Read the book: «Простые сложности», page 3

Бывшая свекровь тянет сына за руку к выходу, бросая мне:

– Ниночка, замечательный праздник для Егорки. Ты умница, – улыбается, кажется, даже искренне, без ядовитого подтекста.

Я ошарашена уменьшительно-ласкательным обращением настолько, что застываю с открытым ртом. Впервые за шесть лет Лидия Павловна так ласково ко мне обратилась. Может быть, свекровь оценила меня по достоинству только после того, как получила другую невестку? Всё, как говорится, познаётся в сравнении. Но мне уже всё равно, мнение Ореховых больше меня не интересует.

Собираем мальчишек, подарки и несколько шаров, надутых ко дню рождения сына. Наши пацаны, довольные и счастливые, несутся домой, чтобы раскрыть и рассмотреть подарки Егора. До поздней ночи не уложим. Кафе почти рядом с домом, поэтому мы не спеша идём домой. Миша и Егор носятся по лужам, измеряя каждую, благо на них резиновые сапожки, которые предусмотрительно взяла Яна. Измерив глубину одной, они радостно бегут к другой.

– Нин, чего раскисла? – толкает меня сестра. – Плюнь ты на них и разотри. Явились на праздник… Зачем вообще звала?

– Он отец как-никак.

– Вот «никак» самое подходящее слово. Последний год Егор практически всегда только с тобой и был, в крайнем случае, с нашей мамой. Он поэтому и не желает с Юрой время проводить, потому что тот практически для него чужой дядя, который домой являлся только переночевать.

– Но папа нужен. Особенно мальчику. Егорка активный, непоседливый, энергичный, наступит момент, когда я не буду с ним справляться и понадобится жёсткая мужская рука.

– Найдёшь ты ещё свою руку. – Сестра приобнимает меня, схватив под локоть. – Обязательно.

– Да кому нужны чужие дети.

– Если ты нужна будешь мужчине, и твой ребёнок будет нужен, поверь.

– Хочется верить, но пока не получается. – Слёзы щиплют глаза, и я сильнее вжимаюсь в Янку.

Обидно, больно и неприятно от каждого слова, брошенного в меня Ореховым. Я не заслужила. Это он обманывал меня, проводил время с другой женщиной, а потом возвращался домой, ложился в постель, обнимал, а я, дура, считала, что всё хорошо. Сказал бы открыто, честно, как есть: влюбился, потерял голову, хочу быть с другой. Я бы переплакала, пережила, переступила бы, но в моих глазах он бы не пал так низко.

– Ну всё, прекращай. – Сестра останавливается, чтобы смахнуть бегущие слёзы. – Вот смотри, как весело мальчишкам, – кивает в сторону. – Сфотографируй их.

Достаю телефон, берусь фотографировать детей, которые носятся по лужам, как угорелые. Мокрые и грязные, но безумно счастливые, вызывают у меня искреннюю, добрую зависть. Если бы взрослые могли вот так, как малыши, радоваться простым вещам.

– Фоткай, Нина! – кричит Янка и несётся к пацанам, заскакивая в лужу.

Брызги разлетаются в стороны, сестра хохочет вместе с ребятами, перебегая из одной лужи в другую. Я улыбаюсь, наблюдая в камеру телефона за происходящим и верю – это просто чёрная полоса, которая обязательно сменится белой.

Глава 5

Ещё неделя пролетает практически незаметно в хлопотах и заботах. Постепенно привыкнув к рабочему графику, понимаю, что всё не так страшно, как казалось в первый день. Проблемы никуда не испарились, но теперь я более быстро ориентируюсь во множестве файлов и цифр.

Мне пришло решение суда, и в этот же день, поставив в паспорте штамп о разводе и получив на руки свидетельство о расторжении брака, отдала свой паспорт на замену. Совсем скоро я увижу заветное «Савёлова» и вздохну с облегчением. Мне кажется, именно в этот момент наступит долгожданное облегчение, которого я жду почти месяц. Наконец, снимаю обручальное кольцо, которое из символа чего-то монолитного и вечного превратилось просто в кружочек, которому теперь нет места на моём безымянном пальце.

Нет, я не забыла и шесть лет брака не раз будут бередить ещё свежие раны, но с каждым днём всё больше отвыкаю от Юры и привыкаю справляться с проблемами сама. Мы начали встречаться, когда мне было двадцать, поженились через два года, а ещё через три родился Егор. Последние восемь лет рядом было крепкое плечо, на которое я могла опереться, и сейчас вдвойне тяжело осознавать, что я совсем одна. Не к кому обратиться в критической ситуации, некому позвонить и поплакаться в жилетку. Янка поддерживает как может, за что несказанно ей благодарна, но сестра никогда не заменит надёжного, сильного мужчину, способного взять под крыло слабую женщину.

А мне хочется побыть слабой девочкой, неспособной разобраться с поломкой автомобиля, финансовыми проблемами и не всегда отличным поведением сына.

За эту неделю Юра несколько раз пытался уговорить Егора поехать к нему в гости, но сын наотрез отказался. Его завлекла лишь прогулка с бабушкой Лидой. Несколько часов они провели: гуляли в парке. Ребёнок вернулся довольным, сказав, что с бабушкой он хочет встретиться снова. Лидия Павловна молчит, никак не комментирует происходящее, а, расспросив Егора, я узнала, что на прогулке о папе они даже не говорили.

Хотя бы так Ореховы будут видеть ребёнка, который не слишком к ним тянется. И до этого Юра угрожал органами опеки, которые могут нагрянуть в любую минуту, чтобы выяснить, почему я запрещаю отцу видеться с ребенком. Самое обидное, что Егор сам не хочет проводить время с отцом, всячески отказывается от встреч.

И в тот момент, когда мне начало казаться, что жизнь медленно, но верно налаживается, Светлана Владимировна ошарашила меня заявлением.

– Нина, я обо всём договорилась. Ты едешь в Москву, в главный офис! – Женщина врывается в кабинет с торжественным объявлением, которое, видимо, должно меня порадовать.

– В Москву?.. Зачем?

– Ну как же, ты сама хотела вспомнить и наверстать упущенное, подучится, набраться опыта, разобраться в новшествах. Так?

– Так, но… почему в Москву? Здесь сделать нельзя?

– Можно, – подходит ближе, опираясь на стол и озираясь на Аню. – Нина, там главный офис, нужные люди, полезные знакомства. Поверь, я столько раз ездила туда вместо Авдеева, что знаю всех и каждого. Могу связаться с любым, если возникает спорный вопрос или требуется исправление недочётов, ошибок, моих собственных косяков. Ты должна иметь нескольких знакомых, которые «по дружбе» предупредят о проверке или приезде высшего начальства. Понимаешь?

– Ага, – неопределённый ответ, который не устраивает Светлану Владимировну, заставляя нахмуриться.

– Я вообще-то о серьёзных вещах сейчас говорю, – наигранно дуется. – А ты «ага», – кривляется и возвращается на своё место. – Надо ехать.

– А когда? – медленно прихожу в себя, начиная задавать действительно важные вопросы.

– В понедельник. С Алиловой согласовали. Кстати, она кое-какие документы передаст с тобой для мужа. Всё равно ведь в главном офисе будешь, – согласно киваю. Что сложного: зашла, отдала секретарю. – Это на пару дней.

– Пару? – Паника поднимается настолько неожиданно, что я даже вздрагиваю.

Жить мне в столице негде, соответственно, придётся снять гостиницу, на которую у меня нет денег. Я и так должна Яне значительную сумму, а у мамы просить не хочу, хотя она сама предлагала помощь неоднократно.

– Ты всё за один не успеешь. В любом случае и два дня могут растянуться на три-пять.

– Так много? – мысленно уже считаю во сколько мне обойдётся такая незапланированная поездочка.

– Не переживай, командировочные как полагается. Всё придёт в твою первую зарплату.

Отлично, конечно, но сейчас будущие выплаты мне никак не помогут, о чём я молчу, не посвящая Уварову в свои проблемы. Единственное, что я сказала: мы с мужем развелись. Точка. Подробности знают только сестра и мама.

Ещё некоторое время мы обсуждаем мой отъезд. Я внимательно слушаю начальницу, которая подробно, в деталях, наставляет, к кому подойти, что сказать и с кем в первую очередь наладить контакт. И, конечно же, быть максимально вежливой с начальством, если оно, это самое начальство, вдруг встретится на моём пути.

Сегодня пятница, а значит, в понедельник я уже никого не увижу, отправившись в Москву на самой ранней электричке в пять утра. Забирать у сестры машину – полное свинство с моей стороны, потому как она возит в сад мальчишек. Ещё момент: Егора придётся оставить на Яну, отчего снова становится стыдно. Сестра и так возится с детьми больше моего, ублажая маленьких мужчин, а тут останется с ними один на один.

– Добрый вечер, девочки. – Появление Полины собственной персоной в нашем кабинете становится полной неожиданностью, и мы подскакиваем, как оловянные солдатики, по стойке смирно. – Не дождалась вас, Нина Сергеевна.

– Планировала зайти к вам перед уходом, – оправдываюсь, говоря правду, но от этого почему-то чувствую себя глупо.

После инцидента в кабинете Алиловой мы не пересекались даже случайно, и сейчас, кажется, нам обеим неловко.

– Это для моего мужа. – Передо мной ложится на стол толстая папка. – Хотела попросить, чтобы вы передали её лично в руки, потому что там документы, не предназначенные для посторонних глаз.

– Да, конечно, – часто киваю. – Будет сделано.

– Светлана Владимировна предположила, что вы можете задержаться в Москве на неделю, так что исходим из этого срока.

Неделя? Сначала два дня, затем пять, а сейчас неделя? Срок моей командировки увеличивается в геометрической прогрессии слишком быстро в рамках одного дня. Остановитесь, или я сойду с ума…

– Что-то не так? – Голос Полины звенит, предупреждая об опасности. – Вам не с кем оставить ребёнка?

– Всё хорошо. Есть.

– Вот и отлично, – фыркает, – не хотелось бы, чтобы дети становились причиной проблем в моей компании.

Едва сдерживаюсь, чтобы не возразить, а устрашающий взгляд Уваровой и вовсе говорит мне: «Не смей открывать рот».

– Ещё указания будут? – уточняю, чтобы не попасть впросак, оказавшись в столице, когда выяснится, что Алилова о чём-то забыла.

– Нет. – Круто развернувшись, она следует к двери, но останавливается, обращаясь ко мне: – И помните, всё, что вы видите и слышите, остаётся в этом офисе.

Неприкрытый намёк Полины на моё молчание. Мне придётся общаться с её мужем, который не должен знать, чем занимается его жена помимо работы или же вместо неё.

– Вот видишь, – шепчет начальница, – даже Полина Степановна понимает важность сохранности информации. Она, конечно, супруга генерального и является частью общего бизнеса, но всё же не желает выворачивать всю подноготную.

– Да, конечно, вы правы, – соглашаюсь с Уваровой, прекрасно понимая, о чём на самом деле говорила Полина.

Еду домой с заветной папкой в сумке и острым желанием отбрыкаться от этой поездки, представляющейся мне огромной, неожиданно навалившейся проблемой. Перебираю варианты разговора с сестрой и аргументы, которыми смогу апеллировать. Выхожу на своей остановке и не спеша плетусь к дому, издалека замечая ярко-голубую ауди Орехова.

Чёрт, только разборок мне сейчас не хватало! Готова взвыть и, развернувшись, бежать куда угодно, только подальше от бывшего мужа.

– А ты домой не торопишься, да? – начинает с вопроса наше общение. В принципе, как всегда: приветствие – это не про него.

– Егора и Мишу из сада забрала Яна. Они уже дома, – указываю на припаркованный автомобиль сестры. – Сегодня последний рабочий день недели, завтра – выходные. Не вижу поводов торопиться.

– Нина, забери иск на раздел имущества. Я выполню твои условия.

– Пять миллионов и мою машину?

– Два и машина.

– Нет, – заявляю уверенно. Я уже давно поняла, что Орехов не желает пилить фирму, но храбрится, не хочет показывать свои слабые места. – Или удовлетворение моих первоначальных условий, или мы идём в суд. Всё просто. Но обещания на словах мне неинтересны – только через нотариуса и юридический документ. Никак иначе.

– Ты в создании фирмы не участвовала. Ничего там не делала! – срывается на крик, и его лицо становится багровым от злости.

– Так же, как и дом не строила, в котором мы жили. Тебя послушать, так я последние три года только собой занималась, по магазинам бегала и равнодушно смотрела в ваши с сыном голодные глаза.

– И что, хочешь сказать, плохо жила?

– Хорошо жила, Юра, сытно. Только несчастливо, как оказалось. Жить я только сейчас начинаю.

– Да ты вообще меня никогда не любила, поэтому я и нашёл Иру, которая поняла, приняла, прониклась мной, – нервничает, прохаживаясь вдоль машины. Только сейчас осознаю, что последнюю пару месяцев Орехов не смотрит мне в глаза, уводит взгляд в сторону.

– А ты проникал в неё по несколько раз в неделю, когда дома не ночевал, – прыскаю, удивляясь собственному высказыванию. Становлюсь язвой благодаря урокам Янки. – А потом приходил домой, ложился рядом и засыпал. Совесть не скреблась? Хотя какая там совесть. Она умерла при твоём рождении. – Равнодушный взмах ладонью выводит Орехова из себя.

– А теперь слушай сюда, – наступает, прижимая меня к машине. – Я прописался в Москве и запросил перевод дел в столицу. Там у тебя не будет ни единого шанса оттяпать у меня половину. Там ты никто и звать тебя никак.

Сжимаюсь в комок, принимая каждое слово. Перевёл в Москву? Так можно? Я рассчитывала, что судебный процесс пройдёт здесь, как и два предыдущих. Вероятно, паника на моём лице настолько явная, что Орехов расплывается в улыбке, подобно довольному жирному коту. Отталкиваю его, вырываясь из капкана.

– Да, пожалуйста. В Москве так в Москве, – бросаю безразлично, чтобы через несколько минут скрыться за дверями подъезда.

И только, когда тяжёлая железная дверь закрывается, позволяю себе выдохнуть. Каждый разговор с Юрой заканчивается одинаково – ничем. Бессмысленные претензии, упрёки и выяснение отношений ни к чему не приводят, и даже наличие новой женщины в жизни не может сдержать его от выпадов в мою сторону. Я бы предпочла вообще не общаться с бывшим мужем, но наличие общего ребёнка связало нас навсегда, и, увы, просто исчезнуть не получится. Наступит момент, когда Егорка потянется к отцу, желая именно мужского внимания, и отказать сыну я не смогу, понимая, что запрещать видеться с отцом как минимум глупо.

– Что случилось? – Янка встречает вопросом. – У тебя такое лицо, будто тебе кто-то в душу нагадил.

– Догадайся кто.

– Орехов? Поджидал у дома?

– Да. Оповестил, что дело о разделе имущества будет перенесено в Москву. Интересно, так можно?

– Можно. Если он там прописан, – подтверждает сестра слова Юры.

– Выписался из дома матери и прописался в столице. Вероятно, у него там всё схвачено. Видела его адвоката на суде, сразу видно – не из наших, предполагаю, московский. Он-то и надоумил Юрочку на такой шаг.

– На что бы ни надоумил – имущество делится пополам. Против закона не попрёшь. Не понимаю, на что Орехов надеется. – Янка усаживается рядом со мной. Не слишком удачное место для беседы в коридоре, но двигаться совершенно не хочется.

– Я так устала, Ян, – кладу голову на плечо сестры, прикрыв глаза, – может, ну его, этот суд? Согласиться на два миллиона и машину?

– Не смей, – грозит пальцем, – слышишь меня? Орехов этого и добивается: зажимает, капает на мозги, убеждает, запугивает, чтобы ты сдалась. За два миллиона ты квартиру не купишь. Ну, продашь машину, добавишь и снова останешься без транспорта. Нет уж! Затеяла – иди до конца! Подумаешь, суд в Москве – села на электричку и поехала. Три часа и там, обратно в этот же день, даже ночевать не нужно, а жить тем более.

– Кстати, о жить… – выпрямляюсь, готовясь к новостям. – Меня с понедельника в командировку отправляют в Москву, что-то вроде повышения квалификации в главном офисе. Возьмёшь на себя Егорку? Понимаю, наглею, и ты устаёшь с мальчиками…

– За это не переживай, – останавливает подготовленную слезливую тираду, – пацаны на мне. На сколько едешь?

– Сначала сказали на два дня, потом на пять, сейчас неделю… Даже не знаю точных сроков.

– А жить где?

– В этом-то и проблема. Сегодня алименты пришли – заветные двенадцать пятьсот, зарплата через две недели. Полный швах.

– А давай я Карине позвоню?

– Ян, Карина твоя подруга. Ты, конечно, легко можешь остановиться у неё, когда приезжаешь в Москву. А я кто? Я общалась-то с ней всего один раз.

Представляю, как сестра звонит подруге, и становится неловко. Посторонние люди в собственной квартире напрягают, по себе знаю.

– Так, стоп. – Янка поднимается, чтобы найти телефон. – Сейчас позвоню, всё узнаю.

Сестра отсутствует минуть пятнадцать, обычно с Кариной они болтают подолгу, обсуждая множество тем, а затем возвращается, чтобы торжественно заявить:

– Я договорилась, поживёшь у Карины. И не спорь, – затыкает меня, как только я собираюсь возразить, – она без проблем согласилась.

– Ладно. – Нет сил и возможности сопротивляться, понимая, что подруга сестры – единственный шанс сохранить небольшие деньги, которые у меня имеются.

– А ты генеральных увидишь? – Янка устраивается напротив, и горящий взгляд настораживает. – Расскажешь потом?

– Увижу. Полина мужу папку передала, не забыв намекнуть, чтобы я держала рот закрытым.

– В смысле?

Рассказываю об инциденте, произошедшем на прошлой неделе, и смущении, которое испытала при сегодняшней беседе. Могу поделиться с сестрой, точно уверенная в сохранности информации.

– Интересненько… – стучит ноготками по столу. – Чайлдфри, – хмыкает, – напридумывают заумных слов и плюются ими в окружающих.

– Это её выбор.

– А муж как к этому выбору относится?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами, – я его никогда не видела. Когда только пришла в «Эвиту», он приезжал в филиал, но нас тогда разогнали по кабинетам и сказали не высовываться. Он пробыл часа три и сразу уехал, даже в городе не остался.

– И совсем никто-никто не знает его мнения?

– Может, и знают, но я же не буду выспрашивать.

– Нинка, совсем ты не любопытная, – цыкает Янка.

– Ян, чужой личной жизнью интересуются, когда в своей негусто. Предпочитаю заниматься собственными проблемами, посторонние меня не интересуют.

– А мне интересно. В моей тихо, как в морге, – обречённо вздыхает.

– Это как?

– Тихо, спокойно и иногда завозят новеньких.

Не в силах сдержаться, взрываюсь хохотом. Давно я так искренне не смеялась – до слёз и хрипоты. Мальчишки реагируют мгновенно, бегут на кухню, чтобы выяснить причину веселья. Придумав несуществующее обоснование, хихикаем с сестрой, переглядываемся и садимся ужинать.

Часть проблем решена благодаря Яне, остальное буду разруливать постепенно и уже в столице.

Глава 6

Приезжаю в столицу к восьми, и у меня есть час, чтобы добраться до главного офиса. Раннее пробуждение сказывается на моём состоянии: чувствую сонливость и рассеянность.

Полчаса на метро, а дальше на автобусе, через окна которого рассматриваю знакомые улицы. До рождения Егора мы с Юрой раз в месяц приезжали в Москву: на концерт любимой группы, в театр или провести пару дней вдали от всех. С уверенностью могу сказать: вот здесь мы ужинали, здесь гуляли, а в том отеле жили. Только сейчас понимаю, что ещё длительное время меня будут сопровождать эти самые «мы», ведь последние восемь лет жизни были неразрывно связаны с Ореховым.

Янка говорит, что необходимо заменить общие воспоминания собственными – перекрыть прошлое. И эта командировка – своеобразный шанс начать создавать исключительно мои моменты и впечатления.

Приезжаю в офис, где, по словам Уваровой, о моём приезде должны быть осведомлены. Огромное стеклянное здание пугает прозрачностью и холодностью, заставляя вздрогнуть. У меня небольшой чемодан со всем необходимым на несколько дней, который я оставляю внизу, договорившись с охраной. Не таскать же его по этажам компании. В руках лишь сумка и папка, предназначенная для Алилова.

– Нина! – слышу своё имя за спиной, а повернувшись, вижу светловолосую женщину средних лет, быстро направляющуюся ко мне. – А я вас сразу узнала, – подхватывает меня под руку, продолжая движение по коридору. – Светочка мне вас так подробно описала. Перепутать невозможно.

– Да? Ага… – тушуюсь, растерянно вглядываясь в женщину.

– Ой, что это я, – всплёскивает руками. – Вита Андреевна Корецкая, второй помощник главного экономиста компании, – протягивает ладонь, и я слегка её пожимаю. – Вы прям удачно попали, – щебечет женщина, – у нас девочка из декрета вышла вчера. Пока теряется и путается, как вы, в новых программах и средствах, но всё поправимо. Вы с ней вместе у меня будете.

– У вас?

– Ну да, беру вас под своё крылышко, так сказать, – лукаво подмигивает. – Буду вашим куратором.

Вероятно, именно о таких связях говорила Светлана Владимировна, поэтому улыбаюсь в ответ, стараясь быть максимально приветливой.

– С чего начать?

– С генерального. У вас же документы есть для него? – киваю. – Сначала к нему, – приближается к самому уху и шепчет: – Полина уже два раза звонила и спрашивала о вашем приезде.

– Ясно. А может, вы, Вита Андреевна? Я его не видела никогда.

– И не надо, – повышает голос. – Зашла, отдала, вышла. Всё. Прямо по коридору до конца, дверь справа, а затем возвращаетесь на это место. Я жду.

Иду в указанном направлении, рассматривая сотрудников через прозрачные двери. Радует, что у нас такое убрали, позволив создать личное пространство. В приёмной меня встречает секретарь и, связавшись с Алиловым через селектор, даёт добро войти.

Просторный, нет – громадный кабинет с витражными окнами, огромным овальным столом и зоной для отдыха. Да, хотела бы я работать в таком, а не ютиться втроём в одном пространстве.

– Доброе утро, – приветствую мужчину, который сразу поднимает голову, отрываясь от дел. – Полина Степановна сказала передать вам папку, – подхожу ближе и кладу на стол ценный груз. – Я не открывала, как было приказано.

– И вам здравствуйте. Присаживайтесь, – указывает на кресло.

Опускает голову, перебирая документы в папке и внимательно рассматривает. Не понимаю, зачем я здесь. Моя задача выполнена. Но пока мужчина бегает глазами по строчкам, исподтишка рассматриваю его: прекрасная фигура, идеально обтянутая рубашкой, чёрные волосы и аккуратная короткая борода. Описание Уваровой с точностью до малейшей детали совпадает с оригиналом: острый нос, слегка полные губы, ямочка на подбородке и чёрный взгляд.

– Полина сказала, вы к нам для обучения. Новенькая? – поднимает голову, с интересом осматривая меня.

– Нет. Вышла из декрета две недели назад и немного растерялась в новшествах.

– Кто у вас? – откидывается на спинку кресла.

– В смысле?

– Сын или дочь?

– А-а-а… Сын. Егор.

– Покажите фото?

– Фото? Зачем? – удивлённо смотрю на Алилова, совершенно не понимая, зачем ему смотреть на моего ребёнка.

– У вас, что, нет фото сына? – Кажется, он злится, поэтому я быстро достаю телефон и открываю последнюю фотографию, сделанную на трёхлетии Егора.

– Вот.

Несколько минут вглядывается в экран телефона, а потом начинает смахивать картинки пальцем. Мне бы не хотелось, чтобы генеральный просмотрел все мои личные файлы. Но, как только собираюсь выразить протест, слышу детский визг. Алилов дошёл до видео, на котором Егорка, Миша и Яна прыгают по лужам. За кадром мой голос, который подначивает компанию измерить все попадающиеся лужи.

– Забавный у вас парень. А второй мальчик кто?

– Сын сестры. Миша. Ему пять.

– Сестра старшая или младшая?

– Младшая.

Я всё ещё не понимаю происходящего. Какое дело ему, генеральному директору, до моего ребёнка и моей семьи в целом. Слышится голос Янки, которая визжит не меньше детей и приглашает меня присоединиться.

Алилов приближает телефон, вот только на кого конкретно смотрит, не понимаю. Лёгкая улыбка касается губ, и его лицо меняется – становится мягче, расслабленнее.

– Энергичные мальчики. Справляетесь? – протягивает телефон, на экране которого крупным планом лицо сестры. Сам поставил на паузу, не досмотрев до конца.

– Пока да, но без мужской помощи тяжело.

– Вы не замужем?

– Выход из декрета совпал с разводом, – прокашливаюсь, не желая делиться с посторонним человеком личным.

Замолкаю, всем своим видом даю понять, что Алилов переходит допустимые границы, так настойчиво интересуясь моей личной жизнью. Он не вызывает отторжения или неприязни, но нестерпимо хочется выйти из этого кабинета.

– Что ж, не буду больше вас задерживать. Прошу прощения, если смутил вас…

– Нина.

– Да, ещё раз прошу прощения, Нина. Вам, вероятно, пора приступать к тому, зачем вы приехали.

– Всего доброго, – подскакиваю и быстро выхожу из кабинета генерального.

Уже в коридоре мысленно проматываю нашу короткую беседу вперёд-назад, но так и не понимаю интереса Алилова к нашим с Янкой детям. Вспоминаю о жизненной позиции Полины, и что-то мне подсказывает, что генеральный не разделяет убеждений жены. Напоминаю себе, что меня не касаются перипетии чужой семьи, и бегу обратно, чтобы сразу же столкнуться с Витой Андреевной.

Вторая девушка уже на месте. Оказывается, у неё уже третий декретный отпуск, поэтому чувствует она себя расслабленно и спокойно, убеждая, что нам обязательно помогут.

Ближе к обеду набираю Карину, но трубку никто не берёт. Несколько моих звонков остаются без ответа, а протяжные гудки начинают настораживать. Янка дала её адрес, но ехать к подруге сестры без предварительного согласования неэтично с моей стороны. Ещё через пару часов пишу Яне, чтобы она попыталась связаться с Кариной. Время подходит к пяти, когда звонит сестра. Выхожу в коридор, чтобы не мешать беседе присутствующих.

– Ян, ты дозвонилась? – отхожу к окну, говорю тихо, потому что мимо то и дело снуют сотрудники компании.

– Нин, тут такое дело… Карина с семьёй уехала в Ярославль. У неё там мама сломала ногу, и ей срочно потребовалась помощь. Уезжали в спешке, она даже предупредить меня не успела…

– Что же делать? – едва не плачу, понимая, что теперь ночлега нет, а на карте у меня десять тысяч, на которые многое себе не позволишь. – Я так на неё надеялась.

– Давай денег скину. У меня есть тысяч десять. Клиент на днях должен оплатить заказ, пришлю ещё…

– Вам нужнее. Ты сейчас с двумя детьми. Попробую найти дешёвый хостел или комнату в коммуналке.

– Давай я позвоню маме, у неё есть…

– Нет, – обрываю сестру, – она мне потом эти деньги будет до конца жизни припоминать. Да я лучше на вокзале переночую!

– Вам негде жить в Москве? – За спиной раздаётся уже знакомый голос. Медленно оборачиваюсь, чтобы встретиться с пронзительным чёрным взглядом.

– Перезвоню… – отключаю звонок и засовываю телефон в карман. – Не то чтобы негде… Был вариант, но так получилось… – мямлю, не зная, как объяснить Алилову сложившуюся ситуацию. – В общем, это не ваши проблемы.

– Проблемы моих сотрудников – мои проблемы. Могу предложить выход из ситуации.

Смотрит на меня вопросительно, ожидая ответа. Не знаю, какой у него там выход нарисовался, но надеюсь под выходом подразумевается не сам генеральный.

– Какой? – гулко сглатываю, ожидая чего угодно.

– Через четыре улицы отсюда есть квартира компании. Точнее, их там несколько. Предназначены для иногородних сотрудников, которые приезжают по рабочим вопросам в Москву на длительный срок.

– Правда? – не верю в то, что слышу.

– Да. Я дам распоряжения, до завершения рабочего дня подойдите к моему помощнику. Она выдаст ключи и адрес. Потом вернёте ключи ей же.

– Спасибо, – шепчу еле слышно, готовая броситься на шею генеральному. – Огромное вам спасибо, Сергей Нигматуллович.

Мужчина одаривает меня едва видимой улыбкой и бросает напоследок:

– Всегда рад помочь сотрудникам компании.

– Ага, – единственное, что вырывается из меня, пока я провожаю взглядом своего босса. – Обалдеть.

Сразу же набираю сестру, в двух словах обрисовываю ситуацию и обещаю перезвонить уже из квартиры.

Моей радости нет предела, когда мне вручают ключи и называют адрес. Забираю вещи и выхожу из офиса компании в направлении предполагаемого места жительства. Забегаю в магазин, чтобы набрать немного продуктов. Кручу в руках кружку, не зная, есть ли в квартире посуда, но, прикинув, что командировочные точно не повезут с собой тарелки и ложки, надеюсь на укомплектованность предложенного жилья.

Меня встречает уютная двушка на десятом этаже новой многоэтажки. Лаконичный интерьер, минимум мебели, но в наличии всё необходимое. Только закрывшись изнутри, расслабляюсь, и накопившаяся за день усталость мгновенно даёт о себе знать. Пока отвариваю сосиски и макароны, болтаю с Янкой, радуясь удачному стечению обстоятельств.

– Представляешь, просто случайно услышал и помог! – Эмоции бьют через край. – Не ожидала такого отношения к простому сотруднику из филиала.

– Вот, есть же нормальные руководители, а не то что ваш Авдеев, который вас всех за людей не считал. Квартира нормальная?

– Отличная! Всё необходимое имеется, даже запасное постельное бельё и полотенца. Сейчас поужинаю и завалюсь спать. Сил нет, – стону, представляя себя в уютной кровати. – Как мальчишки? Вчера объясняла Егору, что мама уезжает по работе, но, кажется, он не совсем понял.

– Всё он понял, – бурчит сестра. – Весь день Мише рассказывал, что ты важный работник, поэтому тебя отправили в большой город – в Москву. Только кажется, что дети ничего не понимают, на самом деле улавливают больше, чем взрослые. Забавный у тебя Егор. В этом возрасте они все интересные.

– Алилов так же сегодня сказал, – жую сосиску, параллельно разговаривая с Яной.

– Алилов? Ты ему что, семейный фотоальбом показывала?

– Сам попросил. Я при чём? Смотрел видео, где ты с пацанами по лужам прыгала.

– Зачем ты показала? – Сестра злится, недовольно фыркая. – Я там растрёпанная, грязная, мокрая…

– Мне кажется, он на детей смотрел. Знаешь, может, Полина и чайлдфри, но что-то мне подсказывает, что муж её убеждений не разделяет. Он на наших детей с такой тоской глядел, словно отец, которому запрещают видеться с ребёнком.

– Тебе не показалось?

– Нет, Ян. Полина даже слышать о детях не желает, неважно в каком контексте, а этот смотрел во все глаза, не отрываясь.

– Вот и спросила бы, что да как.

– И как ты себе это представляешь? Это же генеральный: кто я, а кто он.

– Вот нет в тебе природного любопытства, Нинка. Ты же женщина! Тебе должны быть интересны подробности, нюансы, скрытые смыслы.

– Неинтересно, – в который раз объясняю сестре прописные истины.

– А второго генерального видела?

– Нет, – вспоминаю, как бродила по коридорам в обеденный перерыв, изучая таблички на дверях, и нигде не видела фамилию Красовского. – Но там шесть этажей у компании, возможно, его кабинет на другом.

– Твоя задача – увидеть и оценить.

– Зачем? – уже начинаю стонать, не желая плясать под дудку сестры.

– Чтобы было. Если хочешь, мне интересно.

– Постараюсь, – обещая, мысленно придумывая варианты на будущее, – прощаюсь с тобой. Невыносимо хочу спать, глаза слипаются.

– Пока. Позвони, как увидишь второго босса, – тянет в трубку сестра. Вот неугомонная!