Read the book: «Обсессивно-компульсивное расстройство в отношениях: основанное на КПТ руководство по преодолению навязчивых сомнений, беспокойства и страха перед обязательствами в романтических отношениях», page 3
Если оставить в стороне спорность его этических принципов, Скиннер доказал фундаментальный процесс человеческого обучения, который, вероятно, вы знаете на интуитивном уровне. Он доказал, что любое поведение, за которым следуют приятные последствия, скорее всего, будет повторяться, а избегание боли – мощный мотивирующий фактор для поведения крысы (и человека). Этот принцип также объясняет, почему мы вовлекаемся в компульсии. Подобно крысам из эксперимента Скиннера, мы испытываем облегчение (гранулы), когда вовлекаемся в компульсию, которая временно облегчает нашу тревогу, и с гораздо большей долей вероятности вовлекаемся в ту же компульсию в следующий раз. Мы также научились тому, что единственный способ отключить электрический пол наших навязчивых мыслей и чувств – избегать, пережевывать мысли или искать подтверждения: жать на любой рычаг, лишь бы избежать дискомфорта.
Конечно, человеческое поведение гораздо более сложное, чем поведение крысы, и то, что мотивирует каждого человека на вовлечение в компульсии, уникально. Но по сути тот же принцип подкрепления и избегания боли применим ко всем нам. Однако, в отличие от наших лабораторных друзей, мы способны распознавать свои инстинкты и подниматься над ними – мы можем вести долгую игру, ту, которая в конечном счете ведет нас к гораздо большей награде, чем несколько мгновенных гранул, ту, что освободит нас.
На рисунке 1 показана модель подкрепления ОКР:
Рис. 1. Обсессивно-компульсивный цикл
Давайте представим, что у вас есть навязчивая мысль, что-то вроде «Мой партнер бросает слова невпопад во время беседы с нашими друзьями и не улавливает литературных отсылок. Что, если он не моего интеллектуального уровня и нашему разговору всегда будет чего-то не хватать?» Или еще проще: «Мы несовместимы». Естественно, эти навязчивые мысли вызывают много тревоги, ведь вы любите своего партнера и отчаянно желаете чувствовать радость от выбора, сделанного им. Возможно, вы думаете, что у вас не должно быть таких мыслей, или верите, что подлинная любовь требует абсолютной совместимости. Какова бы ни была причина, вы тревожитесь, и ваше первое инстинктивное побуждение – сделать что-то с этой тревогой, чтобы избежать негативных стимулов, атакующих вашу нервную систему.
И вы снова и снова незаметно проверяете словарный запас своего партнера и его знание философских концепций за ужином этим вечером. Расспросы – форма поиска подтверждения, которая поначалу не кажется такой уж вредоносной. На самом деле, расспрашивание партнера, возможно, приносит вам временное облегчение, если он отвечает правильно на большинство ваших коварных вопросов, доказывая, что не так невежественен, как вы страшились в тревоге! Вы успокаиваетесь и даже чувствуете облегчение, и на следующий час или окончание вечера ваша тревога блаженно затихает. Все разъяснилось! Или вы так считаете, поскольку глубоко в сплетениях нейронов ваш мозг начинает проводить очень вредную связь. Он начинает думать, что с тревогой можно разобраться – просто нужно сделать все, что для этого требуется! Нужно только нажать на рычаг еще несколько сотен раз. Так что в следующий раз, когда возникает подобная тревога, вы повторяете те же компульсивные действия. За исключением, возможно, того, что на этот раз зудящий вопрос «Ты уверена, что он достаточно умен?» возвращается скорее, спустя пятнадцать минут, а не двадцать, и сопровождается новым беспокойством вроде: «Ты ужасно часто оправдываешься. Ты уверена, что вообще можешь думать подобным образом о том, кого, как ты уверяешь, ты любишь?»
Так вы попадаете прямо в компульсии! Вы застреваете в постоянно сжимающейся петле. Да, компульсии дают временное облегчение, но создают огромные проблемы в долгосрочной перспективе. Ведь, вовлекаясь в компульсивное поведение любого рода, мы отправляем два очень опасных послания своему мозгу:
1. Действуя согласно навязчивой мысли, мы подтверждаем и легитимизируем ее. Ваш мозг думает: «Она отреагировала, когда я высказал эту мысль „что, если“, так что это должно быть нечто важное и ценное. Я продолжу высказывать ее!»
2. Отказываясь переносить тревогу, запускаемую навязчивой мыслью или ощущением, мы усиливаем неспособность справиться с болью. Мы укрепляем ложное убеждение в том, что не в состоянии справиться со страшащим нас возможным исходом, что мы недостаточно сильны для этого.
Чем больше мы подтверждаем опасения нашего мозга и лишаем силы нашу способность справиться с ними, тем сильнее растет тревога, тем более мощной и всепоглощающей она становится. Чем сильнее становится тревога, тем сложнее с ней справиться и тем с большей вероятностью мы попытаемся избежать ее с помощью компульсий. Этот порочный круг расширяется, и мы застреваем в нем, подобно родителю, который снова и снова дает плачущему ребенку конфетку, чтобы его успокоить, но видит, что его поведение лишь еще больше выходит из-под контроля.
Хьюстон, у нас проблема. Но у нас есть и решение. Во второй части этой книги вы получите точные инструменты и стратегии, необходимые, чтобы помочь себе вытерпеть дискомфорт и перестать подкреплять тревожные мысли. Для начала нам нужно повторить несколько общих правил:
1. Мысли невозможно контролировать.
2. Вы никогда не сможете контролировать чувства, которые сопровождают эти мысли.
3. Вы можете контролировать одну-единственную вещь, и это ваша реакция на мысли и чувства.
К счастью, этого достаточно. А когда вы перестанете подкреплять абсолютную потребность в уверенности, что является сутью тревоги, ваше ОКР начнет пропадать. Когда вы отсекаете компульсии, вы учите мозг, что сообщения, которые он посылает относительно правильности ваших отношений или подлинности любви, не так уж важны! Суть в том, что, хотя в теории избавление от тревоги кажется простым процессом, на практике это порой довольно сложно. Так происходит, потому что на этом пути вы неизбежно сталкиваетесь с невероятной силой собственных инстинктов, властью привычки и, конечно, самой важной преградой к свободе – страхом совершить ошибку. Более того, не сомневайтесь в том, что тревога будет с вами на каждом повороте вашего излечения, будет шептать, умолять и даже кричать, чтобы вы прислушались. Осторожно! Ты совершаешь самую большую ошибку в жизни! Вам придется выслушивать все это и все равно идти вперед.
ОКР в отношениях и родственная душа
Работа со всеми темами ОКР требует одинакового количества невероятной храбрости, так зачем писать целую книгу, посвященную исключительно ОКР в отношениях? Потому что, более десяти лет специализируясь на лечении тревожных расстройств, я поняла, что успешное лечение ОКР в отношениях требует не просто устранения компульсивных моделей поведения. Самый мощный подход к лечению тревожности и ОКР в отношениях требует, чтобы мы заново определили, чего мы ожидаем и требуем от наших отношений, чтобы мы провели переоценку не только собственной тревоги, но и ожиданий относительно того, что должны нам подарить любовь и партнерство. Мы живем во времена, когда романтическая любовь и поиски родственной души приобрели почти духовное значение, мы полагаем, что влюбленность поднимет нас над относительной обычностью повседневной человеческой жизни. Нам уже не хватает «достаточно хорошей» жизни или «достаточно хорошей» истории любви. Мы жаждем голливудской версии, и меньшее нас не удовлетворит. Как говорит об этом юнгианский философ Роберт Джонсон: «Романтическая любовь – единственная величайшая энергетическая система западной души. В нашей культуре она заменила религию в той сфере, где мужчины и женщины ищут смысла, запредельности, целостности и экстаза» (1983, xi).
Тяжелая ноша, чтобы возложить ее на другого человека, не так ли? Будь моим возлюбленным, другом, спасителем, эмоциональной поддержкой, интеллектуально равным мне – всем сразу. Давление настолько велико, что для наиболее действенного подхода к пониманию и лечению ОКР в отношениях следует принимать в расчет это невероятно сильное культурное программирование – миф о том Единственном, – если мы хотим исцелиться. Положив конец нашим ожиданиям от партнерства, мы открываем клапан давления, и у тревоги остается гораздо меньше причин для включения своего сигнала. В следующей главе мы исследуем корни мифа о том Единственном и то, как окрашивается ОКР в отношениях этой зачарованностью романтической любовью. Мы постараемся понять, почему ОКР в отношениях проявляется именно сейчас, в этих отношениях, а также примем вызов одного из самых давящих опасений тревожности в отношениях: «Как мне понять, что это действительно тревога, что я не просто впадаю в отрицание?»
Прежде чем погрузиться глубже в ОКР в отношениях, давайте остановимся и пройдем диагностику обсессивно-компульсивного поведения в отношениях (Doron и др., 2012). Этот тест не должен служить заменой приема врача; только квалифицированный специалист в сфере психического здоровья может поставить официальный диагноз. Скорее используйте его для подтверждения того, что вы и так знаете. Высокие показатели указывают на то, что ваши постоянные сомнения могут оказаться не просто опасениями.
ДИАГНОСТИКА ОБСЕССИВНО КОМПУЛЬСИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ В ОТНОШЕНИЯХ
Оцените степень, в которой вы согласны с каждым утверждением, по шкале от 0 до 4:
Глава 2. Тревожность в отношениях
Отношения важны. Хорошие отношения вдохновляют нас, создают безопасное эмоциональное пространство, в котором можно расти и исследовать себя и окружающий мир. Пребывание в отношениях, полных любви, влияет на здоровье, благополучие и даже на продолжительность жизни (Stavrova, 2019). Плохие отношения, с другой стороны, могут травмировать нас, ограничить наш потенциал и разрушить самовосприятие. Но в современном мире поиски и поддержание правильных отношений стали не просто достойной целью – это стало делом всей жизни. Несомненно, сейчас качество наших отношений, будь то хорошие или плохие, значит для нас больше, чем в любой другой период человеческой истории. И хотя есть множество причин радоваться переменам, которые мы создали, отойдя от рассмотрения отношений всего лишь как способа обеспечить благополучие и статус, что, если мы оказались на другом конце спектра? Не могу не отметить, что в наши дни поиск и поддержание правильных отношений не просто важны – они излишне важны. Настолько важны, что запускают мощные волны тревоги и подпитывают кризис неудовлетворенности отношениями.
Оглянитесь, и вы с легкостью поймете почему. Фильмы, музыка и СМИ, которые мы потребляем, ожидания тех, кто нас окружает, сама культура – благодаря всему этому на нас обрушивается почти непрерывный поток посланий об экстазе влюбленности и о том, что она способна спасти нас и сделать целостными. Нам преподносят магические качества романтической любви столь многими явными и неявными способами, что ожидание уровня совершенства в отношениях, соответствующего мифу о том Единственном, кажется абсолютной нормой, а не исключением. Конечно, в хорошей любовной истории нет ничего плохого, и в реальной жизни есть примеры партнерства, укладывающиеся в рамки голливудской истории. Но для большинства из нас истина заключается в том, что совершенная любовь и потребность ее обрести вредят здоровью отношений и удовлетворенности ими. Соотнесение отношений со стандартом мифа о том Единственном обычно снижает нашу удовлетворенность любовью, а не укрепляет ее. И хотя нам может показаться, что бабочки и родственные души всегда были частью человеческой истории, удивитесь ли вы, узнав, что этот конкретный стандарт, который мы называем романтической любовью, – относительно новое понятие?
Современная история любви
Романтическая любовь не всегда вызывала такую одержимость в культуре, как в наши дни. На самом деле, до середины XIX столетия вспышки страсти, восхищенные взгляды и клятвы «отныне и навсегда» чаще всего считались полетом фантазии и связывались с ролью любовниц и внебрачными связями. Для подавляющего большинства человечества партнерство было экономическим мероприятием, нужным для выживания двух семей, и решение принимали отнюдь не сами молодые люди, а их родители, заботящиеся о выживании своей семьи. Влюбленность в партнера была плюсом, но определенно не являлась первостепенной целью брака. Вашей задачей было заключить брак с человеком равным или выше вас по общественному положению, завести детей и обрабатывать поля до самой смерти, которая обычно наступала где-то между тридцатью пятью и пятьюдесятью годами (в зависимости от того, насколько зажиточны вы были, доступа к пище и заботы о здоровье, которые вы могли себе позволить).
Наши предки просто не могли позволить себе роскошь романтической любви в том виде, в котором она известна нам ныне, и только с наступлением индустриальной революции в конце XVIII века что-то начало меняться. До тех пор примерно 80 % населения в экономике любой страны были заняты аграрными задачами, к примеру фермерством, производством пищи и скотоводством. Но к 1860 году это число снизилось всего до 20 %, что означало значительные изменения в образе жизни большинства людей. В этой новой городской жизни молодые люди больше не были привязаны к земле, не зависели от деревень в своем выживании и могли обеспечить себя (и принимать решения) независимо от своей семьи. Коллективистские цели (что является благом для всей семьи) начали уступать место личным целям (что является благом для отдельного человека), и именно тогда романтическая любовь начала превращаться из приятных грез в первостепенную цель партнерства. Конечно, сказания о любви, романтике и страсти в литературе появились много веков назад и распространены во многих культурах, но эти истории для читателей были фантазией и ни в коей мере не указывали на то, чего ожидало большинство людей от долгосрочных отношений. Получив роскошь финансовой и физической независимости и утратив связь с деревней, люди начали стремиться не просто к партнерству – они начали ждать и всего остального.
Когда жизнь переместилась из деревни в город, от повседневных потребностей к грезам, мы начали считать еще более важными поиски глубокой удовлетворенности романтическими отношениями. Мы начали ждать от одного человека того, чем обеспечила бы нас целая деревня, – разнообразных ролей друга, возлюбленного, партнера и воспитателя общих детей, и все это в оболочке одного особого человека, которого мы стали называть тем Единственным. Известный семейный психотерапевт и спикер Эстер Перел описывает этот сдвиг в лекции TED 2013 года: «По сути, мы просим [наших партнеров] дать нам то, чем когда-то обеспечивала нас целая деревня: дай мне принадлежность, дай мне самоопределение, дай мне непрерывность, дай мне запредельность, и тайну, и благоговение – все сразу. Дай мне утешение, дай мне защиту. Дай мне новизну, дай мне привычность. Дай мне предсказуемость, дай мне неожиданность. Мы воспринимаем это как должное и считаем, что игрушки и белье спасут нас».
В XX веке СМИ и рекламщики ухватились за власть историй о страсти, чтобы продавать все что угодно – от фильмов и духов до машин, и миф о том Единственном стал огромным бизнесом. Красивая, как на картинке, история любви стала не только чудесной фантазией, но и нарративом, который сделал некоторых людей невероятно богатыми. Дон Дрейпер, рекламный агент 1950-х годов из телесериала «Сумасшедший», передает суть этой перемены, когда говорит полной надежд девушке: «То, что вы называете любовью, было изобретено такими парнями, как я, чтобы продавать нейлоновые чулки». К середине XX века то, что много лет назад сочли бы полетом фантазии, стало стандартом подлинной любви в западном мире. И с тех пор, как нас убеждают, что этот совершенный человек действительно существует (спасибо, Дон), партнерство с любым, кто не соответствует этому стандарту, стало очевидным знаком того, что вы удовлетворились меньшим, чем заслуживаете, меньшим, чем подлинная любовь.
Конечно, этот сейсмический сдвиг в нашем определении партнерства был и во многом продолжает быть позитивным явлением. Для многих молодых людей он стал выходом из лишенного любви, полного долга существования. Он означал сдвиг в сторону власти и важности личности и был радостным утверждением того, что жизнь может быть не просто выживанием, что можно надеяться на большее. Но где-то на этом пути перспектива более полноценных, равных и страстных партнерских отношений перешла всякие границы и стала обязательством. В наши дни она стала единственным достойным способом пребывания в отношениях. И, хотя важность поиска правильных отношений влияет на всех, в тревожном уме она выливается в нечто гораздо большее. Она становится вопросом, который нужно решить, жгучей потребностью знать наверняка, подрывающие вашу способность ясно видеть отношения – настолько вами овладевает их оценка. Тревога в отношениях, преувеличенная потребность исправить их затуманивает способность воспринимать двойственность человека, с которым вы вступаете в партнерство: видеть и хорошее, и плохое, и практичность, и страсть. Где-то на этом пути мы зашли слишком далеко.
Важно отметить, что наша увлеченность романтической любовью и ее целительными свойствами в первую очередь западное занятие, хотя его влияние быстро распространяется. Партнерство в тех частях света, что не подверглись влиянию Запада, продолжает развиваться под влиянием коллективистских целей и во многом определяется семейным выбором, социально-экономической совместимостью и сопоставимым уровнем образования. Что интересно, хотя мы склонны считать эти так называемые договорные браки (в наши дни семья говорит свое слово, но не обязательно принимает окончательное решение) навязанными и лишенными любви, исследования показывают, что они равны бракам, основанным на свободном выборе (когда человек находит и выбирает партнера самостоятельно), по уровню удовлетворенности, счастья в целом и привязанности (Regan, Lakhanpal и Anguiano, 2012). Возможно, так происходит потому, что, хотя влюбленность, несомненно, волнует и приводит нас в трепет, браки, выдержавшие длительный срок, отражают качества, которые на первый взгляд кажутся более приземленными, такие как психологическая гибкость партнера, долгосрочная совместимость, готовность проявлять терпение и справляться с трудными и напряженными временами.
Знаете, такие качества, что не подойдут для хорошего фильма или запоминающейся песни о любви.
Проблема с бабочками
Прежде чем вы обвините меня в бессердечии, позвольте все прояснить. Я люблю любовь. Я радуюсь на свадьбах, плачу над романтическими комедиями, глубоко и неизменно обожаю Леонардо Ди Каприо времен «Титаника». Но я также знаю, что любовь к другому человеку – нечто большее, чем то, во что заставляет нас поверить миф о том Единственном. В хороших отношениях есть не только влюбленность и бабочки в животе, те чувства, которые могут быть в ваших отношениях, а могут и не быть, чувства, что непременно оказываются эфемерными (Tennov, 1979). Так происходит, потому что эти бабочки, эта пьянящая пустота в животе, что стали краеугольным камнем наших фантазий о «том самом», абсолютно не имеют отношения к долгосрочному счастью, сексуальной удовлетворенности или совместимости в отношениях. Несомненно, бабочки указывают на возбуждение и нервозность, и, конечно, именно эти воодушевляющие эмоции мы чувствуем в начале отношений. Но суть в том, что ни возбуждение, ни нервозность не являются подлинным признаком того, что человек в конечном счете будет значить для вас и как слаженно вы вдвоем будете двигаться по жизни как команда.
Интересно, что магическое чувство бабочек берет начало в той самой части мозга, что ответственна за фиксирование угрозы и страха – том же самом отделе, что отвечает за нашу тревогу, миндалевидном теле. Все верно! Чувства предвкушения и угрозы в миндалевидном теле превращаются в ощущение «скручивания» в животе, что мы стали называть бабочками. Мы ощущаем бабочек в животе, когда прыгаем с парашютом, проводим важную презентацию или готовимся к интервью. Это не такое уж редкое явление, но, когда мы чувствуем это в романтическом контексте, нас приучили рассматривать это ощущение как важный показатель, как знак, что мы, возможно, нашли того Единственного. Но вот в чем дело: если мы не ощущаем этой самой «бабочковой» тревоги, когда встречаем потенциального партнера на всю жизнь, это не всегда дурной признак. На самом деле, это может быть как раз то, что доктор прописал.
Представьте, что вы выросли, ступая на цыпочках, всегда следя за тем, что говорите и делаете, и наконец встретили того, кто не разделяет этот цикл ненадежности, того, кто вместо этого несет ощущение надежного и безопасного пространства. Если этот человек не пробуждает в вас нервозность и волнение, люди вокруг вас, должно быть, скажут: «Кажется, он просто не для тебя». И вы тоже начнете тревожиться об отсутствии фейерверков – не потому, что эти чувства точно указывают на счастье, а потому что вы начинаете считать их таковыми. И что же происходит, когда вы встречаете как раз такого человека, того человека, который обладает всем необходимым, чтобы стать вашим партнером на всю жизнь, того человека, с которым вам действительно понравится быть, но который не запускает «те самые» чувства – те, что нас научили считать абсолютным показателем истинной любви? Что случается, когда тревога, которую вы чувствуете по отношению к ним, кажется непропорционально сильной, совершенно исключая возможность сохранить связь и расслабиться в своей уязвимости и потому в любви?
То, что случается – это, конечно, ОКР в отношениях, разновидность обсессивно-компульсивного расстройства, которая сосредоточивается на правильности вашего партнерства и подлинности вашей любви к партнеру и его любви к вам.
