Гость из космоса

Копирование, тиражирование и распространение материалов, содержащихся в книге, допускается только с письменного разрешения правообладателей. THE KID WHO CAME FROM SPACE Text copyright

© Ross Welford 2019

© 2021 переведено и опубликовано с разрешения HarperCollinsPublishers Ltd

© Зиганшина Е., перевод, 2021

© Кривогина А., иллюстрации, 2021

© Издательство АСТ, 2021

Часть первая

Продолжаются поиски пропавшей двенадцатилетней девочки

Килдер, графство Нортумберленд

27 декабря

Нортумберлендская полиция просит помощи граждан в поисках двенадцатилетней девочки, пропавшей из деревни Килдер, графство Нортумберленд, в рождественский сочельник.

В последний раз Тамару, или Тамми, Тайт видели 24 декабря около 18 часов уезжающей на велосипеде из дома, который находится возле паба «Звездочёт».

Рост девочки около 160 см, среднее телосложение, светлая кожа, светлые волосы, глаза карие. Когда её видели в последний раз, она была одета в синие джинсы и красную дутую куртку фирмы «Норт Фейс».

Отряды добровольцев и полиции два дня прочёсывали леса и пустоши вокруг отдалённой деревни, расположенной вблизи границы Англии и Шотландии.

Всех, кто видел Тамару или располагает любой информацией касательно её текущего местонахождения, просят немедленно связаться с полицией.

Если у вас есть информация, которая может помочь в поисках, свяжитесь с полицией по номеру 13-14-11 или с организацией «Остановим преступность» по номеру 1800-333-000.

Глава 1

Эллиэнн

Я перечитала светящуюся передо мной табличку:

Вид организма: человеческая самка

Происхождение: Земля

Возраст: около двенадцати лет

Данный новейший экспонат будет представлен на основной выставке Зоны Земли, как только установится эмоциональная стабильность

Я посмотрела на это замызганное создание, и мне захотелось потянуться через невидимое ограждение и взять его за руку. (Такое было не позволено, вообще невозможно: ограждение оттолкнуло бы меня, болезненно ударив током.)

Волосы у него…

Так. Мне надо прекращать говорить «оно». На табличке написано, что это самка, значит, это «она»…

Волосы у неё висели свалявшимися прядями. Наверное, они понравились бы мне, будь они чистыми. Её бледную безволосую кожу усыпали пятнышки потемнее («веснушки», вот как они называются на её языке). Её одежда походила на ту, что носили другие люди в Зоне Земли. На ней были штаны из грубой на вид ткани и толстая и объёмистая вещь оттенком посветлее сверху, а ноги были обуты в большие ботинки, закреплённые переплетённым шнуром.

Её лицо было грязным, с дорожками от слёз, а покрасневшие глаза влажно блестели. Она плакала (это нормально – люди часто так делают), хотя действующий на атомном уровне препарат, который ей дали, подавил большинство её основных когнитивных функций…

(Погодите. Это не слишком сложно? Филип считает, что мне стоит написать: «Ей дали медикаменты, из-за которых её мозг замедлился». А это, я полагаю, почти то же самое. Предоставлю решать вам.)

Несмотря на это, в её глазах виднелся проблеск жизни. Возможно, дозировка была неточно рассчитана, или она обладала устойчивостью к некоторым препаратам.

Как бы то ни было, она посмотрела на меня, и я изумилась, до чего же человеческие лица выразительны.

Она приложила ладонь к груди, и мне на краткий миг показалось, что она делает знак Сердечных, но – само собой – это было не так.

Она напряжённо посмотрела на меня и сказала:

– Та-ми.

Только это: два этих слога.

Затем она повторила:

– Та-ми.

Я оглянулась через оба плеча, но никто на меня не смотрел, так что я вытащила свой ПП и засняла это. Общаться с экспонатами не запрещалось прямым текстом, но и не поощрялось тоже.

«Это что, её имя?» – подумала я.

Я повторила слоги, которые она произнесла, хоть мне было и нелегко воспроизвести такие звуки.

– Та-ми, – сказала я.

Она кивнула и сделала странное лицо, будто ей одновременно хотелось засмеяться и заплакать, чего я не поняла – и до сих пор до конца не понимаю. Человеческие существа чудные.

Я сымитировала её жест и назвала своё имя.

Человеческая самка попыталась повторить его. Получилось совершенно не похоже на моё имя. Она попыталась снова – в этот раз вышло получше. Я пару раз потренировала звуки, а потом постаралась произнести своё имя так, чтобы она смогла его повторить.

– Элли-энн, – сказала я, и её рот слегка растянулся в улыбке.

Она с усилием моргнула и повторила его мне в ответ. Я обнаружила, что улыбаюсь ей.

Затем её улыбка погасла, и она произнесла ещё два слога:

– И-тан.

Из динамика рядом с табличкой донёсся голос:

– Ваше время истекло. Проходите дальше. За вами целая очередь желающих посмотреть на новый экспонат. Не задерживайтесь больше отведённого времени. Следующий.

Человеческая самка понаблюдала, как я ухожу, а затем отошла и села на землю в глубине своего вольера, к которому уже приблизились два новых посетителя.

«Та-ми», – сказала я сама себе, проходя мимо Ассистента-Советника, стоявшего с краю выставочного пространства.

– Ты здесь уже в третий раз, кажется, – сказал АС. – Да ещё и с экспонатами общаешься? Я за тобой слежу.

Вот только вслух он этого не произносил. Ему не нужно было – он просто пристально посмотрел на меня, и этого было достаточно.

Вот так здесь всё и происходит. Все подчиняются правилам. Никто не выходит за рамки дозволенного.

Всю дорогу до своего дома-капсулы я старалась сохранить невозмутимое выражение лица, хоть на самом деле мне хотелось сморщиться и заплакать. Однако это немедленно выдало бы, что я не такая как все, поскольку народ здесь не плачет – да и не смеётся, раз уж на то пошло.

Вместо этого я раз за разом мысленно повторяла её имя: «Та-ми. Та-ми. Та-ми».

Я воспроизвела на своём ПП запись, где она произносит своё имя и что-то ещё.

«Что такое И-тан?» – размышляла я. Именно это она сказала: «И-тан».

Возможно, когда-нибудь я узнаю.

Потому что я собираюсь вернуть Тамми на Землю.

Это будет опасно. Если я не справлюсь – меня усыпят до конца моей жизни.

А если у меня всё получится? Что ж, тогда, скорее всего, мне придётся сделать это снова, с другим экспонатом.

Своего рода проклятье за то, что обладаешь чувствами.

Глава 2

Итан

Моя сестра-близняшка Тамми уже четыре дня как пропала, так что когда раздаётся звонок в дверь, я предполагаю, что это полиция или очередной журналист.

– Я открою, – говорю я Ма и Па.

Ба в спортивном костюме дремлет, откинув голову и раскрыв рот, в большом кресле у рождественской ёлки. Огоньки на ёлке уже давно не зажигались.

Я открываю дверь и вижу перед собой Игнатуса Фокс-Темплтона – Игги, если кратко и чуть менее странно – в тёплом пальто, плоской кепке и шортах (несмотря на снег). В одной руке он держит удочку, а второй прижимает к себе Сьюзи, свою ручную курицу. За спиной у него висит здоровенная сумка, а на земле с ним рядом валяется его ржавый старый велик.

Некоторое время мы просто стоим, уставившись друг на друга. Мы не то чтобы лучшие друзья или что-то в этом духе. В сочельник, когда Тамми только пропала, у нас с ним состоялось несколько неловкое взаимодействие. (Я чуть не сломал его маме пальцы крышкой пианино, но она была на меня не в обиде.)

– Я, эм… я просто подумал… мне пришло в голову, ну знаешь, может… эм… – Игги обычно не такой, но обычно его и нельзя назвать обычным, и кроме того, в настоящий момент всё идёт совсем не как обычно.

– Кто там? – устало окликает из дома Ма.

– Не волнуйся, Ма. Неважно! – отзываюсь я.

Ма стало хуже за пару последних дней. Никто из нас толком не спит, но я начинаю подозревать, что Ма не спит вообще. Под глазами у неё появились такие сине-серые круги, будто макияж смазался. А Па тем временем пытается заниматься пабом и координировать поиски, но дел у него становится меньше и меньше. Все хотят нам помочь, а значит, единственное, что остаётся нам, – это сидеть, волноваться всё сильнее и плакать. Сандра, сотрудница по семейным вопросам из полиции, которая теперь проводит у нас уйму времени, говорит, что это «ожидаемо».

Я поворачиваюсь к стоящему на пороге Игги.

– Чего тебе? – спрашиваю я, и выходит грубее, чем я намеревался.

– Ты не… эм, ты не хочешь пойти порыбачить? – практически шепчет он. Глаза за толстыми стёклами очков моргают быстро-быстро.

В том случае, если вы не до конца понимаете, насколько странным мне это кажется, вам стоит знать, что последние несколько дней весь мой мир состоял лишь из беспокойства и слёз; и бойких полицейских; и журналистов с камерами и блокнотами, жаждущих получить интервью; и людей из деревни, приносящих еду, несмотря на то что в пабе имеется огромная кухня (теперь у нас есть два пастушьих пирога и здоровенный торт-безе); и Сандры, и Ма и Па с Ба, пытающихся как-то справиться со всем этим; и тётушки Анникки и дяди Яна, прилетевших вчера из Финляндии, чтобы… а я и не знаю толком, зачем. Чтобы «утешать» нас, видимо.

А всё потому, что четыре дня назад Тамми исчезла с лица земли. С тех пор всё идёт наперекосяк.

Так что когда Игги заявляется сюда и предлагает порыбачить, моя первая мысль – это «Ты с ума сошёл?» Потом до меня доходит.

– Это Сандра придумала? – спрашиваю я, держа входную дверь наполовину прикрытой, чтобы не впускать в дом холод.

Игги и не собирается отпираться. Он кивает в своей характерной уверенной манере. Сандру Игги уже знает: у него бывали причины, чтобы полицейский по семейным вопросам приходил к нему домой.

– Да. Она подумала, что тебе, возможно, захочется ненадолго выбраться из дома. Знаешь, смена обстановки и всякая такая туфта. Отвлечься немного.

«Туфта». Слово очень в духе Игги. Местного акцента у него особо нет, но и совсем нормативного произношения тоже. Он будто не может до конца определиться, как ему говорить, и поэтому использует всякие странные словечки, чтобы заполнить пробелы.

Игги продолжает:

– Так что – вот он я! – Он приподнимает свою удочку. – Ну то есть, – добавляет он, кивая на Сьюзи. – Вот они мы.

Я правда не знаю, как относиться к Игги. Па он совершенно не нравится, с тех пор как – мы тогда только переехали в эту деревню – Па поймал Игги, когда тот пытался утащить коробку чипсов из подсобки возле паба. Его мама сказала, что подсобку вообще-то следовало закрывать, так что Па и она не очень-то по душе. Она держит пчёл. С папой Игги она, кажется, в разводе.

И всё же мне приходится признать: Игги поступает весьма мило, хоть это и не его идея. Мне даже не нравится рыбалка. Сьюзи, курица Игги, вытягивает шею, чтобы я её почесал, и я послушно зарываюсь пальцами в тёплые перья у неё на горле. Честно говоря, у меня и насчёт Сьюзи сомнения. Ну то есть, кто вообще заводит в качестве питомца курицу?

Потом, параллельно почёсывая Сьюзи, я думаю: «Что ужасного может случиться?»

Так что я сую голову в дверь гостиной. Па ушёл на кухню и говорит там с кем-то по телефону, а Ма просто невидящим взглядом таращится в телевизор, который вообще-то выключен. Ба негромко всхрапывает. В комнате чересчур жарко, догорающий в камине огонь светится бело-оранжевым.

– Я погуляю недолго, Ма, – говорю я. – Ну знаешь – свежий воздух, всякое там такое.

Она кивает, но я не уверен, что она хорошо меня расслышала. Её голова целиком занята Тамми.

Тамми, моей сестрой-близняшкой, которая исчезла с лица земли.

Глава 3

Лента по-прежнему на месте – ПОЛИЦЕЙСКОЕ ОГРАЖДЕНИЕ. ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН – натянута поперёк тропы, где Тамми оставила свой велик, но полицейские уже несколько раз прочесали и узкий берег, и саму тропу, и теперь здесь никого. Я не был тут с сочельника, с тех пор как всё произошло, и когда мы приближаемся, в груди у меня что-то сжимается.

– Ты как, нормально? – спрашивает Игги. – Прости, я не подумал о том, что, ну, знаешь… озеро и всё такое…

– Спасибо. Я в порядке. – К воде можно выйти и с другой стороны, но это далековато.

Мы бросаем велики в начале тропы и идём по крутому спуску через лес, и всё это время я думаю: «Именно тут шла Тамми…»

Мы выходим на неширокий пляж. Игги не переставая болтает о гигантской щуке, которая обитает рядом с Бейкетинской дамбой, где водохранилище сужается и превращается в нечто вроде сточного озера.

– Когда становится по-настоящему холодно, щука часто выходит на мелководье… Лазерная приманка наверняка привлечёт её… эта леска выдерживает до восьмидесяти фунтов…

Для меня это всё равно что иностранный язык, но я не перебиваю, потому что задуматься ненадолго о чём-то, кроме Тамми, неплохо.

День перевалил за середину, и небо уже начинает темнеть. Перед нами предстаёт обширная гладь Килдерского водохранилища – тёмно-сиреневая в надвигающихся сумерках. При виде неё я ахаю и очень тихо говорю:

– Ого!

Ко мне подходит Игги и встаёт рядом, вглядываясь куда-то вдаль.

– Думаешь, она ещё жива, Тайт?

Уф! Его прямота несколько ошарашивает меня, и я ощущаю покалывающее раздражение, пока не осознаю, что он просто спрашивает то, что хочется спросить всем. Остальные ходят вокруг да около, зачастую боясь сказать хоть что-то – вдруг ненароком ляпнут что-нибудь не то.

Я вздыхаю. Никто раньше не спрашивал меня об этом, так что я удивляюсь, поняв, до чего я уверен.

– Ага, – говорю я. – Я чувствую это. Вот здесь. – Я касаюсь своей груди, возле сердца. – Это такое свойство близнецов.

Игги надувает губы и медленно кивает, будто всё понимает, но я не думаю, что это можно понять – если только у тебя нет близнеца.

– Ш-ш, – говорю я. – Слушай.

Я надеюсь снова услышать воющий шум, как в ту ночь, когда пропала Тамми. Но единственные звуки – это шелест слабеньких волн, набегающих на берег каждые несколько секунд, и ритмичное постукивание ярко-оранжевой стеклопластиковой байдарки о длинный деревянный причал, выступающий в воду. Ветхие доски причала скрипят под нашим весом, Игги распаковывает свою сумку со снастями.

Кажется, последний раз я стоял на этом причале вместе с Тамми – мы играли в нашу с ней камнебросательную игру. Суть проста: кто сумеет забросить камень в озеро дальше? Но мы придумали правила, вроде размеров камня, серий до трёх побед и так далее. Сестра почти всегда побеждает, и это раздражает до жути. Бросает она хорошо. Игги всё продолжает бубнить:

– Вот так вот. Две восьмирядные плетёные рыболовные лески, сто метров, каждая с поводком из стальной проволоки… Четыре десятисантиметровых крючка на акулу… одна короткая удочка и моя старая-добрая катушка на щуку, плюс лазерная приманка Джонсона.

Игги – чей школьный табель можно было бы назвать «неравномерным» – по рыболовной речи получил бы пятёрку. Он вытаскивает из своей сумки нечто, разворачивает пластиковую обёртку и суёт это мне под нос. Меня едва не выворачивает от запаха.

– Что за…?

– Это курица. В мусорке за вашим пабом нашёл. – Он поспешно добавляет: – Взять что-то из мусорки – это ведь не воровство, так?

Он объяснил свой план по дороге сюда, но теперь – стоя на причале на коленях и собирая свою четырёхсегментную удочку – снова пересказывает его.

– Значит, эта куриная грудка – наживка. Мы отплывём от берега метров на тридцать и бросим курицу в воду, привязав её к бую. – Он указывает на красный буй размером с футбольный мяч, лежащий на дне байдарки. – Так она не утонет. Прикрепим её к леске и к моей удочке. Приплывём назад, размотаем леску и просто будем ждать. Тут появится щука и учует чудесное мяско…

Игги показывает, как именно это произойдёт: он сощуривается и водит носом влево-вправо.

– Она просто не сможет устоять! Бам! Клацнет челюстями – тут-то она и попалась. Мы увидим, что буй дёргается, и начнём сматывать леску, чтобы подтащить щуку к причалу, где ты уже будешь стоять с телефоном наготове, чтобы наделать фоток. Потом мы отпустим её и поедем обратно, навстречу славе и богатству или, самое меньшее, нашим фотографиям в «Хексхэмском еженедельнике»!

Я продолжаю убеждать себя, что всё будет хорошо, даже когда мы бросаем все снасти в байдарку и я ступаю в эту покачивающуюся посудину – ледяная вода на её дне просачивается мне в кроссовки. Сьюзи лезет за нами, и я мог бы поклясться, что она глядит на меня весело. Она разок нюхает протухшую курицу и отодвигается от неё как можно дальше, прямо на корму байдарки.

Я ничего не говорил Ма про то, что мы будем выходить на воду, потому что сам не знал об этом, пока Игги не сказал. Моя совесть чиста. И всё же…

– Игги? – спрашиваю я. – У нас… эм, у нас есть спасательные жилеты? – Сказав это, я чувствую себя глупо, а увидев презрительное выражение на лице Игги – и того глупее. – Неважно, – говорю я. – Я умею плавать.

Мы отцепляем покачивающуюся байдарку от причала и начинаем грести к центру озера, не говоря ни слова.

Возможно, дело в движении байдарки, но меня начинает слегка подташнивать. Курица (та, которая мёртвая) только усугубляет ситуацию. Гнилостный запах остаётся на моих руках после того, как я сбрасываю её за борт, привязанную к красному бую.

Я перегибаюсь через борт и опускаю руки в ледяную воду, чтобы помыть их, а затем резко выпрямляюсь с вскриком, раскачивая байдарку.

– Эй! Осторожней! – возмущается Игги.

Мне что, показалось?

Мне и впрямь показалось. Я присматриваюсь: это просто подтопленное бревно. Из воды торчит ветка, которая вроде как напоминает руку, так что моё воображение превратило всё это в дрейфующее тело, и я подумал, будто это Тамми, но это не она. Это просто бревно, а мой мозг меня разыгрывает.

– Теперь поплывём назад? – спрашиваю я, стараясь скрыть напряжение в голосе.

Мы гребём обратно, разматывая за собой толстую леску.

И теперь мы ждём на причале. И ждём. Я гляжу в небо, которое уже здорово потемнело, и думаю, что мне пора возвращаться.

Часы на телефоне показывают, что мы пробыли здесь уже больше часа, и, честно говоря, мне скучно, холодно и я всё никак не отойду от бревна-которое-оказалось-просто-бревном.

И тут буй дёргается.

– Ты видел…

– Ага.

Мы вскакиваем на ноги и таращимся на озеро – буй снова замер, и от него по воде расходятся едва заметные круги.

– Что думаешь? – спрашиваю я, но Игги просто снимает кепку и задумчиво проводит пальцами по своим спутанным рыжим волосам, глядя на воду.

Мы стоим так несколько минут, а потом он говорит:

– Думаю, надо проверить, – и начинает сматывать леску. – Может, клюёт, а может, наживка свалилась. Проклятье. – Леска не поддаётся. – Наверное, в водорослях запуталась или зацепилась за бревно.

Чем сильнее он тащит леску, тем туже она натягивается.

– Давай же, – стонет он, забираясь в байдарку. – Нам надо её распутать.

– Нам? – бормочу я, но всё же лезу следом.

Игги свистит Сьюзи, прямо как собаке, и курица послушно заскакивает к нам в байдарку. Игги решительно натягивает кепку, поправляет очки на носу, и мы начинаем грести обратно к дёргающемуся бую.

Не успеваем мы до него добраться, как видим сильнейший всплеск.

Он просто гигантский – будто на другом конце водохранилища кто-то с огромной высоты сбросил в воду машину.

Очевидно, что это никакая не машина. Но – столь же очевидно – я не думаю, что это невидимый космический корабль, я же не совсем чокнутый.

Однако именно кораблём это впоследствии и оказывается.

Глава 4

За первым всплеском метрах в двухстах от нас через несколько секунд следует второй, чуть поменьше, но тоже мощный – и ближе к нашей байдарке. Капельки воды, летящие во все стороны, блестят в свете восходящей луны. Ещё пару секунд спустя вода всплёскивает в третий раз, потом в четвёртый, всплески приближаются к нам по прямой линии, будто кто-то бросил «блинчиком» гигантский невидимый камень. На пятом всплеске – всего метрах в шести от нас – вызванные им волны начинают яростно раскачивать нашу байдарку из стороны в сторону.

– Что происходит? – воплю я.

Затем нас окатывает брызгами, и мы оба съёживаемся на дне раскачивающейся лодки. Я скорее чувствую, чем вижу, как что-то проносится очень низко над нашими головами, из-за чего Сьюзи встревоженно кудахчет.

– Что это такое? – кричу я.

Игги и не пытается ответить.

Я поднимаю голову и вижу шестой всплеск – теперь с другой стороны байдарки. Седьмой уже значительно меньше. То, что вызывает их, что бы это ни было, слабеет. Восьмой всплеск, затем вода волной омывает причал, а потом… ничего. Ничего, кроме темнеющего неба, фиолетового озера, чёрно-зелёного леса вокруг…

…И тишины, нарушаемой лишь шорохом волн, лижущих борт байдарки.

Наконец Игги выпрямляется и говорит:

– Господь всемогущий! Ты это видел? – но я не знаю, что именно мы видели, так что в итоге просто шевелю губами, не издавая ни единого звука.

В любом случае, теперь смотреть не на что: что бы ни вызвало всплески, должно быть, утонуло – но всего в десяти метрах от берега, где не так глубоко, а вода относительно прозрачная. Вдвоём мы гребём к этому месту: возможно, несмотря на сгущающуюся вечернюю темноту, мы сможем посветить в воду фонариком и что-нибудь разглядеть?

Когда мы приближаемся, я слышу гудение, и мы останавливаемся, давая байдарке покачиваться на воде. Я верчу головой, чтобы лучше расслышать.

– Слушай, – шиплю я. – Это оно! Шум, который я слышал тем вечером, когда пропала Тамми.

Звук раздаётся опять. Низкое, но почти неразличимое «бжжжжжж», так жужжит пчела, когда не может выбраться из комнаты и бьётся в окно.

Я снова вглядываюсь в направлении звука и вижу, что поверхность воды колеблется и на ней вроде как появилась вмятина, будто на озёрную гладь возле причала положили гигантскую стеклянную тарелку, но в неярком лунном свете рассмотреть что-то затруднительно.

Затем, когда мы подплываем ближе к этому объекту, нос байдарки во что-то врезается. Наверное, очередное дрейфующее бревно, решаю я, но приглядываюсь и не вижу ничего. Никаких камней в воде тоже нет. Я снова берусь за весло и загребаю им воду, но мы опять останавливаемся, ударяясь обо что-то, о какой-то невидимый предмет. Судя по звуку, издаваемому байдаркой, этот предмет прямо перед нами, торчит из воды, но это невозможно, потому что мы не видим ничего, кроме воздуха.

– Что это такое? Что нам мешает, Тайт? Обо что мы бьёмся?

Когда байдарка в третий раз ударяется о пустоту, я решаю сменить тактику и обогнуть треугольник гладкой воды. Я останавливаюсь, прежде чем байдарка достигает берега, а потом оглядываюсь посмотреть.

– Передай-ка мне блесну, Тайт, – говорит Игги.

Он аккуратно берёт у меня здоровенную электронную приманку, избегая её коварных крючков, и жмёт крошечную кнопочку на её боку, активируя лазерный свет, который якобы привлекает рыбу. Он указывает им вперёд, на невидимый предмет, чем бы он ни был.

– Ох ты ж батюшки. Ты только посмотри!

Я смотрю. Зелёный луч света идёт прямо над водой, затем резко поворачивает влево, огибает что-то и снова устремляется по прямой. Игги направляет луч, и свет опять делает то же самое – обтекает нечто, чего мы увидеть не можем.

Я нахожу на дне байдарки камешек и швыряю его туда, куда светит Игги. Раздаётся приглушённый удар, и камешек отскакивает обратно в мою сторону, со всплеском плюхаясь в воду.

Всё происходит точно так, как если бы он ударился о стеклянную панель, вот только никакого стекла там нет. Я бросаю ещё один камешек, и всё повторяется. Открыв сумку Игги со снастями, я достаю оттуда массивное свинцовое грузило и его тоже бросаю, со всего размаху. Тот же результат.

К этому времени мы оба на грани паники. Затем гудение становится ниже, вода перед нами как будто бурлит, и лежащий на ней объект начинает двигаться в сторону байдарки.

– Уходим! Оно идёт на нас! – орёт Игги.

Мы оба тянемся к одному веслу, из-за чего байдарка резко кренится вбок. Одним плавным движением нас с Игги опрокидывает в тёмную воду – так быстро, что мы и пикнуть не успеваем.

Холод настигает меня не сразу, но стоит мне погрузиться в озеро, как я вдыхаю чуть не полную грудь воды и выныриваю, захлёбываясь. Тяжёлая куртка и свитер тянут меня ко дну. Мне удаётся лишь удерживать лицо над поверхностью, и вот тогда-то я начинаю задыхаться от жуткого холода.

Ловя ртом воздух, я зову:

– Иг… Игги! – Я думаю о том, что мы не надели спасательные жилеты, и меня гложет страх.

Рядом со мной всплывает шар рыжих волос, следом за которым возникает перепуганное лицо Игги.

– А… а… я тут. – Он хватается за меня. – Нам на… надо сматываться. Эта штука при… при… приближается. – От холода он едва может говорить. Он начинает плыть к берегу, как вдруг останавливается. – Г… где Сьюзи? – Стоит ему произнести её имя, как из-под перевёрнутой байдарки раздаётся глухой стук.

– Сьюзи! – страдальчески кричит Игги и, прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, скрывается под водой.

Секунды проходят, я чувствую, как моя одежда становится всё тяжелее, и мне по-настоящему страшно.

– Игги! – воплю я и поворачиваюсь вокруг своей оси. – И-и-и-и-иг-ги-и-и-и!

Я уже готов завопить снова, как вдруг вижу рядом с байдаркой какой-то всплеск. Из воды опять всплывает голова Игги, а с ней рядом – промокшие рыжие перья Сьюзи, которая выглядит весьма ошалело.

Я оказался ближе к причалу, чем Игги, и мне легче плыть, чем ему, потому что он придерживает Сьюзи. Я взбираюсь по скользкой железной лестнице, а моя насквозь промокшая одежда тянет меня назад. Я оглядываюсь и замечаю странный, полуневидимый объект на поверхности воды – он движется и приближается к Игги.

Игги отделяют от причала всего метров пятнадцать, и я вижу, какой неприкрытый ужас написан на его лице, когда он осознаёт, что происходит.

– Плыви, Игги. Плыви! Н-не оглядывайся. Просто плыви!

Но Игги всё же оглядывается, и мне кажется, что на секунду он замирает в ужасе. Держа голову Сьюзи над поверхностью, он начинает колотить по воде свободной рукой и обеими ногами.

– Давай, Игги! Поднажми – ты сможешь!

Десять метров. Пять. Теперь я слышу гудение так, словно то, что его издаёт, пересекает озеро, приближаясь к Игги с каждым его гребком. Я вытягиваю руку.

– У тебя получится – давай же!

Потом он кричит, булькнув, отпускает Сьюзи и скрывается под чёрной гладью воды.