Глава 4
Положение осадных работ к 1 января 1881 года. Принятые решения в виду успехов, достигнутых текинцами. Новое распределение осадных работ. Осадные работы, исполненный с 31 декабря по 4 января. Третья вылазка текинцев 4 января. Поражение их. Работы 5 и 6 января. Буран.
Начало минных работ. Перемирие 7 января для уборки текинских трупов. Назначение штурма на 10 января. Пробивание бреши. Замедление в ходе минных работ, вызвавшее отсрочку штурма на два дня. Приготовления к штурму 9, 10 и 11 января. Характер передовых осадных работ к 12 января. Распределение артиллерии. Штурм Денгиль-тепе 12 января. Общее предположение для штурма.
Задача артиллерии. Диспозиция для штурма. Действия демонстративной колонны Гайдарова. Действия правой колонны. Взрыв. Бой на обвале и на стенах. Вторжение внутрь крепости. Наступление на бугор Денгиль-тепе и овладение им. Действия левой колонны Козелкова. Бой за овладение артиллерийской брешью. Вступление в дело резервов. Соединение внутри крепости войск всех трех колонн. Овладение всей крепостью и преследование текинцев. Атака Скобелевым отступавших текинцев конницей. Наши трофеи и потери. Потери текинцев. Занятие Асхабада. Движение отряда в пески для возвращения в оазис населения. Образование Закаспийской области. Присоединение в 1884 году Мерва.
К 1 января нами были достигнуты следующие результаты: вырыто траншей усиленной профили и ходов сообщения 5 верст, устроено три редута, 5 батарей. Приведены в сильное оборонительное состояние Великокняжеская позиция из трех кал и, кроме того, три отдельные калы. Правый фланг атаки отстоял от крепостной стены в 40 саженях, а левый – в 75. Все означенные работы, вследствие форсированного ведения их, имели следующие существенные недостатки: общая совокупность работ не представляла сильной позиции с вполне обеспеченными флангами; узкие и глубокие траншеи не имели выходов назад; не имелось плацдармов для резервов и удобных выходов, прикрытых траверзами; ходов сообщения было недостаточно, размещение артиллерии не систематизировано. Не имелось точной мензульной[123] съемки всем работам; лагерь не приведен в порядок.
В особенности рельефно выяснилось, что взятые у нас текинцами во время вылазок 28 и 30 декабря редуты № 2 и № 3 по своим профилям не могли представить никакого препятствия эскаладе текинцев. Оба эти редута построены при одновременной отрывке наружного и внутреннего рвов. Толстота бруствера рассчитывалась только против ружейных пуль всего в 6». Сообразно тому и рвы получились ничтожные. Так наружные рвы, при ширине в 10», имели всего до 4 футов глубины.
Ночная оборона редутов такой профили и нескольких верст траншей против бросавшихся на нас ночью с бешеною храбростью текинцев, очевидно, была не под силу нашему отряду.
Если бы в этих редутах войска имели вместо валов закрытием простую глинобитную стенку, не пробиваемую пулями, высотою от 1/4 до 2 саженей, то она вполне обеспечивала бы наши роты и орудия от эскалады. Таким образом, при подобном противнике, как текинцы, храбром и многочисленном, но лишенном артиллерии, лучшими опорными пунктами являлись не редуты европейской полевой профили, а калы со стенками, для эскалады которых требуются штурмовые лестницы. Поэтому, несмотря на наибольшую близость к крепости, самой безопасной от атаки открытою силою позицией, бесспорно, была позиция Великокняжеская, с ее тремя калами.
Привидение в порядок всех произведенных работ требовало неделю времени и приостановку в движении вперед, т. е. требовало замедления осады на 7 дней. Такая отсрочка штурма Денгиль-тепе не могла быть принята. Слухи об успехах текинцев, взявших у нас два орудия и знамя, раздутые до размера серьезных побед, проникли в тыл и сильно волновали туркменов племени иомудов.
В наш лагерь проникли достоверные слухи, что иомуды приготовились к поголовному восстанию и ждут только удобного случая, чтобы всеми своими силами обрушиться на наш тыл.
После бывших совещаний у начальника отряда 31 декабря и 1 января генерал Скобелев решил не приостанавливать ни на минуту продвижения вперед осадных работ и 1 января в 6½ часов вечера писал:
«Все мнения, клонящиеся к отсрочке осады, я отвергаю, и все действия, которые могут отклонить приближение штурма, я не допускаю. Вперед, вперед и вперед! С нами Бог!.. Никакой литературы, а бой!..»
Давая указания начальнику военных сообщений, Скобелев писал:
«Осада ни в каком случае не будет снята: штурмы будут повторяться до последней крайности. Отступления же из-под Геок-тепе ни в каком случае не будет».
Н.И. Гродеков
Начавшиеся в лагере толки о невозможности продолжать с наличными силами осаду, о необходимости выждать подкрепления с Кавказа, о том, что осада крепости, когда осаждающие во много раз слабее осажденного, противна теории – все эти толки были самым энергичным образом прекращены.
Один из штаб-офицеров отряда, позволивший себе высказывать сомнения в правильности принятых решений и считавший необходимой приостановку осады, был выслан в тыл. В эти тяжелые дни генерал Скобелев нашел в начальнике штаба отряда генерал-майоре Гродекове[124] и полковнике Козелкове неутомимых, храбрых и решительных помощников. Девиз Скобелева: «вперед и вперед!» сделался девизом Гродекова и Козелкова. Куда бы они ни появлялись, неизменно произносились эти слова. Решимость начальника, поддержанная главными его помощниками, быстро сообщилась войскам. Все поняли, что только в движении вперед и есть спасение, что отступления не будет и что в той обстановке, в какой находился отряд наш, другого выбора, как победа или смерть, не было.
Чтобы иметь возможность продолжать движение осадных работ вперед, с теми силами, которыми мы располагали, необходимо было сократить фронт атаки, а все средства для ведения дальнейших подступов к стене сосредоточить на Великокняжеской позиции. Позиция эта, вместе с редутом № 2 и мортирной батареей, должна была составить центр осады. Кроме движения вперед траншейными и сапными работами, предписано было приступить к минным работам из калы Охотничьей.
В командование начальника центра осады полковника Куропаткииа назначено 12 рот пехоты, И роты сапер, сотня спешенных казаков, 6 орудий, 2 картечницы, 10 мортир, ракетная команда, команда с динамитом и пироксилином.
Прочие осадные работы правого фланга с калами Ольгинской, Правофланговой составили правый фланг осады и вверены командованию полковника Навроцкого, в распоряжение которого назначены 6 рот пехоты.
На левом фланге осады, ведение дальнейших подступов вперед прекращено. Редут № 3 решено довести до сильной профили и вооружить дальнобойной артиллерией, а близ редута № 3 и осадной батареи № 2 – устроить плацдарм на три роты и 4 орудия.
В командовании начальника левого фланга осады полковника Козелкова оставлены 8 рот.
Для того чтобы уменьшить площадь, занимаемую отрядом, и тем облегчить оборону осадных работ и лагеря, лагерь перенесен еще раз вперед и примкнут вплотную к 1-й параллели, т. е. расположен всего в 280 саженях от крепостной стены. Для облегчения обороны лагерь поставлен чрезвычайно тесно. Чтобы укрыть людей от пуль, приказано углубить кибитки и юламейки в землю и обсыпать их снаружи валиками.
Ввиду близости лагеря к крепости, стрелкам в передовых траншеях приказано не допускать безнаказанного обстреливания внутренности лагеря текинцами. Но, несмотря на эту меру, в лагере ежедневно были потери, в особенности в лошадях.
В лагере сосредоточен под личным начальством генерала Скобелева общий резерв в составе 17 рот, 30 орудий и всей кавалерии.
Имея в руках такой относительно сильный резерв, генерал Скобелев уверенно надеялся поправить всякую частную неудачу войск, расположенных в центре, или на флангах.
Начальнику инженеров, в распоряжение которого были даны саперная рота и рота железнодорожного батальона, приказано озаботиться энергичным приготовлением туров, фашин, мешков, штурмовых лестниц.
Наконец, начальнику кавалерии указано придать кавалерийскому охранению в темные ночи возможно энергичный характер. Поэтому с наступлением сумерек кругом нашего расположена стали всю ночь ходить офицерские патрули. Один из них держал непрерывную связь калы Главной с калой Правофланговой. Другой – калы Опорной с редутом № 3 и далее вдоль ручья Опорного. Местность перед передовыми траншеями освещалась лампой Шпаковского-Табулевича[125] и ракетами.
С 31 декабря по 4 января наши осадные работы из центра значительно подвинулись вперед, а уже исполненные получили более законченный вид. В траншеях за 10 дней осады установилась своеобразная боевая жизнь.
По главным из них, служившим ходами сообщения, шло почти непрерывное передвижение команд и одиночных людей. Чем ближе к крепости, тем тише становились траншеи. На передовых позициях перед калами шеренги наших солдат, тесно прижавшись к брустверу и положив ружья в бойницы из мешков, ящиков, сторожили текинцев и обменивались с ними довольно частыми выстрелами. Пули свистали в разных направлениях и уносили жертвы. В передовых траншеях поражения получались по преимуществу тяжелые: в голову или вообще в верхнюю часть тела.
В задних траншеях и внутри кал хозяйственные заботы брали верх над боевыми: местами в брустверах были проделаны ниши, в которых готовилась пища и грелась вода для чая.
Два перевязочных пункта помещались в заворотах траншей, а третий в кале Главной.
Наиболее важной из исполненных работ в течение первых чисел января, было занятие и укрепление плотины на левом фланге Охотничьей калы и постройка в ночь на 4 января Ширванского редута, между Охотничьего калой и крепостной стеной. Обращенный к стене фас редута был удален от нее в 25 саженей. Минный спуск из Охотничьей калы сделан 11Л сажени, и из него вышли галереей, но при самом начале работы галерею залило водою и она обвалилась; тогда решено было начало минных работ перенести вперед в редут Ширванский.
К рассвету 4 января Ширванский редут, заложенный на месте загона для скота, при помощи туров и порожних зарядных ящиков был приведен в довольно сильное оборонительное положение, и, кроме того, к нему устроено крытое сообщение с Охотничьего калой. Заложение Ширванского редута стоило нам убитыми и ранеными 17 человек, в том числе одного офицера. Выпущено патронов 24000, снарядов 203.
За то же время на левом фланге осады ров Ставропольская редута уширен до 12 футов, углублен до 5 футов, перед углами, обращенными к неприятелю, вырыты в три ряда волчьи ямы, а с южного фаса редута выведен в овраг бруствер в 40 сажен длины, образовавший тыльный фас Ставропольского плацдарма.
В ночь на 4 января траншея, соединявшая Ставропольский редут с ручьем, была переделана в гори-зонтную[126] батарею на 16 орудий.
На рассвете 4 января в крепости была полная тишина. Утром движение в ней было слабое, стрельба со стен вялая. С башни Охотничьей калы изредка были видны женщины, выходившие из кибиток, да несколько человек собирали пули, упавшие на внутреннюю площадь крепости. Под вечер с наблюдательных станций стали получаться сведения, что текинцы спускаются в большом числе в крепостной ров и слышны команды начальников, распределяющих текинских воинов для нападения. Донесения эти тотчас же сообщены всем войскам, которые и приготовились к встрече нападения.
Действительно, вечером около 7 часов, текинцы произвели третью вылазку, на которую возлагали большие надежды. Около б—8000 человек приняли участие в ней. Текинцы стремительно напали на левый фланг осадных работ и на вновь укрепленную нами позицию впереди Великокняжеских кал. Главный удар текинцев обратился на расположенную на левом фланге 3-й параллели (за Великокняжеским ручьем), мортирную батарею и прикрывавшие ее траншеи. 3-й батальон 74-го Ставропольского полка, занимавший эти траншеи, встретил текинцев выдержанными залпами, стоя за траншеями. Текинцы, подбежав к траншеям под сильным ружейным огнем, должны были подняться на вал, спуститься в траншейный ров и затем карабкаться из него наверх. Когда, несмотря на огонь и эти препятствия, часть текинцев все-таки пробралась за траншеи, наши ударили на них в штыки. Открытый убийственный огонь во фланг текинцам с Ставропольского редута и с 16-орудийной батареи, вместе с подоспевшими к месту боя резервами, довершили поражение текинцев на левом фланге, и они отступили, оставив массу трупов. Несмотря на такой погром, текинцы все-таки успели утащить в крепость один ракетный станок, со вдетой в него ракетой.
Нападение в центре осады на Ширванский редут и плотину тоже было отбито с полным успехом. Первоначально текинцы прорвались через плотину и потеснили занимавшую ее роту, но подоспевшим резервом были быстро переколоты и опрокинуты обратно за плотину.
Бросившиеся на Ширванский редут текинцы доходили вплоть до бруствера и хватались руками за штыки наших ружей, положенных в бойницы, но дружными залпами стрелков и казаков Туркестанского отряда были тоже отбиты.
Мы потеряли за эту вылазку убитыми 1 офицера, 10 нижних чинов, ранеными 3 офицеров и 65 нижних чинов. Всего 79 человек. Натронов выпущено 66 000, снарядов 625, ракет 42.
Потери неприятеля оказались весьма велики. В редкой кибитке не оплакивали родных или родственников.
На наших позициях, только на левом фланге, насчитано свыше 300 текинских трупов. Вера в успех вылазок была потеряна, и с этого дня вся надежда защитников крепости возложена лишь на рукопашный бой внутри крепости. Вообще, с 4 января энергия неприятеля стала ослабевать. Перебежчик из персиян (из текинцев за всю осаду мы не имели ни одного перебежчика) показал, что у текинцев запас продовольствия оставался еще на 1–1½ месяца, но что они нуждаются в мясе, топливе и весьма редко получают горячую пищу. Потери большие, по преимуществу от артиллерийского огня. В крепости много раненых. Сопротивляться хотят до конца, и из крепости с начала осады ушли только одиночные люди. Ходьба по крепости днем запрещена. Гарнизон и семейства помещаются в домах. Ночью текинцы не спят, ожидая штурма.
Немедленно после отбития вылазки 4 января возобновились осадные работы. В центре осады Ширванский редут был связан с плотиною овальной траншеей протяжением 29 сажень. Эта траншея первый раз работалась перекидной сапой. Головы сап вышли одновременно с плотины и с редута и перед рассветом выведенный траншеи были соединены между собой летучей сапой[127].
Вечером 5 января около 5 часов пополудни с наблюдательных постов замечено было, что текинцы собираются в наружном крепостном рве и за траверзами. С наступлением темноты, в ожидании нападения, войска на передовой позиции, не спавшие уже несколько ночей, были в весьма возбужденном состоянии. На послышавшиеся со стороны текинцев крики, у нас в траншеях началась учащенная ружейная стрельба, в некоторых ротах даже беспорядочная. Текинцы однако на этот раз ограничились неистовыми криками из крепости и из рва и усиленною стрельбою.
В этот вечер нам принесли особую пользу пускаемые с Охотничьей калы в крепость боевые ракеты. Они прекрасно освещали местность впереди наших позиций и тем не давали текинцам возможности незаметно подкрадываться к нашим траншеям. В этот же вечер сделана весьма удачная проба освещения впереди лежащей местности с различных пунктов гелиографическим фонарем (лампа Шпаковского).
Ночью, когда неприятель успокоился и отступил в крепость, вызвавшийся охотником сотник Уральского казачьего войска Кунаковский, с тремя нижними чинами, измерил благополучно расстояние до рва крепости, которое определилось в 29 саженей. Ров оказался сухой, шириной 7 аршинов и глубиной против Ширванского редута всего 2 аршина.
В ту же ночь две команды саперов, по 8 человек каждая, начали наступление из овальной траншеи параллельными перекидными сапами, в расстоянии 7 саженей одна от другой. К часу пополудни перекидные сапы продвинулись вперед на 8 саженей и соединились между собой поперечной траншеей. Успех работы около 4-х футов в час. Сапа велась траншеей в 4 фута глубинны и около 2½ футов ширины по дну. Вслед затем из оконечности соединительной траншеи перекидные сапы двинуты вперед в том же направлении. Работы производились на таком близком расстоянии от крепостной стены, что текинцы стали бросать по голове сапы камни и куски сухой глины.
С нашей стороны саперы отвечали, за неимением ручных гранат, фунтовыми патронами с динамитом, с привязанными к ним камнями и приращенным фитилем Бикфорда.
В шестом часу вечера 6 января все работы пришлось прекратить. Сильный северо-восточный ветер дул со страшной силой. Небо заволокло тучами, наступила полная темнота. Ветер крутил и разносил насыпную землю брустверов и густой пылью колотил в глаза. Весь отряд стоял на ногах и ждал. Из крепости доносились громкие крики и команды. Нападения, однако, не последовало и, как оказалось впоследствии, текинцы сами ждали нашего штурма.
Сапные работы с прекращением бури, в 10 часов вечера, возобновились. На средине соединительной траншеи сделан спуск в сажень ширины и глубины и со дна его, по взятому заранее направлению, на точку, замеченную на крепостной стене, команда минеров начала минную галерею высотою в 4 фута и шириною в 3½ фута. Грунт оказался очень удобный, и галерея держалась хорошо без обшивки. В ту же ночь овраг впереди Охотничьей калы обращен в ложемент для помещения резерва с несколькими ступенями вперед для выхода широким фронтом.
7 января утром, по приказанию генерала Скобелева, начались переговоры о перемирии для уборки трупов текинцев, лежавших в большом числе перед нашими траншеями и между ними. С началом переговоров как с нашей, так и с неприятельской стороны люди стали постепенно высовываться из-за своих прикрытий и вскоре по всей крепостной стене наши войска, влезшие на бруствер, увидели непрерывную линию голов наших противников в их типичных бараньих шапках и торчавшие из-за стен концы винтовок, охотничьих двухстволок, мультуков с треногами, пик п просто палок с насаженными на них русскими штыками.
К первому нашему заявлению выслать из крепости рабочих для уборки и погребения трупов текинцы отнеслись подозрительно, предполагая с нашей стороны какой-либо коварный умысел. Только после несколько раз повторенных приглашений и когда наши солдаты стали оттаскивать трупы к крепости, текинцы вышли из-за стен и стали принимать некоторых своих убитых. В результате трупы, лежавшие перед Великокняжеской позицией, были все убраны, но масса трупов, лежавших на нашем левом фланге, протащенных нашими войсками к стене и сложенных в несколько больших куч, не были взяты текинцами в крепость и только в последующие ночи похоронены ими. Во время перемирия текинцам было сделано предложение отправить из крепости в пески свои семейства, чтобы уберечь их от нашего огня. На это текинцы весьма гордо ответили, что жены их и дети не страдают, что они хорошо прикрыты в землянках и что прежде, чем мы, русские, доберемся до них, мы должны будем пройти через оружие и трупы их, текинцев.
Между тем в крепости, в кибитке Махмут-кули-хана, собрался совет. Многие склонялись в сторону изъявления покорности, но Тыкма-сардар ответил, что теперь уже поздно об этом говорить. Собравшаяся у кибитки, где происходил совет, толпа молодежи, услыхав голоса о покорности, с обнаженными шашками ворвалась в заседание и объявила, что она не допустит никаких переговоров о мире. Тогда маслагат (совет) приказал кричать со стен, что текинский народ никаких переговоров с русскими вести не намерен, почему русские и приглашаются скрываться в траншеи, так как будет открыть огонь.
Наши и текинцы заняли свои обычные посты, а неприятелю предложено было первому открыть огонь. В 2 часа пополудни раздался первый текинский выстрел и перестрелка пошла по прежнему.
7 января с наблюдательной станции, устроенной в верхнем этаже Охотничьей башни, составлен (и затем отлитографирован) план внутреннего пространства крепости, с приблизительным вычислением числа кибиток и гарнизона.
Внутри крепости, на пространстве, где чаще падали наши бомбы с мортирной батареи, были сняты кибитки. Часть защитников крепости перешла в ров северного фаса крепости.
Вечером 7 января обе сапы выдвинулись вперед на 7 сажен и соединились поперечною траншеей.
Для помещения караула, прикрывающего минный спуск, от соединительной траншеи сделаны в обе стороны завороты и ночью часть сапных траншей от первой соединительной траншей до второй, обращены в редут, названный Саперным.
Позади второй соединительной траншеи, составлявшей передовой фас редута, устроен бруствер из пустых ящиков, наполненных землею, для образования двух-ярусной обороны минного спуска. Новый редут занят днем 30-ю отборными стрелками, не дозволявшими текинцам показываться из-за стен.
При ведении минной галереи не встречено грунтовых вод и каких-либо технических затруднений. В голове постоянно работала смена по 3 человека. Земля передавалась в мешках цепью рабочих, сидевших вдоль галереи. При спуске установлен вентилятор Динендаля. Химических средств для освежения воздуха не имелось. Успех работы сначала доходил до 3½ футов в час.
В течении 4, 5 и 6 января на левом фланге осады батарея № 3 обращена в редут и на оконечности 2-й параллели выстроена брешь-батарея па четыре 4-фунтовых орудия, отстоявшая от угла крепости на 200 саженей.
7 и 8 января брешь-батарея усилена еще четырьмя 4-фунтовыми и 4-мя 9-фунтовыми орудиями и, таким образом, имела 12 орудий.
При устройстве этой батареи участок траншей по расчету 2 саженей на каждое орудие уширен до 12 футов, а земля бросалась назад для образования бруствера. Амбразуры для прикрытия прислуги от пуль обделывались провиантскими мешками, фашинами и плетнями.
Начальник инженеров, основываясь на успехе минных работ в первые дни открытия их донес командующему войсками, что минные работы будут окончены 9 января в полдень. Вследствие этого генерал Скобелев приказал начать пробивание бреши 8 числа, в 8 часов утра, и начал делать все распоряжения к штурму крепости на 10 января.
Утром 8 января орудия брешь-батареи стали разбивать стену в 30 саженях от юго-западного угла крепости. Стрельба оказалась довольно действенною. После двухчасовой канонады обвалился парапет на 10 саженей длины и наружная глинобитная оболочка и образовался обвал, хотя и весьма крутой. Из-за обвала виднелись верхушки кибиток, стоявших внутри крепости. Ночью текинцы, несмотря на ружейный огонь наш, поправили стену и парапет, частью при помощи плетенных корзин, наполненных землею.
Утром 9 января произошел обвал в минной галерее, когда она проходила под бруствером саперного редута. Не подпертый ничем потолок галереи, имея до горизонта 9 футов материка и 6 футов насыпной земли, не выдержал этой тяжести и обвалился на протяжении 3-х погонных сажен. Земля осела не сразу, так что сидевшие вдоль галереи люди успели отползти. Образовавшийся отдушиной сейчас же воспользовались, уширили ее и соединили с головными участками.
В 12 часов пополудни 9 января сломался вентилятор, и работа остановилась на 6 часов, но и после починки приток воздуха был мал. Работа сделалась затруднительна; люди обливались потом и работали почти до потери сознания. Скобелев, для поощрения минеров, обещал им при успехе 3000 рублей и 4 креста[128] на 30 человек. Тем не менее вместо 3½ футов в час, успех работы пришлось положить только в 2 и далее 1 ½ фута, а вместе с тем отложить штурм до 12 января. Вследствие сего пробитие бреши приостановлено. Минные работы приказано вести безостановочно и вместе с ними продолжать продвигаться вперед и перекидною сапою, которая своею головою должна дойти до неприятельского рва с тем, чтобы, в случае неудачи взрыва, штурмовать стену по лестницам.
Все дальнейшие осадные работы 9, 10 и 11 января состояли в приготовлениях к предстоящему штурму.
Для размещения штурмовых колонн устроено 5 резервных ложементов: два за плотиной и три за левым флангом, каждый длиною 10 сажен.
На плотине насыпано 4 барбета на три горных орудия и одну картечницу для стрельбы но минному обвалу. На крайнем левом фланге полупараллели устроена батарея № 7, вооруженная 7-ю мортирами.
В разных местах устроены спуски и проходы для свободного выхода и передвижения широким фронтом штурмовых колонн.
Определив день штурма, генерал Скобелев решился еще более ослабить гарнизоны этапных пунктов в тылу. Он не боялся даже потерять некоторые из этих пунктов, ибо при успехе сообщение было бы быстро восстановлено. 9 вечером для участия в штурме прибыли с тыла 4 роты пехоты; прибыл также 45-й артиллерийский парк и доставлено 124 тура и 386 фашин.
Наши наблюдательные посты доставляли весьма точные донесения обо всем, что происходило в крепости. Им слышно было, как начальники приглашали держаться крепко, так как на днях ожидалось, по их словам, 10000 подкрепления из Мерва. Ночью вблизи восточного фронта слышались крики и брань, вследствие того, что текинцы отказывались выходить и ударить на русских.
Ежедневно производился счет выбывающих за день из крепости людей и животных. С 4 января, после неудачной вылазки, общее число выходивших из крепости несколько превышало возвращавшихся в нее. Так, например, в течение дня 10 января сосчитано: >
Прибыло в крепость людей. 224
Прибыло в крепость
верблюдов верблюдов. . 11
Убыло людей. . . . 276
Убыло верблюдов. . . 196
С наступлением сумерек текинцы сильно занимали на случай штурма ночью южную и восточную стены и укрепление у Мельничной калы.
В ночь перед штурмом генерал Скобелев, желая облегчить пробитие бреши артиллерийским огнем, вызвал охотников, устроить подрывные мины в крепостной стене. Вызвалось два офицера и 30 нижних чинов. Пользуясь темной, дождливой погодой и оставлением текинцами рва, паши смельчаки пробрались в ров и в течении часа времени заложили 4 каморы, тихо работая в отсыревшей подошве стены. По окончании работы фитили были зажжены, и охотники отбежали в третью параллель. Последовал сильный взрыв, встреченный передовыми войсками криками «ура». Текинцы всполошились и открыли усиленную стрельбу. К сожалению, к утру оказалось, что взрыв, обсыпав нижнюю часть стены, не произвел, вследствие ее толстоты, сколько-нибудь заметного полезного действия.
К полуночи с 10 на 11 число минная галерея уже подошла под ров в двух саженях ниже горизонта. Люди работали со всею осторожностью, имея револьверы наготове. К утру 11 уже были выведены три боевых рукава и приступлено к заряжанию их 72 пудами пороха, а в ночь па 12 января произведена забивка минных камор. Всеми осадными работами центра с 31 декабря руководил с большою энергией и знанием дела инженер-капитан Маслов, заменивший смертельно раненного подполковника Яблочкова. На поверхности земли сапы продвигались вперед тоже безостановочно и в 5 саженях от рва соединены эполементом[129], которому при помощи туров придана хорошая оборона. Он занят взводом пехоты. Из эполемента пробили отдушину в галерее, замаскировав ее турами, и, кроме того, пошли блиндированною сапою в ров. Работы эти производились ночью под прикрытием секретов, помещенных в самом неприятельском рву.
В последние дни осады паша позиция в Великокняжеских калах и впереди их получила весьма своеобразный боевой вид.
Две сапы медленно, но безостановочно ползут к крепостному рву. В каждой из них находится бессменно по одному офицеру и небольшие смены сапер. Передний сапер, стоя на коленях, подрывает впереди себя нишу, которая постепенно обваливается; другие саперы отгребают землю и перебрасывают ее на бруствер. Из сапы легко разобрать отдельные фразы, которыми перекликаются текинцы, и ругательства, посылаемые русским.
Стена так высока, что с нее для выстрела по сапе надо сильно высунуться, что не проходит безнаказанно текиниам, так как наши стрелки сторожат с ружьями наготове текинцев, сторожащих в свою очередь, не высунется ли кто из наших. Смельчаки или беспечные находятся в течение дня с той и другой стороны и вызывают на себя по нескольку дружных выстрелов. Две сапы непосредственно прикрывались так называемой головного саперною траншеей, в которой находился в непрерывной готовности стрелять и ударить в штыки взвод пехоты с отборным офицером.
Далее назад, в саперном редуте, помещалась, тоже в полной боевой готовности, рота пехоты. Этот редут двумя ходами, перерезанными несколькими траверзами, связывался с Овальной траншеей, которая, в свою очередь, соединяла Ширванский редут с плотиной.
Из Овальной траншеи не пускали вперед лишних людей, чтобы избежать тесноты и потерь. На этих передовых работах замечалась особая серьезность и молчаливость. По ходам сообщения к передовой траншее и сапам часто двигались смены рабочих, несли инструменты, уносили иногда раненого или убитого. Солдаты даже переговаривались между собой большей частью шепотом. Масса туров, ящиков, мешков, фашин, образовали закрытия от фронтальная, флангового и тыльного огня.
Начавшие падать пули или ранение кого-либо указывали на необходимость подложить в том или другом месте еще ящик, наполненный землей.
Затем к передовой позиции относились также Ширванский редут, занятый ротой пехоты и 50-ю спешенными казаками, и плотина, занятая одной ротой.
Таким образом, передовые работы центра осады занимались ежедневно 4-мя ротами и 50-ю казаками.
В кале Охотничьей и Туркестанской уже господствовало полное спокойствие и уверенность в безопасности. Внутри кал помещались на постоянном жительстве рота охотников и рота туркестанцев. Люди этих рот, если не были на дежурстве, раздевались и спали, ходили без оружия. Тут же варилась им пища. Часовые стояли только у входов и выходов из кал. Внутри этих кал, благодаря высоким окружающим их стенам, не смотря на близость крепостной стены[130], действительно было безопаснее, чем где-либо: пули не могли пробить степ, а штурм кал возможен был только по лестницам, на что текинцы не решились бы. На башне в одном из углов Охотничьей калы непрерывно работал наш главный наблюдательный пост из нескольких офицеров, вольноопределяющихся и казаков. Сквозь маленькое оконце, сделанное из мешков с землей и сильно обстреливаемое текинцами, следилось каждое движение в крепости. Несколько человек на этом посту выбыли из строя убитыми и тяжело ранеными в голову.
Кала Главная, находящаяся менее чем в 100 саженях от крепостной стены, казалась с передовых наших работ совсем в тылу. Туда приходили отдыхать, узнать новости. В кале Главной, разделенной на несколько двориков, помещались начальник центра осады со штабом, дежурная рота резерва, перевязочный пункт.