Путин и Си Цзиньпин: два пути к вершинам власти – итоги

Должность Путина в мэрии, по его собственному признанию, «позволяла решать довольно много проблем и задач, представлявших интерес для различных бизнес-структур». Например, он являлся учредителем всех элитных клубов города, что давало возможность знать или иметь выход на всех ведущих бизнесменов страны, так как все они бывали в создаваемых ими же для себя элитных клубах Санкт-Петербурга. В качестве председателя КВС Путин лично курировал подписание в 1992 года договора о консультировании мэрии крупной международной аудиторской фирмой KPMG и инвестиционный проект по организации производства в Санкт-Петербурге кока-колы. Путин способствовал приходу в город ряда немецких компаний. При его содействии был открыт в 1992 году BNP-Drezdner Bank – один из первых иностранных банков на территории страны. Российским филиалом этого банка до декабря 2006 года руководил старый знакомый Путина по его работе в Германии Матиас Варниг, офицер восточногерманской Штази, вынужденный после объединения Германии перебраться в Россию во избежание возможных преследований со стороны германских властей и ставший в 2003 году членом совета директоров банка «Россия».

Путин негласно руководил созданной при мэрии конторой «Рубеж», монопольно торговавшей в Санкт-Петербурге «конфискатом», т. е. товарами и грузами, конфискованными таможней. Поскольку цены на продаваемые конфискованные товары определял «Рубеж», за бесценок «своим» оптовикам сбывались тонны конфискованного металла, контейнеры спиртного и всё прочее, что по неопытности или по злому умыслу было неправильно оформлено на ввоз или вывоз из региона.

В рамках своих служебных обязанностей, Путин активно участвовал во многих бизнес-проектах. Он лично курировал создание в 1992 году Петербургской валютной биржи, подписание в том же году договора о консультировании мэрии крупной международной аудиторской фирмой КPMG, инвестиционный проект по производству в Петербурге «Кока-колы». Он способствовал приходу в город ряда немецких компаний – в частности, при его содействии был открыт BNP-Drezdner Bank (Rossija) – один из первых иностранных банков на территории России.

В 1992 году во главе городской делегации В. Путин посетил Франкфурт-на-Майне, где он и другой член делегации, Владимир Смирнов (коммерческий партнер «авторитетного» петербургского бизнесмена Владимира Кумарина-Барсукова) убедили группу франкфуртских инвесторов создать немецкую компанию «S.Peterburg Immobilien und Beteilgungen Aktiengesellshaft» – «Санкт-Петербургское общество недвижимости и долевого участия» (известную также как SPAG), которая через посредство дочерних российско-немецких компаний занялась бы инвестированием в петербургскую недвижимость. Четыре чиновника петербургской мэрии, в том числе В. Путин, вошли в состав наблюдательного совета. Эту фирму возглавил гражданин Лихтенштейна Рудольф Риттер, который в 2000 году был арестован в столице Лихтенштейна по обвинению в отмывании денег как для российских криминальных группировок, так и для колумбийских наркоторговцев^[14]. Путин формально оставался внештатным советником фирмы SPAG (СПАГ) до марта 2000 года^[15]. Учредителями фирмы СПАГ, созданной во Франкфурте 23 июля 1992 года, были 4 человека: Владимир Путин (мэрия Санкт-Петербурга); Рудольф Риттер – «Руди» (Лихтенштейн); друг Путина Владимир Смирнов (первый председатель кооператива «Озеро», созданного впоследствии в 1996 году); Юрий Львов (глава банка «Санкт-Петербург»). Целью фирмы (официально) были инвестиции в недвижимость. А именно в строительство в Санкт-Петербурге новых офисных центров. Риттер должен был искать на это деньги на Западе, партнеры брали на себя все вопросы в России.

С российской стороны партнеры были, что надо. Только что они «поучаствовали» в Петербурге в афёре «Сырье в обмен на продовольствие» (зима 1991—92 гг.). И, якобы, успешно украли около 100 миллиона долларов. С немецкой стороны «Руди» тоже был парень не промах. Не стоит воспринимать его как бизнесмена в обычном понимании этого слова. Риттер – это оффшорный адвокат, профессиональное подставное лицо. Его основная работа – представлять интересы тех, кто по каким-то причинам не хочет светиться сам.

Но при этом фирма СПАГ явно пользовалась благосклонностью мэрии. Дважды, в октябре 1992-го и в июне 1994 года, Собчак выделял ей выгодные участки под застройку. В 1992-м это было здание на улице Тамбовская, 12, под постройку «гостинично-делового центра “Информ-Футуре”». А в 1994 – Невский проспект, 114–116, под бизнес-центр «Знаменская». На Невском это были два здания с несколькими флигелями и участок земли 10 000 квадратных метров. СПАГ обязался перестроить там старые здания и расселить коммуналки.

Оба объекта передали «дочкам» СПАГа в России – соответственно АО «Информ-Футуре» и АО «Знаменская». Управлял обеими Смирнов. Причём «дочки» эти были не 100-процентные. Доля СПАГа была чуть больше 50 %. Кому принадлежало остальное? – Смирнову. В «Знаменской» – Смирнову вместе с Кумариным («Кумом») из тамбовской ОПГ^[16].

В августе 1994 года Путин подписал от имени мэрии ещё одно важное распоряжение, не имеющее непосредственного отношения к СПАГу, но имеющее прямое отношение к Смирнову: о создании «Петербургской топливной компании» (ПТК). Смирнов занимал в ПТК пост гендиректора в 1997–1998 гг., а с января по май 2000 года был председателем совета директоров и президентом компании. Вице-президентом ПТК с июля 1998 до начала 2000 года был Владимир Кумарин (он же Барсуков). Компания получила право монопольной розничной торговли бензином, включая поставки бензина всем муниципальным (городским) службам. В дополнение к этому Путин подписал еще и постановление о создании сети бензозаправочных станций «Петербургской топливной компании».

Российские правоохранительные органы считали Кумарина (по кличке Кум) основателем, руководителем и мозговым центром «Тамбовской» ОПГ. В период с 1990-го по 1993 гг. Кумарин отбывал тюремное наказание за вымогательство. Освободившись в начале 1993 года, стал заниматься бизнесом в Санкт-Петербурге, в том числе ресторанным бизнесом и казино. Его преступная группировка занимала, по одним сведениям, лидирующее положение в Санкт-Петербурге, по другим – была второй по мощи и численности; насчитывала 300–400 бойцов, специализировалась на вымогательствах, похищениях людей, ограблениях и разбойных нападениях. Имела службу наружного наблюдения и радиотелефонного контроля, агентурную сеть среди сотрудников ГУВД Санкт-Петербурга; поддерживала контакты с охранными фирмами «Торнадо» и «Комкон», считалась самой дисциплинированной из городских ОПГ. В 1994 году на Кумарина было совершено покушение. Его водитель и телохранитель были убиты. Сам Кумарин выжил, но потерял руку. Месяц был в коме, затем уехал лечиться в Германию и Швейцарию. Вернулся в Санкт-Петербург в 1996 году, поменял фамилию на Барсуков (арестован 22 августа 2007 года).

Акционерами ПТК были разные юридические и физические лица. Самый крупный пакет акций – 14,5 % – принадлежал КУГИ мэрии. Имелись пакеты акций и в собственности административных структур Санкт-Петербурга и Ленинградской области. 5 % акций принадлежали фирме почетного консула Сейшельских островов Виктора Хмарина – «Вита-Х». Хмарин – однокурсник и друг студенческой юности Путина; его сестра Людмила Хмарина была невестой старшего лейтенанта КГБ Владимира Путина, с который старший лейтенант расстался накануне свадьбы.

Когда в октябре 1992 года мэрия Собчака передает «дочке» СПАГа здание на Тамбовской, 12, где организуется бизнес-центр, его акции были поделены примерно 50 на 50: половина у СПАГ, половина у структур Смирнова. Доля города в СПАГе при создании была 20 %. То есть раньше город владел всем зданием, а теперь стал седьмой водой на киселе: пятая часть в конторе, которая сама имела в здании около половины. Более того, в 1994 году Путин своим решением отдал все акции города в СПАГ в управление Смирнову. То есть полностью на откуп. На простом языке это называется «всё схвачено». Это как раз то, что Смирнов сделал с Тамбовской, 12. Здание оформили на АО, где он был директором и имел около половины акций. А вторую половину акций держал СПАГ, где он тоже всё контролировал. Бизнес-центр осел в цепких руках Смирнова и его семьи на долгие годы.

В 2001 году в одном из интервью Смирнов сказал о Путине: «Я знаю Володю вот уже 10 лет, и за всё это время он меня ни разу не разочаровал, как предприниматель, профессионал, как человек».

Хотя почему Смирнов называет его «предпринимателем», он же чиновник? Дело в том, что в ельцинскую эпоху бывших советских «фондовиков» – уважаемых распорядителей фондов заменили служащие ведомств по внешнеэкономическим связям. Туда устремились гэбисты-международники – парни холеные, нахрапистые. Они выдавали лицензии на вывоз ценного товара за рубеж и регистрировали совместные российско-иностранные компании. В обиход сразу вошли слова: «лицензии за проценты от прибыли» или «регистрация международной фирмы за включение в число её совладельцев моих людей». Было множество и других условий – чиновничья голь начальной стадии капитализма стала на выдумки хитра. Окно в Европу – Петербург тянул к себе искателей богатств, подобно Клондайку, отовсюду. Свои услуги наперебой предлагали фирмы-призраки, оформленные в оффшорах. В коммерцию ударилась вся чиновничья шушера – быстрее насытиться, будто только что прорвали кольцо блокады вокруг Ленинграда. И Путин, получивший по своей должности широкое знакомство с этой публикой, быстро вписался в её практику. Но он отрицал свою ответственность за первоначальную незаконную выдачу лицензий, из-за которых город не получил продовольствие: «Если будет образована какая-то экспертная группа, – заявил он тогда, – она получит возможность проверить цены. И я лично буду благодарен, если после этой экспертизы мы найдем новых партнеров (имелись в виду фирмы посредники, вывозившие сырье). Лишь бы дело не кончилось тем, что и старые разбегутся».

В 2000 году группа офицеров охраны Леонида Кучмы под руководством бывшего руководителя КГБ Украины генерала Евгения Марчука организовала несанкционированное прослушивание и записывание разговоров в кабинете Кучмы, и среди многих сотен часов записей оказались, в том числе, и разговоры, касавшиеся досье немецкой разведки на Путина. Вывезенные за границу, эти несанкционированные записи, получившие название «Пленки Кучмы», благодаря усилиям целой группы лиц, стали достоянием общественности. Отрывки из разговоров в кабинете Кучмы с очевидностью доказывают главное: досье немецкой разведки о вовлеченности Путина в незаконные операции существовало, и, по мнению украинского правительства, оно, безусловно, компрометировало лицо, вступившее в должность президента. Вот несколько цитат из этих, якобы подлинных, записей, относящихся к июню 2000 года.

Разговор первый

Деркач: Леонид Данилович, мы вот тут у немцев интересную информацию вытянули. Значит, арестован вот такой вот деятель. Вот, он ещё не переведен. Вот.

Кучма [читает]: Риттер, Рудольф Риттер [Rudolf Ritter].

Деркач: Да. И по делу на этих, на контрабанду наркотиков. […] Вот они, документы. Вот они вынули и документы. Вот здесь и Вова Путин.

Кучма: Это про Путина?

Деркач: Значит, россияне вот это все выкупили. Вот эти все документы. Остались только у нас. Я думаю, что Патрушев будет [в Киеве] 15-16-17 [июня]. Вот это ему для работы […]

Кучма: Угу.

Деркач: Ну, а у себя будем хранить. Они тут где-то хотят все закрыть.

Разговор второй

Кучма: Только под запись Патрушеву передавать! Это действительно ценные материалы или нет?

Деркач: По этому…

Кучма: По Путину.

Деркач: Да. Там имеется очень много ценного. Это действительно фирма, которая…

Кучма: Нет, ты мне скажи – это Путину передать или сказать ему, что у нас есть материалы? […]

Деркач: Ну, можно. Но он всё равно поймет, откуда мы взяли материалы. […]

Кучма: Я скажу, что у Службы безопасности нашей есть интересные материалы. Я не буду ему даже передавать.

Деркач: И сказать, что мы выбрали из Германии, и всё, что было, значит, у нас […] Больше ни у кого нет. […] Теперь, я подготовил все документы по Путину и отдал вам.

Кучма: Видимо, если будет необходимость. Я не говорю, что я буду лично отдавать. Может, ты Патрушеву отдашь?

Деркач: Нет, ну я просто, как мы примем решение, всё равно отдавать надо. Потому, что они все эти документы выкупили по всей Европе, потому что только у нас остался. Эта спецслужба в Германии […] Поэтому он очень заинтересован.

Кучма: А может, я скажу, что у нас есть документы, подлинные факты в Германии. Я вдаваться не буду.

Деркач: Ага.

Кучма: Скажу: «Дайте поручение своим, пускай с нашей службой свяжутся». А когда они с тобой свяжутся, скажешь: «Я президенту отдал, б… Забрать у него никак не могу».

Деркач: Хорошо.

Кучма: Поиграть надо тоже.

Разговор третий

Деркач: И ещё один вопрос, по Путину […]

Кучма: Я сказал, что наша служба какие-то материалы взяла у немцев, они могут представлять интересы для вашей страны. Значит, если вы не возражаете, мы передадим Патрушеву, мой руководитель службы передаст Патрушеву. Я говорю: «Я не знаю ценности того, что там было». Так что я очень корректно сказал.

Деркач: Но вы сказали так, да?

Кучма: Да, да. А ты с Патрушевым встречался?

Деркач: Я встречался, но я без вас не могу.

Разговор четвёртый

Кучма: […] Ну а дальше будем с россиянами работать по спецслужбам. У нас нормальное сотрудничество, и идет процесс. […] Ну, по Путину там тоже начали. […] Причём, мне показывали материалы из Германии абсолютно достоверные о создании там компании в Санкт-Петербурге, где стоял Путин […]. Материалы действительные. […] У нас один краденый экземпляр есть, так сказать, а россияне выкупили все до мелочей^[17].

Впоследствии Путин теперь уже на законных основаниях пользовался своим правом о выдаче лицензий нужным людям. Трудно поверить, что Путин при этом ничего не получал лично для себя, опровергая старую народную мудрость «если работаешь с маслом, трудно не замаслиться». В связи с этим Ю. Фельштинский пишет: «В конце 1992 года Путин купил два соседствующих земельных участка – 3302 и 3494 кв. м под дачу в поселке Соловьевка Приозерского района Ленинградской области, а перед этим приобрел квартиру на Васильевском острове в центре Санкт-Петербурга. Печальный вывод, который приходится сделать, заключается в том, что государственный чиновник за государственную зарплату не мог позволить себе в 1992—93 гг. приобрести квартиру и купить дачу, разве что он имел какой-то “левый” доход. Путин этот доход, конечно же, имел. К лету 1996 года на участке была воздвигнута двухэтажная дача, похожая на дворец. Летний дом Путиных оценивался примерно в 500 тысяч долларов и был зарегистрирован на жену-домохозяйку Людмилу Путину. “Дом был кирпичный, но изнутри обшит деревом”, с сауной на первом этаже, вспоминал позже Путин»^[18].

В начале 1992 года В. Путин был назначен заместителем мэра Санкт-Петербурга с сохранением за ним поста председателя КВС.

В марте 1992 года, два подразделения мэрии – возглавляемый Путиным Комитет по внешним связям (КВС) и Комитет по управлению городским имуществом (КУГИ), который тогда возглавлял Сергей Беляев, учредили сначала не муниципальное предприятие (МП), а акционерное общество (АО), названное без претензий на оригинальность просто «Казино». Руководителем АО «Казино» был назначен личный друг Путина, сотрудник КВС, бывший офицер КГБ Валерий Поломарчук. Сначала предполагалось, что принадлежащее мэрии – точнее, двум её комитетам – акционерное общество будет непосредственно заниматься в городе игорным бизнесом, а исправное поступление прибыли в городской бюджет будет обеспечивать руководитель, который, во-первых, служит в мэрии и является членом Совета по казино, а во-вторых, учредители ему просто доверяют.

Однако структура с таким вызывающим названием была уязвима юридически и этически (в смысле: подставляла муниципальные органы власти под критику). Кроме того, она ставила два комитета в экономически привилегированное положение по сравнению с другими. Поэтому уже через месяц АО «Казино» самоликвидировалось, а вместо него уже непосредственно мэрия учреждает муниципальное предприятие (МП) с более нейтральным названием «Нева-Шанс». Но официальным адресом регистрации МП «Нева-Шанс» стал фактический адрес КВС – (пер. Антоненко, д. 6), новое предприятие возглавил тот же В. Поломарчук (хотя в регистрационной базе мэрии он был ошибочно записан как Поломерчук). Фактический контроль над новой структурой сосредоточился, таким образом, в руках Путина, а другие комитеты, включая КУГИ С. Беляева, остались как-то сбоку.

В отличие от АО «Казино», МП «Нева-Шанс» не должно было непосредственно заниматься игорным бизнесом – оно входило, вместе с другими физическими и юридическими лицами, в качестве соучредителя как в новосоздаваемые, так и в старые игорные заведения, становясь владельцем 51 % уставного капитала этих предприятий.

В 1992–1996 гг. фирма «Нева-Шанс» (в её нескольких ипостасях: МП, АООТ, АОЗТ) стала в свою очередь соучредителем примерно 25-ти коммерческих предприятий в Санкт-Петербурге – преимущественно игорных или обслуживающих игорный бизнес. Как минимум одно из них («Фортуна Казино Санкт-Петербург») возглавил путинский друг В. Поломарчук.

Доля АООТ «Нева-Шанс» в учреждаемых фирмах обычно фиксировалась как 51 %. В уставной капитал эта доля вносилась не живыми деньгами (которых у мэрии и не было), а правом на получение арендной платы за помещение – точно также мэрия, её комитеты и принадлежащие ей фирмы входили в уставной капитал и других коммерческих структур, не только игорных. Впоследствии молва приписывала изобретение этой схемы юридическому эксперту КВС Дмитрию Медведеву («Именно он одним из первых в Петербурге, если не во всей России, придумал, как власть может “войти” в акционерное общество, не нарушив существующих законов – не землей, а арендной платой за землю», – писал «Санкт-Петербургский курьер», 6 ноября 2003). Порождая всё новые и новые игорные заведения, «Нева-Шанс» вступала в деловые отношения с влиятельными в Петербурге и Москве бизнесменами.

Как признает сам Путин, частные предприниматели – партнеры мэрии по игорному бизнесу «показывали нам только убытки… они смеялись над нами и показывали убытки». Но в 2000 году в книге «От первого лица», не подозревая, что распоряжение Собчака о назначении Путина главой игорного бизнеса города может стать достоянием гласности, Путин сам расскажет, что происходило с доходом от игорного бизнеса: «Я не первый раз был в Гамбурге и, не поверите, по долгу службы изучал их злачные места: мы в то время пытались навести порядок в игорном бизнесе Санкт-Петербурга. Тогда я считал, не знаю, правильно или нет, что игорный бизнес – это такая сфера деятельности, в которой должна быть монополия государства. Но моя позиция противоречила уже принятому Закону об антимонопольной деятельности. Тем не менее я попытался сделать так, чтобы государство в лице города установило жесткий контроль над игорной сферой. Для этого мы создали муниципальное предприятие, которое никакими казино не владело, но контролировало 51 процент акций игорных заведений города. В это предприятие были делегированы представители основных контролирующих организаций: ФСБ, налоговой полиции, налоговой инспекции. Расчет был в том, что государство, как акционер, будет получать дивиденды с 51 процента акций. На самом деле это была ошибка, потому что можно было владеть каким угодно пакетом акций и при этом ничего не проконтролировать: ведь все деньги со столов уходили черным налом. Владельцы казино показывали нам только убытки. То есть в тот момент, когда мы подсчитывали прибыль и решали, куда можно будет её направить – на развитие городского хозяйства, на поддержание социальной сферы, – они смеялись над нами и показывали убытки. Это была классическая ошибка людей, которые впервые столкнулись с рынком. Позже, особенно во время предвыборной кампании Анатолия Собчака в 1996 году, наши политические оппоненты пытались найти какой-то криминал в наших действиях, обвинить нас в коррупции. Мол, мэрия занималась игорным бизнесом. Смешно было это читать. Всё, что мы делали, было абсолютно прозрачно. Можно только спорить о том, правильно ли это было с экономической точки зрения. Судя по тому, что схема оказалась неэффективной и с её помощью не удалось достичь задуманного, – надо признать, что она была не продумана до конца. Но если бы я остался работать в Санкт-Петербурге, всё равно эти казино додушил бы. Я бы их всех заставил работать на нужды общества и делиться с городом своими прибылями. Эти деньги пошли бы пенсионерам, учителям и врачам».

Следует отметить, что «душил» Путин очень выборочно. Бывший куратор сети санкт-петербургских казино Валерий Поломарчук, покинув «Олби», занял пост представителя «Лукойла» в Санкт-Петербурге. Процветает в городе бизнес его брата Владимира, сына Олега и племянника Кирилла. Как минимум однажды, после избрания по пост президента, Путин встречал Новый (2002-й) год на санкт-петербургской квартире Поломарчука, причём по протекции хозяина дома к участию в праздновании в тесной мужской компании был допущен президент «Лукойла» Вагит Алекперов.

Игорь Горбенко являлся президентом «Группы Конти» и одним из лидеров игорного бизнеса в Москве и в стране. Вместе с Борисом Спектором они создали «Единую игровую систему Джекпот». Как и многие другие санкт-петербургские приятели Путина, Спектор вслед за Путиным переехал в Москву, где стал заместителем генерального директора «Московской игровой системы Джекпот». Но одного своего бывшего подельника по игорному бизнесу (и близкого соратника по созданию в Санкт-Петербурге отделения «НДР»^[19] в 1995 году) – Рождественского – Путин всё-таки если не сам «додушил», то позволил «додушить» другим. Рождественский был арестован генеральной прокуратурой в сентябре 1998 года, когда Путин занимал пост директора ФСБ. Про игорный бизнес в обвинении не было ни слова. Дело началось с налоговых претензий к санкт-петербургскому телеканалу «Русское видео», приватизированному Рождественским, а продолжилось претензиями к самой приватизации канала. Настоящей же причиной расследования был тот факт, что Рождественский перепродал свой канал основному на тот момент политическому противнику Путина Владимиру Гусинскому, ставившему в большой политической игре не на Путина, а на других «лошадей»: Юрия Лужкова, Евгения Примакова и Григория Явлинского. Рождественский был отправлен в следственный изолятор ФСБ Петербурга, откуда вышел под подписку о невыезде в августе 2000 года, уже после президентских выборов, на которых победил Путин, с многочисленными приобретенными в тюрьме болезнями, включая тяжелую форму диабета. В январе 2002 года он был осужден на три года, сразу же амнистирован, а через полгода умер. По официальной версии – от сердечного приступа. Правда, высказывались предположения, что Рождественского отравили и что он был выпущен из тюрьмы исключительно для того, чтобы запланированное отравление произошло на свободе и тюремная администрация не отвечала за его смерть.

Трудно представить, что все четыре года (1992–1996) – воровали и смеялись, а чиновники и кураторы от ФСБ, налоговых служб и мэрии этого не замечали. Логичнее предположить, что чиновники были в доле – как это было по всей стране и не только в игорном бизнесе. Например, крупный чиновник московской мэрии Василий Шахновский, уйдя с государственной службы, оказался собственником 7 % гибралтарского офшора Group MENATEP Ltd., владевшего ЮКОСом. Дети Виктора Черномырдина и Рема Вяхирева к концу премьерства Черномырдина оказались владельцами крупных пакетов акций «Газпрома». Факты, подтверждающие это, выявлялись иногда как бы случайно. А иногда как результат дотошности слишком любопытных журналистов.

Так, в 1999 году, Управлением по расследованию организованной преступной деятельности ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области было возбуждено уголовное дело № 144128 по подозрению руководителей корпорации «Двадцатый трест» в хищении денежных средств в крупных размерах.

Следователь Андрей Зубов, которому было поручено расследование, предполагает, что дело «…возбудили, так как тогда никто не ожидал, что в качестве подозреваемых пойдут такие высокие лица. Думали, по делу будет проходить мелкая сошка…». Возможно, следователь просто не догадывался, что инициировать расследование вполне могли петербургские недоброжелатели Собчака, Путина и Кудрина из окружения губернатора Яковлева, которые прекрасно знали, на какие имена выйдет следствие, если «копнет».

Главным фигурантом дела был депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Сергей Никешин – основатель и председатель совета директоров корпорации «Двадцатый трест». Корпорация «Двадцатый трест» (с 1995 года – «Строительно-финансовая корпорация “Двадцатый трест”»), возникшая в 1992 году как арендное предприятие на базе одного из государственных строительных трестов, приобрела широкую известность в начале 1990-х годов крупномасштабными амбициозными проектами, которые остались не только нереализованными, но и не начатыми. Наиболее известный из этих проектов – строительство небоскреба – бизнес-центра «Башня “Петр Великий”» высотой 133 метра на берегу Финского залива. Решение о строительстве Башни было принято мэром СПб А.Собчаком в 1992 году, распоряжением мэра был выделен участок под застройку. Общая стоимость проекта оценивалась в 120–130 млн долларов, завершение строительства планировалось в 1996 году. В том же 1996 году проверка КРУ Минфина выявила факты нарушения законодательства при выделении корпорации бюджетных средств и при их освоении. Был ряд судебных разбирательств, однако фирма Никешина ушла от ответственности путем создания дочерней компании, не являющейся правопреемником «Двадцатого треста» и не отвечающей по его долгам. К концу 1997 года долг «Двадцатого треста» оценивался в 100 миллиардов рублей. В деле фигурировали не только депутат Никешин, но и ряд чиновников.

Одним из этих чиновников был бывший председатель комитета по внешним связям (КВС) мэрии Санкт-Петербурга Владимир Путин, который 20 октября 1992 года подписал свидетельство о регистрации корпорации «Двадцатый трест» и далее покровительствовал этой фирме.

В конце 1993 года под строительство в Петербурге делового центра «Петр Великий» из бюджета города корпорации была выдана ссуда – 2,5 миллиарда рублей. Именно В. Путин ходатайствовал о выделении денег – «в порядке исключения» – всего под 6 % годовых (тогда годовая ставка по кредитам и ссудам достигала 200 %). В качестве залога по этой ссуде и другим кредитам из бюджета корпорация предъявила 55 автомобилей (в основном иномарок).

В ноябре 1995 года по указанию Путина из бюджета СПб «Двадцатому тресту» было выделено еще 415 млн рублей (более $200 тыс.) на реконструкцию Горненского монастыря в Израиле. В Израиль выезжали около 20 российских строителей. Впоследствии государственные ревизоры никаких актов по ремонту и реконструкции монастыря не нашли. Однако обнаружилось письмо, отправленное 21 октября 1995 года Никешиным, в котором президент «Двадцатого треста» благодарит первого вице-мэра Путина за финансовую помощь в осуществлявшихся в 1994–1995 гг. в Иерусалиме ремонтно-восстановительных работах и просит Путина о финансовой помощи для их продолжения из фонда непредвиденных расходов мэра (на письме – резолюция Путина: «Согласовано»).

Ещё до уголовного расследования 1999–2000 гг., с 12 декабря 1996 года по 7 апреля 1997 года Контрольно-ревизионное управление (КРУ) Министерства финансов РФ по Санкт-Петербургу проводило проверку деятельности «Двадцатого треста» в 1993–1996 годах.

Помимо «Башни “Петр Великий”», КРУ интересовалось платежами «Двадцатого треста» за «подготовительные мероприятия» фестиваля «Белые ночи Санкт-Петербурга» (руководитель – Василий Киселев), валютными переводами за «маркетинговые услуги» западным компаниям, а также совместные с ООО «Ленвест» (владелец – Владимир Коловай) сделки с недвижимостью.

Главный контролер-ревизор КРУ Василий Кабачинов пришел к выводу: «Корпорация, являясь коммерческой фирмой, получала кредиты из бюджета города и средства из специальных фондов на льготных условиях, не возвращала их, а полученные средства направляла в коммерческие банки на депозитные счета, перечисляла разным инофирмам на цели, не связанные с основной деятельностью, производила и другие необоснованные расходы… По состоянию на 1 января 1997 года задолженность корпорации бюджету города составляет 28 миллиардов 455 миллионов 700 тысяч рублей…» Из 55 иномарок залога было найдено лишь 22.

«Двадцатый трест» переводил средства через валютный счет любимого Путиным питерского «Дрезднер-банка», который возглавлял хорошо знакомый Путину бывший сотрудник «Штази» Мариас Варниг. Средства переводились, прежде всего, в Финляндию и Испанию. В испанском курортном городе Торревьеха были построены два апартамент-отеля туристического комплекса «Ла Палома». В городе Кесада, была приобретена вилла «Донья Пепа» (пл. 203 кв. м с участком 1000 кв. м). По заказу «Двадцатого треста» проводилось «исследование рынков недвижимости» в Европе и Калифорнии.

Осенью 1995 года в Торревьеху в первый раз приехал Владимир Путин вместе с помощником Никешина Петром Андрушевичем. С тех пор он приезжал в Испанию неоднократно – в том числе, уже в бытность директором ФСБ, встречался в 1999 году на курорте Сотограндо с Борисом Березовским.

По сведениям испанской прессы, с 1996 по 2000 год Путин посетил район Торевьехи в Испании 37 раз. «Видимо, ездил в свой особнячок, – предполагает следователь Андрей Зубов. – При этом Путин пересекал границу по поддельным паспортам. Испания это знала, но знала также, и кто это такой (тогда Путин уже был директором ФСБ). Скандалы международного уровня были не нужны».

Дело № 144128, заведенное в июне 1999 года, за два месяца до назначения Путина премьер-министром, было официально закрыто уже при президенте Путине, 31 августа 2000 года. Следователь Андрей Зыков был вскоре отправлен на пенсию. Наиболее активный опер из команды Зыкова, Олег Калиниченко, в 2001 году был уволен из милиции и через два месяца постригся в монахи.

Финансовый контролер-ревизор Василий Кабачинов, занимавшийся «XX трестом» в 1996–1997 гг., умер в 1999 году по неизвестной причине, оставив вдову и двоих детей в тяжелом финансовом положении (что сравнительно редко случается с наследниками чиновников финансового ведомства). Губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев озаботился судьбой вдовы и детей, подписав специальное распоряжение 125-р от 7 февраля 2000 года, которым назначил «жене Кабачинова Василия Васильевича Ицич Ирэне Бориславовне с 1 января 2000 года ежемесячную выплату в размере 10 МРОТ дополнительно к получаемой пенсии по случаю потери кормильца»^[20].