве. Вот тут можно и полетать над домами и посидеть на реальном облаке…. Я это проделывала не раз.

– Ну, дела, – хмыкнул Андрей, – выходит, внутри меня еще кто-то сидит! Что-то не замечал.

– Твое тело, – снова коснулась Аня плеча Андрея, – вовсе не ты, это оболочка, одежда, и даже астральное тело – еще не ты. Ты – гораздо глубже, ты – это душа. В действительности у человека несколько тел-оболочек разной плотности, и каждая оболочка соответствует материи определенного мира, и в этой оболочке душа может посещать разные миры разной плотности и разных энергий. К тому же, каждая оболочка соответствует определенному свойству или инструменту внутри человека. Эфирное – жизненной силе, астральное – нашим чувствам, ментальное – нашему рациональному разуму, будхическое – абстрактному разуму и мудрости, нирваническое – космическому блаженству или Любви…. Есть и другие, но я забыла, как они называются. И как последняя цельная матрешка внутри остальных полых, внутри всех этих оболочек находится душа, или Божественная искра – она нераздельна с Богом. Это трудно осознать, это надо почувствовать, испытать…. Не знаю, насколько понятно я это излагаю.

– Ты знаешь, что-то я ухватил, – напряженно сказал Андрей, пытаясь представить себе все то, о чем говорила Аня. – Особенно с матрешками ты удачный пример привела. Я-то представлял наш организм просто как сумму живых клеточек, хромосом там всяких, а наши мысли и чувства – как всякие химические процессы в мозгу. Но меня все это как-то не удовлетворяло: ну, не мог я себя убедить, что мои мысли – это просто какие-то химические реакции, или электричество там по нервам движется. И еще, никак не мог представить, что когда-то я умру, и ничего никогда уже не будет – ну не укладывалось это в голове.

– А ты и не умрешь никогда, – улыбнулась Аня, – просто душа скинет износившиеся одежды, а затем оденет новые, и ты снова родишься.

– Вот это мне нравится, – обрадовался Андрей, – я всегда это чувствовал, но не мог сформулировать. Мне всегда казалось невозможным, нелогичным увидеть свет всего один раз совсем на короткий промежуток, в то время, когда вселенная существует миллиарды лет – никто толком не знает, сколько. Мне кажется, что свет для меня должен вспыхивать снова и снова, уже и после смерти, но в облике других людей, и отделаться от этого ощущения я никак не мог, хоть и пытался себя убедить, что это ненаучно, а следовательно, невозможно. Но представить себе конец нельзя, как нельзя представить себе конец вселенной: а за концом-то что? Невозможно, чтобы ничего не было.

– Вот видишь, – сказала Аня, – эта убежденность – голос твоей души, которая все знает, но наш разум способен ухватить только малую частицу этих знаний. Тем не менее, научиться слышать голос нашей души вполне возможно, и я пытаюсь дать тебе первые уроки этой всеобъемлющей науки…. Ну что, полетаем? – Спросила она неожиданно, внимательно глядя в лицо Андрея.

– То есть, как это? Ты что, с ума сошла? – Вытаращил глаза Андрей.

– Ты же сам сказал, что не раз мечтал посидеть на краю тучи? Кстати, так заманчиво тучи выглядят только с земли, или сверху, когда на самолете летишь. Я правда на самолете не летала, но все равно эту снежную бескрайнюю равнину видела. Зато, когда облако вблизи, это просто густой туман, и посидеть на краю невозможно – там никакого края нет вовсе. И вообще, чем выше – тем неинтересней, мне больше нравится над самыми верхушками леса летать, или над лугом – над цветами. Можно в шмеля превратиться или в бабочку, тогда это выглядит интересней, с человеческим восприятием лучше над деревьями, над лесом летать.

– Погоди, погоди, что ты такое говоришь, ты серьезно?! – Не мог поверить Андрей.

– Не бойся, – улыбнулась Аня, – твое тело здесь останется. Это не значит, что в физическом теле летать невозможно – вполне возможно, но ты к этому пока совершенно не готов, может в настоящем воплощении и не получится. Я правда тоже в физическом теле только на динозавре летала, но оно в это время пребывало в особом, плазменном состоянии. Думаю, со временем, мне удастся полететь самостоятельно и без предварительной трансформации – Варфуша сказал, что у меня должно получиться. Пока, правда, серьезно я этим не занималась, у меня ведь был двухлетний перерыв. Та Аня, с которой ты разговариваешь, появилась только вчера, а моя другая половина, которая управляла моим телом последние два года была совершенно тупая, и ничего не умела. Мы с ней связь, в основном, во сне поддерживали, но, просыпаясь, она почти ничего не помнила: все маялась, что нечто важное забыла, но, кроме смутных ощущений, ничего вспомнить не могла.

– Ты о себе говоришь, как о ком-то постороннем, – покачал головой Андрей, – до сих пор не могу все это в голове уложить. – (Какое-то смутное понимание происходящего, тем не менее, в голове его уже брезжило, и он с удивлением наблюдал, как поразительно быстро меняется его мировосприятие и мироощущение. Ему казалось, что в его голову кто-то словно бы вкладывает новые знания и представления, и происходит это независимо от того, что воспринимает его рациональный разум из разговоров с этой удивительной девочкой).

– Да она и была посторонней, – как-то даже неприязненно сказала Аня, – ничего не понимала, тупица! Правда я сама виновата, пожалела ящерицу…. А это совсем не ящерица оказалась! Ладно, я тебе об этом расскажу, но немного позже. Так ты мне не ответил, ты хочешь полетать или нет? Пока, правда, только в астральном теле. Ты ведь уже беседовал с грушей! И, оказалось, ничего страшного.

– Ну, давай, – решился Андрей (его, правда, немного поколачивало, но он заметил, про присутствие Ани вообще вызывает в нем легкую внутреннюю дрожь и ощущение какой-то непривычной оголенности – ему приходило на ум нелепое сравнение, что с него, как с провода под напряжением, снимают изоляцию), – что мне надо делать?

– Для начала надо будет лечь на спину, – Аня осмотрелась вокруг, подыскивая место поудобней. (Ребята только что миновали дорогу, пересекавшую ту, по которой они шли, и как раз рядом с перекрестком Ане показалось наиболее удобное место, свободное от крапивы и колючего репейника), – вот здесь.

– А ты?

– А мне надо будет лечь рядом и держать тебя за руку. Для начала закрой глаза, – начала объяснять девочка после того, как они легли на спину в мягкий душистый клевер. Хотя, может, тебе для начала и не надо закрывать глаза, гляди на небо, на облачка, и постарайся раствориться в этом чистом необозримом пространстве. Постарайся стать этим пространством, нет ни мыслей, ни тела, есть только это бездонное небо. На меня внимания не обращай.

Андрей постарался сделать все, что сказала ему Аня, и на удивление быстро он действительно почувствовал, что растворяется в этом бесконечном голубом безмолвии. Скорее всего столь быстрые успехи были сделаны с неведомой помощью Ани, поскольку в настоящей своей жизни Андрей никогда медитациями не занимался, и даже не знал этого слова. Он почувствовал, что начинает впадать в дремотное состояние (впрочем не утрачивая контроля над этим состоянием), на его мысленном экране (Андрей сам не заметил, как закрылись его глаза), замелькали всякие незнакомые пейзажи, здания, лица, затем возникло ощущение внутреннего звенящего маятника, словно нечто в нем начало раскачиваться все с большей и большей амплитудой. Андрею казалось, что еще момент, и он выльется из себя самого вместе с невидимым маятником (ощущения были не очень приятные, подобные тем, какие Андрей испытывал, летая на самолете при провале в воздушную яму). И вдруг в тот самый момент, когда раскаченный астрал Андрея должен был покинуть бренное тело, что-то произошло: Аня вдруг вскочила на ноги и совсем по девчачьи взвизгнула:

– Ой, кто здесь?!

Андрей в мгновение выпал из своего оцепенения и сел, ошалело оглядываясь. Аня тоже сидела, подогнув под себя ноги и внимательно смотрела на группу больших ярко-бордовых цветков клевера, на одном из которых сидел громадный черный шмель, но не копошился, как положено, в венчике в поисках нектара, а, казалось, тоже внимательно смотрел на ребят.

– Что там? – Испуганно спросил Андрей, – Ты чего кричала?

– Вон там… – Аня показала глазами на шмеля.

– А, так ты шмелей боишься! – Рассмеялся Андрей, – так, напрасно, они не агрессивны, и если их не трогать, то никогда не кусаются. Другое дело – шершни – вот с ними надо быть осторожным.

– Он меня только что током слегка ударил.

– Как это, ударил? Ты хотела сказать «ужалил»?

– Нет, именно ударил. Я когда глаза открыла он уже там сидел…. Погоди, да это же….

В этот момент произошло третье чудо в жизни Андрея после призраков и говорящей груши. Ему показалось, что шмель распух, затем лопнул, и на его месте оказался маленький человечек размером со среднюю куклу в каком-то старославянском льняном одеянии с растрепанными густыми волосами, и полудетским личиком, лишенным всяких признаков бороды и усов.

– Варфуша! – Взвизгнула Аня, бросившись к человечку, и упав перед ним на колени. – Вернулся!

– Здравствуй, королевна, – пропищал человечек, – ты, я смотрю, даром времени не теряла, не успела восстановиться, и тут же за молодого человека принялась!

– Это мой друг и учитель, – сказала Аня, видя, что Андрей просто остолбенел от удивления, – я тебе про него говорила, он домовой и бриллиант – то есть, помощник. А это Андрей, – представила она мальчика человечку, – он очень способный.

– Да мы с ним знакомы, – внимательно посмотрел на Андрея человечек, – правда он навряд ли об этом помнит. Мы с ним встречались в параллельном времени, где он гораздо старше и опытнее, и не без моей помощи он восстановил твою знающую часть в теле. Ну вот, теперь все в сборе.

– Погодите, погодите, – наконец подал голос Андрей, – я вас впервые вижу. Когда это мы с вами встречались?

– Я же сказал, что ты этого не помнишь! Мы встречались в параллельном времени и мире, – но тот двойник, которого ты видел вчера вечером, возможно меня неплохо знает. К сожалению, твое восприятие пока закрыто для осознания альтернативного существования в параллельном времени, но когда оно раскроется, ты все вспомнишь. Я смотрю, Аня уже вовсю принялась за раскрытие твоих духовных центров…. Не переусердствуй, королевна, это не безопасно.

– А чего опасного? – С некоторым неудовольствием отозвалась девочка. Я пытаюсь научить его тому, чему он меня в свое время обучал, мы же с ним диада, – ты сам говорил – значит именно мои уроки будут для него максимально эффективными. К тому же у нас совсем мало времени, через две недели он уезжает, и за этот срок я должна пробудить его душу и память. Когда мне удастся его увидеть? Он в Ленинграде живет, а по переписке – сам понимаешь, нельзя ничему толком обучить.

– И все равно, ты явно торопишься, невозможно все это сделать в один день. То есть, центры насильно раскрыть можно, но это будет насилием над его природой, и может иметь весьма печальные последствия. Я-то тебя два года обучал, да и то, в какую неприятную историю ты вляпалась! Учти, это тоже признак недоработки, и того, что мы за два года не все сумели предусмотреть, и как следует не позаботились о защите. А ты его уже в астрал выводить собралась! Хорошо, что это произошло на перекрестке двух дорог в поле, и церковь недалеко. Именно поэтому я почувствовал знакомую энергию, и появился здесь, слегка вам помешав. Кстати, мы уже не сможем общаться так запросто, как два года назад, теперь у меня несколько другая задача….

– Но я чувствую, что должна была взять его в обучение, – не согласилась с Варфушей Аня. – Он видел двойников, он вернул, сам того не понимая, мне память. Как знать, может то, что я так основательно за него взялась – залог того, что в параллельном времени он стал готов к освобождению моей знающей половинки. А значит, поскольку это вчера произошло, его обучение, хоть оно только началось, можно считать свершившимся фактом. И вообще, – она посмотрела на Варфушу даже с какой-то обидой, – мне кажется, ты всегда излишне осторожничал и смог бы научить меня гораздо большему.

– Ну, что же, – развел руками человечек, – право выбора остается за тобой, теперь я уже не могу тебе что-то категорически запрещать. Ты ведь уже не ученик, ты – молодой мастер, и под личиной маленькой девочки скрывается взрослая душа потомка Меровингов. И все же, мой тебе совет, не торопись, обдумай каждый шаг, особенно, когда берешь на себя ответственность за чью-то судьбу. С выводом Андрея в астрал, да еще в ближайшее к Энрофу отражение, ты явно поторопилась.

– Ладно, сказала Аня, как показалось Андрею несколько нетерпеливо, – впредь буду осторожнее, тем более, ведь теперь я могу и с тобой консультироваться.

– Увы, – с сожалением сказал Варфуша, – так общаться, как раньше, мы больше не сможем. Только в местах силы, каковым является и это место, и только тогда, когда я не буду занят, с какой-нибудь миссией от Навны.

– Так ты вернулся в свиту Навны? Расскажи, что ты делал эти два года, пока я была лишена Главной памяти.

Варфуша посмотрел на нее с загадочной улыбкой.

– В действительности в реальном времени прошло двадцать лет, – сказал он таинственно, – но в этом потоке только два года. Твоя знающая половинка вполне могла это почувствовать. Про Андрея я не говорю, ему еще рано.

– Погодите, погодите! – Подал голос Андрей. – Как это может быть: два года и одновременно двадцать лет.

– Все дело в том, – внимательно посмотрел на него Варфуша, – что в том времени, откуда пришли сюда твой и Анин двойники, сейчас 1985 год, хотя отправился ее освобождать твой двойник в 1975м. Энергия для ее освобождения была взята из трансформации 10 лет личного времени Андрея Данилова в необходимую энергию.

Андрей, ничего не поняв, хотел что-то спросить, но почувствовал, что у него резко закружилась голова, и он потерял сознание, провалившись в зияющее Ничто.