Грани пустоты

IV.

Ночью всегда шел снег. Крупные хлопья снова и снова укрывали крышу деревянного дома, который со всех сторон обступал бесконечный лес. Идеально ровные сугробы лежали за окном, деревья тоже всегда были окутаны снегом – будто кто-то анимировал любимый зимний пейзаж. Всегда неизменный, всегда прекрасный и холодный.

Но Николай бы не сказал, что в этом мире не было души. Создать теплый очаг посреди сверкающего безмолвия вряд ли мог человек равнодушный. Наоборот, каждая деталь была идеально подогнана, выверена. Домик в снегу был уютным и вызывал только теплые чувства, пока в нем не появилась Марта.

Марта… Она не приходила уже несколько дней, впервые оставив его надолго одного. Но ее образ уже никогда не выходил из головы – была она рядом или нет, Николай казался себе связанным ее взглядом по рукам и ногам. И даже мысли словно принадлежали ей. Несвободный демиург, скованный цепями творец миров – звучало это до боли смешно, вот только улыбаться не хотелось.

С утра в камине ярко горело пламя, а вместо дров на этот раз Николай кидал в него все труды по физике и механике, которые находил в библиотеке. Видеть их прилично пылающими по всем законам науки доставляло ему странное, почти извращенное удовольствие. Зачем нужны все эти книги, если смысла в их текстах ни на грош?

Как расстроенный ребенок, он с остервенением жег своего обидчика, не признаваясь себе, что на самом деле зол не на книги.

– Какое кощунство, – тихо усмехнулась Марта за его спиной, но на этот раз Николай даже не вздрогнул от ее появления. Скорее удивился, что наставница не явилась раньше. – Это последние экземпляры, мой друг, неужели не жалко?

– Когда мира больше нет, все вокруг – последнее.

Он стряхнул со свитера прыгнувшую из камина искру и одним движением залатал дыру, которую та прожгла. Сделал это на автомате, даже не задумавшись, и уже после удивился, насколько легко ему стали даваться некоторые вещи. Жаль, что нельзя было так легко залатать самого себя.

– Ты прав, но это не повод уничтожать последнее стоящее наследие моей цивилизации. Я старалась, собирая для тебя библиотеку, и лишних трудов здесь нет.

Она протянула руку в камин и, даже не поморщившись, отобрала у пламени наполовину сгоревшую книгу, которую Николай бросил туда минутой раньше. Смахнула с обложки пепел, и под ее рукой почерневшие страницы вновь стали белыми, а сгоревшие вернулись на место.

Маленький бунт Николая окончательно потерял смысл.

– Читал? – крутила в руках научпоп по астрофизике.

– Разумеется, ты создала прилежного ученика. Но теперь я совершенно не понимаю зачем. Какой толк в научных книгах, если мы «выходим за рамки»? – Он не удержался, и едкий, почти горький сарказм скользнул в голосе.

– Это фундамент, Николай, – спокойно ответила Марта, вручая книгу ему. – А полноценному миру фундамент необходим. Без знаний ты не сможешь создавать что-то стоящее, оно рухнет, не удержавшись в пустоте. Представь, что ты строишь дом. Когда-то давно в моем мире ценился творческий подход, креатив, – она вновь усмехнулась, – в архитектурных решениях. Но дом не устоит без опоры, на голой земле. И так во всем: чтобы создать уникальную мелодию – нужно знать ноты, азы, от которых ты оттолкнешься.

Он медленно опустился на кресло, пытаясь унять сумбур в голове. Марта не торопила, но больше и не спасала книги из радостно полыхавшего камина. Наверно, ночью они сами вернутся на полки.

– Ты требуешь от меня противоречивых вещей.

– Я не обещала, что будет легко. – Она присела в соседнее кресло и вытянула руки вперед, словно пыталась их согреть. Подчиняясь ее воле, огонь вытянулся навстречу, почти облизывая пальцы, как ласковый пес. – Ну же, Николай, я сделала тебя неглупым человеком.

Он поправил очки на переносице и взглянул прямо в глаза наставницы, только сейчас заметив их азартный блеск.

– Ты сделала это ради шутки? Подняла дорогу вверх, и эта красная луна…

– Я дала тебе хороший урок, который стоит выучить. Если ты хочешь создавать настоящие миры, – она потянула паузу и добавила: – Но шутка была неплохой, на мой вкус.

– Прости, не смог оценить. Я пытался не свалиться.

Марта рассмеялась, и в доме будто ненадолго потеплело. В этот момент она выглядела почти живой, отчего Николаю стало еще грустнее. Потому что живой он не считал ее уже очень давно.

– Николай, почему ты стал так редко улыбаться? Я помню, до моего появления в этом доме даже в одиночестве ты находил поводы для радости. Что изменилось теперь? Ты стал пессимистом?

«Почему я не улыбаюсь?! Может, потому, что ты хладнокровно убиваешь все, что я создаю???» – почти вырвалось вслух, но сказал он другое:

– Мне улыбнуться? Это твой новый приказ?

Сказал и тут же пожалел. В доме мгновенно похолодало. Улыбка застыла на лице Марты, тоже стала холодной и угрожающей.

Он переступил последнюю черту?

Так живо представилось, как сейчас, с этой же улыбкой, Марта щелкнет пальцами, и он растворится навсегда.

– Ну улыбнись, – ледяным тоном ответила она.

Повисла тяжелая тишина. Николай не знал, что будет хуже – подчиниться или ослушаться. Оба варианта не сулили ничего хорошего…

Марта в упор смотрела на него, больше не улыбаясь. Казалось, даже снег за окном и пламя в камине замерли в ожидании его ответа.

Николай попытался улыбнуться, но лицо не слушалось, мышцы свело судорогой. Попытка вышла неправдоподобной и жалкой.

– Брось это, – сказала Марта, вдоволь насмотревшись на его мучения. – Если дерзишь, имей смелость идти до конца.

За окном началась вьюга, небо резко потемнело. Треск сгоравших в камине книг стал почти оглушительным, и яркие блики заплясали по лицу наставницы, которое снова ничего не выражало.

– Прости, – прошептал Николай, опустив глаза.

Жаркий стыд заполнил его целиком. Он так надеялся, что сейчас Марта поднимется и покинет дом, не из жалости к нему, но сам разговор явно зашел в тупик. А она все так же сидела в своем кресле и молчала.

Когда последние страницы пожрало безжалостное пламя, а тишина показалась совсем невыносимой, он рискнул спросить:

– Ты пришла с новым заданием?

– Поразительная проницательность. – Она вручила ему книгу по астрофизике. Николай только сейчас заметил, что все это время она не выпускала ее из рук. – Держи. И не забывай, что живым людям свойственно улыбаться. Хотя бы не упускай это из виду.

– Но… – Он замялся, из страха не решаясь спрашивать что-то дальше, и Марта наконец-то поднялась.

– Удиви меня, Николай. Докажи, что ты способен запоминать мои уроки.

Она распахнула дверь, и в когда-то уютную теплоту дома ворвалась метель. Николая тут же пробрал озноб, и он поднял голос, чтобы перекричать этот вой:

– Марта, как мне работать с невозможным? Как совместить несовместимое?!

– Интуитивно.

На победу

– Это большая гонка. Ты всегда должен быть выше, сильнее и дальше по списку. Помнишь же поговорку? Ты должен дышать в таком ритме, чтобы никто не поспевал за тобой! Руки в ноги, сквозь зубы и только вперед. Эй, Дайс, ты вообще слушаешь меня?

Юный паренек откинул с глаз длинную рыжую челку и поднял сонные глаза.

– Конечно, мистер Рамон.

– Боже, за что ты наградил меня этим лентяем? – Седой профессор в типичном твидовом пиджаке воздел глаза к небу. – Иногда мне кажется, что ты не способен к обучению.

– Быть выше, сильнее и быстрее не самое главное в жизни.

– Вы только гляньте на него! – преподаватель всплеснул руками. – А что же тогда главное, гений непризнанный?

Дайс выпрямился на стуле, поправил вечно мятую форму летного стажера и перекосил рот в кривой ухмылке, от которой так плыли девчонки. Нащупал в кармане рваных джинсов серебряную монетку. Ее привычный холод слегка остудил запал. Заводиться на такие темы просто бессмысленно.

Быстрее, выше, сильнее – отсталая психология. Она померла вместе с динозаврами. Ну какой человек способен их обогнать? И где они теперь? Вопрос исчерпан, бронтозавров в твидовых пиджаках надо брать иным.

– Я внимательно вас слушаю, мистер Рамон.

– Итак, на чем мы остановились? – Профессор уткнулся в экран планшета с открытым учебником. – Если ты не научишься быстро считать вероятностные линии, не видать тебе комиссии первопроходцев как своих ушей.

«Я и уши регулярно вижу, – усмехнулся стажер. – По утрам, в зеркале».

Он вернул челку на прежнее место и расслабленно прикрыл глаза.

* * *

На первый тестовый прогон сбежалась половина училища. Комиссия, в которую неожиданно вошел даже мистер Рамон, степенно восседала в первом ряду у огромных экранов. По большей части старики, которые лет двадцать не сидели за штурвалом, а теперь надменно взирали на новичков. И всего один действующий пилот на галерке не спускал пронзительного взгляда со стажеров, которым поочередно завязывали глаза.

Тестовый полет всегда проходил на тренажерах, но максимально приближенных к реальности. Маленькие блестящие круглые капсулы замерли в ожидании напротив экранов. Теория – это одно, но как поведет себя юный организм на практике… Отчислить проще, чем хоронить.

Дайс затянул волосы в узел на затылке и позволил завязать себе глаза. Очередная дань отсталым традициям. С закрытыми глазами он видел ничуть не хуже, ведь это первый тест на приеме в училище.

Он сделал пару шагов и коснулся рукой теплой кабины капсулы.

– Ну здравствуй, малышка, – прошептал он.

Рука мгновенно потонула в разошедшемся металле. Секунда, и он уже нетерпеливо ворочался в мягком кресле пилота. Гладкий штурвал как влитой лег в правую руку, а левая сжала ледяную монетку в кармане. Всего на мгновение, а потом твердо перехватила управление.

Сегодня рядом с монетой лежала маленькая фляга. Когда ты не лучший стажер на курсе, преподавателям и в голову не придет, насколько легко тебе считать вероятности без всех их занудных учебников.

И возможно, он первый в истории человек, которому удалось протащить на борт тренажера отменный вискарь.

Он с усмешкой подумал об остальных стажерах, которые уже заняли свои места. Трясутся как осиновый лист. И это их он должен быть выше, сильнее? Или самой смерти, которая отправляется по следу каждого первооткрывателя? Вот это предвкушение, вот это азарт! Это ощущение Дайс любил больше всего на свете.

После пары минут кромешной темноты перед глазами забрезжил голубой свет. Сначала нечеткий, с белыми проблесками, которые быстро вырастали, формировались в облака.

Сейчас на больших экранах рядом с ним транслируется красивая картинка, как десяток капсул взмывают в воздух и устремляются к горизонту. Качество изображения шикарное. Дух захватывает небось. Дайс сам любил посмотреть на тестовые полеты других выпускников, но ощущения из кабины пилота были несравненно лучше. И пусть он пока оставался на земле – внутри капсулы все воссоздавалось как в реальности.

На мониторе перед ним всплыла интерактивная карта. Механический пустой голос эхом зазвучал в голове.

– Добро пожаловать на ваш первый вылет. Цель – тестовая планета А в трех гинах от вас. Вот примерный путь, корректируйте его по мере надобности.

Тонкая пунктирная линия прочертила маршрут. По мере надобности – звучит чудесно. Четкий путь, никакого риска. При первом же столкновении тренажер выключится, а нерадивый летчик будет отчислен.

На последнем звуке стартового отсчета Дайс отжал ручку и развернул штурвал вверх. Имитатор вдавил тело в кресло, создавая иллюзию, что он действительно поднимается вверх, а кровь все же предательски забурлила по венам – понеслась!

Белые кучки облаков мгновенно слились в слой кромешного тумана, застлав все лобовое стекло. Взлеты в ясную погоду – слишком большая редкость, чтобы их прогоняли на тестах. Но зрение тут ни к чему, Дайс уже чувствовал впереди непроницаемую защиту купола. Постоянная брешь в этой защите могла стоить жизни всему населению планеты, поэтому крохотные дыры, используемые первопроходцами, всегда дрейфовали по поверхности. Найти одну из них, настроиться на этот канал и проскочить за секунду до сдвига – первая задача пилота. Первый барьер, который не выпустит неумеху. Защита планеты, защита от дураков.

Дайс вдохнул глубже, подлетел к куполу почти вплотную и, не снижая скорости, начал планировать вдоль поверхности. Чувства обострились до предела, ловили любой поток непривычной силы. Тут тоже не справлялись учебники, они не могли передать чувств. Как понять, что рядом с тобой неведомое? Брешь, сквозь которую сочатся чужеродные волны. Только знать.

И Дайс знал. Он видел других стажеров, которые выполняли заданные, просчитанные математиками схемы по поиску бреши. Нет, если ты совсем заучка, то этот вариант сработает. Даже можно вычислить примерный временной коридор, который займет поиск.

Но Дайс не хотел тратить ни секунды на эту чепуху. Он не пропустит брешь как пить дать. Даже если это его первый и последний день за штурвалом, он проведет его так, как считает нужным.

В реальности купол защищал планету от патогенного влияния среды, в которой она находилась, но было лишь делом времени – когда купол треснет окончательно, чтобы погубить жизнь на земле. Затем и нужны были первопроходцы. Ежедневно они вылетали наружу в поисках лучшей жизни для всех.

Сердце пропустило удар. Будто сама бездна взглянула него и облизнулась. Вот она! Брешь!

Дайс дернул штурвал. Прикинул вероятности. По всему выходило, что отверстие лишь на пару локтей больше его капсулы. Видимо, оно не предназначено для прыжков. Обманка. Или хитрый тест – прорваться сквозь него все же реально.

И пока мозг заторможенно размышлял о неприятностях столкновения, отчислении и прочей ерунде, тестовая капсула преодолела защитный купол планеты. Первой.

Выше? Сильнее? Или хитрее.

Прежде чем осознать, оглядеться и полной грудью прочувствовать искусственную симуляцию склизкого ничто, опутывающего родную планету, Дайс позволил себе отвлечься. Ровно на один заслуженный глоток из фляги.

Конечно, человеку дан разум. Он помогает выкрутиться из большинства неприятностей, катаклизмов и прочего, прочего. Фигня это. Разум не сделает тебя первопроходцем.

Удача – вот что правит миром. И вера в нее сохранит твою голову на месте при любом стрессе, найдет выход там, где теоретики разведут руками, добавит уловок и хитрости в твой взгляд.

И на победу.

Монитор настойчиво замигал, вновь демонстрируя маршрут. Тем временем еще пара капсул покинула планету. Это стажеры-ломы, не остановятся ни перед чем, ни секунды отдыха. Они сразу рванули с места в заданном направлении.

А Дайс прислушался. Ветка вероятностей возникла перед мысленным взором. Всплыли опасности аварии с ближайшими ощущаемыми астероидами, корректирующие показатели компьютера (прислушиваться к нему можно лишь как к рекомендации). Еще один пропущенный удар сердца – следствие слишком долгой остановки. Цунами из чистой паники и еще черт знает чего, невидимыми щупальцами скользившее рядом с бортом, было как настоящее. Полный набор из лекций.

И наконец, маршрут на экране, который вел кругами по наиболее безопасному пути. Дайс аккуратно направил капсулу по прямой. Провалитесь пропадом эти маршруты, первопроходец он или кто. Сказано же – корректируйте по мере надобности. А ему очень надо не провалиться.

– Стажер Дайс, вы сошли с предполагаемого маршрута, – эхом отдалось в черепушке.

– Я заметил, спасибо. – Он постепенно набирал скорость, лавируя среди мелких астероидов.

– Этот маршрут менее безопасен. Он ведет к повышению шансов на провал вашего теста.

– Посмотрим!

Ощущения были непривычными. Да нет, «непривычные» – это слово, которое можно применить во время первого шага, первого слова, первого секса. Оно все в новинку, но не граничит с собственными представлениями о спектре возможных ощущений. А тут другое… «Склизкое ничто» – именно так звали бывалые летчики пространство вне Земли. И Дайс был почти согласен. Но в «ничто» не обитает столько дряни. Противной, поганой дряни.

И «ничто» не влечет тебя вперед с такой страшной силой. Как наркотик. Он мечтал пройти тест сильнее, чем когда-либо. И однажды узнать все на собственной шкуре, а не в тренажере на поляне перед училищем.

Правильно говорят, в первопроходцы не идут нормальные люди. Без сдвигов тут делать нечего.

Он резко дернул штурвал вправо, уходя от крупного осколка. Потом влево, уже от невидимой волны. Тихо ойкнул и закрутил управлением как бешеный. Да, этот маршрут не в пример сложнее. Зато он короче.

* * *

– Я против! – веско высказался мистер Рамон. – Даже то, что стажер Дайс пришел на точку первым, не оправдывает его так называемый стиль. – Последнее слово он выделил особым, презрительным тоном. – Он чрезмерно рисковал собственной жизнью. И жизнями его команды, будь это реальный вылет.

«Эх, профессор, – вздохнул Дайс. – Не вы ли вбивали в мою пустую головушку мысль, что я должен быть первым? Вам бы радоваться».

– Я тоже против, – произнес следующий член комиссии. – Первопроходцы и так достаточно рискуют, чтобы добавлять еще опасностей. Неуместное веселье и разгильдяйство.

Дайс сильнее сжал холодную монету в кармане. Большая часть комиссии проголосовала против него. Несмотря на то что он блестяще справился со всеми расчетами и не получил на корпус ни единой царапины в отличие от большинства сдавших экзамен. Но сейчас его спасет только чудо.

– Я беру его в свою команду, – тихо произнес пилот, присутствовавший на тесте. Он молчал по всем остальным кандидатам. И его пронзительный серый взгляд не сходил с Дайса весь час. – Ответственность моя, решение окончательное.

В гробовой тишине лицо Дайса рассекла кривая улыбка.

* * *

Настоящее «ничто» оказалось еще хлеще, чем на симуляторах. «Хлеще» – лучше слова и не подберешь, потому что описать словами такое вообще не получалось. И Дайс подсел с первого же вылета.

Теперь он безошибочно находил брешь в первую же минуту. Забыть, каковы эти ощущения на вкус, невозможно, как и пропустить, не заметить их, паря под куполом. Но он больше не рисковал, выбирая тяжелые пути. Профессор был прав, опасностей хватало и без подобного ребячества.

Передышки на земле, обычная жизнь больше не приносила никаких эмоций. Она была жалким существованием для человека, вкусившего запределье. Дайс жил от полета к полету.

Он стал первопроходцем, он дышал общей мечтой со всей командой. Мечтой о новом выходе и о планете обетованной, живой и здоровой, не находящейся в вечном плену панического страха уничтожения. В чистом космосе, который искали все первопроходцы.

О заветной фляге он вспомнил лишь несколько лет спустя. Все с тем же отменным недопитым вискарем она лежала в дальнем углу шкафа его нового жилого отсека. И почему-то отметить сотый вылет именно ей показалось Дайсу прекрасной идеей. А таким идеям он привык доверять. Как тогда, он положил ее в левый карман, в компанию к холодной монете.

И в тридцати гинах от Земли достал на свет, выставил на приборной панели. Быть может, именно сегодня ему повезет?

– Ребята, аккуратней, справа по курсу огроменный вихрь, – раздалось в наушниках.

– Очуметь, Додсон, без тебя бы не узнали, – хохотнул Рик.

– По инструкции, как идущий справа, я обязан докладывать обстановку, – холодно ответил первый голос и замолк.

– Ладно, ладно, прости. Надоело лететь в тишине. Сегодня даже Дайс шуточки свои не отпускает.

– А я пью, – усмехнулся Дайс.

– Черт тебя побери! Да как ты делаешь такие вещи, а?! Неужели ты настолько хорошо считаешь вероятности даже на Земле?

– Неееее. Это вера меня спасает.

– Вера? – Рик загоготал. – Ты в богов, что ли, веришь? Тех, которые запихнули нас в ад?

– Мужик, я верю в удачу. Ничего более. – Дайс откупорил флягу и сделал смачный глоток. Так, чтобы все могли его слышать.

Ух, и достанется ему на земле за эту выходку. Ну и ладно, один раз живем. А вискарь все еще прекрасный, настоялся, вкуснота!

– Дайс, научи меня своей вере, а? Я тоже хочу вискаря на борт. Или девку, тут так скучно одному… – протянул Рик.

– Пока ты будешь звать их девками, к тебе ни одна по доброй воле не сядет, – угрюмо заметил Додсон.

– Моя бывшая жена с тобой не согласится.

– Бывшая, Рик. Недолго она с тобой продержалась.

– Зануда. Тебе бы тоже расслабиться не помешало. Дайс, пошли в бар, когда вернемся? В последнее время начальство как взбесилось, отдыха почти не дает, только вздремнуть и успеваю. Какие уж там девки, жены.

– Я слышал, купол совсем истощился, у нас осталось меньше времени, чем все думали, – тихо сказал Лас. – Первокурсники, наверно, уже не вылетят.

Повисла неприятная тишина. Дайс снова приложился к фляге. Вот где удача была нужнее всего. Быть первопроходцем – красивая мечта, романтика, полеты. Мечта влекла его с самого детства, когда он не мог оторвать взгляд от пустого неба по ночам и представлял его сверкающим, наполненным жизнью.

Так хотелось завершить полет успешно, вернуться на землю с первыми за столетие хорошими новостями!

– Эм… – неразборчивые помехи послышались по каналу впередиидущего. Копошение, резкий стук по приборной панели, потом удар упавшего предмета.

– Эй, Лас, у тебя там все в порядке? – немного обеспокоенно подал голос Рик.

– Ребята… – Голос в наушниках слегка дрожал. – Ребята… Мы можем резко оттормозиться?

– Торможение займет половину гина, мы слишком быстро летим, – подал равнодушный голос Сайм, главный технарь вылета.

– Впереди ничего нет.

– Конечно, нет, – слегка раздраженно рявкнул Рик. – Мы же в полной заднице за тридцать гинов от Земли. Что тут вообще может быть.

– Ты не понял, впереди совсем пустота, – мертвым голосом откликнулся Лас и вдруг сорвался на крик: – Вообще ничего! Ни панели, ни чувства не видят ничего! Все, баста, карта закончилась! Нам хана!

Рик громко выругался. Остальные напряженно молчали.

– Сколько еще времени? – печально спросил Додсон.

– Минут пять. – Голос Сайма был спокоен. Не зря его брали технарем на большинство миссий, вот уж непробиваемый мужик.

– Рапортуй на базу, – холодно произнес Дайс. Его чувства тоже очнулись. И пустота, которую он ощущал впереди, слишком не походила на привычное пространство вне Земли. По спине пробежались мурашки.

В полной тишине эфира отчетливо звучал холодный рапорт Сайма о пустоте и неминуемой гибели экипажа. Вот же черт, полетали.

– Ребята, – снова подал голос впередиидущий Лас. Он больше не кричал, но слышать испуганного первопроходца оказалось еще неприятней. – Что делать-то будем?

– С вами было весело, – сказал Рик и добавил после долгой паузы: – Спасибо.

Кто-то тихо молился, кто-то записывал прощальное письмо семье. А кто-то отправлял заранее готовое – профессия первопроходца всегда предполагала риск.

– Мы ускоримся, – неожиданно четко выдал Дайс, прервав все прочие разговоры. В нем самом не было столько уверенности, как сквозило в голосе. Но ощущения подсказывали – лучше выхода тут не придумаешь.

– Неужели я настолько тебя достал? – печально спросил Рик.

– Нет, послушай. Если мы уже погибли, то рисковать можно сколько угодно. Что ты теряешь? Лишнюю минуту? Против шанса спастись. Пусть и через страх.

– Дайс, ты сошел с ума…

– Нет! Вдруг это сфера вакуума или подобной дряни? Вдруг это граница? Можем расколошматиться об этот барьер, а можем на скорости взять его, пройти дальше! Мы же первопроходцы, так давайте проходить. Вдруг за этой границей все, что мы так долго ищем?

Гробовое молчание в ответ ничуть его не смутило. Рука Дайса замерла над панелью управления…

– Я ускоряюсь.

– Черт с тобой, бешеный. Я следом.

– Я с тобой.

– Ускоряюсь.

– Приказ принят.

Дайс с кривой ухмылкой протер лоб от холодных струек пота и поднял вверх фляжку.

– За победу, – прошептал он и отчаянно приложился к горлышку. Счастливая монета привычно холодила левую руку.