Я же молчала. Еще не знаешь, чего ждать от этих Линцев.
Нас поселили во дворце, причем со всеми удобствами. Каждому выделили отдельную комнату в одной из башен великолепного дворца Императора. Комната была обставлена в национальном стиле, вся в красных и золотых тонах, со множеством картин на стенах, так что глаза разбегались по комнате, как рассыпанные бусины. А с балкона открывался прекрасный вид на город – ставку Императора. Не успела я оглядеть все эти прелести, как за мной пришла служанка. Она была рыжеволосой, и я сразу вспомнила, как в Империи Лин относятся к тем, кто не похож на потомков династии. Они становятся рабами. Об этом не стоит забывать.
Служанка проводила меня в зал, где накрыли огромный стол. Но за этим длинным столом уместилось не так много человек: Макс, Андреас, Сана с ее братом или мужем, а также еще пара похожих на них человек – тоже братья и сестры. Место во главе стола пустовало – Император отсутствовал.
Когда мы уселись, Сана заметила, как мы бросаем взгляды на место Императора, и поспешно сообщила:
– Прошу простить нашего отца. Он немного захворал, поэтому не сможет присутствовать на сегодняшнем вечере. Но вы его еще увидите, если согласитесь с нашим планом и останетесь.
Сана выжидала паузу. Пока нам не терпелось узнать, какие планы приберегли для нас линцы, слуги разливали вино по бокалам. Я к нему даже не притронусь. Когда слуга подошел ко мне, я попросила стакан воды. Слуга кивнул, и я заметила, что он тоже похож на потомка династии – те же раскосые глаза, прямые черные волосы. Или линцы уже и своих обращают в слуг и рабов?
– Ну что же, пора рассказать нашим гостям, почему же мы пригласили их сегодня, – Сана взяла в руки бокал с вином, словно собиралась произносить тост. – С позволения своих старших братьев и сестер сегодня говорить буду я. Мы уже давно знакомы, а Максимильяна Де Боша и Андреаса Аргона я воспитывала с детства. И вот вы узнали, зачем я всю свою жизнь прожила в чужой стране, вдали от родины. Я досконально изучила Омегу, узнала о ней все, и Империя Лин получила нужные сведения из первых уст, так сказать. Мы знаем, что Омеге грозит опасность. Мы хотим помочь вам сохранить ее, превратив в одну из провинций Империи Лин.
– Чтобы мы добровольно стали вашими рабами? – воскликнул Андреас. – Спасибо, мы наслышаны о ваших захватнических войнах. Без обид.
– Вы давно не слышали о том, что происходит в нашей Империи, – сообщила Сана, ни капли не смутившись. – Мы давно отменили зверские законы наших предков. Мы превратили нашу империю в федеративную республику, где разные государства принадлежат одному целому, но в то же время остаются государствами со своей культурой и своими народами.
– А как же ваш рабовладельческий строй? – я покосилась на слуг, стоящих чуть поодаль.
– О, как я знаю, во всех государствах есть богатые, а есть бедные. В числе наших слуг люди, сами выбравшие эту работу. За прислуживание императорской семье они получают щедрую зарплату. Вы разве не заметили, что среди слуг есть истинные линцы?
Как будто намеренно в этот момент ко мне подошел тот самый слуга и поставил рядом стакан воды, что я попросила. Но если это так, неужели линцы и вправду забыли про свое деление на классы по расам? Можно ли поверить им на слово?
– Но вы же знаете, что Омега охвачена новой волной Вороньей Лихорадки, – говорю я, чтобы временно перевести тему. – Пусть после карантина эпидемия немного утихла, но заболевшие поступают в больницы каждый день. И их некому лечить.
– Для этого мы и пригласили вас, а не генералов или представителей «Беты». Вы обладаете иммунитетом против вируса. В вашей крови есть мутация, позволяющая вам не заржаться. С вашего согласия наши ученые возьмут у вас образцы крови для разработки вакцины. Условия вы же слышали – Мы создаем вам вакцину, а Омега становится провинцией Империи Лин. Мы назначаем новое управление, так что ни генералов, ни Верховного Судьи больше не будет. О, забыла самое главное. В Империи Лин больше нет каст. Если вы дадите свое согласие, нам придется упразднить касты и в Омеге. Решать только вам.
Сана пригубила вино, ее братья и сестры последовали ее примеру. Только мы с Андреасом сидели, как истуканы.
Тем не менее мы решили, что еще подумаем.
–Мы не должны им верить.
Солнце клонится к закату, и горизонт заливается ярко-оранжевыми и красными тонами. Мы с Андреасом находимся на балкончике его комнаты во дворце Императора. Андреас стоит, опершись на перила, и смотрит на закат. Я же сижу за маленьким столиком рядом, разглядывая свои ладони. При словах Андреаса я удивленно поднимаю взгляд.
– Я думала, ты доверяешь Сане.
– Когда-то я действительно ей доверял, – Андреас поворачивается, подходя поближе ко мне. – Но знаешь, кому еще я верил? Константину, который казался самым умудренным из генералов. Своему отцу, которого считал примером для подражания. Максимильяну, которым я восхищался, ведь он был всеобщим любимчиком. И что в итоге? Все они оказались не теми, за кого себя выдавали.
Да, Андреас прав. Все они предали нас, предали свой народ, предали Омегу. А при словах об отце Андреаса я сглатываю комок, образовавшийся в горле. Ведь Андреас до сих пор не знает, кто на самом деле наши родители.
– Через две недели у нас день рождения, – неожиданно произносит Андреас. Со всеми последними событиями я и думать не думала о таком пустяке, как день рождения. – И я бы хотел, чтобы мы спраздновали в Омеге. Чтобы все там вновь было хорошо. Может, не как прежде, но чтоб уж получше, чем сейчас.
От его последних слов на моих губах загорается улыбка, и я не могу ее сдержать. Не знаю, с каких пор мне вдруг захотелось улыбаться.
– И что мы будем делать? – спрашиваю я. – Согласимся на условия Саны?
– Точно нет. При всем моем уважении к Сане, я бы ей не доверял. Мне кажется, она разыгрывает перед нами спектакль. На протяжении веков Империя Лин строилась на рабовладении, и вдруг они отказываются от своих обычаев. С чего бы это? Даже слуги – мне кажется, они простые актеры. Не будет никакого освобождения Омеги. А вакцину они будут использовать на линцах, так я считаю.
Мнение Андреаса удивило меня. Ведь я считала, что это он первый согласится на предложение Саны. А меня мучили сомнения. А вдруг Сана не врет? Даже если перед нами разыгрывают спектакль, выглядит очень убедительно. Но буду ли я слишком наивной, если скажу, что верю линцам? Что согласна дать им свою кровь на создание вакцины?
Но Андреасу я ничего не говорю.
– В общем, я предлагаю сбежать, – произносит Андреас после раздумий. – Бросить их со своими идеями и бежать. Александр Аргон может быть оправдан перед народом. Но пусть он не станет Верховным Судьей, ему лучше будет стать профессором вирусологии. Начался учебный год, и он сможет набрать множество учеников в университете. Молодежь – вот кто поможет в создании вакцины. И с моим отцом мы справимся быстрее, чем линцы с образцами крови Макса. А уж раз Империя Лин не могла подчинить Омегу на протяжении стольких лет, не подчинит и теперь.
– И как ты хочешь сбежать? – спрашиваю я. Пока что все остальное сказанное им кажется мне лишь мечтой. Но осуществимой.
– Просто уйдем сегодня под покровом ночи. Охраны здесь не так много. Если что, просто скажем им, что мы не согласны на условия, и попросим нас отпустить.
– Думаешь, это сработает? Я не только про наш побег.
Андреас пожимает плечами. Еще никогда я не видела его настолько задумчивым.
– Я надеюсь.
Я уже захожу в свою комнату и располагаюсь на одном из кресел, как вдруг раздается стук в дверь. Я почему-то без сомнений думаю, что это Андреас, и бегу открывать. Но на пороге оказывается никто иной, как Макс.
Первая моя мысль – прогнать его. Прогнать, за то, что опять врал, что притворялся другим человеком, что я верила ему, а он оказался предателем. Я была не готова его простить. Но что-то во взгляде Макса заставило меня остановиться. Во взгляде я увидела негласную мольбу. Он словно на секунду вновь стал тем Максом, которого я знала, которому могла доверять, с которым дружила. А после его просьбы войти я не удержалась и все же впустила его.
Он сел в кресло напротив того, в котором уселась я, и некоторое время мы молчали. Я думала, что разговор должен начинать он – ведь не я же пришла в его комнату? Но некоторое время Макс молчал, а затем спросил:
– Хотелось бы тебе, чтобы все стало так, как раньше?
Его вопрос пробудил во мне ностальгические воспоминания. Но о каких именно временах он говорил? Хотела бы я вновь стать школьницей, жить с тетей в тесной квартирке и не знать забот больших, чем тест по математике? Или в те времена, когда я только попала в Лигу, познакомилась с Максом и Алиной, и мы вместе сидели за нашим столом и шутили? Конечно, я бы хотела чтобы все сложилось по другому, чтобы вируса Вороньей Лихорадки совсем не существовало и жизнь шла своим чередом. Пусть даже в Омеге вновь будут касты, пусть во главе встанет Верховный Судья – все это лучше, чем знать, что люди в твоем городе гибнут от страшной болезни, а чтобы их спасти, нужно пойти на ужасные риски.
Я понимаю, что уже довольно долго молчу. На вопрос Макса я отвечаю:
– Наверное… Смотря что подразумевать под словами «как раньше».
Он кивает. Но следующий его вопрос заставляет меня отшатнуться:
– Ты доверяешь нам с Саной?
В таком контексте – им, словно они вместе и преследуют одну цель – в мне вновь растет отвращение к Максу. Он уже не тот, что был раньше. Неужели он всегда носил маску, и личность, которую я знала еще в Лиге Крови, была не настоящей? Неужели того человека – моего друга – никогда не существовало?
– Я не знаю.
– Зато я знаю, кто заставляет тебя колебаться, – резко произносит Макс. – Андреас.
Он говорил так, словно подслушивал наш разговор. Хотя я не исключаю, что так и было. Это дворец Саны и ее семьи, у них здесь наверняка есть свои глаза и уши. Но это значило, что они наверняка слышали и о нашем планируемом побеге. И, если нас не собирались брать под стражу, возможно, они согласятся нас отпустить. Но мои судорожные размышления вновь прервал Макс.
– Я же говорил тебе, что друзья заставляют нас порой принимать совсем не те решения, что мы хотим на самом деле. Поэтому я советовал тебе не заводить близких друзей и…
– Вот как, – ледяным, полным презрения тоном перебиваю я. – А я думала, ты говорил это, чтобы я не считала своим другом такого гнусного лжеца, как ты.
Макс не отвечает, но улыбается, словно я удачно пошутила. Я продолжаю со злобой и омерзением взирать на него. Он ловит мой взгляд и улыбается еще шире. Мне хочется плюнуть ему в лицо.
– Эх, Лика, ты сильно поменялась с тех дней, когда я впервые увидел тебя в Лиге.
– Сказал тот, кто меняет свои личности, как перчатки.
– Подумать только, как тебя изменила одна привязанность. И к кому! Мальчишке, которого все считали сынком Верховного Судьи. А кто он на самом деле? Никто! И ты в него влюбилась так, что уже не видишь границ между своими мыслями и его.
– Что ты несешь? – в гневе я вскакиваю со своего места. – Замолчи!
– А что было бы, если в той аварии не погибли твои друзья и тетя, – продолжал он, не слыша меня. – Ты бы из-за своих привязанностей отказалась бы вступить в Лигу? Вероятнее всего. Хорошо я тогда постарался с той аварией.
Я уже бросилась к двери, чтобы открыть ее и приказать ему уйти, но на последних словах я останавливаюсь и медленно поворачиваюсь обратно.
– Что ты сказал?
Теперь усмешка на лице Макса выглядит просто зловеще.
– Ты же просила меня замолчать?
– Что ты сказал?! – вновь говорю я уже с криком. – Повтори!
– Ну, я уже говорил тебе, что привязанности делают нас слабее. Не погибни твои родные, ты бы, даже если и вступила в Лигу, каждый день вспоминала о них и жаждала вернуться домой. Это мешало бы тебе работать в Лиге как следует. Но авария – идеальное решение. Подстроить ее не составило труда. Все погибают, а ты со своим даром остаешься жить. Ты должна сказать мне спасибо, что я дал тебе такой стимул вступить в Лигу.
Я чувствую влагу на щеках и понимаю, что плачу. Прошел почти год с той аварии, но слова Макса пробуждают во мне воспоминания о той аварии. Я уже ожидала от него чего угодно, но только не такого признания.
– Уходи, – мой голос срывается, и эти слова звучат, как хрип.
– Ну, если вы настаиваете, – Макс медленно поднимается с кресла, словно бы он только что сообщил мне прогноз погоды, а не то, что он убил тетю, Зою, Артемия и Егора. Словно не он положил начало истории, которая теперь составляла мою жизнь. Словно он не был ни в чем виноват.
– Я СКАЗАЛА ВАЛИ ОТСЮДА! – я хватаю со своего кресла подушку и бросаю в него. Целюсь я в голову, но не рассчитываю силу, и она прилетает ему в ноги.
– Ладно, ладно, ухожу…
Прикрывая голову, он пробирается к двери, а вслед ему летят все вещи, что попадаются мне под руку. Вот летит еще одна подушка, вслед за ней – ваза с цветком (жаль, я не попадаю, и она вдребезги разбивается о стену). Я подхожу к стеллажу, и провожать Макса летят книги. Я уже не отношусь к ним с такой бережностью – ведь я просто в гневе. Я бросаю их со всей силы, и пара штук успевает попасть в Макса, пока он не закрывает дверь с другой стороны. Когда он уходит, я бросаюсь на кровать и долго не могу успокоиться. Кажется, я так много не плакала еще с той самой аварии.
Я просыпаюсь от стука в дверь. На этот раз я точно уверена, что это Андреас. Из-за двери раздается его приглушенный голос:
– Лика, ты здесь?
Я поднимаю голову с подушки, до сих пор влажной от слез, и чувствую легкое покалывание в голове. Как в трансе я подхожу к двери и открываю ее. Андреас явно чем-тои взволнован, но при виде меня его глаза еще больше округляются.
– Ох, что случилось?
– Ничего, – пытаюсь отмахнуться я.
– Твой вид говорит об обратном.
Я поворачиваюсь в сторону, где на стене висит зеркало. И вправду, мое лицо опухло, а глаза до сих пор предательски блестят, словно я вот-вот заплачу.
– Во мне накопилось много негатива за последнее время. Необходимо было выплакаться.
– Я точно заберу тебя отсюда, – качает головой Андреас. – Мы найдем транспорт и улетим отсюда. Если хочешь, можем даже не в Омегу.
Предложение звучит заманчиво, но вместо этого я говорю:
– Кстати, на счет твоего плана. Ты по этому поводу пришел?
– Да, именно. Я хотел сказать, что во дворце никого нет. Все куда-то пропали.
– Как это?
Андреас объяснил, что не заметил во дворце ни охраны, ни слуг. Он зашел в зал, где, по словам Саны, мы могли найти ее и ее родных в случае необходимости. Но и там оказалось пусто.
– Может, все еще спят?
– Уже полдень. Думаю, они подслушали наш разговор и решили позволить нам уйти.
В таком случае нельзя было медлить. Мы пробрались на нижний этаж здания, так никого и не встретив. Андреас предложил пойти на парковку, дабы добыть транспорт. Нас встретила пустая площадка. Ни единой живой души, как и ни единой единицы техники. И все же, я ошиблась. Андреас указал на единственный внедорожник, стоящий чуть поодаль.
– Все-таки оставили нам одну машину, – произнес он с улыбкой на губах.
Но, кроме машины, они оставили еще один прощальный сюрприз.
Только мы сделали шаг в сторону машины, в сторону нашего спасения, как я услышала щелчок. Жестом я приказала Андреасу остановиться. Этот звук я слышала не так часто, может, всего лишь раз в жизни. Но его я не перепутаю ни с чем.
Кто-то взвел курок.
– Поднимите руки так, чтобы я их видел, – произнес позади голос Макса так, словно он был охранником Лиги Крови, поймавшим двух преступников. Мы сделали так, как он велел, хотя в этом не было особой необходимости. Нам негде было взять оружие, да мы и не хотели. Все, чего мы с Андреасом желали, так это мирно покинуть это место навсегда.
Макс, не опуская своего пистолета, обошел и встал перед нам лицом к лицу. Он был единственной преградой на нашем пути к машине. На нашем пути к спасению.
– Лика, ты пойдешь со мной, – произнес Макс. От одного звука его голоса у меня закружилась голова. Сейчас он как никогда напоминал мне генерала Константина. А когда-то я пошутила насчёт того, что они, возможно, родственники. Затем Макс повернулся к Андреасу: – А ты можешь катиться на все четыре стороны.
– Я никогда не пойду с тобой, – говорю я. Голос мой дрожит, мне опять хочется плакать. Почему линцы не забрали его, когда уезжали? Если уж они позволяли нам уйти, то почему оставили нам преграду?
– Им нужна твоя кровь. Пойми, без нее создание вакцины невозможно. Думаешь, они не пытались сделать это, используя мою? Но в ней недостаточно того, что нужно им для создания вакцины. Ты наверняка понимаешь, о чем я – ведь это ты у нас биолог.
От его слов меня тошнит еще больше. Почему-то из его уст даже самые обычные слова кажутся мне противными.
Но я понимаю, что дело даже не в моей крови. Будь им так необходима кровь целителя, Сана запросто могла отправится в Омегу и попросить Вадима. После травмы у него помутилось в рассудке, и он не знал ничего, кроме как службы генералам. Он согласился бы даже отдать всю свою кровь, если бы это пошло на благо Омеге.
Но дело было во мне. Не линцы оставили Макса – он сам решил остаться. Он не мог смириться с мыслью, что потеряет меня. Я стала частичкой его жизни, и он не мог позволить мне уйти с его, скажем так, врагом. Я стала той самой привязанностью, что делала его слабее, что заставляла совершать необдуманные поступки.
Но я не хотела иметь ничего общего с тем человеком, что скрывался под маской моего друга.
Когда Макс понимает, что его слова ни капельки не поколебали мою решимость, он произносит:
– Ты идешь со мной, и точка.
– Слушай, – подает голос Андреас. – Она уже приняла свое решение. Лика не хочет иметь ничего общего с вами. Она просто хочет уехать и жить спокойно…
– Как ты меня достал.
Следующие мгновения кажутся вечностью. Я слышу громкие хлопки, ровно три залпа. А затем Андреас падает.
Его рубашка забрызгана кровью. Она была белоснежно-белой, но от крови стала красной, словно он переоделся в форму легионера. Пули угодили ему в живот – повредили внутренние органы, но не настолько, чтобы он умер мгновенно.
Я в ужасе взираю на развернувшуюся передо мной сцену. А затем смотрю на Макса. Уверена, он видит, как в моих глазах разгорается гнев. Я с криком бегу на него. Мне не страшны пули, а Макс и не собирается стрелять. Он никогда бы не выстрелил в меня. Я кидаюсь на него и, хоть я на голову ниже, сбиваю его с ног. Я вкладываю в свои действия всю боль и весь гнев, что я испытала за последний год. Я вспоминаю, как, возможно, одной мыслью убила Константина. Сейчас я думаю о том же.
Чтобы. Его. Гнилое. Сердце. Разорвалось. В. Клочья.
Макс обмякает подо мной, и я понимаю, что дело сделано. Но у меня нет ни духовной силы, ни времени, чтобы смотреть на его труп. Я бегу к Андреасу.
Он еще жив. Я опускаюсь на колени возле него и кладу свои руки на его пулевые ранения. От смерти к созиданию. Пора использовать обратную сторону своего дара – исцеление. Я чувствую легкое покалывание под своими ладонями, а Андреас с облегчением выдыхает.
– Теперь-то мы убежим? – хрипит он и улыбается. Надо же – Андреас улыбается даже тогда, когда находится на грани смерти.
– Подожди, осталось совсем чуть-чуть.
Покалывание в ладонях исчезает, и я понимаю, что дело сделано. Под одной я чувствую что-то мелкое. Я беру предмет в руку и подношу поближе к лицу. Это три мелкие пули, что еще недавно грозили Андреасу смертью. Но он жив – благодаря моему дару.
А Макс благодаря моему дару мертв.
Андреас садится возле меня и тоже смотрит на пули. Я слышу его шепот:
– Это просто чудо…
Но теперь голова моя кружится еще сильнее, и я понимаю, что мне просто необходимо прилечь. Моя голова опускается на землю, а пули падают и катятся где-то рядом, звеня по асфальту. Андреас с ужасом склоняется надо мной. Я чувствую такой упадок сил, какой случался со мной, когда мой дар высасывал из меня все силы.
– Лика…
Я слышу голос Андреаса словно издалека. Меня уже тянет на дно, мир проваливается в темноту.
И я почему-то уверена, что в этом мире я не очнусь уже никогда.
Эпилог.
Я открываю глаза навстречу солнцу. Яркий свет, льющийся из окна, слепит меня, и мне трудно привыкнуть к нему после длительного нахождения во тьме. Постепенно комната вокруг меня обретает свои черты. Белая, стерильная палата. Я лежу на койке, укрытая белоснежным, накрахмаленным одеялом, которое похрустывает при моем движении. Сбоку от меня стоит прикроватный столик, на котором уместилась груда учебников: всемирная история, биология, литература… На стене висит пробковая доска, а на ней развешены многочисленные письма и рисунки. С моего положения можно прочитать лишь слова, написанные более крупно – «Будь здорова, Лика!». Но все эти детали я замечаю потом. Первое, самое первое, что я вижу при пробуждении, это лицо. Лицо человека, который, несмотря ни на что, всегда был рядом и старался меня поддержать.
И все события, свидетелем которых я была на протяжении последнего года, рассеялись, как страшный сон. Я вспомнила, что нет в нашем мире никакого вируса, разработанного для уничтожения человечества. Нет никаких генералов, которые манипулируют людьми и заставляют их делать ужасные вещи. Мой отец – обычный профессор биологии в университете. Он как раз забрал меня из школы после окончания рабочего дня, и мы направлялись в сторону дома, где моя мать – обычная домохозяйка, не особо интересующаяся политикой – ждала нас к ужину. Но мы не доехали. Автомобильная авария – вот что было реальностью. Вот что послужило началом той страшной истории. Но она же оказалась лишь кошмарным сном.
– Боже, Гликерия, – воскликнул Андреас, когда я открыла глаза. – Ты очнулась!
Он улыбнулся, и было невозможно не ответить на эту улыбку.
– Что я пропустила?
– Папа твой очнулся раньше, почти сразу после аварии. За твою жизнь врачи боролись дольше. В общем – три месяца. Но не бойся, в школе мы не проходили ничего такого, чего ты не смогла бы нагнать. Уверен, у тебя домашка была сделана на год вперед.
Мы смеемся, и я вижу искреннюю радость в его глазах. Он ждал меня, приходил в больницу каждый день и подолгу седел возле моей койки в надежде, что я очнусь. Но понадобилось три месяца, чтобы я выкарабкалась из своего кошмара. Это был плод моей собственной фантазии, и лишь только я могла найти из него выход. Но, уверена, без ежедневной поддержки Андреаса, который всегда был рядом, пусть и не мог до меня достучаться, я бы не справилась.
Я надеялась, что все, что мне привиделось – неправда. Оно должно было рассеяться, но у меня не было полной уверенности. Казалось, генералы все еще дышат мне в спину.
– Ты чем-то встревожена? – спросил Андреас, заметив, как нахмурилось мое лицо.
– Скажи мне одну вещь, – я запиналась, зная, как глупо могут прозвучать следующие мои слова. – А в мире могла случиться экологическая катастрофа?
– Это как?
– Например, когда исчезают все животные и птицы.
– Тогда точно нет. Этих тварей в нашем мире еще полным-полно. А с чего это ты спрашиваешь?
– Понимаешь, пока я была в коме, мне являлись странные ведения. Но я искренне верила, что все это – реальность. Там я жила в другом мире, в городе-государстве Омега, где общество было поделено на касты. И теперь я боюсь, как бы эти ведения не стали частью реальности.
– Погоди, касты? Мы что, по-твоему, в Древней Индии, что ли?
Андреас смеется, но мне не обидно. Я понимаю, что все, что со мною якобы было – глупость, бред больной фантазии.
– И нет никакого Совета Генералов? И Лиги Крови?
– Кажется, кто-то начитался книжек по истории. А я говорил, что много учится вредно…
Я рассказываю Андреасу больше о своем сне, и мы вместе смеемся. Сейчас все эти сновидения даже мне кажутся забавными.
И у меня есть последний глупый вопрос.
– Ну, а что насчет моих сверхспособностей?
– Теперь ты себя супергероем возомнила? – Андреас теперь откровенно хохочет. – А я думал, ты читаешь умные книжки, а комиксы про людей с суперсилами обходишь стороной. Кажется, ты башкой сильно долбанулась.
И я не перестаю смеяться вместе с ним. Я счастлива, что проснулась. Я вспоминаю, что и раньше, до аварии, нередко жаловалась на жизнь. Но мне был дан шанс – я выжила в аварии и очнулась после кошмара. И теперь я буду ценить каждый момент, каждую секунду, проведенную рядом с моими мамой и папой, друзьями, Андреасом. Я буду радоваться, что у меня есть то, что имею. То, что те, кого я люблю, всегда рядом. Что в моей жизни нет проблем, сложнее контрольных по математике. Ведь теперь я точно знаю, что судьба иногда может перевернуть твою жизнь с ног на голову. Никогда не знаешь, что принесет тебе завтрашний день.
И поэтому я буду жить сегодня. С родителями, с Андреасом.
Жить.
mzagranichnaya@inbox.ru